Разоблачение
Разоблачение
Некоторые читатели почему-то полагают, что я хорошо знаю иностранные языки и чуть ли не полиглот. Должен сказать, что это мнение не обосновано. Среди моих френдов есть настоящие полиглоты, достаточно назвать Медведя. Эдгар Лейтан просто гений. Есть целых четыре корифея-китаиста. Один из них, читая узкоспециальную книгу, на 50 страницах встречает всего лишь один неизвестный иероглиф. Я в китайском вообще профан, а если говорить о языках, которые я давно изучаю и на которых много читал, то, например, в книгах на английском, немецком и французском на каждой странице пять слов мне не известны. Конечно, многое зависит от автора. Например, на немецком трудно читать Клейста и Генриха Манна. Гессе и Кафка намного проще пишут. Читая «Америку», заметил, что встречаются страницы, где вовсе нет неизвестных слов. Но это скорее исключение. Чаще два-три слова неизвестны. Память у меня совсем дырявая. Корифеи пронзают иностранные языки лазерным лучом, а я вкалываю киркой и ломом. Иной раз видишь слово и припоминаешь, что уже встречалось, а перевод ускользает. То же самое относится к прочитанным книгам. Беру, бывало, книгу, которая, как мне кажется, давно лежит нечитанная. Уже на первых страницах встречаю собственноручные пометки. Пролистав её, вижу, что она сплошь в моих пометках. Стало быть, я её читал, но совершенно забыл об этом.
Некоторые читатели почему-то полагают, что я хорошо знаю иностранные языки и чуть ли не полиглот. Должен сказать, что это мнение не обосновано. Среди моих френдов есть настоящие полиглоты, достаточно назвать Медведя. Эдгар Лейтан просто гений. Есть целых четыре корифея-китаиста. Один из них, читая узкоспециальную книгу, на 50 страницах встречает всего лишь один неизвестный иероглиф. Я в китайском вообще профан, а если говорить о языках, которые я давно изучаю и на которых много читал, то, например, в книгах на английском, немецком и французском на каждой странице пять слов мне не известны. Конечно, многое зависит от автора. Например, на немецком трудно читать Клейста и Генриха Манна. Гессе и Кафка намного проще пишут. Читая «Америку», заметил, что встречаются страницы, где вовсе нет неизвестных слов. Но это скорее исключение. Чаще два-три слова неизвестны. Память у меня совсем дырявая. Корифеи пронзают иностранные языки лазерным лучом, а я вкалываю киркой и ломом. Иной раз видишь слово и припоминаешь, что уже встречалось, а перевод ускользает. То же самое относится к прочитанным книгам. Беру, бывало, книгу, которая, как мне кажется, давно лежит нечитанная. Уже на первых страницах встречаю собственноручные пометки. Пролистав её, вижу, что она сплошь в моих пометках. Стало быть, я её читал, но совершенно забыл об этом.