Нормальный
Бывают воспоминания - как картинки: ты просто видишь все одним кадром, четко, а вот когда это произошло и зачем - один Бог знает. Я помню Ирочку в дверном проеме еще совсем ребенком, с бантами и в красном костюмчике. Во дворе ночь, а ее родители еще не вернулись, и мама привела девочку со мной поиграть. Она уже чуть пухленькая, но еще не кажется ненормальной: детские круглые щечки и пальчики-сосиски. Это потом я пойму, что иногда люди бывают толстыми не только из-за того, что много кушают. А пока что я злюсь, потому что она неумело одевает куклу и не может толком застегнуть маленькую пуговичку на платье.
Ирочка - моя соседка и у нее детский церебральный паралич. Кто не знает, что это такое - хорошо, лучше б вам и не знать. Болезнь повреждает нервную систему и сопровождается отсутствием или же ограничением произвольных движений, крайней заторможенностью развития. У Ирочки была легкая форма заболевания. Она всего лишь толстела изо дня в день и не поспевала за сверстниками. Во дворе мы часто играли в школу, и я, как выскочка, всегда брала на себя роль учительницы. Изначально в упор не понимая, почему все могут писать ровненько да красивенько, а вот она - нет. Почему все тянут руки и тащат мне тетрадки, а Ирочка стыдливо прикрывает совсем корявые буквы рукой и отрицательно крутит головой. Мы выросли, а ее буквы так и остались корявыми…
Родители очень поздно спохватились с лечением. Врачи говорили, надо бы сразу, сразу ей курс прописать, а они когда - в первом классе. Тогда было уже поздно, да и дорого очень. У Ирочки есть старшая сестра, Лора, не просто нормальная - а белокурый ангелочек. Умница и красавица. И тетя Галя, мать, решила, что попроще будет оставить все как есть. За старшую перед людьми не стыдно, а младшая… да как то будет, может, и перерастет. С тех пор Лоре покупали шмотки, а на Иру покрикивали, что б меньше ела - и так денег нет.
Ирочка старше меня на три года, но выглядела уже средних классах как взрослая женщина. Эдакой большой живот и маленькие ножки внизу. В школе дети злые, да что говорить - дети... Пацаны бегали на переменках вокруг Иры со свистом, а девченки-подростки хихикали вслед. От этого она стала раздражительной и нервной, любое слово обижало ее и заставляло плакать, чуть позже - ругаться, почти матом. Учителя закрывали глаза на ее неполноценность, и, жалея мать - школьного библиотекаря - ставили тройки.
Она росла, ум оставался по-прежнему чистым и детским, но, как ни странно, запросы пошли взрослые. Ей начали нравиться парни. Да-да, она приходила ко мне с расспросами о личной жизни, приносила сплетни с вечерних лавочек и от души верила, что ее пригласят потанцевать на дискотеке.
Конечно, никто никого не приглашал. Не звал на свидания и не звонил. Она была совершенно уродливым взрослым ребенком.
А потом я уехала учиться. И теть Галя с Ирой плакали навзрыд, провожая меня осенью в столицу. Ведь больше никто не брал Ирочку с собой на танцы. Мне это тоже раньше было в тяжесть, я приводила ее с собой и оставляла где-то в уголке, где моя соседка с обиженным видом наблюдала за молодежью, так никогда и не поняв, почему так незаслуженно обижена жизнью. Тем не менее, ей хотелось туда ходить, быть как все. Но одна, без меня, она не осмелиться зайти в расшатанные двери сельского клуба. Это я поняла намного позже, когда было уже зря мучиться угрызениями совести из-за своего детского эгоизма.
Так прошло четыре года. Я приезжала домой раз в месяц и мало интересовалась жизнью соседки. И уж тем более пропускала мимо ушей ее рассказы о том, что кто-то когда-то названивает ей на мобильный. Парни какие-то.
«Да чушь это все, - хотелось мне сказать Ирочке в ответ. - Они смеются над тобой, над нелепостью разговоров, возле телефона обычно стоит толпа недоразвитых дебилов, которые взрываются от хохота при каждой твоей фразе! А потом записывают все на диктофон. И пускают гулять Интернетом под заголовком «абалденный прикол». А ты веришь!». Но я ничего такого не говорила, а лишь виновато улыбалась. Все мы почему-то виновато улыбаемся, когда видим больных людей. Будто стыдимся своей полноценности.
Но вот однажды в нашем дворе появился парень. Худенький, невысокого роста, скорее симпатичный, чем некрасивый, он робко здоровался со всеми на «вы» и чуть пугался громкого голоса теть Гали, которая исполняла функцию сельского радио. И приехал он к Ирочке. Все во дворе вдруг стали вежливыми и учтивыми, не знали что говорить и когда, можно ли что-то спрашивать… да и как тут спрашивать. Потихоньку выяснилось, что он с соседнего района, что семья у них очень бедная и многодетная, и живут они чуть не впроголодь. Познакомились по телефону через общих, далеких, седьмой воды на киселе знакомых. В первый день прибытия, когда все ужинали, парень посмотрел восхищенным взглядом на их окно и сказал: «Ох и красивые у вас шторы…»
А Ирочку будто подменили. Раньше она дням сидела на лавочке с дворовыми детьми, никогда ничего не помогая по хозяйству. Все махали рукой, больная, мол. А теперь она стирала, училась готовить кушать и постоянно улыбалась вместо вечно плаксивой мины.
Всем было тревожно. Авось побудет день и сбежит. Авось приехал, не осознавая до конца ее болезнь. Это было бы ударом для Ирочки, ее матери, да это было бы концом всего. Но проходил день, другой, потом неделя, а он смирно исполнял домашнюю работу и курил вместе с вечно кашляющим Иркиным отцом.
Как-то раз теть Галя по дороге встретила бывшую нашу учительницу, Людмилу Андреевну. Та никогда особой толерантностью не отличалась, говорила громко и путано, прямо в лоб, иногда аж заплевываясь, но в целом человеком была незлобным и справедливым. Естественно, о «зяте» говорило уже все село. И, естественно, это не могло не интересовать Андреевну. Она долго ходила вокруг да около, расспросила об урожае картошки и ценах на молоко, а потом, все ж не стерпев, сказала:
- Слушай, слышала я, у Ирки твоей кавалер завелся, правда?
- Правда, - ответила, не краснея, теть Галя.
- И че она? Она ж у тебя больная? Ну, как у алкашей иногда такие дети рождаются, да? Ей же нельзя, наверное, родить?
- Та чего ж нельзя - можно, - чуть растерявшись, ответила теть Галя. Она ведь у меня недоношенная просто, роды преждевременные вызывали. Можно ей, конечно можно!
- Ну а этот, что приехал, он то хоть - нормальный? - не унималась Андреевна.
- Нормальный, нормальный, - вздохнула теть Галя и ушла, не оборачиваясь.
А потом он уехал. Ирочка стала еще грустнее прежнего и все ходила вокруг дома, зажимая в руке телефон. Соседи ничего не говорили ей, да какие уж тут советы… Но прошло два дня и парень позвонил. Сказал, доехал хорошо, дома роботы полно, вот выкопает картошку да сено последний укос соберет и вернется. Обязательно вернется зимовать.