Мои столкновения с иностранными языками
Мне не довелось изучить ни одного языка в совершенстве. Даже родным русским владею через пень-колоду. Но всю жизнь изучал иностранные языки. Больше всего они мне были полезны в пору работы переводчиком в течение тридцати лет. Обычно выполнял письменные переводы, с устным переводом сталкивался реже. Для перевода, как известно, не обязательно знать языки на высоком уровне. Главное, надо уметь переводить. Здесь ожидаются возражения, на которые отвечу отдельным постом.
Сначала расскажу о случаях анекдотических (в том смысле, который в это слово вкладывают в медицинской науке, то есть о редких эпизодах).
Столкновение с новогреческим было один-единственный раз. Знакомый священник попросил перевести письмо для его коллеги на Кипре. Взял словарь и грамматику. Ещё воспользовался изданием Нового Завета в оригинале с толкованием на новогреческом. В этом издании в начале помещены письма. Из этих писем взял обращения и концовки. Сварганил письмо. В сомнительных случаях прибегал к древнегреческому, надеясь, что адресат с ним знаком. Всерьёз никогда новогреческим не занимался. Только один раз перевёл газетный текст для тренировки.
С украинским также столкнулся один раз. Заказали перевести контракт в одну страничку. Словарь помог. Видимо, заказчик остался доволен, потому что попросил перевести ещё и другой контракт, на этот раз на украинский. С грехом пополам справился. Он же заказал перевод контракта с чешского. Потом другого контракта на чешский. Ещё переводил с чешского описание изобретения. Это было проще, потому что была знакомая тематика.
Один раз переводил с молдавского на французский. Дело было так. Тёща занималась переводом стихов с русского на французский. Как-то ей заказали перевод стихотворения молдавского поэта. Дали стихотворный русский перевод. Естественно, она предположила, что в этом переводе не совсем то, что содержалось в оригинале. Но подстрочника не было в наличии. Зато был оригинал на молдавском. С помощью молдавско-французского словаря я выполнил подстрочник. Как и ожидалось, стихотворный русский перевод был бледной копией оригинала.
Один раз переводил с французского на итальянский. Дело было так. Заказчик принёс несколько страниц текста на русском в форме статьи для перевода на итальянский, причём первая страница была машинописью, а другие две страницы от руки. Ну, с текстом на машинке какая проблема? А вот рукопись я попросил прочитать вслух, чтобы не мучиться с расшифровкой. Когда заказчик ушёл, оказалось, что проблемным был как раз печатный текст. Это был скорее набор слов без видимого смысла. Я догадался, что это был перевод на русский, выполненный очень халтурно. Я позвонил заказчику и попросил его принести оригинал. Паче чаяния, он не стал спорить и утверждать, что это и есть оригинал, и принёс текст на французском. Видимо, он заказал перевод на русский, чтобы вставить в свою статью. В этом тексте было более глубокое содержание, чем в рукописном тексте, написанном самим заказчиком. Перевести с французского на итальянский оказалось проще, чем мучиться с плохим русским переводом.
Тут сто́ит отметить, что я занимался переводом в прошлом веке, когда не было ни инета, ни мультитрана, ни электроных переводчиков вроде гугля. Все словари были бумажные. Если под рукой не было нужных словарей, шел в книжный, так как библиотеки были дальше. Если проблема была только в одном слове, смотрел и записывал это слово. Если вдруг попадалась новая незнакомая тема, покупал специальный словарь. Очень долго мне прослужил англо-русский экономический, фактически включавший не только чисто экономические термины. Отнес его скрепя сердце на бук-кроссинг только в этом году. Переводил по автомобильной тематике. Использовал немецко-русский автомобильный словарь. В этом году отправил его туда же, хоть и было жалко.
Такое тесное взаимодействие со словарями привело к тому, что я и сам стал принимать участие в составлении словарей. Первым был пятиязычный медицинский. Я отвечал за редактуру русской, английской, французской и немецкой части, а также за составление итальянской части. До выхода этого словаря не существовало итальянско-русского медицинского словаря. Пусть читатели сообщат мне о таком словаре, вышедшем ранее моего, если знают. По ходу работы я понял, что многоязычные бумажные словари не нужны. Но раз уж взялся, довел дело до конца. Затем я осознал, что вообще не нужны словари, справочники и энциклопедии в бумажном виде. Уже в конце XX столетия они стали анахронизмом. После этого словаря я редактировал и другие, например, компьютерный. Это самая быстро развивающаяся отрасль знаний, поэтому в момент его выхода в свет он уже устарел. Подготовка бумажных словарей дело долгое и трудозатратное. Пора переходить полностью на электронные книги.
