Уездный город
"Life can only be understood backwards; but it must be lived forwards." Soren Kierkegaard
А в городе N, как называет его моя ясноглазая, каждый год распускаются старые тополя. В июле они исходят на тончайший белый пух, который висит над городом облаком местного проклятья.
А в городе N время становится длинным, как послеполуденные тени на пыльном асфальте. Город покрыт пылью и патиной прошлого, которую почти не трогают гибкие пальцы перемен. Только молодежь пересела на маршрутки, а громоздкие жёлтые автобусы, на которых когда-то я добиралась до школы, превратились в дребезжащие катафалки для старух. Только вдруг изменившийся маршрут увлекает в вынужденную экскурсию по музею моего прошлого.
Город N знает все мои прежние секреты. Посмотрите налево. Вот и старая школа, так отчётливо хранимая на внутренней изнанке век, а теперь будто игрушечная, похожая на собственный потрёпанный макет, маленькая Вселенная десяти лет от роду. Ей всегда будет ровно десять лет. Школьных воспоминаний целый ворох, столько же, сколько осенних листьев, сметённых на школьном дворе в огромную несгораемую кучу. ("...Иду сегодня в школу, смотрю: дым валит! Уже было обрадовалась - оказалось, всего лишь листья жгут...".) Налетевший порыв памяти подхватывает их и кружит в вихре нестареющего вальса, в глазах становится лиственно-пёстро, в моей маленькой руке заливается тяжёлый бронзовый колокольчик, а симпатичный одиннадцатиклассник больно сжимает мне подмышки, в то время как повзрослевшие глаза впиваются в школьное крыльцо в бессмысленном поиске знакомых силуэтов. Посмотрите направо. Кирпичный дом моего первого мальчика, с длинными чёрными ресницами и упрямой складкой на лбу; его красивая молодая мама всегда приветливо мне улыбается; его смешная болонка клянчит у меня печенье, усмехаясь в мохнатые усы. Зловещий фасад магазина ЦЕНТРАЛЬНЫЙ, куда привозили косметические и музыкальные новинки, где часто цокали наши бойкие каблучки по полустертым теперь ступеням, потому что в городе N особо некуда было пойти, и даже заблудиться было невозможно, как отчаянно мы ни пытались. А вот, кажется, шагает мгновенно материализовавшийся призрак бывшей подруги, её дом как раз неподалёку, и на призраке одета та самая куртка, что я видела пять лет назад.
В городе N живут небезразличные люди: вам всегда рады нахамить со вкусом и размахом русской провинции. Вспоминается на окраине Майями магазин "Beryozka" с колоритной и властной продавщицей из ностальгических иммигрантских снов: "Мужчина! Колбасу руками не трогать!". Что вы, что вы, какими руками, я так, просто пописать зашла. Это у нас тоже не положено, идите писать в другое место. Не знаю, куда, общественных уборных в городе N нет и не предвидится, будьте проще и воспользуйтесь, как все порядочные граждане, подъездами. Зато на улицах встречаются модные девушки с искусственным загаром, этакий столичный шик - региональная версия. "Продуктовый бутик" - гламур рядом с вами!
Боже, если бы ты только знал, как мучительны эти возвращения! Прошлое трогает и царапает одновременно, я становлюсь маленькой, уязвимой и язвительной. Мне тесно, я задыхаюсь в прошлом, я сбрасываю его как старую кожу, ибо жизнь - в движении. Я не люблю оглядываться и цепляться за призраки. Мне давно уже жмёт уездный город N, и Москва становится тесновата, и неуклонно растёт количество мест в жизни, куда можно, но не хочется возвращаться. А может, я совсем и не выросла, не стала сильной и смелой, а просто осталась неблагодарной гордячкой и смотрю на прошлое, как окрепший подросток на подряхлевшего родителя, с лёгким удивлением и хорошо осознаваемым чувством превосходства.
Пойми, я люблю тебя до боли, город N! Но в том, другом измерении, где мы продолжаем любить свои прежние любови, смеёмся и радуемся вместе с ними, где ещё живо взаимное удивление, а горизонт безоблачно прекрасен и так далёк... И будет правильно продолжать любить их там, а не устраивать через года ненужную встречу, чтобы погрузиться в потухшие чужие глаза и испачкать пальцы об остывшие чёрные головешки. Из целой вселенной близости нам с тобой достаточно на ходу неуловимо знакомого поворота головы и быстрой улыбки узнавания. Ты - часть меня, город N, ты проник под мою кожу и мысли, и внутри меня ты остался намного больше, ярче и прекраснее, и таким ты будешь жить вечно, вечно, как моя душа. Это я тебе обещаю.
