карты-детектив - 2
Эд Макбейн, "Хохмач", 1960. Перевод 1992 год.
Очень большой кусок текста, полглавы, я приведу по-русски, а где необходимо вставлю оригинальные фрагменты и поясню, потом подробно разберу всю раздачу.
"Трое из четырех партнеров, играющих в американский покер, чувствовали, как у них все нарастает раздражение. Дело здесь было отнюдь не в том, что им не хотелось проигрывать - плевать им на проигрыш! (It wasn’t so much that they minded losing - the hell they didn’t mind! - еще как не хотелось!). Просто все они проигрывали четвертому - человеку со слуховым аппаратом, - и именно это было особенно унизительно для них. Возможно, что более всего их бесила та невозмутимость, с которой он относился к игре. Выражение его довольно приятного лица как бы говорило им, что они просто обречены на проигрыш, несмотря на весь их опыт и на то, что фортуна изредка улыбалась и им.
Чак, самый плотный и здоровый из всей четверки, мрачно разглядывал свои карты, а потом бросил взгляд на глухого, который сидел напротив. Он был одет в брюки из серой фланели и темно-синий блейзер, под которым виднелась безукоризненно белая рубашка с расстегнутым воротом. Выглядел он так, будто только что сошел с борта роскошной яхты. Казалось, что в любой момент к нему может подойти лакей и подать на подносе какой-нибудь коктейль. Похоже было и на то, что в сданных ему четырех картах наклевывается “стрит”.
Они играли в американский покер, в котором раздается поочередно по пять карт (The game was five-card stud.). Двое партнеров спасовали после третьей карты, и сейчас игру продолжали только глухой с Чаком. Бросив взгляд на три открытые карты глухого, Чак прикидывал его комбинацию: на столе лежали валет пик, трефовая дама и бубновый король. Он был почти уверен, что четвертая карта, лежавшая рубашкой кверху, наверняка была либо десяткой, либо тузом, но скорее все-таки десяткой.
Про себя Чак считал, что рассуждает он вполне логично. Сам он сидел, выложив на столе пару тузов и шестерку треф. Четвертая его карта, лежавшая на столе рубашкой кверху, была третьим тузом. Таким образом, его карты были старше незавершенного “стрита” глухого. Даже если у глухого четвертой картой была десятка, это означало, что у него на руках четыре порядковых карты, к которым может прийти либо туз, либо девятка. Вероятность этого была невелика. Если же закрытой картой тоже был туз, то продолжить комбинацию можно было только с одной стороны, а это совсем уменьшало шансы глухого. А кроме того, и у самого Чака была возможность прикупить еще шестерку, тогда у него получился бы “фулл”, или четвертого туза, что давало бы ему “карре”, а обе эти комбинации бьют “стрит”. (Besides, there was always the possibility that Chuck would catch either a full house or four-of-a-kind on that last card. His bet seemed like a safe one. - Переводчик слегка дополняет текст, объясняя читателям правила покера, очень логично).
- Ставлю сотню на тузов, - сказал он. (“Aces bet a hundred,” he said. - В стаде торги открывает игрой со старшей открытой комбинацией, "тузы ставят сотню" было бы точнее).
- И еще сто сверху, - отозвался глухой.
Чака сразу же охватила дрожь азарта (Chuck had his first tremor of anxiety).
- На что вы рассчитываете? - сказал он вслух как можно безразличнее. - Пока я вижу тут всего лишь три карты, которые тянут на “стрит”.
- Если посмотреть на них более внимательно, то можно разглядеть и выигрышную комбинацию.
Чак коротко кивнул, однако кивок этот означал не согласие с глухим, а одобрение своих прежних расчетов.
- Тогда я накину еще сотню, - сказал он.
- Вот это - уже игра, - отозвался глухой. - А я накину сотню сверх ваших.
Чак снова посмотрел на выложенные на стол карты глухого. Да, четвертая его карта наверняка подходила для “стрита”, но для завершения этой комбинации необходима била еще и пятая карта.
- И еще сто, - сказал Чак.
