Минное поле
Это - мой сон. Я его только облек в литературную форму. Почти ничего не добавляя.
Мне время от времени снится один и тот же мир. Мир войны. Этот сон оттуда же.
Вдали гремели взрывы. Но до нашей резервации война не подступала.
Ни к чему войне идти не мертвецов. Точнее, на смертников.
Нас оставалось двенадцать.
Пятеро мужчин, трое женщин и четверо детей.
Еще несколько дней назад было вдвое больше.
Все остальные погибли на минах.
Вокруг нашего поселка было сплошное минное поле.
У нас была еда и вода, но сколько нам нужно было здесь продержаться?
Никто не собирался нам помочь. Вероятнее всего, о нашем существовании никто и не догадывался.
Здесь было очень пасмурно и страшно, но по-своеобразному уютно. Какое-то странное очарование окружающей невидимой смерти, которая играла с нами в игру.
Далеко-далеко, не меньшее чем за пару километров мы видели дорогу, по которой сновали автомашины.
Как мы все попали в поселок?
А разве можно что-то здесь объяснить?
Три назад Вовка придумал эту штуковину, которая могла обезвреживать мины.
Мы думали, что делать - пробивать тропу? Или ждать? Ждать помощи откуда-то непонятно откуда?
На следующее утро мы обнаружили, что запасы воды исчезли наполовину.
Кто-то играл с нами на нервы. Тогда-то и не выдержал Марик, бросился на поле. Вовка еще кричал ему что-то вослед: очнись, мол.
Дети проснулись из-за взрыва и захныкали. Только Янка подошла ко мне и спросила: Кто-то еще погиб, да, папа?
А я посмотрел на нее тупо и говорю: Нет, - говорю, - Спи иди. А она стоит и смотрит на меня: Эх, папа.
Потом ушла в кровать, а я тарелку о стену шмякнул и кулаком о дверной косяк раз десять. Пальцы - в кровь.
Ты вбежала, глаза уставшие, встревоженные: Тане, - говоришь, - плохо совсем. ей рожать совсем скоро.
А толку? - хотел я ляпнуть было да поперхнулся.
Бросили жребий. Идти пробивать полосу выпало мне, Костику и еще одному пареньку, я его имени даже не знал. Вовка рвался меня заменить, он мол, лучше разберется, но я отмахнулся.
Ты подошла ко мне молча, поцеловала, улыбнулась спокойно и ушла к детям. На пороге обернулась и еще раз послала мне улыбку. Все время потом был благодарен тебе, что ничего не сказала, а то я бы с места не сдвинулся.
Впрочем, мы и так редко здесь разговаривали. Все больше взглядами да прикосновениями.
Мы взяли искалку и пошли по полю. Метр за метром. Прикол состоял в том, что искалка каким-то образом, известным лишь господу Богу и нашему другу Вовке - обнаруживала мины на расстоянии и обезвреживали их электромагнитным импульсом. Мины лежали там, где их меньше всего можно было ожидать. В их расположении была какая-то закономерность, но понять мы ее не могли. Реагировали они на человеческое тепло. И больше мы о них ничего не знали.
Мины походили на живые существа. Их усики вибрировали, издавая звук, похожий на гул шмеля.
За трое суток мы прошли, как нам казалось невероятно много. Но дорога не приблизилась. Небо очистилось, правда. И хоть Солнце было тусклое и какое-то бледное, ночью проступали великолепные созвездия. Мы ставили метки по пути и почти все время молчали. А когда на четвертое утро, еще перед рассветом, Костя лежал, курил и смотрел на звездное небо, погиб тот паренек, имени которого я не знал. Он отошел в сторону, вроде ж по меткам, и не заметил рассекателя. Зацепился, упал и...
Взрыв был страшный. Мы с Костиком вскочили на ноги. Я, кажется, выругался, а Костик пробормотал: Интересно.
За весь следующий день он не проронил больше ни слова. Мы прошли метров тридцать. А ночью Костик снова лежал, курил и смотрел на звезды. Утром он сказал, что ложится спать, а я чтоб никуда не шел без него. В общем, еще день мы спали, а ночью пошли. Именно пошли. Следуй за мной шаг в шаг, - сказал Костя. Запрокинул голову вверх и так и пошел. Я шел точь в точь за ним, напряженно держа искалку в руках, но она "молчала".
