II. Иккинчи боб. Пост 8.
Каждый день устига, вверх по этим заплеванным насваем ступенькам. Мимо надписей деворларда [132], на стенах - "ЗЕНИТ-ГАВНО!" - протестом Азии против питерской действительности.
Бывает даже на обед не хожу - подъем больше сил отбирает, чем макароны дают. Мне за остальными не угнаться, устраиваю передышки бешинчи ва ўнинчи қаватда, на пятом и десятом этажах. И ноги подводят, и сердце пошаливает с осени, как в больницу попал - "вторую истребительную". После болезни и начались эти проблемы и в личной жизни, и с работой.
С Галкой прожили икки йил, два года - самых счастливых за моё пребывание Питерда. У бева. Вдова она. Муж-мент тўрт йилдан аввал, четыре года назад пошел по форме в магазин за водкой и не вернулся, икки кундан кейин, через два дня нашли неподалеку под же-лезнодорожным мостом. Болалар [133], детей они не нажили, видно, ласка с его стороны была нечастой. Ко мне сразу привязалась. Жили, как говорится, душа в душу. Менинг жо-ним [134], душенька моя, жёнушка.
[Далее]Бешинчи. Пятый. Курить нет - так постою. Может, выше на этажах у кого-нибудь стрельну. Здесь вобще, давно приметил, люди большей частью чужие один одному, но если они друзья, любовники, пара, оила, семья, то их связь крепче, желание быть вместе сильней, чем у меня на родине. Там всегда кто-то рядом, у каждого много родни и своя-ков, в любом случае, пожить для себя и заскучать не дадут, даже если сам этого очень хочешь. Человеку быть одному - бу яхши эмас, это нехорошо, и все тут. Не обсуждается. Одиночество - зло и болезнь, у нас так считается, причем серьёзная, а здесь, у местных, оно еще и какое-то надуманное, выпяченное и неестественное. Вся эта тоска, эҳтимол, из-за стремления быть не как все, необязательно лучше, просто другими. Ўз-ўзидан [135], айтишларича. Самим собой, говорят. И что за радость быть черной овцой в стаде? Тушунмаяпман [136]. Не понимаю. Они сами так отдаляются друг от друга. Люди, наоборот, должны навстречу идти, побольше хороших слов успеть сказать бир-бирини, помочь, просто выслушать. Ну, не мне учить здесь, конечно. В чужой монастырь не ходят. И неудивительно, что сойдясь с кем-то на таком вот - только своем пути, ты очень рад этому человеку, и готов его сразу полюбить абадий, навсегда и просто так, в благодарность за то, что он проходил мимо. Рахмат, спасибо за то, что ты есть, айтишларича. Это не меня, ота билан онамни, папу с мамой лучше добрым словом помяните.
Пискарёвский проспект
Пискаревский за два года стал родным: кўшни, соседи, знакомые, сослуживцы - всё люди простые, общительные и без понтов. Работал грузчиком в магазине, биринчи қаватда, на первом этаже двенадцатиэтажного дома, в котором и жил, там со стороны улицы "Полушка". Сабзавотлар-мевалар, овощи-фрукты, чуть нетоварного вида, которые вон с прилавков - переберу, и ящиками домой относил, а вечером по всему подъезду с Галей раздавали. Ким тийинни, кто копейку какую в карман сунет - на том и рахмат, а кто и рюмку подаст - вообще замечательно. И людям не в убыток, и добро не пропадает.
Друзей - полподъезда! В каждый праздник, в Новый год, двери у многих настежь, до сих пор звонят и спрашивают: почему не захожу? Народ там - в основном работяги, а если и нет, то без выпендрёжа этого питерского. Ну, знаете, обычная песня - «мы коренные, а вы тут никто, лимита». Попадались и такие, албатта, их сразу видно. Выделяются заостреными лицами и глазами в пол. Каламушлар. Крысы. Лип-лип, юрк-юрк из парадной на работу-в магазин, юрк, обратно. Ярамаслик. Фу, мерзость. Поздороваешься с эдаким - в лучшем случае, промычит что-то, да еще тоном, будто тебя послали. Встреть сейчас на улице - не узнал бы ни одного. И слава Богу. Но остальные - наши люди. Шавқ-завқ билан. С огоньком. Ещё веселее только ётоқхонада, в общаге на Удельной было. Это вообще - чин қишлоқ, кишлак настоящий, сборная Союза. Последний Новый год самым радостным в жизни получился, уже и не думал, что когда-нибудь ещё так натанцуюсь: «А я иду такая вся в Дольче-Габана, я иду такая вся, на сердце рана, слёзы душат-душат, я в плену обмана…», - не удержался, вспомнив веселье, от улыбки.