- Берегитесь, - сказал глухой. - Я ведь могу и просто завистовать. (I’ll just call. - "Завистовать", конечно, никогда не используются в покере, но в 92-ом году покерной терминологии не было, а по смыслу, в общем, годится). - Он бросил необходимое количество фишек в банк на столе.
Чак сдал ему пятую карту. Выпала десятка червей.
- Вот вам и ваш чертов “стрит”, - сказал он и взял себе карту. Выпала четверка червей.
- Ваши тузы все равно выигрывают, - сказал глухой. (“Aces still bet,” the deaf man said. - см. выше).
- Откроем карты, - предложил Чак.
- А я поставлю еще сотню, - сказал глухой, и лицо Чака тут же помрачнело.
- Ну что ж, все равно откроем, - сказал он.
Глухой перевернул лежавшую на столе карту. Конечно же, это был туз.
- “Стритт”, начиная с туза, - объявил он, - это старше ваших трех тузов.
- А откуда вам было известно, что у меня в запасе третий туз? - спросил Чак, провожая взглядом собранные глухим фишки.
- Я судил только по тому, как смело вы повышали ставки. Едва ли вы бы так рисковали, имея на руках всего две пары. Вот я и решил, что у вас уже есть третий туз.
- И вы играли против тройки тузов, имея всего лишь незавершенный “стрит”? На что же вы рассчитывали?
- На соотношение вероятностей, Чак, - пояснил глухой, составляя аккуратными столбиками выигранные фишки. - Соотношение вероятностей - серьезная вещь.
- Да какое там, к черту, соотношение! - не выдержал Чак. - Дурацкое везение и ничего больше.
- Нет, не совсем так. У меня на руках были четыре карты подряд: туз, король, дама и валет. Для того, чтобы получился “стрит”, мне нужна была десятка, любая десятка. И это был один-единственный шанс побить ваши три туза. Мне было просто необходимо получить из колоды эту десятку. Если бы она не пришла ко мне, если бы мне выпала какая-нибудь другая карта, парная к уже имеющимся, я все равно проигрывал. Разве не так? Так каково же было соотношение вероятностей? У меня получалось соотношение один к девяти. Понятно, Чак?
- Это понятно, но на мой взгляд, шансы все же невелики.
- В самом деле? Но давайте учтем тот факт, что за всю игру не было открыто ни одной десятки. Естественно, у вас или у остальных партнеров до того, как они спасовали, могли быть неоткрытые десятки, однако я рассчитывал на то, что вашей нераскрытой картой является туз, и решил рискнуть. (Of course, either you - or our friends before they dropped out - could have been holding tens in the hole. But I knew you had an ace in the hole, and I took a chance on our friends.”)
- И все-таки шансов у вас было слишком мало. Вам следовало бы спасовать.
- Но тогда я проиграл бы, не так ли? Что же касается того, что вашу комбинацию можно улучшить прикупленной картой, то здесь шансов у вас было еще меньше.
- Каким это образом? Начнем с того, что моя комбинация уже была старше вашей! У меня на руках была тройка тузов!
- Совершенно верно, но улучшить свою комбинацию вы могли только двумя способами: вы должны были прикупить четвертого туза и получить в результате “карре”, или же еще одну шестерку и получить “фулл”. Я отлично знал, что четвертого туза вы прикупить не можете, поскольку он был у меня, да и шансов на то, что он выпадет вам, было слишком мало, даже если бы его у меня и не было. Тут соотношение было бы один к тридцати девяти, что значительно хуже, чем девять к одному.
- А как тогда насчет “фулла”? Ведь мне могла достаться и шестерка.
- Не отрицаю, могла. Но и тут соотношение составляло четырнадцать и две третьих против одного. А это опять-таки ниже моих одного к девяти. А если же учесть при этом, что оба наши партнера выложили на стол по шестерке прежде, чем выйти из игры, то получится, что вы рассчитываете на единственную шестерку, оставшуюся в колоде, а это означает, что шанс здесь точно такой же, как и с тузом, то есть один к тридцати девяти. Теперь понимаете, Чак? Мой шанс - один на девять, ваш - один на тридцать девять.
- Но кое-что вы тут упускаете, не так ли?
- Я никогда ничего не упускаю, - сказал глухой.
