Библиотерапия
Есть такой замечательный писатель Николай Назаркин.
https://klarissa45.livejournal.com/100822.html
Сегодня с подачи поста Евгении Шафферт на Дзене нашла его сайт Библиотерапия.
https://bibliotherapie.ru/
Больше года назад там появилась эта статья.
Приведу отрывок
Поиск параллелей.
В таких вот условиях нам, с нашим обширным - месяцы, годы, десятилетия! - жизненным опытом кажется, что мир сошёл с ума и никогда ничего подобного точно не было. Но, к счастью или к сожалению, на помощь приходят книги, овеществлённая память человечества, и оказывается, что под Луной и впрямь практически всё уже было. Не зря же после первого пандемийного шока в далёком уже и таком уютном - из наших дней, да! - 2020 году информационное пространство заполнили фотографии и тексты об “испанке” и прочих “чёрных смертях”. Хотя ещё парой лет ранее эти знания были интересны весьма узкой прослойке.
Зачем это нужно? Ну, самый очевидный ответ - это даёт хоть и небольшую, но уверенность в будущем. В существовании этого будущего. Если уж тогда Земля не налетела на небесную ось,то, может, и сейчас пронесёт?
У меня такой книгой сейчас стала не книга Ремарка «Время жить и время умирать», хотя вспоминаю её часто и скорее всего скоро пересчитаю.
И не «Мысленный волк» Варламова, который взят в библиотеке и скоро должен быть прочитан.
Такой книгой стала «Горе мертвого короля».
Вчера прочитала главу про мобилизацию молодежи от 18 лет и прямо похолодела.
Хотя страна у Мурлевы вымышленная.
Два юноши шли по солнечной стороне улицы - с непокрытой головой, куртки небрежно переброшены через плечо, рукава рубах засучены. В небе, высоко-высоко, парило одно-единственное заблудившееся облачко. На Малой Земле погожие летние деньки держались всего-то один-два месяца, и ими спешили пользоваться: гулять посуху, ощущать на себе ласку теплого воздуха, насыщаться впрок солнечным светом. В эту короткую пору солнце, можно считать, вообще не закатывалось. Вечером оно опускалось за горизонт и сразу опять выскакивало, словно какой-то волшебный мяч, и поднималось в небо.
Юноши поравнялись с одним из плакатов, вот уже несколько дней красовавшихся чуть ли не на каждой стене. Сверху крупным шрифтом было напечатано:
ВАМ ВОСЕМНАДЦАТЬ ЛЕТ.
ВЫ НУЖНЫ НАМ.
Ниже мелкими буквами - длинный список фамилий, а дальше - приказ:
КАЖДОМУ ИЗ ВЫШЕУПОМЯНУТЫХ ЯВИТЬСЯ В КАЗАРМЫ.
- Еще бы не нужны! - со смехом сказал тот, который шел впереди. - Если не считать больных, обессилевших, обмороженных, раненых и убитых, не больно-то много народу, должно быть, наберется там, на Континенте! Да-а, не так себе представлял Герольф завоевание! За три недели, говорил, управимся, - а вот уж год как воюем, и конца не видно!
Этот юноша был калекой. Правую ногу, искривленную и негнущуюся, он при каждом шаге выбрасывал вперед круговым движением бедра. Он опирался на трость с Т-образным набалдашником. Другой, державшийся позади, ничего не ответил. Когда его товарищ замедлял шаг, он тоже шел медленнее. Когда тот останавливался передохнуть, он тоже останавливался и ждал. Они свернули, оставив дворец справа, и стали подниматься по мощеной улице, ведущей к казармам.
- Знаешь, за что я тебя так люблю? - прервал молчание хромой.
- Нет, - сказал другой. - Любопытно узнать.
- Я тебя люблю, в числе прочего, за то, что ты всегда держишься на полшага позади, когда мы идем вместе. Ты скажешь - подумаешь, большое дело, но со всеми другими позади плетусь я. Мне все время кажется, что я отстаю, всех задерживаю, и это действует на нервы.