Ўнинчи. Десятый. Вот такими песни должны быть: и про сорок пять, и про отдышку забываешь. Даже про безденежье и голодуху. По дороге никого не повстречал, где-то выше, этажа на три, голоса слышно. Повезёт. Должно. Хороший день. Ещё никто не испортил. Вроде даже запах чую, тамаки дуд. Звоню как-то из питерской квартиры своим в Навои, Ўзбекистонда, моя Шахло неглупая женщина, сразу почуяла соперницу-несоперницу, ну, что я не один вобщем:
- Да, ты там, эҳтимол, у кого-то уже прижился?
- Гм-м, хочешь поговорить? - чуть смутившись спрашиваю.
- Бер [137]!
- Возьми, с тобой разговаривать будут, - протягиваю телефон Галке, а ту аж перекосило и пальцем у виска крутит.
- Ты что? Еще приедет - скандал устроит, - недоумевает русская женщина.
- Да-ну, успокойся, все нормально, говори давай, - вкладываю трубку ей в руку.
- Эээ, зз-дравствуйте, - зажмурившись и севшим голосом сказала Галина, а с той стороны приподнятое ўзбек кайфият [138] ей в ответ:
- Здравствуйте! Ну, как там Булат? Бухает, наверное?!
Так и разговорились, потом с дочкой младшей познакомилась и сама стала туда звонить. Наргиза прям так и называла её - «менинг рус онам», "моя русская мама". А что тут тако-го? Врать лучше что ли? У моего отца олти жён было: уч в паспорте, уч так. Йигирма етти болалар, двадцать семь детей! Бир мияни, одна мозг вынесет - идет на соседнюю улицу к другой ночевать. Нормальная ситуация для Узбекистана, и главное - никакой лжи, и лю-бовь и уважение к каждой. И еще важнее - все братья и сёстры нормальными людьми вы-росли, как бы то ни было, старику покойному не за кого краснеть.
- Салом. Сигарета борми? - Молодой узбек красит между тринадцатым и четырнадцатым, новенький вроде в нашей секции, робко полез в карман, достал пачку. Дорогие. Такие здесь мало кто курит. Точно, недавно сюда занесло, пару дней - не больше, еще не разобрался в обстановке и не обнищал. - Раҳмат.
Два этажа еще. С сигаретой в руке - ҳеч нарса эмас, пара пустяков. Все испортил квартирный вопрос. Хола, тетка галкина затеяла размен-обмен жилплощади в семье, Галина под давлением родственников переехала в Тосно, областга, а там, мы жили бы не одни. Меня ее родственники особо не жаловали, не захотел становиться чужаком и приживалой. Остался Питерда, жил в общаге на Удельной. Но видно потерял много - раз на этом фоне юракча, сердечко и прихватило. Хорошо хоть, доктора к нерусскому отнеслись по-человечески и выкарабкался. Потом была работа в Красном Селе и Петродворце, но свалился инқироз, кризис этот - и все неудачно, так и оказался с Хасаном в этом вонючем кишлаке из вагончиков.
Мана ўн олтинчи. Вот и шестнадцатый. Отдышаться, покурить на балконе и за работу. Да-аа, вид с лоджий здесь обалденный. Сув ва тош, вода и камень смешались благодаря и на пользу людям. Трудно уже и представить чуть ли не сплошное ботқоқ, болото и пустырь, какие в этих местах были раньше - такой прочный и высокий ўрмон, лес из бетонных стен здесь теперь. Вот что значит - человек! С руками и головой. Хотя народу, айтишларича, положили немерено. Город на костях. Война с природой за шаҳар. Диву даёшься, что за мужики были?! В лаптях! И такое на себе вынесли. На канале Грибоедова наблюдал: целый год пятьдесят метров набережной восстанавливали. И это в наше время! Отгородили аварийный участок специальной стеной из железа, воду насосами выкачали, по мостикам в туфлях расхаживают ниже уровня воды, краны, техника разная. А как двести лет назад?! Если бы в таком темпе работали, как сегодня, то до сих пор и половины не сделали. Рек-каналов - десятки, а то и сотня, километров. И все в граните. Может, денег платили и кормили тогда лучше, чем сейчас? Да такая же кидалка была! Только теперь в монолит заливают, а тогда проще с людьми поступали.