- Вы упустили то, что вообще мы оба могли просто остаться при своих, не вытащив нужной карты. И в этом случае, то есть если бы мы оба остались при своих, я наверняка выиграл бы. Ведь три туза-то уж во всяком случае старше не набранного полностью “стрита”. И в этом случае я выиграл бы.
- Совершенно верно, но это отнюдь не значит, что я упустил из вида эту возможность. Припомните-ка, Чак, ваша пара тузов не появилась на столе, пока не была сдана четвертая карта. Если бы у вас были открыты тузы с самого начала, то я сразу же вышел бы из игры. Вплоть до этого момента мы оба были примерно в равном положении. У меня был припрятан туз, и открытыми лежали дама с королем. Я подозревал, что у вас могла быть пара тузов, однако, учитывая то, что у меня в запасе тоже был туз, я решил, что вы блефуете, держа пару шестерок. А в этом случае любая прикупленная мной пара означала бы более выигрышную комбинацию. Так что я считаю, что партию эту я разыгрывал совершенно верно.
- А я считаю, что вам просто повезло, - упрямо повторил Чак.
- Очень может быть, - глухой улыбнулся. - Но выиграл-то все-таки я, не так ли?
- Ну, еще бы. А раз уж вы выиграли, то теперь можно говорить что угодно и утверждать, что все это было вам известно заранее.
- Но выиграл-то я, Чак. А значит, что я все верно рассчитал.
- Это вы только так говорите. Если бы вы проиграли, то наверняка запели бы совсем другое. Тогда вы привели бы целую кучу доводов, чтобы оправдать сделанную ошибку.
- Едва ли, - сказал глухой. - Я не из тех людей, которые признаются в своих ошибках. Само слово “ошибка” просто - отсутствует в моем словаре.
- Отсутствует? Тогда как же вы называете их?
- Я называю их отклонением от правила. Правило действует постоянно, Чак. Правило истинно. А вот отклонения от правил бывают различными. А весь веер отклонений лежит в секторе между допускаемым числом отклонений и добросовестностью наблюдателя. Таким образом, разумное отклонение от правила следует рассматривать именно как таковое, а отнюдь не как ошибку.
- Дерьмо все это, - заявил Чак, и все сидевшие за столом дружно расхохотались. (В оригинале bullshit, конечно).
- Совершенно верно, - проговорил глухой, присоединяясь к общему смеху. - Именно дерьмо. А количеством дерьма как раз и объясняется отклонение в результатах при точных расчетах. Ваша очередь сдавать, Рейф.
Высокий сухощавый человек, сидевший слева от Чака, снял очки в золотой оправе и вытер набежавшие от смеха слезы. Потом он взял колоду карт и принялся тщательно перетасовывать их.
- По-моему, эта была самая лучшая тирада из всех, какие я когда-либо слышал. - Он протянул колоду Чаку. - Снимите. (“One thing I’ve got to say is that this is gonna be the goddammedest caper there ever was”. - Речь о будущем ограблении, не о тираде Глухого).
- А на кой черт? - капризно отозвался тот. - Раздавайте.
- Как будем играть на этот раз? - спросил человек, сидевший напротив Рейфа <...>
- Давайте играть с неограниченным прикупом, - заявил вдруг Рейф. - Это оживит игру.
- Терпеть не могу этого варварства, - сказал глухой. - Это уже не покер, а какая-то неразбериха. Утрачивается логика игры. ( “This is seven-card stud,” Rafe told him. “Deuces wild.”
“I don’t like these bastardized versions of poker,” the deaf man said. “They throw off the percentages”. - Что такое семикарточный стад с джокерами переводчик не знает вовсе и фантазирует в меру своих способностей).
- А вот и хорошо, - заявил Чак. - Может быть, в этом случае у нас тоже появится хоть какой-то шанс выиграть. А то вы играете так, будто собираетесь перерезать горло собственной матери.
- Я играю так, как играют собирающиеся выиграть, - сказал глухой. - А как же еще можно играть?
Рейф снова расхохотался, и его голубые глаза за стеклами очков снова заслезились. Он раздал карты и сказал:
- Король открывает игру, - и положил колоду на стол.
- Двадцать пять долларов, - неуверенно включился в игру старик.
- Играю, - сказал Чак.
