СМЕРТЬ, ИСКУПЛЕНИЕ И ИОСИФ ВИССАРИОНОВИЧ
Иосиф Виссарионович очень любил детей.
Дети тоже любили Иосифа Виссарионовича. Особенно после того случая в подвале. Ему пришлось показать высший класс и мастерство охотника.
Иосиф Виссарионович терпеть не мог крыс. Ему буквально хотелось их убивать. Крысы об этом знали, и прятались от него по всем углам. Но спасения не было. Иосиф Виссарионович провел самые жестокие репрессии и беспощадно уничтожил сотни крыс. И всё же их было слишком много. Так что, работы хватало.
Дети спустились в подвал играть в прятки. Иосиф Виссарионович пошёл с ними. Там то едва и не случилась беда.
У него была любимица. Даша, рыжая смешливая девочка. Правда, Иосиф Виссарионович хорошо знал, что скрывается за весельем девочки, на глазах которой погибла мама, а отец пропал без вести на фронте. Говорили, что он в плену.
Даша жила с бабушкой. Кто-то рассказывает, что дети переживают горе быстро и через некоторое время снова живут обычной детской жизнью. Ха-ха… Иосиф Виссарионович провел бы таких в комнату Даши. Он показал бы им как она плачет каждую ночь. Как она зарывается в подушку. Как она целует фотографию на старом телефоне, где они с папой и мамой гуляют в парке и смеются.
Даша плакала ночью, и смеялась днем. Смеялась так, как смеялись они тогда. Проживая этот день заново и заново. Проживая этот день за маму. И возможно за отца.
Она молилась Богу, чтобы папа вернулся. Молитве ее научила бабушка. Но отец не возвращался.
Крыса, бешеное залетное чудовище, появилась как из воздуха, и бросилась на Дашу, которая шла впереди всех.
Но Иосиф Виссарионович при всем его весе, был стремительнее молнии. Даша даже заметить ничего не успела, и не поняла, что эта тварь могла вцепиться ей в лицо.
- Смотрите! Иосиф Виссарионович крысу рвёт!
Дети ошарашенно смотрели перед собой. Иосиф Виссарионович добил крысу и степенно обернулся. В свете лучика, пробившегося сквозь щели в заколоченном окне подвала, блеснули капельки крови на его шикарных усах.
Иосиф Виссарионович мяукнул, спрыгнул с трупа крысы, подошел к Даше и потерся о ее ногу…
***
- Как оно, Виссарионович?
Смерть помахала рукой.
- Твоими молитвами, - хмыкнул кот, - Не жалуюсь.
- Я не молюсь, - присела Смерть на склад старых досок, - Но за тебя рада. Это какая жизнь у тебя по счету?
- Троллишь, подруга?
- Ты таких слов научился в этой жизни, скажу тебе…
- Слова как слова, - махнул хвостом Иосиф Виссарионович, - Не хуже и не лучше.
- Ты на меня-то чего нарываешься, спросить хотела? Будто специально ищешь, - Смерть внимательно посмотрела на кота.
- Не хочу я, знаешь ли, больше умирать вот так как тогда… - Кот поморщился… - Отравленным. В луже собственной блевотины. До сих пор как вспомню, дрожу. Лучше уж погибнуть в бою с крысами. Я уже довольно долго живу, чтобы иметь право выбирать как умереть.
- Да я же не спорю, - пожала плечами Смерть, - Мне просто всегда интересно наблюдать такое. Какая-никакая, а интересность в моем вечном не-бытии.
- Восьмая, - тихо сказал Иосиф Виссарионович.
- Я знаю, - так же тихо ответила Смерть.
- Одна осталась, - сказал кот немного спустя.
- Я знаю, - сказала Смерть.
- А что дальше? - спросил кот, - Я каждую свою жизнь умирал не от старости, ты же в курсе? Ну, почти каждую. Иногда глупо, иногда случайно. Хочется как-то всё же прийти к тебе… достойно что ли.
- Достойно… - эхом повторила Смерть.
- Ты видела «Побег из Шоушенка»? - спросил вдруг Иосиф Виссарионович.
- Конечно, - сказала Смерть, - Один из любимых фильмов. А что? Сравниваешь себя с Рэдом? Или с Энди Дюфрейном?
- Скорее с Рэдом. Потому что с одной стороны мне насрать*. А с другой… Я так возбужден, что мне не сидится на месте. А мысли не держатся в голове. Думаю, так может чувствовать себя только свободный кот. Свободный кот в начале длинного пути, конец которого не ясен**
- Конец всегда один, - сказала Смерть, - И он очень ясен. Понимаешь?
- Угу, - сказал Иосиф Виссарионович, - Ты сегодня останешься?
Смерть поднялась и покачала головой.
- Скоро умрет много людей к востоку отсюда, в соседнем селе. Мне туда надо. Да и здесь будет очень плохо.
Кот посмотрел на неё:
- Расскажешь?
***
Крысы были голодные и злые. Очень голодные и очень злые. Голод рвал им души.
Деревня им понравилась. Домов, конечно, половина разрушена. Но в оставшейся половине явно можно чем-то да поживиться. Мужиков явно нет. Все на фронте. А кто не на фронте, значит трусы. Значит, можно легко будет разобраться, случись что.
Старший был героем. Мародерствовал и грабил. Убивал всегда исподтишка. В спину.
Двое подчиненных были под стать. Один - высокий говорливый детина. Нежно любил своих детей. Постоянно привозил с фронта новые игрушки. Жене как-то привёз отличную шубу. И не заметил, что она в крови. Зато заметила жена и устроила ему выволочку: неужели не мог найти не заляпанную? Урод. Такого только на фронт посылать. Все же шубу сдала в химчистку и вскоре красовалась в ней.
