Милятино. О прошлом.
Уходят в прошлое деревни, сёла. Растворяются в молодом березняке. Есть ещё название на карте, указатель у дороги, а наяву - непролазный лес. А бывает и так: накатанная дорога, московские номера дачников. Аккуратные домики под сайдингом, но мало кто из жителей родился в этих местах и знает о прошлом села Милятино Калужской области. И только развалины церкви говорят о том, что было здесь когда-то село. Небедное, ведь церковь каменная.
Середина октября, середина золотой осени. Дорога, ведущая от Варшавского шоссе в сторону дремучего леса. Во второй половине 18-го века помещик Михаил Маслов основал усадьбу Милятино. А уже благодаря новому собственнику Милятино получило всероссийскую известность.
Именно в 1814 году, продолжая находиться на государственной службе, Михаил Фёдорович Орлов вступил во владение заводом, который после пожара 1798 года переместился в село Милятино (ныне Барятинский район Калужской области), родовое имение генерал-майора. Завод выпускал посуду из бесцветного, синего и вишнёвого стекла, украшенного гравировкой, шлифовкой, росписью в классическом стиле с применением белой эмали (т. н. "мулёвки").
Да, на берегах самого большого пруда Калужской области было такое производство!
При Михаиле Фёдоровиче было освоено и достигло высокого уровня изготовление столового хрусталя. Но это история из разряда "не было бы счастья, да несчастье помогло". Так получилось, что, спустя более десятилетия, Михаил Фёдорович, не принимавший участия в подготовке вооружённого восстания, после событий на Дворцовой площади был всё же арестован и посажен в Петропавловскую крепость, где провёл полгода. Император необоснованно считал Михаила Орлова одним из главных заговорщиков. По всей видимости, Михаил Фёдорович должен был разделить судьбу пятерых казнённых декабристов. И здесь сыграло роль заступничество его брата, Алексея Фёдоровича, которое не только спасло ему жизнь, но и избавило от общей участи осуждённых, сосланных на каторжные работы и на поселение в Сибирь. Известно, что многочисленные просьбы за декабристов - за сыновей, мужей и братьев не смягчили сердце императора: на эшафот и в Сибирь пошли выходцы из высших слоев знати. Михаил Фёдорович Орлов - единственное исключение. Объяснение этому таково: брат его Алексей Фёдорович к 1920 году после не менее славной, чем у брата, военной карьеры, произведённый в генерал-адъютанты, 14 декабря 1825 года, командуя конной гвардией, лично ходил в атаку на восставших, за что уже на следующий день Николай I наградил его графским титулом. Несмотря на это, сначала император отказывал в помиловании для Михаила, но Алексей настаивал, просил и умолял и за прощение обещал посвятить всю свою жизнь государю, и тот простил.
Результатом заступничества брата стала отставка от службы и ссылка Михаила Фёдоровича в родовое имение Милятино в Калужской губернии, где он жил под надзором полиции, постоянно испытывая денежные затруднения. Часть сил своей деятельной натуры он и направил на развитие принадлежащего ему стекольного завода. В лучшие годы на нём работало более 470 человек. Причем хрусталь был очень высокого качества, поставлялся к императорскому двору. Уже через 3 года, на I Всероссийской Мануфактурной Выставке 1829 года в Санкт-Петербурге завод Орлова попал в число 3-х лучших частных предприятий империи, наряду с заводами Мальцова и Бахметьева, и получил малую золотую медаль и следующий отзыв: "Хрустальная посуда Генерала М. Орлова имеет также своё достоинство, судя по чистоте массы и красивым формам; но отделка их не самая тщательная, и цены несколько высоки, особливо цветного, золочёного и богатой грани хрусталя. Впрочем, довольно известно, что на сем заводе вырабатывается хрустальная посуда несравненно превосходнее той, какая ныне представлена, и едва ли уступающая всякой иной. Но заводчик, по собственным его словам, "не хотел ввести в обман Публику и Правительство, коим нужно знать не то, что можно сделать лучшее с убытком, но то, что всегда на заводе исполняться может. По сей причине он выслал на Выставку такой товар, на который заказы всегда и во всяком количестве может принять на себя."