- Я тоже, - сказал Рейф.
Глухой внимательно разглядывал свои карты. Помимо лежавшей на столе пятерки, у него на руках была шестерка с валетом. Он быстро окинул взглядом партнеров, а потом так же быстро сложил свои карты.
- Я пас, - сказал он".
А теперь поговорим, если вы добрались до этой точки. "Хохмач" - первый роман Макбейна, где появляется Глухой, главный антагонист всего цикла произведений о полицейских из 87-го участка. Он, конечно, прямой потомок профессора Мориарти, тому свидетельством множество деталей: фабула "Хохмача" взята из "Союза рыжих", сам Глухой, как мы видим по фразе об ошибках и словаре, позиционирует себя как Наполеона (преступного мира), и вся тема с математикой оттуда же. Сцена с игрой в покер знакомит нас с антигероем, преступным гением, у которого все просчитано.
Пару слов об игре. Этот тот же пятикарточный стад, что и в моем предыдущем посте про Трэва МакГи, с тем же правилом очередности торгов: начинает лучшая рука. Впрямую не сказано, но судя по всему, действует фиксированный лимит на ставку, максимальный рейз (повышение) составляет 100 долларов на 4 и 5 картах; на 2 и 3, возможно, 25, судя по началу торгов на семикарточном стаде.
Итак нам показывают любопытные торги на 4 карте. Чаку пришел второй туз, он ставит сотню. У Глухого К, Д, В и скрытый туз. Для того, чтобы хотя бы претендовать на победу, ему нужно вытащить пятой картой короля, даму или валета, изображая 2+2 или сет, туза или 9, чтобы попробовать блеф со стритом, или 10, чтобы достроить реальный стрит. Карты от 2 до 8 автоматически означают поражение. Из них можно вычесть три выпавшие шестерки и, возможно, еще две открытые карты спасовавших игроков. Это 23 карты в лучшем для Глухого случае из 40 возможных, то есть, у него лишь 42.5% на продолжение борьбы после 5 карты. Прощупывая Чака рейзами, он прочитывает, что у того сет тузов. Ему необходима одна из 4 десяток в колоде 40 карт (это то самое соотношение 1 к 9), и чтобы Чаку не пришла последняя шестерка, то есть, общая вероятность успеха 3/40 или для простоты 1/13.
Простейшая математика показывает, что при шансах выиграть раздачу 1/13, класть в банк можно сумму, не превышающую тринадцатой его части, то есть, например, доложить сотню к имеющимся уже 1300 или выше. Иначе говоря, когда Глухой делает финальный кол в 500 на 4 карте, там должно быть не менее 6500. Посмотрим, откуда они там могут быть. Мы знаем только торги на 4 карте: Чак 100, Глухой 200, Чак 300, Глухой 400, Чак 500, Глухой 500, итого 2000. До 6500 не хватает 4500. Могли ли они сложиться из ставок предыдущих раундов? Очень сомнительно, тем более при фиксированном лимите, который на 2 и 3 карте, скорее всего, был ниже 100. Даже если мы предположим, что в банке была эта невероятная сумма, рейзами на 4 карте Глухой существенно понизил свои шансы. При 4500 на начало торгов по 4 карте и ставке Чака в 100, ему было достаточно доложить 100, чтобы получить возможность выиграть 4600, отличная сделка, но каждая следующая ставка делала ситуацию только хуже.
Еще меньше смысла в действиях Глухого мы видим, если вспомним, что лимит фиксированный. Иначе говоря, поляризовать свою руку большой ставкой на 5 карте он не может. Нет смысла блефовать, его 100 всегда получат кол от пары тузов, не говоря уж о 2+2 или сете. Стрит доехал - и нет возможности добрать достойную сумму, приходится ограничиться жалкой сотней, что меньше 5% от размера банка. Если все суммировать, то, возможно, математически оправданно уравнять первую ставку Чака в 100, логичней выглядит пас, а серия рейзов самоубийственна.
Любопытно, понимал ли это сам Макбейн. В общем, для игрока в покер, такого простого как Чак даже, это ясно. С другой стороны, Глухой выиграл и вызвал трепет у своих приспешников, вполне влившись в образ Мориарти, то есть, эффект достигнут.
