Возвращение в музей. Новая Мацилёвка. Ершичский район.
Началась эта история в ноябре 2015 года. Тогда мы впервые узнали о музее, в котором нет расписания, нет смотрителя, а посетители его приезжают сюда раз в несколько недель. С тех пор в интернете появилось очень много статей. И даже упоминается в нескольких из них тот случай, когда во время нашего посещения музея дверь, через которую мы заходили в дом и которую мы за собой не закрывали плотно, а лишь чуть прикрыли, - выработавшаяся профессиональная привычка поступать так с незнакомыми помещениями и тяжёлыми дверьми - вдруг оказалась вдавлена до конца и заперта снаружи. Об этом мы оставили запись в музейной книге отзывов. Вот, например, описание той истории от одного из корреспондентов: "Помнится, читал их переживания, написанные уже после, в тепле и уюте собственных квартир. Но живые и стучащие зубами от ужаса - еще бы, когда только что открывавшаяся дверь вдруг отказывается поддаваться, - в голову сами собой лезут мысли о леших, домовых и прочих духах, покой коих случайно потревожили неосторожные городские. Можно бы и в окно, да совесть не позволяет терзать ветхую раму... А потом вдруг само собой разрешилось - "отпустило" неподатливую дверь, открылась".
Все было не так. Ведь дверь тогда, войдя из сеней в кухню, мы оставили приоткрытой, а сами прошли в комнату и увлеклись многочисленными (да, тогда их было больше!) экспонатами. Не могла она сама закрыться снаружи, но была заперта... С тех пор прошло шесть лет. И в этот раз сложилось так, что путь наш пролегал совсем недалеко от Новой Мацилёвки, поэтому мы снова решили заехать в этот УДИВИТЕЛЬНЫЙ МУЗЕЙ.
Неприметный поворот направо.
На въезде в Новую Мацилёвку теперь крест и памятная доска.
Одним из последних жителей деревни был Василий Иосифович Новиков. Но в 2008 году уговорили его переехать в соседнее село. А брат его Николай стал владельцем дома, в котором теперь "Музей боевой и трудовой славы колхоза "Верный труд".
Сейчас этого флюгера нет... Это наше фото 2015 года.
Идея превратить последний мацилевский дом в музей пришла спонтанно, но неслучайно. Еще в бытность здесь Василия его внучка Ира начала стаскивать на двор всякие ненужные предметы старины, вроде прялок. Все это несколько лет стояло без толку в клети, пока не перешло в собственность Николая Иосифовича.
- Я же пчел тут завел, приехал смотреть за ними, но при этом много свободного времени остается,- объясняет он.- А я без дела не могу, без работы. Вот и решил превратить здесь всё в музей.
На торце дома очень большой урожай уже созревшего виногорада. Очень сладкий.
Заходим в дом и для интереса сравниваем изменения за шестилетний временной промежуток. Видно, что Николай Иосифович навещает дом.
Книги отзывов.
Постепенно Николай Новиков подписал большинство окружающих предметов. На колыбели, скажем, написано, кто в ней рос, на фуганке - кто им работал, на хомуте - как звалась носившая его кобыла и каким характером славилась. И русская печка стала экспонатом. На табличке можно прочесть, что последний раз её перекладывал не печник, а шофёр правительственного гаража Анатолий Николаевич Сюрдо.
Лапти на стене - не просто лапти. Одни плёл Сергей Гордеевич Новиков, другие - сам последний житель дома, брат Николая Иосифовича Василий.
- Он их еще в детстве на всю семью плёл, поэтому, когда в 53-м брата забрали в армию, я босиком в школу ходил,- вспоминает смотритель музея.
Отец Николая был столяр-краснодеревщик, а по совместительству и бондарь, чем особенно славился.
- В войну, когда отец бежал из плена, его уже недалеко от нашей деревни поймали полицаи. Хотели было расстрелять, но тут один из полицаев узнал земляка. Говорит: "Я у него бочку перед войной покупал, больно хороша была." И отпустили. Так и прожил Иосиф Новиков в родной деревне вплоть до освобождения Смоленщины осенью 1943-го. Был срочно призван и уже окончательно пропал без вести всего в 100 км. от дома. А 25 июня 1944-го родился сын Николай.