В 1842 году, после кончины Михаила Фёдоровича Орлова, завод был продан и до 1862 года прекратил свое существование. Новая владелица Заливская не сумела справиться со сложным производством и закрыла его.
В октябре 1941 село Милятино было оккупировано немцами. В селе сосредотачивалось до 3000 человек немецкой пехоты, артиллерия и крупный штаб. По словам местных жителей немцы обустроили здесь "базу отдыха", тогда как основные боевые действия велись в 7 км от Милятино - в районе д. Зайцева гора. Фото сделаны немцами.
Рядом с Милятино - самая высокая точка Калужской области, Зайцева гора. Не могу не рассказать и об этом месте.
В ходе зимнего контрнаступления под Москвой наши войска в декабре-январе отбросили гитлеровцев от стен столицы. Но те еще были сильны, цеплялись за каждый рубеж. К февралю 1942 года они избрали тактику активной обороны. Засели в населенных пунктах, превратив их в укрепленные районы. Основная борьба развернулась за эти пункты и за контроль над дорогами, ведущими к ним. Особенно ожесточенными были бои на стратегически важных дорогах, ведущих к Москве. Получалась странная ситуация: Вязьма, Ржев и другие города в руках немцев, дорога и узкая придорожная полоса тоже под их контролем, а вокруг вся территория в руках советских войск.
Немецкая карта. Виден Милятинский пруд.
В январе 1942 года войска 50-й и 10-й армии, выбив немцев из Калуги, продвинулись на северо-запад и подошли в районе Зайцевой горы к Варшавскому шоссе. Занять эту гору, отмеченную на картах как высота 269.8, для советского командования означало взять под контроль большую территорию и перерезать вражеские коммуникации, соединяющие немецкий тыл с группировкой войск, расположенной в районе Юхновско-Белевского выступа, то есть ближе всего к Москве, а также соединиться с 33-Армией и десантниками, отрезанными под Вязьмой.
Первой на Зайцеву в атаку пошла свежая только что сформированная 385-я стрелковая дивизия из Киргизии. Солдаты беспрерывно атакуют, несут огромные потери, гитлеровцы упорно обороняются. Деревни Лощихино, Яковлевка, Сининка, поселки Парасоловка и Фомино - эти места обильно политы кровью советских солдат. Но продвижения вглубь практически нет - 100-300 метров. Сняли командира дивизии и комиссара, назначили новых, а продвижения нет. Основная причина - недостаток огневых средств. Глубокий снег, бездорожье затрудняют подвоз боеприпасов и продовольствия. Бойцы идут в штыковые атаки - патронов попросту нет.
И хотя от немецких позиций советских солдат отделяют всего 50 метров, пройти их невозможно. Везде дзоты, высота опоясана несколькими рядами колючей проволоки, траншеями, подступы к которым сплошь заминированы.
В марте-апреле 1942 бои на Зайцевой горе приобретают более усиленный и кровопролитный характер. На смену 385-й прибывает почти вся 50-я Армия генерала Болдина. Почти десять наших дивизий бьются под высотой 269, 8 - и все атаки бесплодно захлебываются в крови. Все попытки овладеть горой не приносят ни малейшего успеха, только огромные потери. Бросили в бой 146-ю дивизию, за две недели она потеряла 7308 убитыми и ранеными. В строю осталось лишь 3976 человек.
Историк-поисковик А. А. Ильюшечкин пишет: «После неудачных наступательных боев части 50-й армии с 30 апреля перешли к обороне. Ни сил, ни средств уже не осталось; все, что можно было, брошено в бой, и в этих боях сгорели в одно мгновение сотни и тысячи солдат и офицеров, так и не овладев высотой 269,8, и соответственно не перерезав Варшавское шоссе». По-прежнему подвоз боеприпасов и продовольствия затруднён. Распутица превратила дороги в сплошное месиво. Даже лошади не могут пройти. С позиций снимают тысячи солдат и они на своих плечах тащат по 30-километровому бездорожью сухари и концентраты, мины и снаряды. Под беспрестанным огнём вражеской артиллерии и налётах авиации. Господство в воздухе у немцев полное. Пикирующие бомбардировщики с восьми утра и до восьми вечера бомбят 15-километровую полосу наступления наших войск. Поэтому раненых приходится эвакуировать лишь с наступлением темноты.