А в городе N, как называет его моя ясноглазая, каждый год распускаются старые тополя. В июле они исходят на тончайший белый пух, который висит над городом облаком местного проклятья.
А в городе N время становится длинным, как послеполуденные тени на пыльном асфальте. Город покрыт пылью и патиной прошлого, которую почти не трогают гибкие пальцы перемен. Только молодежь пересела на маршрутки, а громоздкие жёлтые автобусы, на которых когда-то я добиралась до школы, превратились в дребезжащие катафалки для старух. Только вдруг изменившийся маршрут увлекает в вынужденную экскурсию по музею моего прошлого.
Город N знает все мои прежние секреты. Посмотрите налево. Вот и старая школа, так отчётливо хранимая на внутренней изнанке век, а теперь будто игрушечная, похожая на собственный потрёпанный макет, маленькая Вселенная десяти лет от роду. Ей всегда будет ровно десять лет. Школьных воспоминаний целый ворох, столько же, сколько осенних листьев, сметённых на школьном дворе в огромную несгораемую кучу. ("...Иду сегодня в школу, смотрю: дым валит! Уже было обрадовалась - оказалось, всего лишь листья жгут...".) Налетевший порыв памяти подхватывает их и кружит в вихре нестареющего вальса, в глазах становится лиственно-пёстро, в моей маленькой руке заливается тяжёлый бронзовый колокольчик, а симпатичный одиннадцатиклассник больно сжимает мне подмышки, в то время как повзрослевшие глаза впиваются в школьное крыльцо в бессмысленном поиске знакомых силуэтов. Посмотрите направо. Кирпичный дом моего первого мальчика, с длинными чёрными ресницами и упрямой складкой на лбу; его красивая молодая мама всегда приветливо мне улыбается; его смешная болонка клянчит у меня печенье, усмехаясь в мохнатые усы. Зловещий фасад магазина ЦЕНТРАЛЬНЫЙ, куда привозили косметические и музыкальные новинки, где часто цокали наши бойкие каблучки по полустертым теперь ступеням, потому что в городе N особо некуда было пойти, и даже заблудиться было невозможно, как отчаянно мы ни пытались. А вот, кажется, шагает мгновенно материализовавшийся призрак бывшей подруги, её дом как раз неподалёку, и на призраке одета та самая куртка, что я видела пять лет назад.
В городе N живут небезразличные люди: вам всегда рады нахамить со вкусом и размахом русской провинции. Вспоминается на окраине Майями магазин "Beryozka" с колоритной и властной продавщицей из ностальгических иммигрантских снов: "Мужчина! Колбасу руками не трогать!". Что вы, что вы, какими руками, я так, просто пописать зашла. Это у нас тоже не положено, идите писать в другое место. Не знаю, куда, общественных уборных в городе N нет и не предвидится, будьте проще и воспользуйтесь, как все порядочные граждане, подъездами. Зато на улицах встречаются модные девушки с искусственным загаром, этакий столичный шик - региональная версия. "Продуктовый бутик" - гламур рядом с вами!
Боже, если бы ты только знал, как мучительны эти возвращения! Прошлое трогает и царапает одновременно, я становлюсь маленькой, уязвимой и язвительной. Мне тесно, я задыхаюсь в прошлом, я сбрасываю его как старую кожу, ибо жизнь - в движении. Я не люблю оглядываться и цепляться за призраки. Мне давно уже жмёт уездный город N, и Москва становится тесновата, и неуклонно растёт количество мест в жизни, куда можно, но не хочется возвращаться. А может, я совсем и не выросла, не стала сильной и смелой, а просто осталась неблагодарной гордячкой и смотрю на прошлое, как окрепший подросток на подряхлевшего родителя, с лёгким удивлением и хорошо осознаваемым чувством превосходства.
Пойми, я люблю тебя до боли, город N! Но в том, другом измерении, где мы продолжаем любить свои прежние любови, смеёмся и радуемся вместе с ними, где ещё живо взаимное удивление, а горизонт безоблачно прекрасен и так далёк... И будет правильно продолжать любить их там, а не устраивать через года ненужную встречу, чтобы погрузиться в потухшие чужие глаза и испачкать пальцы об остывшие чёрные головешки. Из целой вселенной близости нам с тобой достаточно на ходу неуловимо знакомого поворота головы и быстрой улыбки узнавания. Ты - часть меня, город N, ты проник под мою кожу и мысли, и внутри меня ты остался намного больше, ярче и прекраснее, и таким ты будешь жить вечно, вечно, как моя душа. Это я тебе обещаю.