Очень большой кусок текста, полглавы, я приведу по-русски, а где необходимо вставлю оригинальные фрагменты и поясню, потом подробно разберу всю раздачу.
"Трое из четырех партнеров, играющих в американский покер, чувствовали, как у них все нарастает раздражение. Дело здесь было отнюдь не в том, что им не хотелось проигрывать - плевать им на проигрыш! (It wasn’t so much that they minded losing - the hell they didn’t mind! - еще как не хотелось!). Просто все они проигрывали четвертому - человеку со слуховым аппаратом, - и именно это было особенно унизительно для них. Возможно, что более всего их бесила та невозмутимость, с которой он относился к игре. Выражение его довольно приятного лица как бы говорило им, что они просто обречены на проигрыш, несмотря на весь их опыт и на то, что фортуна изредка улыбалась и им.
Чак, самый плотный и здоровый из всей четверки, мрачно разглядывал свои карты, а потом бросил взгляд на глухого, который сидел напротив. Он был одет в брюки из серой фланели и темно-синий блейзер, под которым виднелась безукоризненно белая рубашка с расстегнутым воротом. Выглядел он так, будто только что сошел с борта роскошной яхты. Казалось, что в любой момент к нему может подойти лакей и подать на подносе какой-нибудь коктейль. Похоже было и на то, что в сданных ему четырех картах наклевывается “стрит”.
Они играли в американский покер, в котором раздается поочередно по пять карт (The game was five-card stud.). Двое партнеров спасовали после третьей карты, и сейчас игру продолжали только глухой с Чаком. Бросив взгляд на три открытые карты глухого, Чак прикидывал его комбинацию: на столе лежали валет пик, трефовая дама и бубновый король. Он был почти уверен, что четвертая карта, лежавшая рубашкой кверху, наверняка была либо десяткой, либо тузом, но скорее все-таки десяткой.
Про себя Чак считал, что рассуждает он вполне логично. Сам он сидел, выложив на столе пару тузов и шестерку треф. Четвертая его карта, лежавшая на столе рубашкой кверху, была третьим тузом. Таким образом, его карты были старше незавершенного “стрита” глухого. Даже если у глухого четвертой картой была десятка, это означало, что у него на руках четыре порядковых карты, к которым может прийти либо туз, либо девятка. Вероятность этого была невелика. Если же закрытой картой тоже был туз, то продолжить комбинацию можно было только с одной стороны, а это совсем уменьшало шансы глухого. А кроме того, и у самого Чака была возможность прикупить еще шестерку, тогда у него получился бы “фулл”, или четвертого туза, что давало бы ему “карре”, а обе эти комбинации бьют “стрит”. (Besides, there was always the possibility that Chuck would catch either a full house or four-of-a-kind on that last card. His bet seemed like a safe one. - Переводчик слегка дополняет текст, объясняя читателям правила покера, очень логично).
- Ставлю сотню на тузов, - сказал он. (“Aces bet a hundred,” he said. - В стаде торги открывает игрой со старшей открытой комбинацией, "тузы ставят сотню" было бы точнее).
- И еще сто сверху, - отозвался глухой.
Чака сразу же охватила дрожь азарта (Chuck had his first tremor of anxiety).
- На что вы рассчитываете? - сказал он вслух как можно безразличнее. - Пока я вижу тут всего лишь три карты, которые тянут на “стрит”.
- Если посмотреть на них более внимательно, то можно разглядеть и выигрышную комбинацию.
Чак коротко кивнул, однако кивок этот означал не согласие с глухим, а одобрение своих прежних расчетов.
- Тогда я накину еще сотню, - сказал он.
- Вот это - уже игра, - отозвался глухой. - А я накину сотню сверх ваших.
Чак снова посмотрел на выложенные на стол карты глухого. Да, четвертая его карта наверняка подходила для “стрита”, но для завершения этой комбинации необходима била еще и пятая карта.
- И еще сто, - сказал Чак.
- Берегитесь, - сказал глухой. - Я ведь могу и просто завистовать. (I’ll just call. - "Завистовать", конечно, никогда не используются в покере, но в 92-ом году покерной терминологии не было, а по смыслу, в общем, годится). - Он бросил необходимое количество фишек в банк на столе.
