Субботний вечер в Музее архитектуры-2
Субботний вечер в музее архитектуры
Случайно узнала, что в музее архитектуры до 26 июня проходит выставка, посвящённая 100-летию Юрия Левитанского.
И вчера я наконец до неё добралась.
Выставку разместили в отдельном корпусе музея.
Корпус называется Руина.
Руина на своём веку повидала многое. Бывший каретный сарай усадьбы Талызиных стал интересным выставочным пространством
https://archi.ru/news/73477/oficialno-otkrylsya-rekonstruirovannyi-fligel-ruina
Выставка очень актуальна сейчас потому, что рассказывает не только о Левитанском, его жизни и стихах
Она об Украине ( у Левитанского, детство которого прошло в Донецке, в кабинетном шкафу стоял томик Шевченко)
Она о качественном и свободном образовании. На примере ИФЛИ
https://topos.memo.ru/en/node/85
Если бы не было ИФЛИ, то не было бы в советской поэзии Семена Гудзенко, Давида Самойлова, Павла Когана, Бориса Слуцкого.
На выставке можно посмотреть и послушать воспоминания студентов ИФЛИ.
Одно из видео есть на YouTube.
Вспоминает Инна Самойловна Биргер, учитель истории
https://youtu.be/xy5W5d92X-U
Воспоминания известного философа Василия Васильевича Соколова можно найти на сайте Устная история
А потом была война. И студенты-ифлийцы ушли добровольцами на фронт.
https://levitansky.ru/pryamaya-rech/proza/vospominanie-o-s-gudzenko-otryvok-iz-knigi-chas-ozhidaniya-ataki-/
И не все поэты дожили до Победы.
Лейтенант-минометчик Эдуард Подаревский погиб на фронте весной 1943 года.
Вспомним про лето. Про это вот лето.
Оно заслужило, чтоб вспомнить о нем.
Мы доброю славой его помянем,
И доброю песней, и добрым вином.
И вместе потом просидим до рассвета,
Припоминая про то и про это.
Про славное лето, веселое лето,
Как мчалось, как пенилось, солнцем согрето,
Как кличут кузнечики в спеющей ржи,
Как небо крылом рассекают стрижи,
Как осока растет на поемном лугу,
На зеленом до боли речном берегу…
А в небе звезда догоняет звезду,
И грозди созвездий плывут в вышине,
И жирные карпы в замшелом пруду
Носами копаются в илистом дне…
И венок из цветов на твоей голове,
И томик Багрицкого в мятой траве…
И дорога прямая, и ветер степной,
И ветер степной над родной стороной…
Ветер в лицо. И ветер в груди,
И ветер приказывает: иди!
Иди посмотри, как хлеба хороши,
Прислушайся, как шелестят камыши,
Как песни звенят в полуночной тиши,
Иди и дыши, всей грудью дыши,
Иди и гляди, всем сердцем гляди.
Простор голубой впереди, позади,
Простор голубой, да ветер степной,
Да ветер степной над тобой, надо мной…
И дьявольски хочется не умирать,
Всё в мире услышать, узнать и понять, -
И звезды ночей, и журчанье ручьев,
Рожденье стихов и дрожь парусов,
Романтику странствий и цокот подков,
Романтику бурь и походных костров,
Романтику схваток, романтику слов,
Романтику песен и песни ветров…
………………………………………….
Я поднимаю тост за это
Уже промчавшееся лето…
За то, чтоб солнцем вновь и вновь
Кипела кровь, звенела кровь,
За то, чтоб сквозь годов громаду,
Не посутулившись, пройти,
Чтоб жить, чтоб умереть как надо;
Чтоб не растратить в полпути
Большую радость созерцанья,
Большое, жадное вниманье,
Чтоб до последнего дыханья,
Не растранжирив, донести
Зарниц далеких полыханье,
Горячей полночи молчанье
И трепет Млечного Пути…
Чтоб залпом выпить дар бесценный,
Любить, работать, петь, дышать,
Чтоб каждой клеткой вдохновенно
Весь этот мир воспринимать;
Чтоб дней поток свободно тёк,
Безбрежно светел и широк;
Склонив седеющий висок,
Чтоб каждый после вспомнить мог,
В веселый час, в минуту злую,
В труде, на отдыхе, в бою,
Огнем и ветром налитую
Большую молодость свою.