Парк 300-летия Санкт-Петербурга
Чапдан, слева в просвете домов - Финский залив, вплотную к которому подступают бастионы жилых районов. Два больших белоснежных корабля обычно до вечера стоят на якоре. Живут же люди! На таких паромах плавают, вот бы тоже так дунё, мир посмотреть. Эртак! Сказка! Не моя уже, скорее всего. Ещё в той стороне янги боғ, молодой парк с маяком, народ выгуливается и загорает. А перед ним совсем недавно и довольно быстро отстроилась кўк шишали минора, синяя стеклянная башня, этажей в которой еще на десяток больше, чем в наших желто-синих свечках. Бизнес-марказ, эҳтимол, бизнес-центр какой-нибудь будет.
По центру здание "Атлантик-сити".
Ўнгда, справа - Разлив. Это такое катта кўл, большое озеро сильно заросшее камышом и тростником, и соединенное с Заливом протокой загнанной в трубу под дорогой. За ним виллы каких-то баев, хозяев жизни стоят, уйчалар, домишки попроще, ўрмон, лес, қарағайлар, сосны.
Ещё дальше - из высоких труб белый пар валит - это ТЭЦ электричество и тепло городу вырабатывает. У меня за спиной, с другой стороны дома, совсем рядом по направлению к метро за холмом что-то похожее гудит проводами, но поменьше размером, котельная, эҳтимол, районного, приморского масштаба. Попробуй освети и обогрей этого монстра из кирпича и монолита, газа и мазута не напасёшься, недаром в Сосновом Бору атомная станция, когда-то одна из самых мощных в мире. Вроде и вторую строят, у нас по кишлаку слух ходил, что людей туда набирают на стройку, но как-то само собой утихло - там секретность и рус эмас турқлар, нерусские морды ни к чему.
А вокруг - янги, новый, строящийся Шаҳар, Город. Петербург. Уже не Ленинград. А что изменилось? Аллақачон [139] эти места, албатта, наверняка, были далеко за городом. До старых, дореволюционных зданий не меньше часа топать надо. И судя по ближайшим названиям, закрепившимся в этих местах - Старая и Новая деревня - явно здесь не марказ, центр был. Бетон и панельные плиты отвоевали у природы далалар ва ботқоқ, поля и болото.
***
Как они мне надоели со своими переименованиями. Живого места на стенах уже нет от смены табличек. Сами же не успеваете перестроиться, как снова «катятся стуча с ступени на ступень кумиры их, вчера увенчанные ею». Толпа глухая. Народу достаточно Девятки-но, Купчино и Старой Деревни. Святыми стали, коли - Санкт? Может основатель безгреш-ным был? Язык не в силах за вашими прихотями поворачиваться, и слух режет от несоответствия Ленинградских и Свердловских областей. Другие и заморачиваться перестали: на Петрахраде остановились, подозревая, что за вами не угнаться. Кого обманываете? Вывеской пытаетесь суть прикрыть, как фиговым листком. Роты Семеновского, Измайловского, Егерского лейб-гвардии полков воевали лучше Красноармейских? Те же казармы, только приватизированные после расселения коммуналок. На Рождественских чаще праздник будет, чем на Советских?
Ударников, Передовиков и Энтузиастов - Страной Дураков в шутку называли - анекдот стал правдой жизни, только тогда так и трудились, а теперь по плану Пятилеток воруете, а было десятилетие, что и с рвением Стахановцев отстреливали друг друга, гордо неся имя криминальной столицы, Бандитского Петербурга. Клочки, Малиновки, Жерновки, Ручьи, Рублёвики и прочие - такой кровавой злобы дать не могли. Сами же ежедневно настраиваете себя на этот лад: Большевиков, Дыбенко, Фрунзенская, и самый гуманный суд в мире - Куйбышевский. И дело Ленина живёт в городе, и шагает по улицам и площадям Пролетарской Диктатуры, Чекистов, шоссе Революции, провожает воды Невы набережными Робеспьера и Октябрьской. И какие бы всадники из меди и бронзы не натягивали узду и не окидывали грозным взглядом прохожих, картавый, маленький ростом в жизни, человек у Финляндского - по прежнему на коне.
ЛУҒАТ
(Словарь)
[132] Девор(узб., тадж., хинди) - стена, забор. Девор - корень, лар - аффикс множ. числа, да - аффикс местного падежа(где?, на чем?, когда?, в ком?, в чем?).
[133] Бола(узб., каз.) - ребенок, дитя. В тадж. языке боча - ребёнок, мальчик, пацан.
[134] Менинг жоним - моя душа. Мениг - мой, моя, моё(мест.). Жон(узб., тадж., каз.) - душа, им - аффикс принадлежности, с именами употребляется как сердечное и душевное обращение, напр. Петя-жон.