Чак сдал ему пятую карту. Выпала десятка червей.
- Вот вам и ваш чертов “стрит”, - сказал он и взял себе карту. Выпала четверка червей.
- Ваши тузы все равно выигрывают, - сказал глухой. (“Aces still bet,” the deaf man said. - см. выше).
- Откроем карты, - предложил Чак.
- А я поставлю еще сотню, - сказал глухой, и лицо Чака тут же помрачнело.
- Ну что ж, все равно откроем, - сказал он.
Глухой перевернул лежавшую на столе карту. Конечно же, это был туз.
- “Стритт”, начиная с туза, - объявил он, - это старше ваших трех тузов.
- А откуда вам было известно, что у меня в запасе третий туз? - спросил Чак, провожая взглядом собранные глухим фишки.
- Я судил только по тому, как смело вы повышали ставки. Едва ли вы бы так рисковали, имея на руках всего две пары. Вот я и решил, что у вас уже есть третий туз.
- И вы играли против тройки тузов, имея всего лишь незавершенный “стрит”? На что же вы рассчитывали?
- На соотношение вероятностей, Чак, - пояснил глухой, составляя аккуратными столбиками выигранные фишки. - Соотношение вероятностей - серьезная вещь.
- Да какое там, к черту, соотношение! - не выдержал Чак. - Дурацкое везение и ничего больше.
- Нет, не совсем так. У меня на руках были четыре карты подряд: туз, король, дама и валет. Для того, чтобы получился “стрит”, мне нужна была десятка, любая десятка. И это был один-единственный шанс побить ваши три туза. Мне было просто необходимо получить из колоды эту десятку. Если бы она не пришла ко мне, если бы мне выпала какая-нибудь другая карта, парная к уже имеющимся, я все равно проигрывал. Разве не так? Так каково же было соотношение вероятностей? У меня получалось соотношение один к девяти. Понятно, Чак?
- Это понятно, но на мой взгляд, шансы все же невелики.
- В самом деле? Но давайте учтем тот факт, что за всю игру не было открыто ни одной десятки. Естественно, у вас или у остальных партнеров до того, как они спасовали, могли быть неоткрытые десятки, однако я рассчитывал на то, что вашей нераскрытой картой является туз, и решил рискнуть. (Of course, either you - or our friends before they dropped out - could have been holding tens in the hole. But I knew you had an ace in the hole, and I took a chance on our friends.”)
- И все-таки шансов у вас было слишком мало. Вам следовало бы спасовать.
- Но тогда я проиграл бы, не так ли? Что же касается того, что вашу комбинацию можно улучшить прикупленной картой, то здесь шансов у вас было еще меньше.
- Каким это образом? Начнем с того, что моя комбинация уже была старше вашей! У меня на руках была тройка тузов!
- Совершенно верно, но улучшить свою комбинацию вы могли только двумя способами: вы должны были прикупить четвертого туза и получить в результате “карре”, или же еще одну шестерку и получить “фулл”. Я отлично знал, что четвертого туза вы прикупить не можете, поскольку он был у меня, да и шансов на то, что он выпадет вам, было слишком мало, даже если бы его у меня и не было. Тут соотношение было бы один к тридцати девяти, что значительно хуже, чем девять к одному.
- А как тогда насчет “фулла”? Ведь мне могла достаться и шестерка.
- Не отрицаю, могла. Но и тут соотношение составляло четырнадцать и две третьих против одного. А это опять-таки ниже моих одного к девяти. А если же учесть при этом, что оба наши партнера выложили на стол по шестерке прежде, чем выйти из игры, то получится, что вы рассчитываете на единственную шестерку, оставшуюся в колоде, а это означает, что шанс здесь точно такой же, как и с тузом, то есть один к тридцати девяти. Теперь понимаете, Чак? Мой шанс - один на девять, ваш - один на тридцать девять.
- Но кое-что вы тут упускаете, не так ли?
- Я никогда ничего не упускаю, - сказал глухой.