Второй - коротыш с затуманенным взглядом. Наглый, подлый, любил убивать. Еще и нюх на спрятанное имел острейший.
- Здесь, - сказал коротыш и показал на дом в конце улицы.
Они зашли во двор.
- Эй, бабка, млеко, яйка! - заржал высокий, - Ты уверен, что здесь шото или ктото есть? Тихо как в гробу.
Коротыш кивнул.
- А помойму нихрена тут нет, - высокий сплюнул под ноги.
- В дом пиздуйте, - бросил старший.
Он огляделся и увидел огромного кота. Сибиряка. Кот сидел на крыше сарая и внимательно смотрел на него.
Высокий и коротыш пошли к дому. Высокий толкнул дверь.
И замер…
В глубине стояла старая женщина. А в руках у нее была двустволка. И эта двустволка смотрела высокому в лицо.
- Бабуся, ты это чего? - залопотал высокий, - Мы дорогу спросить.
- Знаю я, что вы спросить хотите. Уходите от греха подальше, - голос женщины был глухой, но твердый, - Два раза повторять не буду.
- Бабуся, ты успокойся. Мы свои, - высокий лихорадочно соображал.
Старший подошел к окну и аккуратно посмотрел сквозь стекло. Бабка стояла как на ладони. Он снял автомат с предохранителя...
Сверху метнулась тень. И вцепилась ему в глаза. Старший дернулся и заорал.
Женщина инстинктивно обернулась к окну и нажала на курок.
Стекло разлетелось вдребезги. Пуля вошла старшему прямо под сердцем. И он упал как сноп.
Коротыш вскинул калаш, и женщину срезало автоматной очередью.
Сбоку хлопнуло окно. На дорогу выбежала маленькая рыжая девочка.
- Разберись тут,- кинул коротыш высокому, - Я за малой сучкой.
Высокий не двигался. Как остолбенел.
***
Иосиф Виссарионович знал, куда побежала Даша.
Он успеет, успеет, успеет. Он рожден, чтобы рвать крыс. Он защитит Дашу. Он успеет.
Кот помчался наперерез, и выскочил ко входу в подвал в тот момент, когда Даша скрылась в нем, а коротыш выбежал на открытое пространство.
Мародер закинул автомат за спину и двинулся к разрушенному зданию. Куда спрячется маленькая сучка… Наверх? Сначала наверх.
Коротыш облазил все, до чего мог добраться. Девочки нигде не было. Оставался только подвал.
Дашка сидела в углу и боялась дышать. В углу напротив замер Иосиф Виссарионович.
Он ждал.
Крыса появилась в дверях. Она была значительно больше тех, с кем ему приходилось сражаться раньше. Но все равно, это была только крыса. Противная гадкая крыса. Пусть и на двух ногах.
Крыса шагнула к девочке.
Иосиф Виссарионович метнулся к ней как пуля. Крыса среагировала быстро, удачно отмахнулась и кот отлетел в сторону.
Он приземлился и тут же напал снова. Крыса не успевала достать оружие. Иосиф Виссарионович атаковал с яростью обреченного. Он уже понимал, что этот бой ему не выиграть. Но кошачья гордость и страх за Дашу придавали ему сил и быстроты.
Крысе удалось достать автомат, и выстрел разрезал пространство подвала пополам. Кот упал.
Даша кинулась к Иосифу Виссарионовичу, схватила его, и вжалась в угол.
Крыса двинулась к ней.
- Тварь… - процедила крыса сквозь зубы, - Да ты знаешь, что я с тобой сейчас сдела...
Крысу толкнуло сзади. Она посмотрела вниз. Странное ощущение. Что это?
Из его грудной клетки торчал конец лома. Коротыш непонимающе уставился на него.
- Тварь здесь -- ты, - услышал коротыш тихий мужской голос сзади, и упал на колени.
Из-за спины крысы выступила Смерть. Рядом с ней стоял какой-то мужчина. Его лицо скрывалось в тени.
Смерть подошла к Даше и Иосифу Виссарионовичу. Даша посмотрела на нее. Глаза девочки расширились. И она… спрятала кота за себя.
- Я не отдам его, - прошептала девочка.
Смерть покачала головой.
- Как ты? - спросила она кота.
- Не дождешься, - прохрипел Иосиф Виссарионович, - Хорошо зацепило.
- Я не заберу его, дитя, - сказала Смерть Даше, - Не тот это кот, чтобы так вот умереть.
- Да-да, - прохрипел Иосиф Виссарионович, - Мы еще повоюем. Я надеюсь, что небо такое же голубое, каким оно мне снилось. Я надеюсь***. Всё хорошо получилось же. Правда, подруга?
Смерть ухмыльнулась и повернулась к мертвому коротышу.
- Вставай, козлина, - Смерть ухватила его душу за шкирку, - Фууу... ну и грязища... Руки мыть долго придется. Я вернусь, - бросила она через плечо мужчине, - Хороший удар, кстати. И не терзайся, что ударил в спину. Крыс давят, а не вызывают на честный бой.
Тот кивнул:
- Я запомню. Спасибо тебе.
Смерть кивнула ему и исчезла с душой коротыша.
Мужчина медленно подошел к углу, где замерли Даша и Иосиф Виссарионович. И опустился перед ними на колено.
- Здравствуй, Даша, - сказал он тихо.
Девочка присмотрелась к нему.
Вскочила на ноги, все-так же держа кота.
И разрыдалась...
(с) Киномеханик Макс
(продолжение следует)
*отсыл к знаменитому финальному монологу Моргана Фримена перед апелляционной комиссией
** слегка переиначенная фраза героя Тима Роббинса
*** то же