[135] Ўз(узб.) - сам(мест.). Ўз-ўзидан - самим собой(быть). В каз. языке сам - эзи.
[136] Тушунмоқ(узб.) - понимать. Здесь тушун - корень, - ма - аффикс отрицания, - яп - аффикс настоящее-длительного времени и - ман - личный аффикс 1-го лица. Тушуниш - понимание. Казах. корень - тусин.
[137] Бермоқ(узб.) - давать. Бер(инг) - давай(те).
[138] Кайфият(узб., тадж.) - настроение.
[139] Аллақачон(узб.) - когда-то, давно, давным-давно.
Бывает даже на обед не хожу - подъем больше сил отбирает, чем макароны дают. Мне за остальными не угнаться, устраиваю передышки бешинчи ва ўнинчи қаватда, на пятом и десятом этажах. И ноги подводят, и сердце пошаливает с осени, как в больницу попал - "вторую истребительную". После болезни и начались эти проблемы и в личной жизни, и с работой.
С Галкой прожили икки йил, два года - самых счастливых за моё пребывание Питерда. У бева. Вдова она. Муж-мент тўрт йилдан аввал, четыре года назад пошел по форме в магазин за водкой и не вернулся, икки кундан кейин, через два дня нашли неподалеку под же-лезнодорожным мостом. Болалар [133], детей они не нажили, видно, ласка с его стороны была нечастой. Ко мне сразу привязалась. Жили, как говорится, душа в душу. Менинг жо-ним [134], душенька моя, жёнушка.
[Далее]Бешинчи. Пятый. Курить нет - так постою. Может, выше на этажах у кого-нибудь стрельну. Здесь вобще, давно приметил, люди большей частью чужие один одному, но если они друзья, любовники, пара, оила, семья, то их связь крепче, желание быть вместе сильней, чем у меня на родине. Там всегда кто-то рядом, у каждого много родни и своя-ков, в любом случае, пожить для себя и заскучать не дадут, даже если сам этого очень хочешь. Человеку быть одному - бу яхши эмас, это нехорошо, и все тут. Не обсуждается. Одиночество - зло и болезнь, у нас так считается, причем серьёзная, а здесь, у местных, оно еще и какое-то надуманное, выпяченное и неестественное. Вся эта тоска, эҳтимол, из-за стремления быть не как все, необязательно лучше, просто другими. Ўз-ўзидан [135], айтишларича. Самим собой, говорят. И что за радость быть черной овцой в стаде? Тушунмаяпман [136]. Не понимаю. Они сами так отдаляются друг от друга. Люди, наоборот, должны навстречу идти, побольше хороших слов успеть сказать бир-бирини, помочь, просто выслушать. Ну, не мне учить здесь, конечно. В чужой монастырь не ходят. И неудивительно, что сойдясь с кем-то на таком вот - только своем пути, ты очень рад этому человеку, и готов его сразу полюбить абадий, навсегда и просто так, в благодарность за то, что он проходил мимо. Рахмат, спасибо за то, что ты есть, айтишларича. Это не меня, ота билан онамни, папу с мамой лучше добрым словом помяните.
Пискарёвский проспект
Пискаревский за два года стал родным: кўшни, соседи, знакомые, сослуживцы - всё люди простые, общительные и без понтов. Работал грузчиком в магазине, биринчи қаватда, на первом этаже двенадцатиэтажного дома, в котором и жил, там со стороны улицы "Полушка". Сабзавотлар-мевалар, овощи-фрукты, чуть нетоварного вида, которые вон с прилавков - переберу, и ящиками домой относил, а вечером по всему подъезду с Галей раздавали. Ким тийинни, кто копейку какую в карман сунет - на том и рахмат, а кто и рюмку подаст - вообще замечательно. И людям не в убыток, и добро не пропадает.
Друзей - полподъезда! В каждый праздник, в Новый год, двери у многих настежь, до сих пор звонят и спрашивают: почему не захожу? Народ там - в основном работяги, а если и нет, то без выпендрёжа этого питерского. Ну, знаете, обычная песня - «мы коренные, а вы тут никто, лимита». Попадались и такие, албатта, их сразу видно. Выделяются заостреными лицами и глазами в пол. Каламушлар. Крысы. Лип-лип, юрк-юрк из парадной на работу-в магазин, юрк, обратно. Ярамаслик. Фу, мерзость. Поздороваешься с эдаким - в лучшем случае, промычит что-то, да еще тоном, будто тебя послали. Встреть сейчас на улице - не узнал бы ни одного. И слава Богу. Но остальные - наши люди. Шавқ-завқ билан. С огоньком. Ещё веселее только ётоқхонада, в общаге на Удельной было. Это вообще - чин қишлоқ, кишлак настоящий, сборная Союза. Последний Новый год самым радостным в жизни получился, уже и не думал, что когда-нибудь ещё так натанцуюсь: «А я иду такая вся в Дольче-Габана, я иду такая вся, на сердце рана, слёзы душат-душат, я в плену обмана…», - не удержался, вспомнив веселье, от улыбки.
