Блеск и нищета Максима Кантора
Блеск и нищета Максима Кантора
Часть 3
Федеративная мафия против тотального государства
Крайне неприятная правда состоит в том, что реальность не зависит от партийной программы.
Очень полезное напоминание не только современным политикам (бывшему президенту США, например), но и тем, кто уверяет обывателя в том, что «большевики именно того и хотели, что получилось».
Курьезно, но именно тотальные государства и прикончили мафию, и мафия тиранам этого не простила способствовала падению тотальных режимов. Именно боевики мафиозных кланов (при содействии армии Брэдли) брали Сицилию, а отъявленные российские мафиози сделались непримиримыми врагами сталинского наследия. Гориллы Лаки Лучано в тесном сотрудничестве с топтунами Даллеса принимали участие в кампании Маккарти то есть в борьбе с опасностью тотального коммунистического проекта. "Великая криминальная революция", как определил российские перемены Говорухин, происходила повсеместно диктатора в большинстве случаев сменил не правозащитник, но прагматичный мафиози. Диктаторские пирамиды растаскивали на куски, строили из них корпорации. Коррумпированность аргентинского Мэнема и плутни элегантного Миттерана трудно сравнить но принцип сходен.
Если Миттеран «мафиози», то какого диктатора он сменил? ДеГолля? Как-то странно выглядит этот пассаж.
По мафиозным понятиям строится управление кланом искусства, кланом политики, кланами корпораций и сообществ. Век крайностей явил два типа сознания мафиозно-прагматическое и директивно-утопическое.Мафиозному сознанию ближе федеративная концепция общества. А то, что утопия ведет к централизации, мы в школе учили. Любопытное рассуждение, но, боюсь, не исчерпывающее. И очень боюсь, что намеренно ограниченное. Специально, чтобы Запад казался результатом победы мафиозных принципов. Конкретная драма России состоит в том, что межеумочная страна, Восток Запад, никак не может выбрать из двух зол. Россия на протяжении своей истории не в силах понять, чего же хочет: то дает волю сословиям, то душит бояр, то стирает различие меж городом и деревней, то отправляет писателей в колхозы. Президент пишет послание за посланием, и простая вроде бы задача уйти от пирамиды режима к федеральному союзу равных. Но вот беда: пирамидой можно управлять, а с мафией надо договариваться. Выясняется, что за каждым мафиози стоит и другой, корпоративные обязательства ширятся, решения принимать непросто. Чтобы управлять обществом, необходимо...
КРОМЕ ВСЕГО ПРОЧЕГО
...предъявить обществу идеал развития, а идеала нет, его не придумали. Ну ведь не день-ги же в самом деле считать целью развития. А двадцать лет подряд иного идеала и не было. И президент заговаривает рассыпающееся общество: есть, мол, у нас задумки. Быть богаче, здоровее, заняться чем-то помимо продажи сырья обещания заманчивые, но все-таки каков общественный идеал? Что строить будем, граждане? Коммунистический идеал (общество равных) отменили, религиозный идеал (жизнь вечная) не позволяет принять прагматика века, демократический идеал (открытое общество) оказался еще менее жизнеспособен, нежели социалистическая доктрина.
Ну, такое доказывать требуется, а не бросать походя как общеизвестное.
В строительстве общества крайне важен энтузиазм, вера в то, что усилия не напрасны за хорошее дело, за благо народа можно и жизнь отдать, к этому порой и призывают. Тотальные режимы эксплуатировали эту посылку призывали граждан жертвовать собой за равенство и светлое будущее. Эту демагогию мы осудили. Но, согласитесь, еще более нелепо отдавать жизнь за неравенство и несветлое будущее.В идеологии сложилась ситуация, которую шахматисты именуют "цугцванг" т. е. невозможность сделать ход. Общественного идеала нет и не будет,
Речь, наверное, идёт именно о России? Кантор не уточняет, а при его постоянных перескоков от дел российских ко всемирному масштабу теряется точка отсчёта.