- Правда? А у меня это как-то само собой получается, я даже не задумывался никогда. Это же естественно.
- Не для всех.
- А ты - тебе интересно, за что я тебя так люблю… «в числе прочего»?
- Валяй, говори.
- За то, что произошло однажды вечером восемь лет назад.
- А что такое произошло?
- Мой отец уехал и пропал, месяц его не было. Мы с матерью с ума сходили. А ты предсказал, что он вернется, и через час он был уже дома - помнишь?
- Помню. Я тогда увидел, как он входит в дом и сбрасывает плащ прямо на пол. Я тебе это сказал, и все. Я-то тут ни при чем, ты же знаешь. Это происходит непонятно как. Так что благодарить меня не за что.
- Может быть, но в моем детском умишке отложилось так, что это ты его нам вернул, да так с тех пор и осталось.
Юноша, державшийся позади, был тонкий и легкий в движениях, на голову выше своего увечного товарища. На щеках у него уже пробивался темный пушок. Юноши остановились перед еще одним плакатом. Там стояли и их имена - в алфавитном порядке: Александер Йоханссон и, несколькими строчками ниже, Бальдр Пулккинен.
Бальдр привалился спиной к стене какого-то дома, отставил трость и достал из кармана штанов кисет. Алекс смотрел, как он насыпал щепотку табаку в ямку между большим и указательным пальцами и втянул его ноздрями. Мимо по двое, по трое, целыми компаниями проходили другие призывники. Некоторые с ними здоровались.
- А ты знаешь, - спросил Алекс, - что освобождения от армии продаются? Некоторые, у кого богатые родители, покупают их, чтобы не отправляться за море. Противно. По-моему, это довольно-таки подло.
- Слыхал я про это, - рассеянно отозвался Бальдр. - Слыхал и другое. Один парень из нашего квартала отрубил себе указательный палец на правой руке. Теперь, раз он не может нажимать на курок, его от армии освободят. А на своей рыбачьей лодке он и так управится. Ловко, а? Мне-то, во всяком случае, ловчить не надо. Явлюсь, там на меня поглядят и отправят прямиком домой. Хоть раз в жизни какая-то польза от этого дела.
Бывали случаи и похуже отрубленного пальца. Чтобы избежать ужасов войны, некоторые призывники подвергали себя жестоким истязаниям. Кто на несколько суток туго перетягивал себе ноги веревками, наживая чудовищное расширение вен. Кто-то стравливал зубы кислотой. Кто-то губил себе зрение, пялясь на солнце, и оставался на всю жизнь полуслепым. Алексу была отвратительна сама мысль о том, чтобы искалечить себя тем или иным способом. Он давно уже смирился с неизбежным: он отправится за море.
В глубине души он даже торопил этот день. Он никогда и никому не признался бы в этом, тем более Бьорну и Сельме. Но наедине с собой в ночной тишине прекрасно понимал причину своего нетерпения.
Его комната за восемь лет совсем не изменилась, только кровать у него теперь была большая, как и он сам. Но в углу у окна стояла другая кровать, все еще детская, которую ни у кого не поднялась рука убрать. Она оставалась тут как молчаливое напоминание. Если тот, кто спал на ней когда-то, был еще жив, он должен находиться где-то там, далеко на востоке, дальше даже Большой Земли - где-то на Континенте, там, где завоевание пожирало тысячи жизней, словно великан-людоед. Не проходило дня, чтобы Алекс не вспоминал брата. «Бриско…» - шептал он иногда вслух, когда никто не слышал. Он произносил эти два слога, чтоб они оставались живыми в его устах: Брис-ко… Как если бы, произнося это имя, он уберегал от забвения того, кто его носил. Брис-ко…
- Пошли, что ли? - сказал Бальдр, и они зашагали дальше.