Далее расскажу о том, как овладевал иностранными языками. Я учился в обыкновенной (не спец) школе, поэтому иностранный язык начинали преподавать только в пятом классе. Во втором классе мне в руки попался учебник английского языка, по которому училась сестра (старше меня на три года). Я взял его в руки и решил изучить язык самостоятельно. На первой же странице сообщалось, что в английском языке 26 букв и 44 звука. Я был шокирован. Откуда такая разница? Спросить было не у кого. Сам не смог догадаться. Решил отложить изучение до пятого класса. Когда дело дошло до изучения в пятом классе, я считался корифеем, потому что очень просто принять кочку на идеальной плоскости за гору. Знания остальных учеников были на нуле, даже у отличников, которым ставили «4» и «5» просто потому, что принято поддерживать штатных отличников на плаву. К окончанию школы ученики могут сообщить, как их зовут и сколько им лет. Этим премудростям они научились ещё в пятом классе на первых уроках и дошли с таким багажом до выпускного класса.
Большинству выпускников школы иностранный язык не пригождался никогда, а те, кто всё-таки собирались пойти в специальные вузы, брали репетиторов, чтобы те их поднатаскали. Интересно, что полвека назад даже при поступлении в технический вуз приходилось сдавать иностранный язык. Это было простой формальностью. В техническом вузе ничему новому не обучали, а требовали сдать «тыщи». Это значило, что студенты должны были перевести определённое число тысяч знаков технического текста на иностранном языке. Понятно, что к моменту окончания вуза они забывали даже то немногое, чему научились в школе.
Мне вспоминается один случай. У меня был знакомый врач с Дальнего Востока. Он рассказал следующую историю. После вуза он стал ходить в море судовым врачом. Однажды он попал на лайнер, ходивший под английским флагом. Весь экипаж носил английскую морскую форму. Доктор показывал мне фото, где он в красивом белом мундире среди других членов экипажа и пассажиров. Работы для врача было немного, поэтому он вёл преимущественно светскую жизнь, в том числе танцевал с пассажирками. Это у него очень хорошо получалось, и его заметило начальство и повысило до главного над всеми врачами лайнеров в одной из зон Индийского океана. Ему дали кабинет и большую зарплату. Ему пришлось добровольно уйти с этой хлебной должности из-за проблем с английским языком. Получал он письма, на которые должен был отвечать. А он не только писать, а и читать мог по-английски с трудом. Никакого переводчика ему не полагалось, потому что начальство предполагало, что всякий человек с высшим образованием должен знать английский.
Продолжение следует.
Сначала расскажу о случаях анекдотических (в том смысле, который в это слово вкладывают в медицинской науке, то есть о редких эпизодах).
Столкновение с новогреческим было один-единственный раз. Знакомый священник попросил перевести письмо для его коллеги на Кипре. Взял словарь и грамматику. Ещё воспользовался изданием Нового Завета в оригинале с толкованием на новогреческом. В этом издании в начале помещены письма. Из этих писем взял обращения и концовки. Сварганил письмо. В сомнительных случаях прибегал к древнегреческому, надеясь, что адресат с ним знаком. Всерьёз никогда новогреческим не занимался. Только один раз перевёл газетный текст для тренировки.
С украинским также столкнулся один раз. Заказали перевести контракт в одну страничку. Словарь помог. Видимо, заказчик остался доволен, потому что попросил перевести ещё и другой контракт, на этот раз на украинский. С грехом пополам справился. Он же заказал перевод контракта с чешского. Потом другого контракта на чешский. Ещё переводил с чешского описание изобретения. Это было проще, потому что была знакомая тематика.
Один раз переводил с молдавского на французский. Дело было так. Тёща занималась переводом стихов с русского на французский. Как-то ей заказали перевод стихотворения молдавского поэта. Дали стихотворный русский перевод. Естественно, она предположила, что в этом переводе не совсем то, что содержалось в оригинале. Но подстрочника не было в наличии. Зато был оригинал на молдавском. С помощью молдавско-французского словаря я выполнил подстрочник. Как и ожидалось, стихотворный русский перевод был бледной копией оригинала.
Один раз переводил с французского на итальянский. Дело было так. Заказчик принёс несколько страниц текста на русском в форме статьи для перевода на итальянский, причём первая страница была машинописью, а другие две страницы от руки. Ну, с текстом на машинке какая проблема? А вот рукопись я попросил прочитать вслух, чтобы не мучиться с расшифровкой. Когда заказчик ушёл, оказалось, что проблемным был как раз печатный текст. Это был скорее набор слов без видимого смысла. Я догадался, что это был перевод на русский, выполненный очень халтурно. Я позвонил заказчику и попросил его принести оригинал. Паче чаяния, он не стал спорить и утверждать, что это и есть оригинал, и принёс текст на французском. Видимо, он заказал перевод на русский, чтобы вставить в свою статью. В этом тексте было более глубокое содержание, чем в рукописном тексте, написанном самим заказчиком. Перевести с французского на итальянский оказалось проще, чем мучиться с плохим русским переводом.