А генерал Болдин всё гнал и гнал своих солдат в атаки. Сам он называл местность, на которой гибла его армия, «мышеловкой». Немцы, которые тоже несли на Зайцевой горе немалые потери, называли её «Московским Верденом». А у наших солдат она получила название «высота смертников». О тех боях мало упоминалось в сводках Совинформбюро - там предпочитали говорить о наступлении и взятых населенных пунктах, а здесь хоть и жесточайшие, но бесплодные бои. Зато вся Красная армия знала про Зайцеву гору. Знала, что это самое гиблое место на фронте.
Командарм Болдин был в глубоких раздумьях. Сверху из Ставки и от командования фронта был категоричный приказ - взять высоту. А она оставалась неприступной. На помощь пришли исторические параллели - в 1552 году царь Иван Грозный, осаждая Казань, приказал подкопать под стены Казанского кремля минную галерею, в которую был заложен мощный заряд - 57 пудов пороха. В результате взрыва образовался пролом, в который хлынула русская рать.
Болдин приказывает своим инженерам воспользоваться опытом Ивана Грозного и провести подкоп под Зайцеву гору. Руководить инженерными работами было поручено майору М. Д. Максимцову. Сформирована специальная команда из 43 человек под командой лейтенанта-сапера В. Е. Новикова, местного уроженца. В состав команды вошли опытные сапёры, бывшие шахтёры, плотники, землекопы и другие специалисты. Работы начались 28 августа 1942 года всего в 70-80 метрах от переднего края. Всё проводилось в глубочайшем секрете, за любое разглашение - расстрел. Подкоп копали больше месяца. Всё было - и детонация от артобстрелов, и обвалы, в которых гибли люди, и огромные валуны, которые приходилось обходить. А инструменты - только лопата, ведро, ломик и укороченная кирка. Для освещения - обычный фонарик, для вентиляции воздуха - гофрированные трубки от противогаза и кузнечный мех. Работать в шахте мог только один человек - высота подкопа 110 см, ширина 70 см. Наконец всё было готово. В шахту заложили 25 тонн тротила. Взрыв назначили на рассвете 4 октября 1942 года. Подтянули к позициям 58-ю сд. Немцы, заметив появление свежих сил перед высотой, тоже пригнали резервы. Но Болдин не огорчался, чем больше вражеских солдат окажется в эпицентре взрыва, тем больше их будет уничтожено.
И вот над высотой взвилось десять красных ракет. Из воспоминаний очевидца: « Это не передать словами. Везувий ожил», - произнес кто-то за спиной командарма. Земля под ногами задрожала так, словно страшная, неведомая сила, неподвластная человеческому разуму, пыталась вырваться наружу, чтобы поглотить всё живое в округе. Казалось, что высота от внутреннего удара подпрыгнула. Через мгновение из неё вырвался огромных размеров земляной столб. Языки ярко-оранжевого пламени озарили высоту в предрассветной мгле. Еще в воздухе стоял протяжный гул от «раскатов грома», как на переднем крае, на расстоянии до километра начали рваться минные поля - наши и противника. Не успела пыль осесть на влажную от росы землю, как в сторону Зайцевой горы устремилась наша пехота. Взобравшись на край воронки, наши бойцы увидели огромный котлован почти в сто метров в диаметре и десять метров глубиной». Погибло около четырехсот гитлеровцев, засевших на высоте. Немцы отправили в Берлин срочное сообщение, что на Зайцевой горе русские применили новое секретное оружие огромной разрушительной мощности.
Но, несмотря на уникальную операцию по уничтожению мощного узла сопротивления, немцы через месяц ценой больших потерь снова захватили Зайцеву гору. Лишь в марте 1943 над высотой окончательно и бесповоротно взвилось красное знамя. Там каждая пядь земли обильно полита кровью. По разным оценкам там за год погибло более 100 тысяч наших солдат и офицеров!!! Вечная им слава и память!