однако энтузиазм нужен для строительства пирамиды, которая мешает развиваться свободам, которые нужны для обогащения мафиозных кланов. Выход придумывается такой: появляются корпоративные идеалы мафиозных структур, так сказать, идеалы для семейного употребления, а общая сумма этих прагматических устремлений считается общественной идеологией. А ещё появилось распространённое стойкое убеждение, что строить вообще ничего не надо, поскольку всё само собой построится из малых дел каждого. Как результат возник феномен, коего еще не знала российская история: наше государство есть пирамида из мафиозных кланов и вот эту шаткую конструкцию мы тщимся реставрировать. Сказать, что народ уйдет из-под государства в мафию, значит, по сути, сказать, что народ перейдет из одной мафиозной ячейки в другую, потом в третью все вокруг есть мафия, и одновременно все есть государство. Выше было сказано, что общего языка в обществе нет; это не до конца верно мы сегодня говорим на бандитском жаргоне. Термин "башлять налом" так же внятен сегодня интеллигенту, как термин "интернационализм" рабочему тридцатых годов. "На наших знаменах начертано свобода и частная собственность", заявил демократ Немцов, и под этим лозунгом вполне могла бы подписаться Сонька Золотая Ручка. Обнаружилось, что российская конструкция такая нелепая, что всем вокруг неудобно. Вопрос: как перестроить пирамиду из мафиозных кланов в пирамиду просто или в федеративное государство и является предметом дебатов сытых. Впрочем, один раз уже перестраивали. Особенность сегодняшней перестройки в том, что она пройдет не по воле общества, а по сценарию бунта сытых, то есть по законам военного времени. Опять недодуманная мысль. Всё же «военный путь» был указан в начале статьи как один из возможныз сценариев выхода из сложного положения. Почему же тут он7 стал единственным? И хотелось бы поподробнееоб этих законах. Фантазии не хватает? Как быть 1. Перестать жить "по понятиям" отдельной пусть прогрессивной страты. Преодолеть замкнутый характер социальных страт, сделать деятельность художника доступной для критики врача, деятельность политика доступной для критики ученого. Сделать возможным междисциплинарный критерий оценки, независимой от нужд как госаппарата, так и отдельной профессиональной корпорации. Создание междисциплинарной оценки деятельности и есть философия общего дела. По сути это означает возрождение российской интеллигенции. Каков механизм создания этого «критерия междисциплинарной оценки»? Интеллигенция сама возродится и радостные толпы поставят её над собой? Или «Партия» этим займётся? Апологеты «цивилизованного мира» уверяют нас, что в условиях политической демократии и развитого гражданского общества такая оценка вырабатывается почти что автоматически. Что можно противопоставить этому? 2. Создать самостоятельный социальный язык, иными словами, создать новую эстетику: эстетика будет формировать искусство, а то, в свою очередь, общественную жизнь. Некогда таким общим языком являлся авангард, он воплощал надежды на утопию. Исходя из того, что интернациональный язык авангарда давно сделался сервильным, изменил своей природе и служит декорацией быта сытых, задачей современной эстетики должно стать преодоление опыта авангарда. Новую эстетику можно определить как "поставангард" или "контравангард". Во время гибели виртуальных ценностей обществу требуется эстетика реализма. Очень заманчиво и очень непонятно. Искусство должно освободиться от оков рынка и начать служить «Богу а не Маммоне»? Необходимость этого кажется неоспоримой, а вот программа «создать» (!) пугает. 3. Признать принцип братства более необходимым человеческому обществу, нежели принцип соревнования. Соревновательный характер развития современной цивилизации некогда был объявлен благом в мире, где девять десятых не допущены к участию в соревновании, этот принцип является субститутом расизма. Так мафия наследует побежденным диктатурам. Критерии и оценки статуса общественного развития должны выноситься, исходя из принципа братства, и только из него. За третий пункт я голосую обеими руками. И, не сомневаюсь, что маятник непременно качнётся назад, к коллективизму. Но вот аргумент, что 9\10 «не допущены к соревнованию» может быть оспорен, и его трудно будет отстаивать. При наличии этих трех компонентов междисциплинарного критерия оценки, новой эстетики, принципа братства можно говорить об изменениях, которые оздоровят общество. Или мы примем участие в очередном бунте сытых, осмысленном и беспощадном и будем именовать очередную резню революцией. Эффектная концовка не может скрыть того, что замах статьи был на анализ мировых тенденций, но аргументы Максим Кантор черпает либо из российской действительности, либо из более-менее старой истории. А для того, чтобы критика современного капитализма звучала убедительно, необходимо осмысливать не просто новейшую, а сегодняшнюю историю. В противном случае нам говорят: всё, что вы рассказываете, да, было, но всё это «дела минувших дней, преданья старины глубокой».