Костик делал немыслимые виражи, иногда крутился будто пьяный, иногда шел прямо, иногда в сторону. Я едва поспевал за ним. Когда начало светать, мы увидели, что дорога приблизилась. Звезды исчезали, но Костя продолжал идти. Я окликнул его. Он не слышал. Я заорал во все легкие. Он остановился и медленно обернулся.
Передо мной стоял глубокий старик со слепыми глазами. Он не видел меня, хоть я стоял за пару шагов. Потом Костя медленно осел на землю. Я подхватил его. Получилось! - выдохнул Костик.
И умер.
Внутри меня была пустота. Я просидел возле него весь день, а вечером вырыл могилу.
Когда наступила ночь, я пытался понять, смотря на небо - что увидел там Костик, но так ничего и не понял.
Утром я поднялся. До дороги было подать рукой.
Я отбросил искалку.
Во мне не было ничего. Ни надежды, ни веры... Я не могу передать этого чувства. Некое тотальное отсутствие страха, переходящее в обержимость и лютое желание дойти. Впрочем, даже не желание. Мне было как бы все по хрену, но вместе с тем... Нет, не могу этого объяснить.
Я закрыл глаза и спокойно пошел вперед. Или я не закрывал их? Не помню.
Через какое-то время я ощутил под ногами не_землю.
Перед мной было шоссе. И мимо на огромной скорости мчались автомобили. На другой стороне дороги виднелись какие-то ангары. Я, все так же ничего не чувствуя, перешел шоссе и пошел к зданиям...
... ветер от работающих лопастей вертолета гнал по поселку пыль. Ты вышла из дома, измученная, но спокойная. На руках у тебя был младенец. "Сикстинская Мадонна", - подумалось мне. ты вправду была похожа на нее.
Рядом с домом виднелись два свежих холмика с крестами. К окнам прильнули дети.
Возле двери сидел Володя. Одной руки у него не оказалось. Но улыбался он вполне счастливо.
Я соскочил вниз.
Ты подошла ко мне.
- Тебя очень долго не было, - сказала ты и вытерла свободной ладонью пыль из моей щеки...
30.10.2012
Мне время от времени снится один и тот же мир. Мир войны. Этот сон оттуда же.
Вдали гремели взрывы. Но до нашей резервации война не подступала.
Ни к чему войне идти не мертвецов. Точнее, на смертников.
Нас оставалось двенадцать.
Пятеро мужчин, трое женщин и четверо детей.
Еще несколько дней назад было вдвое больше.
Все остальные погибли на минах.
Вокруг нашего поселка было сплошное минное поле.
У нас была еда и вода, но сколько нам нужно было здесь продержаться?
Никто не собирался нам помочь. Вероятнее всего, о нашем существовании никто и не догадывался.
Здесь было очень пасмурно и страшно, но по-своеобразному уютно. Какое-то странное очарование окружающей невидимой смерти, которая играла с нами в игру.
Далеко-далеко, не меньшее чем за пару километров мы видели дорогу, по которой сновали автомашины.
Как мы все попали в поселок?
А разве можно что-то здесь объяснить?
Три назад Вовка придумал эту штуковину, которая могла обезвреживать мины.
Мы думали, что делать - пробивать тропу? Или ждать? Ждать помощи откуда-то непонятно откуда?
На следующее утро мы обнаружили, что запасы воды исчезли наполовину.
Кто-то играл с нами на нервы. Тогда-то и не выдержал Марик, бросился на поле. Вовка еще кричал ему что-то вослед: очнись, мол.
Дети проснулись из-за взрыва и захныкали. Только Янка подошла ко мне и спросила: Кто-то еще погиб, да, папа?
А я посмотрел на нее тупо и говорю: Нет, - говорю, - Спи иди. А она стоит и смотрит на меня: Эх, папа.
Потом ушла в кровать, а я тарелку о стену шмякнул и кулаком о дверной косяк раз десять. Пальцы - в кровь.
Ты вбежала, глаза уставшие, встревоженные: Тане, - говоришь, - плохо совсем. ей рожать совсем скоро.
А толку? - хотел я ляпнуть было да поперхнулся.