В центре России оно -
В Подмосковье.
Прижалось к горе,
как родинка к лицу.
Памятью каждый из нас прикован
К этому
маленькому сельцу.
Мерой всех испытаний жестоких
Для нашей дивизии было оно.
У кого - Сталинград,
У кого - Севастополь,
У нас - Фомино.
Перевалить через Зайцеву гору!
Варшавское перерезать шоссе!
Но, кроме приказа,
был еще голод,
И был - промозглый
болотный холод
В наступления полосе.
Встать бы
И - смять эту гору в лепешку!
Но голой рукой попробуй возьми,
Когда на тебя - обвалом бомбёжки... бомбёжки.
Бомбёжки с восьми до восьми.
Мы вылезали из ям осклизлых -
В свежих воронках посуше дно.
И вот уж взрывной волною слизан
Последний камень печной Фомино.
Теперь лишь на карте одним названьем
Осталось село.
И остался приказ.
Оледенелыми ветками ночью позванивал
Ветер, коробя шинели на нас.
Вторую неделю ознобный ветер
И грохот разрывов со всех сторон -
До исступленья!..
Свели на третью
Остатки полков в один батальон.
...Мы поднимаемся из-за столов -
Минута молчанья сильнее слов.
Вот уже четверть века почти
Память павших товарищей чтим
Минутой молчанья.
В эту минуту
Нам, уцелевшим, видеть дано
Железным ветром
насквозь продутое
Братское поле под Фомино
В дни наступленья
за нами следом
Перемещалось вперед и оно.
И стало для нас
плацдармом победы
Братское поле под Фомино.
Мы пробивались к рейхстагу в апреле -
Было от дыма и днём темно.
Вплотную придвинулось к их цитадели
Братское поле под Фомино.
Сейчас под Мосальском,
в центре России,
Стоит монумент,
как - и должно.
Увековечить мы не просили
Братское поле под Фомино.
Десять дивизий
травой-повиликой
К свету, к людям пробились давно
На этом жертвенно-великом
Братском поле под Фомино.
Сколько же нас,
погибших негромко,
Но жизнь за Отчизну отдавших равно?!
Да будут святы для наших потомков
По всей России поля Фомино!
Александр Лесин - поэт-фронтовик
Середина октября, середина золотой осени. Дорога, ведущая от Варшавского шоссе в сторону дремучего леса. Во второй половине 18-го века помещик Михаил Маслов основал усадьбу Милятино. А уже благодаря новому собственнику Милятино получило всероссийскую известность.
Именно в 1814 году, продолжая находиться на государственной службе, Михаил Фёдорович Орлов вступил во владение заводом, который после пожара 1798 года переместился в село Милятино (ныне Барятинский район Калужской области), родовое имение генерал-майора. Завод выпускал посуду из бесцветного, синего и вишнёвого стекла, украшенного гравировкой, шлифовкой, росписью в классическом стиле с применением белой эмали (т. н. "мулёвки").
Да, на берегах самого большого пруда Калужской области было такое производство!
При Михаиле Фёдоровиче было освоено и достигло высокого уровня изготовление столового хрусталя. Но это история из разряда "не было бы счастья, да несчастье помогло". Так получилось, что, спустя более десятилетия, Михаил Фёдорович, не принимавший участия в подготовке вооружённого восстания, после событий на Дворцовой площади был всё же арестован и посажен в Петропавловскую крепость, где провёл полгода. Император необоснованно считал Михаила Орлова одним из главных заговорщиков. По всей видимости, Михаил Фёдорович должен был разделить судьбу пятерых казнённых декабристов. И здесь сыграло роль заступничество его брата, Алексея Фёдоровича, которое не только спасло ему жизнь, но и избавило от общей участи осуждённых, сосланных на каторжные работы и на поселение в Сибирь. Известно, что многочисленные просьбы за декабристов - за сыновей, мужей и братьев не смягчили сердце императора: на эшафот и в Сибирь пошли выходцы из высших слоев знати. Михаил Фёдорович Орлов - единственное исключение. Объяснение этому таково: брат его Алексей Фёдорович к 1920 году после не менее славной, чем у брата, военной карьеры, произведённый в генерал-адъютанты, 14 декабря 1825 года, командуя конной гвардией, лично ходил в атаку на восставших, за что уже на следующий день Николай I наградил его графским титулом. Несмотря на это, сначала император отказывал в помиловании для Михаила, но Алексей настаивал, просил и умолял и за прощение обещал посвятить всю свою жизнь государю, и тот простил.