К сожалению, это грех не одного Кантора. Вся доступная мне (!) «левая» публицистика грешит тем, что рассуждая о современности, доказательную базу притягивает из прошлого, отдалённого на 50-100, в лучшем случае на 30 лет. Чувствуется, что авторам, которые журналисты, а не учёные, не хватает серьёзной основы в виде фундаментальных трудов, осмысливающих современность в рамках социалистической (коммунистической) доктрины.
Могут, конечно сказать, что нет их потому, что эта доктрина потерпела историческое поражение и отброшена, так что и писать не о чем. Но это рассуждение меня не удовлетворяет. Хотя нельзя не признать, что последние десятилетия - наиболее продолжительный период наиболее устойчивого благополучия, охватывающего наибольшее количество людей, чем когда бы то ни было раньше, я НУТРОМ чую, что нынешнее информативно-постиндустриальное благоденствие «западного» мира - очередной замок на песке, которых много знала История. * Разговор о "новой русской революции" начал Дмитрий Быков статьей "Мафия или секта?" (см."Новую", 124 от 9 ноября). Быкову отвечает Максим Кантор.16.11.2009
Часть 3
Федеративная мафия против тотального государства
Крайне неприятная правда состоит в том, что реальность не зависит от партийной программы.
Очень полезное напоминание не только современным политикам (бывшему президенту США, например), но и тем, кто уверяет обывателя в том, что «большевики именно того и хотели, что получилось».
Курьезно, но именно тотальные государства и прикончили мафию, и мафия тиранам этого не простила способствовала падению тотальных режимов. Именно боевики мафиозных кланов (при содействии армии Брэдли) брали Сицилию, а отъявленные российские мафиози сделались непримиримыми врагами сталинского наследия. Гориллы Лаки Лучано в тесном сотрудничестве с топтунами Даллеса принимали участие в кампании Маккарти то есть в борьбе с опасностью тотального коммунистического проекта. "Великая криминальная революция", как определил российские перемены Говорухин, происходила повсеместно диктатора в большинстве случаев сменил не правозащитник, но прагматичный мафиози. Диктаторские пирамиды растаскивали на куски, строили из них корпорации. Коррумпированность аргентинского Мэнема и плутни элегантного Миттерана трудно сравнить но принцип сходен.
Если Миттеран «мафиози», то какого диктатора он сменил? ДеГолля? Как-то странно выглядит этот пассаж.
По мафиозным понятиям строится управление кланом искусства, кланом политики, кланами корпораций и сообществ. Век крайностей явил два типа сознания мафиозно-прагматическое и директивно-утопическое.Мафиозному сознанию ближе федеративная концепция общества. А то, что утопия ведет к централизации, мы в школе учили. Любопытное рассуждение, но, боюсь, не исчерпывающее. И очень боюсь, что намеренно ограниченное. Специально, чтобы Запад казался результатом победы мафиозных принципов. Конкретная драма России состоит в том, что межеумочная страна, Восток Запад, никак не может выбрать из двух зол. Россия на протяжении своей истории не в силах понять, чего же хочет: то дает волю сословиям, то душит бояр, то стирает различие меж городом и деревней, то отправляет писателей в колхозы. Президент пишет послание за посланием, и простая вроде бы задача уйти от пирамиды режима к федеральному союзу равных. Но вот беда: пирамидой можно управлять, а с мафией надо договариваться. Выясняется, что за каждым мафиози стоит и другой, корпоративные обязательства ширятся, решения принимать непросто. Чтобы управлять обществом, необходимо...