- Вы упустили то, что вообще мы оба могли просто остаться при своих, не вытащив нужной карты. И в этом случае, то есть если бы мы оба остались при своих, я наверняка выиграл бы. Ведь три туза-то уж во всяком случае старше не набранного полностью “стрита”. И в этом случае я выиграл бы.
- Совершенно верно, но это отнюдь не значит, что я упустил из вида эту возможность. Припомните-ка, Чак, ваша пара тузов не появилась на столе, пока не была сдана четвертая карта. Если бы у вас были открыты тузы с самого начала, то я сразу же вышел бы из игры. Вплоть до этого момента мы оба были примерно в равном положении. У меня был припрятан туз, и открытыми лежали дама с королем. Я подозревал, что у вас могла быть пара тузов, однако, учитывая то, что у меня в запасе тоже был туз, я решил, что вы блефуете, держа пару шестерок. А в этом случае любая прикупленная мной пара означала бы более выигрышную комбинацию. Так что я считаю, что партию эту я разыгрывал совершенно верно.
- А я считаю, что вам просто повезло, - упрямо повторил Чак.
- Очень может быть, - глухой улыбнулся. - Но выиграл-то все-таки я, не так ли?
- Ну, еще бы. А раз уж вы выиграли, то теперь можно говорить что угодно и утверждать, что все это было вам известно заранее.
- Но выиграл-то я, Чак. А значит, что я все верно рассчитал.
- Это вы только так говорите. Если бы вы проиграли, то наверняка запели бы совсем другое. Тогда вы привели бы целую кучу доводов, чтобы оправдать сделанную ошибку.
- Едва ли, - сказал глухой. - Я не из тех людей, которые признаются в своих ошибках. Само слово “ошибка” просто - отсутствует в моем словаре.
- Отсутствует? Тогда как же вы называете их?
- Я называю их отклонением от правила. Правило действует постоянно, Чак. Правило истинно. А вот отклонения от правил бывают различными. А весь веер отклонений лежит в секторе между допускаемым числом отклонений и добросовестностью наблюдателя. Таким образом, разумное отклонение от правила следует рассматривать именно как таковое, а отнюдь не как ошибку.
- Дерьмо все это, - заявил Чак, и все сидевшие за столом дружно расхохотались. (В оригинале bullshit, конечно).
- Совершенно верно, - проговорил глухой, присоединяясь к общему смеху. - Именно дерьмо. А количеством дерьма как раз и объясняется отклонение в результатах при точных расчетах. Ваша очередь сдавать, Рейф.
Высокий сухощавый человек, сидевший слева от Чака, снял очки в золотой оправе и вытер набежавшие от смеха слезы. Потом он взял колоду карт и принялся тщательно перетасовывать их.
- По-моему, эта была самая лучшая тирада из всех, какие я когда-либо слышал. - Он протянул колоду Чаку. - Снимите. (“One thing I’ve got to say is that this is gonna be the goddammedest caper there ever was”. - Речь о будущем ограблении, не о тираде Глухого).
- А на кой черт? - капризно отозвался тот. - Раздавайте.
- Как будем играть на этот раз? - спросил человек, сидевший напротив Рейфа <...>
- Давайте играть с неограниченным прикупом, - заявил вдруг Рейф. - Это оживит игру.
- Терпеть не могу этого варварства, - сказал глухой. - Это уже не покер, а какая-то неразбериха. Утрачивается логика игры. ( “This is seven-card stud,” Rafe told him. “Deuces wild.”
“I don’t like these bastardized versions of poker,” the deaf man said. “They throw off the percentages”. - Что такое семикарточный стад с джокерами переводчик не знает вовсе и фантазирует в меру своих способностей).
- А вот и хорошо, - заявил Чак. - Может быть, в этом случае у нас тоже появится хоть какой-то шанс выиграть. А то вы играете так, будто собираетесь перерезать горло собственной матери.
- Я играю так, как играют собирающиеся выиграть, - сказал глухой. - А как же еще можно играть?
Рейф снова расхохотался, и его голубые глаза за стеклами очков снова заслезились. Он раздал карты и сказал:
- Король открывает игру, - и положил колоду на стол.
- Двадцать пять долларов, - неуверенно включился в игру старик.
- Играю, - сказал Чак.
- Я тоже, - сказал Рейф.