Результатом заступничества брата стала отставка от службы и ссылка Михаила Фёдоровича в родовое имение Милятино в Калужской губернии, где он жил под надзором полиции, постоянно испытывая денежные затруднения. Часть сил своей деятельной натуры он и направил на развитие принадлежащего ему стекольного завода. В лучшие годы на нём работало более 470 человек. Причем хрусталь был очень высокого качества, поставлялся к императорскому двору. Уже через 3 года, на I Всероссийской Мануфактурной Выставке 1829 года в Санкт-Петербурге завод Орлова попал в число 3-х лучших частных предприятий империи, наряду с заводами Мальцова и Бахметьева, и получил малую золотую медаль и следующий отзыв: "Хрустальная посуда Генерала М. Орлова имеет также своё достоинство, судя по чистоте массы и красивым формам; но отделка их не самая тщательная, и цены несколько высоки, особливо цветного, золочёного и богатой грани хрусталя. Впрочем, довольно известно, что на сем заводе вырабатывается хрустальная посуда несравненно превосходнее той, какая ныне представлена, и едва ли уступающая всякой иной. Но заводчик, по собственным его словам, "не хотел ввести в обман Публику и Правительство, коим нужно знать не то, что можно сделать лучшее с убытком, но то, что всегда на заводе исполняться может. По сей причине он выслал на Выставку такой товар, на который заказы всегда и во всяком количестве может принять на себя."
В 1842 году, после кончины Михаила Фёдоровича Орлова, завод был продан и до 1862 года прекратил свое существование. Новая владелица Заливская не сумела справиться со сложным производством и закрыла его.
В октябре 1941 село Милятино было оккупировано немцами. В селе сосредотачивалось до 3000 человек немецкой пехоты, артиллерия и крупный штаб. По словам местных жителей немцы обустроили здесь "базу отдыха", тогда как основные боевые действия велись в 7 км от Милятино - в районе д. Зайцева гора. Фото сделаны немцами.
Рядом с Милятино - самая высокая точка Калужской области, Зайцева гора. Не могу не рассказать и об этом месте.
В ходе зимнего контрнаступления под Москвой наши войска в декабре-январе отбросили гитлеровцев от стен столицы. Но те еще были сильны, цеплялись за каждый рубеж. К февралю 1942 года они избрали тактику активной обороны. Засели в населенных пунктах, превратив их в укрепленные районы. Основная борьба развернулась за эти пункты и за контроль над дорогами, ведущими к ним. Особенно ожесточенными были бои на стратегически важных дорогах, ведущих к Москве. Получалась странная ситуация: Вязьма, Ржев и другие города в руках немцев, дорога и узкая придорожная полоса тоже под их контролем, а вокруг вся территория в руках советских войск.
Немецкая карта. Виден Милятинский пруд.
В январе 1942 года войска 50-й и 10-й армии, выбив немцев из Калуги, продвинулись на северо-запад и подошли в районе Зайцевой горы к Варшавскому шоссе. Занять эту гору, отмеченную на картах как высота 269.8, для советского командования означало взять под контроль большую территорию и перерезать вражеские коммуникации, соединяющие немецкий тыл с группировкой войск, расположенной в районе Юхновско-Белевского выступа, то есть ближе всего к Москве, а также соединиться с 33-Армией и десантниками, отрезанными под Вязьмой.