1938 год
В 60-е годы наступила оттепель
Первое воспоминанье,
самое первое,
цветное,
цветная веранда,
застекленная красным,
зеленым и желтым,
красные помидоры в тарелке,
лук нарезан колечками,
звук приближающейся пролетки
по булыжной мостовой,
кто-то, должно быть, приехал,
кованый сундучок
и орехи в зеленых скорлупках
с желтым запахом йода,
золотые шары у крылечка,
звук удаляющейся пролетки,
цоканье лошадиных подков
по квадратикам звонких булыжин,
кто-то, должно быть, уехал,
может быть, я,
ну конечно,
это я уезжаю,
засыпая под звук пролетки,
и только цветная веранда
мигает вдали
красным, зеленым и желтым,
игрушечным светофором
на том перекрестке,
куда мне уже не вернуться.
А потом танки в Праге, Афганистан, Чечня.
В морозный московский день 25 января 1996 года в городской мэрии проходил "круглый стол" московской интеллигенции. Присутствовал там и Юрий Давидович Левитанский. Говорил нечто нелицеприятное о власти. Речь шла о первой чеченской войне, и вообще про 90-е. Сказал тогда всё, что считал нужным, пользуясь высоким случаем. Мысль - то проста, дело не в том, что сказал, а в том, что все остальные промолчали. Получили премии, цветы, и прошли на свои места. Умно, правильно сделали. Не время и не место…
Как рассказали очевидцы, на реплике: "Сейчас на чеченских детей падают бомбы", - Левитанскому стало плохо. Вызвали скорую. Спасти не успели.
За то, что жил да был,
за то, что ел да пил,
за все внося, как все,
согласно общей смете,
я разве не платил
за пребыванье здесь,
за то, что я гостил
у вас на белом свете?
За то, что был сюда
поставлен на постой
случайностью простой
и вовсе не по блату,
я разве не вносил
со всеми наравне
предписанную мне
пожизненную плату?
Спасибо всем за все,
спасибо вам и вам,
радевшим обо мне
и мной повелевавшим,
хотя при всем при том
я думаю, что я
не злоупотребил
гостеприимством вашим.
Осталось все про все
почти что ничего.
Прощальный свет звезды,
немыслимо далекой.
Почти что ничего,
всего-то пустяки -
немного помолчать,
присев перед дорогой.
Я вас не задержу.
Да-да, я ухожу.
Спасибо всем за все.
Счастливо оставаться.
Хотя, признаться, я
и не предполагал,
что с вами будет мне
так трудно расставаться.
Вместо эпилога
А что же будет дальше, что же дальше,
уже за той чертой, за тем порогом?
А дальше будет фабула иная
и новым завершится эпилогом.
И, не чураясь фабулы вчерашней,
пока другая наново творится,
неповторимость этого мгновенья
в каком-то новом лике повторится.
И станет совершенно очевидным,
пока торится новая дорога,
что в эпилоге были уже зерна
и нового начала, и пролога.
И снова будет дождь бродить по саду,
и будет пахнуть сад светло и влажно.
А будет это с нами иль не с нами -
по существу, не так уж это важно.
И кто-то вскрикнет: - Нет, не уезжайте!
Я пропаду! Пущусь за вами следом!.. -
А будет это с нами иль с другими -
в конечном счете, суть уже не в этом.
И кто-то от обиды задохнется,
и кто-то от восторга онемеет...
А будет это с нами или с кем-то -
в конце концов, значенья не имеет.