Бросили жребий. Идти пробивать полосу выпало мне, Костику и еще одному пареньку, я его имени даже не знал. Вовка рвался меня заменить, он мол, лучше разберется, но я отмахнулся.
Ты подошла ко мне молча, поцеловала, улыбнулась спокойно и ушла к детям. На пороге обернулась и еще раз послала мне улыбку. Все время потом был благодарен тебе, что ничего не сказала, а то я бы с места не сдвинулся.
Впрочем, мы и так редко здесь разговаривали. Все больше взглядами да прикосновениями.
Мы взяли искалку и пошли по полю. Метр за метром. Прикол состоял в том, что искалка каким-то образом, известным лишь господу Богу и нашему другу Вовке - обнаруживала мины на расстоянии и обезвреживали их электромагнитным импульсом. Мины лежали там, где их меньше всего можно было ожидать. В их расположении была какая-то закономерность, но понять мы ее не могли. Реагировали они на человеческое тепло. И больше мы о них ничего не знали.
Мины походили на живые существа. Их усики вибрировали, издавая звук, похожий на гул шмеля.
За трое суток мы прошли, как нам казалось невероятно много. Но дорога не приблизилась. Небо очистилось, правда. И хоть Солнце было тусклое и какое-то бледное, ночью проступали великолепные созвездия. Мы ставили метки по пути и почти все время молчали. А когда на четвертое утро, еще перед рассветом, Костя лежал, курил и смотрел на звездное небо, погиб тот паренек, имени которого я не знал. Он отошел в сторону, вроде ж по меткам, и не заметил рассекателя. Зацепился, упал и...
Взрыв был страшный. Мы с Костиком вскочили на ноги. Я, кажется, выругался, а Костик пробормотал: Интересно.
За весь следующий день он не проронил больше ни слова. Мы прошли метров тридцать. А ночью Костик снова лежал, курил и смотрел на звезды. Утром он сказал, что ложится спать, а я чтоб никуда не шел без него. В общем, еще день мы спали, а ночью пошли. Именно пошли. Следуй за мной шаг в шаг, - сказал Костя. Запрокинул голову вверх и так и пошел. Я шел точь в точь за ним, напряженно держа искалку в руках, но она "молчала".
Костик делал немыслимые виражи, иногда крутился будто пьяный, иногда шел прямо, иногда в сторону. Я едва поспевал за ним. Когда начало светать, мы увидели, что дорога приблизилась. Звезды исчезали, но Костя продолжал идти. Я окликнул его. Он не слышал. Я заорал во все легкие. Он остановился и медленно обернулся.
Передо мной стоял глубокий старик со слепыми глазами. Он не видел меня, хоть я стоял за пару шагов. Потом Костя медленно осел на землю. Я подхватил его. Получилось! - выдохнул Костик.
И умер.
Внутри меня была пустота. Я просидел возле него весь день, а вечером вырыл могилу.
Когда наступила ночь, я пытался понять, смотря на небо - что увидел там Костик, но так ничего и не понял.
Утром я поднялся. До дороги было подать рукой.
Я отбросил искалку.
Во мне не было ничего. Ни надежды, ни веры... Я не могу передать этого чувства. Некое тотальное отсутствие страха, переходящее в обержимость и лютое желание дойти. Впрочем, даже не желание. Мне было как бы все по хрену, но вместе с тем... Нет, не могу этого объяснить.
Я закрыл глаза и спокойно пошел вперед. Или я не закрывал их? Не помню.
Через какое-то время я ощутил под ногами не_землю.
Перед мной было шоссе. И мимо на огромной скорости мчались автомобили. На другой стороне дороги виднелись какие-то ангары. Я, все так же ничего не чувствуя, перешел шоссе и пошел к зданиям...
... ветер от работающих лопастей вертолета гнал по поселку пыль. Ты вышла из дома, измученная, но спокойная. На руках у тебя был младенец. "Сикстинская Мадонна", - подумалось мне. ты вправду была похожа на нее.
Рядом с домом виднелись два свежих холмика с крестами. К окнам прильнули дети.
Возле двери сидел Володя. Одной руки у него не оказалось. Но улыбался он вполне счастливо.
Я соскочил вниз.
Ты подошла ко мне.
- Тебя очень долго не было, - сказала ты и вытерла свободной ладонью пыль из моей щеки...
30.10.2012