Николай рос в большой семье без отца, воспитываемый старшей сестрой. После восьми классов поступил в строительное училище и уехал по распределению в Сибирь. Но вернуться в Мацилевку мечтал всю жизнь. И когда строил в Абакане областную библиотеку, и потом, когда стал инженером по обслуживанию самолетов в Норильске, и после, заведуя минусинским Агропромэнерго, и даже когда работал директором совхоза в хакасской степной деревне Сапогово. А в 60 лет вышел на пенсию, но уехал не в Мацилевку, а в Германию. Так захотели дети: жена у Николая Иосифовича из поволжских немцев, что давало право на репатриацию. Теперь Николай Новиков живет в саксонском городке Ризе. Немецкого, правда, так и не выучил, но без дела не скучает - почти все время проводит на садовом участке. Растит овощи, держит пчел, одно время даже перепёлок разводил. Но раз или два в год его тянет на малую родину. Тогда Николай Иосифович садится в поезд или автобус, поскольку летать не любит, берет сумку, рюкзак, чемодан и отправляется в Новую Мацилевку.
- Жена меня отпускает, чтобы я похудел. Но сама не едет. Куда, говорит, я поеду, если у тебя света нет? - рассказывает пенсионер.
Он селится в музее, раскладывает диван и ведет вольную холостяцкую жизнь. Друзья и родственники, которых у него по соседним деревням множество, то яйца подарят, то рыбы, то молока. Тут не пропадешь.
- В этом доме жил дед Архип, а тут завуч школы, очень строгая женщина была,- Николай Иосифович рассказывает про исчезнувшую деревню. По сторонам уже почти развалины. Хотя пенсионер по мере сил приглядывает не только за музеем, но и за соседскими домами.
Забот у смотрителя деревни хватает. Он ухаживает за соснами и березами на въезде в Новую Мацилевку и даже дорогу чинит. В общей сложности Николай Иосифович привез сюда уже восемь грузовиков песка. Первые четыре высыпал от асфальта до кладбища, перед похоронами брата Василия. Теперь тут хоронят покойников даже из дальней деревни Новая Сенная - у них там своего Николая Иосифовича не было, и путь к их собственному кладбищу так зарос, что даже пешком не пройти.
Вот этот дом, сто лет тому назад,
Был полон предками моими.
И было утро, солнце, зелень, сад,
Роса, цветы, а он глядел живыми,
Сплошь тёмными глазами в зеркала
Богатой спальни деревенской
На свой камзол, на красоту чела,
Изысканно, с заботливостью женской.
Напудрен рисом, надушён,
Меж тем, как пахло жаркою крапивой
Из-под окна открытого, и звон,
Торжественный и празднично-счастливый,
Напоминал, что в должный срок
Пойдёт он по аллеям, где струится
С полей нагретый солнцем ветерок
И золотистый свет дробится
В тени раскидистых берез,
Где на куртинах диких роз,
В блаженстве ослепительного блеска
Впивают пчелы теплый мед,
Где иволга то вскрикивает резко,
То окариною поёт,
А вдалеке, за валом сада,
Спешит народ, и краше всех - она,
Стройна, нарядна и скромна,
С огнём потупленного взгляда.
22.VII.1916
Иван Бунин.
Все было не так. Ведь дверь тогда, войдя из сеней в кухню, мы оставили приоткрытой, а сами прошли в комнату и увлеклись многочисленными (да, тогда их было больше!) экспонатами. Не могла она сама закрыться снаружи, но была заперта... С тех пор прошло шесть лет. И в этот раз сложилось так, что путь наш пролегал совсем недалеко от Новой Мацилёвки, поэтому мы снова решили заехать в этот УДИВИТЕЛЬНЫЙ МУЗЕЙ.
Click to viewНеприметный поворот направо.
На въезде в Новую Мацилёвку теперь крест и памятная доска.
Одним из последних жителей деревни был Василий Иосифович Новиков. Но в 2008 году уговорили его переехать в соседнее село. А брат его Николай стал владельцем дома, в котором теперь "Музей боевой и трудовой славы колхоза "Верный труд".
Сейчас этого флюгера нет... Это наше фото 2015 года.
Идея превратить последний мацилевский дом в музей пришла спонтанно, но неслучайно. Еще в бытность здесь Василия его внучка Ира начала стаскивать на двор всякие ненужные предметы старины, вроде прялок. Все это несколько лет стояло без толку в клети, пока не перешло в собственность Николая Иосифовича.
- Я же пчел тут завел, приехал смотреть за ними, но при этом много свободного времени остается,- объясняет он.- А я без дела не могу, без работы. Вот и решил превратить здесь всё в музей.
На торце дома очень большой урожай уже созревшего виногорада. Очень сладкий.
Заходим в дом и для интереса сравниваем изменения за шестилетний временной промежуток. Видно, что Николай Иосифович навещает дом.