Тут сто́ит отметить, что я занимался переводом в прошлом веке, когда не было ни инета, ни мультитрана, ни электроных переводчиков вроде гугля. Все словари были бумажные. Если под рукой не было нужных словарей, шел в книжный, так как библиотеки были дальше. Если проблема была только в одном слове, смотрел и записывал это слово. Если вдруг попадалась новая незнакомая тема, покупал специальный словарь. Очень долго мне прослужил англо-русский экономический, фактически включавший не только чисто экономические термины. Отнес его скрепя сердце на бук-кроссинг только в этом году. Переводил по автомобильной тематике. Использовал немецко-русский автомобильный словарь. В этом году отправил его туда же, хоть и было жалко.
Такое тесное взаимодействие со словарями привело к тому, что я и сам стал принимать участие в составлении словарей. Первым был пятиязычный медицинский. Я отвечал за редактуру русской, английской, французской и немецкой части, а также за составление итальянской части. До выхода этого словаря не существовало итальянско-русского медицинского словаря. Пусть читатели сообщат мне о таком словаре, вышедшем ранее моего, если знают. По ходу работы я понял, что многоязычные бумажные словари не нужны. Но раз уж взялся, довел дело до конца. Затем я осознал, что вообще не нужны словари, справочники и энциклопедии в бумажном виде. Уже в конце XX столетия они стали анахронизмом. После этого словаря я редактировал и другие, например, компьютерный. Это самая быстро развивающаяся отрасль знаний, поэтому в момент его выхода в свет он уже устарел. Подготовка бумажных словарей дело долгое и трудозатратное. Пора переходить полностью на электронные книги.
Далее расскажу о том, как овладевал иностранными языками. Я учился в обыкновенной (не спец) школе, поэтому иностранный язык начинали преподавать только в пятом классе. Во втором классе мне в руки попался учебник английского языка, по которому училась сестра (старше меня на три года). Я взял его в руки и решил изучить язык самостоятельно. На первой же странице сообщалось, что в английском языке 26 букв и 44 звука. Я был шокирован. Откуда такая разница? Спросить было не у кого. Сам не смог догадаться. Решил отложить изучение до пятого класса. Когда дело дошло до изучения в пятом классе, я считался корифеем, потому что очень просто принять кочку на идеальной плоскости за гору. Знания остальных учеников были на нуле, даже у отличников, которым ставили «4» и «5» просто потому, что принято поддерживать штатных отличников на плаву. К окончанию школы ученики могут сообщить, как их зовут и сколько им лет. Этим премудростям они научились ещё в пятом классе на первых уроках и дошли с таким багажом до выпускного класса.
Большинству выпускников школы иностранный язык не пригождался никогда, а те, кто всё-таки собирались пойти в специальные вузы, брали репетиторов, чтобы те их поднатаскали. Интересно, что полвека назад даже при поступлении в технический вуз приходилось сдавать иностранный язык. Это было простой формальностью. В техническом вузе ничему новому не обучали, а требовали сдать «тыщи». Это значило, что студенты должны были перевести определённое число тысяч знаков технического текста на иностранном языке. Понятно, что к моменту окончания вуза они забывали даже то немногое, чему научились в школе.
Мне вспоминается один случай. У меня был знакомый врач с Дальнего Востока. Он рассказал следующую историю. После вуза он стал ходить в море судовым врачом. Однажды он попал на лайнер, ходивший под английским флагом. Весь экипаж носил английскую морскую форму. Доктор показывал мне фото, где он в красивом белом мундире среди других членов экипажа и пассажиров. Работы для врача было немного, поэтому он вёл преимущественно светскую жизнь, в том числе танцевал с пассажирками. Это у него очень хорошо получалось, и его заметило начальство и повысило до главного над всеми врачами лайнеров в одной из зон Индийского океана. Ему дали кабинет и большую зарплату. Ему пришлось добровольно уйти с этой хлебной должности из-за проблем с английским языком. Получал он письма, на которые должен был отвечать. А он не только писать, а и читать мог по-английски с трудом. Никакого переводчика ему не полагалось, потому что начальство предполагало, что всякий человек с высшим образованием должен знать английский.
Продолжение следует.