КРОМЕ ВСЕГО ПРОЧЕГО
...предъявить обществу идеал развития, а идеала нет, его не придумали. Ну ведь не день-ги же в самом деле считать целью развития. А двадцать лет подряд иного идеала и не было. И президент заговаривает рассыпающееся общество: есть, мол, у нас задумки. Быть богаче, здоровее, заняться чем-то помимо продажи сырья обещания заманчивые, но все-таки каков общественный идеал? Что строить будем, граждане? Коммунистический идеал (общество равных) отменили, религиозный идеал (жизнь вечная) не позволяет принять прагматика века, демократический идеал (открытое общество) оказался еще менее жизнеспособен, нежели социалистическая доктрина.
Ну, такое доказывать требуется, а не бросать походя как общеизвестное.
В строительстве общества крайне важен энтузиазм, вера в то, что усилия не напрасны за хорошее дело, за благо народа можно и жизнь отдать, к этому порой и призывают. Тотальные режимы эксплуатировали эту посылку призывали граждан жертвовать собой за равенство и светлое будущее. Эту демагогию мы осудили. Но, согласитесь, еще более нелепо отдавать жизнь за неравенство и несветлое будущее.В идеологии сложилась ситуация, которую шахматисты именуют "цугцванг" т. е. невозможность сделать ход. Общественного идеала нет и не будет,
Речь, наверное, идёт именно о России? Кантор не уточняет, а при его постоянных перескоков от дел российских ко всемирному масштабу теряется точка отсчёта.
однако энтузиазм нужен для строительства пирамиды, которая мешает развиваться свободам, которые нужны для обогащения мафиозных кланов. Выход придумывается такой: появляются корпоративные идеалы мафиозных структур, так сказать, идеалы для семейного употребления, а общая сумма этих прагматических устремлений считается общественной идеологией. А ещё появилось распространённое стойкое убеждение, что строить вообще ничего не надо, поскольку всё само собой построится из малых дел каждого. Как результат возник феномен, коего еще не знала российская история: наше государство есть пирамида из мафиозных кланов и вот эту шаткую конструкцию мы тщимся реставрировать. Сказать, что народ уйдет из-под государства в мафию, значит, по сути, сказать, что народ перейдет из одной мафиозной ячейки в другую, потом в третью все вокруг есть мафия, и одновременно все есть государство. Выше было сказано, что общего языка в обществе нет; это не до конца верно мы сегодня говорим на бандитском жаргоне. Термин "башлять налом" так же внятен сегодня интеллигенту, как термин "интернационализм" рабочему тридцатых годов. "На наших знаменах начертано свобода и частная собственность", заявил демократ Немцов, и под этим лозунгом вполне могла бы подписаться Сонька Золотая Ручка. Обнаружилось, что российская конструкция такая нелепая, что всем вокруг неудобно. Вопрос: как перестроить пирамиду из мафиозных кланов в пирамиду просто или в федеративное государство и является предметом дебатов сытых. Впрочем, один раз уже перестраивали. Особенность сегодняшней перестройки в том, что она пройдет не по воле общества, а по сценарию бунта сытых, то есть по законам военного времени. Опять недодуманная мысль. Всё же «военный путь» был указан в начале статьи как один из возможныз сценариев выхода из сложного положения. Почему же тут он7 стал единственным? И хотелось бы поподробнееоб этих законах. Фантазии не хватает? Как быть 1. Перестать жить "по понятиям" отдельной пусть прогрессивной страты. Преодолеть замкнутый характер социальных страт, сделать деятельность художника доступной для критики врача, деятельность политика доступной для критики ученого. Сделать возможным междисциплинарный критерий оценки, независимой от нужд как госаппарата, так и отдельной профессиональной корпорации. Создание междисциплинарной оценки деятельности и есть философия общего дела. По сути это означает возрождение российской интеллигенции. Каков механизм создания этого «критерия междисциплинарной оценки»? Интеллигенция сама возродится и радостные толпы поставят её над собой? Или «Партия» этим займётся? Апологеты «цивилизованного мира» уверяют нас, что в условиях политической демократии и развитого гражданского общества такая оценка вырабатывается почти что автоматически. Что можно противопоставить этому? 