Глухой внимательно разглядывал свои карты. Помимо лежавшей на столе пятерки, у него на руках была шестерка с валетом. Он быстро окинул взглядом партнеров, а потом так же быстро сложил свои карты.
- Я пас, - сказал он".
А теперь поговорим, если вы добрались до этой точки. "Хохмач" - первый роман Макбейна, где появляется Глухой, главный антагонист всего цикла произведений о полицейских из 87-го участка. Он, конечно, прямой потомок профессора Мориарти, тому свидетельством множество деталей: фабула "Хохмача" взята из "Союза рыжих", сам Глухой, как мы видим по фразе об ошибках и словаре, позиционирует себя как Наполеона (преступного мира), и вся тема с математикой оттуда же. Сцена с игрой в покер знакомит нас с антигероем, преступным гением, у которого все просчитано.
Пару слов об игре. Этот тот же пятикарточный стад, что и в моем предыдущем посте про Трэва МакГи, с тем же правилом очередности торгов: начинает лучшая рука. Впрямую не сказано, но судя по всему, действует фиксированный лимит на ставку, максимальный рейз (повышение) составляет 100 долларов на 4 и 5 картах; на 2 и 3, возможно, 25, судя по началу торгов на семикарточном стаде.
Итак нам показывают любопытные торги на 4 карте. Чаку пришел второй туз, он ставит сотню. У Глухого К, Д, В и скрытый туз. Для того, чтобы хотя бы претендовать на победу, ему нужно вытащить пятой картой короля, даму или валета, изображая 2+2 или сет, туза или 9, чтобы попробовать блеф со стритом, или 10, чтобы достроить реальный стрит. Карты от 2 до 8 автоматически означают поражение. Из них можно вычесть три выпавшие шестерки и, возможно, еще две открытые карты спасовавших игроков. Это 23 карты в лучшем для Глухого случае из 40 возможных, то есть, у него лишь 42.5% на продолжение борьбы после 5 карты. Прощупывая Чака рейзами, он прочитывает, что у того сет тузов. Ему необходима одна из 4 десяток в колоде 40 карт (это то самое соотношение 1 к 9), и чтобы Чаку не пришла последняя шестерка, то есть, общая вероятность успеха 3/40 или для простоты 1/13.
Простейшая математика показывает, что при шансах выиграть раздачу 1/13, класть в банк можно сумму, не превышающую тринадцатой его части, то есть, например, доложить сотню к имеющимся уже 1300 или выше. Иначе говоря, когда Глухой делает финальный кол в 500 на 4 карте, там должно быть не менее 6500. Посмотрим, откуда они там могут быть. Мы знаем только торги на 4 карте: Чак 100, Глухой 200, Чак 300, Глухой 400, Чак 500, Глухой 500, итого 2000. До 6500 не хватает 4500. Могли ли они сложиться из ставок предыдущих раундов? Очень сомнительно, тем более при фиксированном лимите, который на 2 и 3 карте, скорее всего, был ниже 100. Даже если мы предположим, что в банке была эта невероятная сумма, рейзами на 4 карте Глухой существенно понизил свои шансы. При 4500 на начало торгов по 4 карте и ставке Чака в 100, ему было достаточно доложить 100, чтобы получить возможность выиграть 4600, отличная сделка, но каждая следующая ставка делала ситуацию только хуже.
Еще меньше смысла в действиях Глухого мы видим, если вспомним, что лимит фиксированный. Иначе говоря, поляризовать свою руку большой ставкой на 5 карте он не может. Нет смысла блефовать, его 100 всегда получат кол от пары тузов, не говоря уж о 2+2 или сете. Стрит доехал - и нет возможности добрать достойную сумму, приходится ограничиться жалкой сотней, что меньше 5% от размера банка. Если все суммировать, то, возможно, математически оправданно уравнять первую ставку Чака в 100, логичней выглядит пас, а серия рейзов самоубийственна.
Любопытно, понимал ли это сам Макбейн. В общем, для игрока в покер, такого простого как Чак даже, это ясно. С другой стороны, Глухой выиграл и вызвал трепет у своих приспешников, вполне влившись в образ Мориарти, то есть, эффект достигнут.