Книги отзывов.
Постепенно Николай Новиков подписал большинство окружающих предметов. На колыбели, скажем, написано, кто в ней рос, на фуганке - кто им работал, на хомуте - как звалась носившая его кобыла и каким характером славилась. И русская печка стала экспонатом. На табличке можно прочесть, что последний раз её перекладывал не печник, а шофёр правительственного гаража Анатолий Николаевич Сюрдо.
Лапти на стене - не просто лапти. Одни плёл Сергей Гордеевич Новиков, другие - сам последний житель дома, брат Николая Иосифовича Василий.
- Он их еще в детстве на всю семью плёл, поэтому, когда в 53-м брата забрали в армию, я босиком в школу ходил,- вспоминает смотритель музея.
Отец Николая был столяр-краснодеревщик, а по совместительству и бондарь, чем особенно славился.
- В войну, когда отец бежал из плена, его уже недалеко от нашей деревни поймали полицаи. Хотели было расстрелять, но тут один из полицаев узнал земляка. Говорит: "Я у него бочку перед войной покупал, больно хороша была." И отпустили. Так и прожил Иосиф Новиков в родной деревне вплоть до освобождения Смоленщины осенью 1943-го. Был срочно призван и уже окончательно пропал без вести всего в 100 км. от дома. А 25 июня 1944-го родился сын Николай.
Николай рос в большой семье без отца, воспитываемый старшей сестрой. После восьми классов поступил в строительное училище и уехал по распределению в Сибирь. Но вернуться в Мацилевку мечтал всю жизнь. И когда строил в Абакане областную библиотеку, и потом, когда стал инженером по обслуживанию самолетов в Норильске, и после, заведуя минусинским Агропромэнерго, и даже когда работал директором совхоза в хакасской степной деревне Сапогово. А в 60 лет вышел на пенсию, но уехал не в Мацилевку, а в Германию. Так захотели дети: жена у Николая Иосифовича из поволжских немцев, что давало право на репатриацию. Теперь Николай Новиков живет в саксонском городке Ризе. Немецкого, правда, так и не выучил, но без дела не скучает - почти все время проводит на садовом участке. Растит овощи, держит пчел, одно время даже перепёлок разводил. Но раз или два в год его тянет на малую родину. Тогда Николай Иосифович садится в поезд или автобус, поскольку летать не любит, берет сумку, рюкзак, чемодан и отправляется в Новую Мацилевку.
- Жена меня отпускает, чтобы я похудел. Но сама не едет. Куда, говорит, я поеду, если у тебя света нет? - рассказывает пенсионер.
Он селится в музее, раскладывает диван и ведет вольную холостяцкую жизнь. Друзья и родственники, которых у него по соседним деревням множество, то яйца подарят, то рыбы, то молока. Тут не пропадешь.
- В этом доме жил дед Архип, а тут завуч школы, очень строгая женщина была,- Николай Иосифович рассказывает про исчезнувшую деревню. По сторонам уже почти развалины. Хотя пенсионер по мере сил приглядывает не только за музеем, но и за соседскими домами.
Забот у смотрителя деревни хватает. Он ухаживает за соснами и березами на въезде в Новую Мацилевку и даже дорогу чинит. В общей сложности Николай Иосифович привез сюда уже восемь грузовиков песка. Первые четыре высыпал от асфальта до кладбища, перед похоронами брата Василия. Теперь тут хоронят покойников даже из дальней деревни Новая Сенная - у них там своего Николая Иосифовича не было, и путь к их собственному кладбищу так зарос, что даже пешком не пройти.
Вот этот дом, сто лет тому назад,
Был полон предками моими.
И было утро, солнце, зелень, сад,
Роса, цветы, а он глядел живыми,
Сплошь тёмными глазами в зеркала
Богатой спальни деревенской
На свой камзол, на красоту чела,
Изысканно, с заботливостью женской.
Напудрен рисом, надушён,
Меж тем, как пахло жаркою крапивой
Из-под окна открытого, и звон,
Торжественный и празднично-счастливый,
Напоминал, что в должный срок
Пойдёт он по аллеям, где струится
С полей нагретый солнцем ветерок
И золотистый свет дробится
В тени раскидистых берез,
Где на куртинах диких роз,
В блаженстве ослепительного блеска
Впивают пчелы теплый мед,
Где иволга то вскрикивает резко,
То окариною поёт,
А вдалеке, за валом сада,
Спешит народ, и краше всех - она,
Стройна, нарядна и скромна,
С огнём потупленного взгляда.
22.VII.1916
Иван Бунин.