2. Создать самостоятельный социальный язык, иными словами, создать новую эстетику: эстетика будет формировать искусство, а то, в свою очередь, общественную жизнь. Некогда таким общим языком являлся авангард, он воплощал надежды на утопию. Исходя из того, что интернациональный язык авангарда давно сделался сервильным, изменил своей природе и служит декорацией быта сытых, задачей современной эстетики должно стать преодоление опыта авангарда. Новую эстетику можно определить как "поставангард" или "контравангард". Во время гибели виртуальных ценностей обществу требуется эстетика реализма. Очень заманчиво и очень непонятно. Искусство должно освободиться от оков рынка и начать служить «Богу а не Маммоне»? Необходимость этого кажется неоспоримой, а вот программа «создать» (!) пугает. 3. Признать принцип братства более необходимым человеческому обществу, нежели принцип соревнования. Соревновательный характер развития современной цивилизации некогда был объявлен благом в мире, где девять десятых не допущены к участию в соревновании, этот принцип является субститутом расизма. Так мафия наследует побежденным диктатурам. Критерии и оценки статуса общественного развития должны выноситься, исходя из принципа братства, и только из него. За третий пункт я голосую обеими руками. И, не сомневаюсь, что маятник непременно качнётся назад, к коллективизму. Но вот аргумент, что 9\10 «не допущены к соревнованию» может быть оспорен, и его трудно будет отстаивать. При наличии этих трех компонентов междисциплинарного критерия оценки, новой эстетики, принципа братства можно говорить об изменениях, которые оздоровят общество. Или мы примем участие в очередном бунте сытых, осмысленном и беспощадном и будем именовать очередную резню революцией. Эффектная концовка не может скрыть того, что замах статьи был на анализ мировых тенденций, но аргументы Максим Кантор черпает либо из российской действительности, либо из более-менее старой истории. А для того, чтобы критика современного капитализма звучала убедительно, необходимо осмысливать не просто новейшую, а сегодняшнюю историю. В противном случае нам говорят: всё, что вы рассказываете, да, было, но всё это «дела минувших дней, преданья старины глубокой».
К сожалению, это грех не одного Кантора. Вся доступная мне (!) «левая» публицистика грешит тем, что рассуждая о современности, доказательную базу притягивает из прошлого, отдалённого на 50-100, в лучшем случае на 30 лет. Чувствуется, что авторам, которые журналисты, а не учёные, не хватает серьёзной основы в виде фундаментальных трудов, осмысливающих современность в рамках социалистической (коммунистической) доктрины.
Могут, конечно сказать, что нет их потому, что эта доктрина потерпела историческое поражение и отброшена, так что и писать не о чем. Но это рассуждение меня не удовлетворяет. Хотя нельзя не признать, что последние десятилетия - наиболее продолжительный период наиболее устойчивого благополучия, охватывающего наибольшее количество людей, чем когда бы то ни было раньше, я НУТРОМ чую, что нынешнее информативно-постиндустриальное благоденствие «западного» мира - очередной замок на песке, которых много знала История. * Разговор о "новой русской революции" начал Дмитрий Быков статьей "Мафия или секта?" (см."Новую", 124 от 9 ноября). Быкову отвечает Максим Кантор.16.11.2009