Первой на Зайцеву в атаку пошла свежая только что сформированная 385-я стрелковая дивизия из Киргизии. Солдаты беспрерывно атакуют, несут огромные потери, гитлеровцы упорно обороняются. Деревни Лощихино, Яковлевка, Сининка, поселки Парасоловка и Фомино - эти места обильно политы кровью советских солдат. Но продвижения вглубь практически нет - 100-300 метров. Сняли командира дивизии и комиссара, назначили новых, а продвижения нет. Основная причина - недостаток огневых средств. Глубокий снег, бездорожье затрудняют подвоз боеприпасов и продовольствия. Бойцы идут в штыковые атаки - патронов попросту нет.
И хотя от немецких позиций советских солдат отделяют всего 50 метров, пройти их невозможно. Везде дзоты, высота опоясана несколькими рядами колючей проволоки, траншеями, подступы к которым сплошь заминированы.
В марте-апреле 1942 бои на Зайцевой горе приобретают более усиленный и кровопролитный характер. На смену 385-й прибывает почти вся 50-я Армия генерала Болдина. Почти десять наших дивизий бьются под высотой 269, 8 - и все атаки бесплодно захлебываются в крови. Все попытки овладеть горой не приносят ни малейшего успеха, только огромные потери. Бросили в бой 146-ю дивизию, за две недели она потеряла 7308 убитыми и ранеными. В строю осталось лишь 3976 человек.
Историк-поисковик А. А. Ильюшечкин пишет: «После неудачных наступательных боев части 50-й армии с 30 апреля перешли к обороне. Ни сил, ни средств уже не осталось; все, что можно было, брошено в бой, и в этих боях сгорели в одно мгновение сотни и тысячи солдат и офицеров, так и не овладев высотой 269,8, и соответственно не перерезав Варшавское шоссе». По-прежнему подвоз боеприпасов и продовольствия затруднён. Распутица превратила дороги в сплошное месиво. Даже лошади не могут пройти. С позиций снимают тысячи солдат и они на своих плечах тащат по 30-километровому бездорожью сухари и концентраты, мины и снаряды. Под беспрестанным огнём вражеской артиллерии и налётах авиации. Господство в воздухе у немцев полное. Пикирующие бомбардировщики с восьми утра и до восьми вечера бомбят 15-километровую полосу наступления наших войск. Поэтому раненых приходится эвакуировать лишь с наступлением темноты.
А генерал Болдин всё гнал и гнал своих солдат в атаки. Сам он называл местность, на которой гибла его армия, «мышеловкой». Немцы, которые тоже несли на Зайцевой горе немалые потери, называли её «Московским Верденом». А у наших солдат она получила название «высота смертников». О тех боях мало упоминалось в сводках Совинформбюро - там предпочитали говорить о наступлении и взятых населенных пунктах, а здесь хоть и жесточайшие, но бесплодные бои. Зато вся Красная армия знала про Зайцеву гору. Знала, что это самое гиблое место на фронте.
Командарм Болдин был в глубоких раздумьях. Сверху из Ставки и от командования фронта был категоричный приказ - взять высоту. А она оставалась неприступной. На помощь пришли исторические параллели - в 1552 году царь Иван Грозный, осаждая Казань, приказал подкопать под стены Казанского кремля минную галерею, в которую был заложен мощный заряд - 57 пудов пороха. В результате взрыва образовался пролом, в который хлынула русская рать.
Болдин приказывает своим инженерам воспользоваться опытом Ивана Грозного и провести подкоп под Зайцеву гору. Руководить инженерными работами было поручено майору М. Д. Максимцову. Сформирована специальная команда из 43 человек под командой лейтенанта-сапера В. Е. Новикова, местного уроженца. В состав команды вошли опытные сапёры, бывшие шахтёры, плотники, землекопы и другие специалисты. Работы начались 28 августа 1942 года всего в 70-80 метрах от переднего края. Всё проводилось в глубочайшем секрете, за любое разглашение - расстрел. Подкоп копали больше месяца. Всё было - и детонация от артобстрелов, и обвалы, в которых гибли люди, и огромные валуны, которые приходилось обходить. А инструменты - только лопата, ведро, ломик и укороченная кирка. Для освещения - обычный фонарик, для вентиляции воздуха - гофрированные трубки от противогаза и кузнечный мех. Работать в шахте мог только один человек - высота подкопа 110 см, ширина 70 см. Наконец всё было готово. В шахту заложили 25 тонн тротила. Взрыв назначили на рассвете 4 октября 1942 года. Подтянули к позициям 58-ю сд. Немцы, заметив появление свежих сил перед высотой, тоже пригнали резервы. Но Болдин не огорчался, чем больше вражеских солдат окажется в эпицентре взрыва, тем больше их будет уничтожено.