На подходе к казармам и во дворе так и кишела молодежь. По случаю хорошей погоды или ради удовольствия потолкаться среди народа? Во всяком случае, атмосфера была праздничная, и большинство призывников всячески демонстрировали бесшабашную лихость. Один, взобравшись на низенькую стенку, подражал голосам домашней живности - свиней, кур, лошадей; кругом смеялись и аплодировали. Некоторые в ожидании своей очереди играли в карты, сидя на земле по-турецки, с таким азартом, словно ставили на кон собственную жизнь. Другие толкались и дурачились, завязывая дружеские потасовки.
- С ума сойти, - сказал Алекс, - прямо как дети малые! Можно подумать, они забыли, зачем они здесь и что их ждет.
- Да, - кивнул Бальдр, - еще вчера они готовы были в штаны накласть, как вспомнят про призыв, а сегодня на людях строят из себя героев, дураки несчастные.
Один призывник очень маленького роста, почти карлик, выглядевший как-то потерянно, поравнялся с ними.
- С какого минимального роста берут, не знаете? - с беспокойством спросил он.
- Сколько я помню, минимум - четыре локтя шесть пальцев, - сказал Алекс. - По-моему, ты до этого не дотягиваешь.
- Нет, не дотягиваю, даже если на цыпочках. Думаете, меня забракуют?
- Да, твое дело верное. Скажи, Бальдр, его ведь точно…
Он осекся. К ним подошел какой-то молодой человек и обратился прямо к Бальдру:
- Можно тебя на два слова?
Несмотря на жару, он был в широком плаще, накинутом поверх элегантного камзола. Белокурые волосы, уложенные в прическу, манерный голос и щегольские сапоги из мягкой кожи свидетельствовали о богатстве их обладателя.
- А чего тебе от меня надо? - отозвался Бальдр.
- Поговорить, я же сказал. Пойдем?
Не дожидаясь ответа, блондин направился в более уединенный угол двора. Бальдр удивленно поднял брови, потом подмигнул Алексу - мол, поглядим, может, чего забавное, - и заковылял следом. Алекс видел, как он подошел к молодому щеголю и вступил с ним в разговор. Ему сразу это не понравилось.
Не прошло и минуты, как его вызвали. Медосмотр проходил в каком-то большом бараке, изначально вряд ли для этого предназначенном. Десятка два молодых парней раздевались или уже одевались среди беспорядочно загромождавших пыльный пол ширм, стульев, ростомеров и весов. Два офицера медицинской службы вели осмотр. Третий сидел за столом и записывал результаты. У всех троих, казалось, была одна забота - поскорее отделаться. Еще был солдат, который следил за порядком очереди. Он окликнул Алекса:
- Имя, фамилия?
- Александер Йоханссон.
Тот нашел его в списке, поставил галочку и передал информацию офицеру, сидящему за столом.
- Раздевайся! - приказал офицер.
Алекс без излишнего смущения разделся догола, потом его подозвали к ростомеру.
- Пять локтей, шесть пальцев! - объявил офицер громко, чтоб его коллега мог записать. - Повернись!
Алекс повернулся кругом.
- Хорошо. Покажи зубы!
Алекс открыл рот. Офицер прижал ему язык шпателем и наскоро осмотрел зубы.
- Порядок. Зрение хорошее?
- Достаточно, чтобы видеть, что меня ждет.
- Не умничай. Одевайся.
Осмотр был окончен. Он занял не больше сорока секунд. Алекс подумал - с завидной же скоростью здесь отправляют человека на убой, однако оставил свое мнение при себе.
- Держи карточку! - сказал офицер, сидящий за столом. - И ступай с ней вон туда!
Алекс пошел в указанном направлении и оказался перед приоткрытой дверью с табличкой «Начальник призывного пункта». Оттуда как раз выходил толстенький призывник. Судя по багровому цвету лица и припухшим глазам, здоровье у него было неважное.
- Взяли! - сказал он с нескрываемым удовлетворением.
Читать полностью онлайн