И вот над высотой взвилось десять красных ракет. Из воспоминаний очевидца: « Это не передать словами. Везувий ожил», - произнес кто-то за спиной командарма. Земля под ногами задрожала так, словно страшная, неведомая сила, неподвластная человеческому разуму, пыталась вырваться наружу, чтобы поглотить всё живое в округе. Казалось, что высота от внутреннего удара подпрыгнула. Через мгновение из неё вырвался огромных размеров земляной столб. Языки ярко-оранжевого пламени озарили высоту в предрассветной мгле. Еще в воздухе стоял протяжный гул от «раскатов грома», как на переднем крае, на расстоянии до километра начали рваться минные поля - наши и противника. Не успела пыль осесть на влажную от росы землю, как в сторону Зайцевой горы устремилась наша пехота. Взобравшись на край воронки, наши бойцы увидели огромный котлован почти в сто метров в диаметре и десять метров глубиной». Погибло около четырехсот гитлеровцев, засевших на высоте. Немцы отправили в Берлин срочное сообщение, что на Зайцевой горе русские применили новое секретное оружие огромной разрушительной мощности.
Но, несмотря на уникальную операцию по уничтожению мощного узла сопротивления, немцы через месяц ценой больших потерь снова захватили Зайцеву гору. Лишь в марте 1943 над высотой окончательно и бесповоротно взвилось красное знамя. Там каждая пядь земли обильно полита кровью. По разным оценкам там за год погибло более 100 тысяч наших солдат и офицеров!!! Вечная им слава и память!
В центре России оно -
В Подмосковье.
Прижалось к горе,
как родинка к лицу.
Памятью каждый из нас прикован
К этому
маленькому сельцу.
Мерой всех испытаний жестоких
Для нашей дивизии было оно.
У кого - Сталинград,
У кого - Севастополь,
У нас - Фомино.
Перевалить через Зайцеву гору!
Варшавское перерезать шоссе!
Но, кроме приказа,
был еще голод,
И был - промозглый
болотный холод
В наступления полосе.
Встать бы
И - смять эту гору в лепешку!
Но голой рукой попробуй возьми,
Когда на тебя - обвалом бомбёжки... бомбёжки.
Бомбёжки с восьми до восьми.
Мы вылезали из ям осклизлых -
В свежих воронках посуше дно.
И вот уж взрывной волною слизан
Последний камень печной Фомино.
Теперь лишь на карте одним названьем
Осталось село.
И остался приказ.
Оледенелыми ветками ночью позванивал
Ветер, коробя шинели на нас.
Вторую неделю ознобный ветер
И грохот разрывов со всех сторон -
До исступленья!..
Свели на третью
Остатки полков в один батальон.
...Мы поднимаемся из-за столов -
Минута молчанья сильнее слов.
Вот уже четверть века почти
Память павших товарищей чтим
Минутой молчанья.
В эту минуту
Нам, уцелевшим, видеть дано
Железным ветром
насквозь продутое
Братское поле под Фомино
В дни наступленья
за нами следом
Перемещалось вперед и оно.
И стало для нас
плацдармом победы
Братское поле под Фомино.
Мы пробивались к рейхстагу в апреле -
Было от дыма и днём темно.
Вплотную придвинулось к их цитадели
Братское поле под Фомино.
Сейчас под Мосальском,
в центре России,
Стоит монумент,
как - и должно.
Увековечить мы не просили
Братское поле под Фомино.
Десять дивизий
травой-повиликой
К свету, к людям пробились давно
На этом жертвенно-великом
Братском поле под Фомино.
Сколько же нас,
погибших негромко,
Но жизнь за Отчизну отдавших равно?!
Да будут святы для наших потомков
По всей России поля Фомино!
Александр Лесин - поэт-фронтовик