Ўнинчи. Десятый. Вот такими песни должны быть: и про сорок пять, и про отдышку забываешь. Даже про безденежье и голодуху. По дороге никого не повстречал, где-то выше, этажа на три, голоса слышно. Повезёт. Должно. Хороший день. Ещё никто не испортил. Вроде даже запах чую, тамаки дуд. Звоню как-то из питерской квартиры своим в Навои, Ўзбекистонда, моя Шахло неглупая женщина, сразу почуяла соперницу-несоперницу, ну, что я не один вобщем:
- Да, ты там, эҳтимол, у кого-то уже прижился?
- Гм-м, хочешь поговорить? - чуть смутившись спрашиваю.
- Бер [137]!
- Возьми, с тобой разговаривать будут, - протягиваю телефон Галке, а ту аж перекосило и пальцем у виска крутит.
- Ты что? Еще приедет - скандал устроит, - недоумевает русская женщина.
- Да-ну, успокойся, все нормально, говори давай, - вкладываю трубку ей в руку.
- Эээ, зз-дравствуйте, - зажмурившись и севшим голосом сказала Галина, а с той стороны приподнятое ўзбек кайфият [138] ей в ответ:
- Здравствуйте! Ну, как там Булат? Бухает, наверное?!
Так и разговорились, потом с дочкой младшей познакомилась и сама стала туда звонить. Наргиза прям так и называла её - «менинг рус онам», "моя русская мама". А что тут тако-го? Врать лучше что ли? У моего отца олти жён было: уч в паспорте, уч так. Йигирма етти болалар, двадцать семь детей! Бир мияни, одна мозг вынесет - идет на соседнюю улицу к другой ночевать. Нормальная ситуация для Узбекистана, и главное - никакой лжи, и лю-бовь и уважение к каждой. И еще важнее - все братья и сёстры нормальными людьми вы-росли, как бы то ни было, старику покойному не за кого краснеть.
- Салом. Сигарета борми? - Молодой узбек красит между тринадцатым и четырнадцатым, новенький вроде в нашей секции, робко полез в карман, достал пачку. Дорогие. Такие здесь мало кто курит. Точно, недавно сюда занесло, пару дней - не больше, еще не разобрался в обстановке и не обнищал. - Раҳмат.
Два этажа еще. С сигаретой в руке - ҳеч нарса эмас, пара пустяков. Все испортил квартирный вопрос. Хола, тетка галкина затеяла размен-обмен жилплощади в семье, Галина под давлением родственников переехала в Тосно, областга, а там, мы жили бы не одни. Меня ее родственники особо не жаловали, не захотел становиться чужаком и приживалой. Остался Питерда, жил в общаге на Удельной. Но видно потерял много - раз на этом фоне юракча, сердечко и прихватило. Хорошо хоть, доктора к нерусскому отнеслись по-человечески и выкарабкался. Потом была работа в Красном Селе и Петродворце, но свалился инқироз, кризис этот - и все неудачно, так и оказался с Хасаном в этом вонючем кишлаке из вагончиков.
Мана ўн олтинчи. Вот и шестнадцатый. Отдышаться, покурить на балконе и за работу. Да-аа, вид с лоджий здесь обалденный. Сув ва тош, вода и камень смешались благодаря и на пользу людям. Трудно уже и представить чуть ли не сплошное ботқоқ, болото и пустырь, какие в этих местах были раньше - такой прочный и высокий ўрмон, лес из бетонных стен здесь теперь. Вот что значит - человек! С руками и головой. Хотя народу, айтишларича, положили немерено. Город на костях. Война с природой за шаҳар. Диву даёшься, что за мужики были?! В лаптях! И такое на себе вынесли. На канале Грибоедова наблюдал: целый год пятьдесят метров набережной восстанавливали. И это в наше время! Отгородили аварийный участок специальной стеной из железа, воду насосами выкачали, по мостикам в туфлях расхаживают ниже уровня воды, краны, техника разная. А как двести лет назад?! Если бы в таком темпе работали, как сегодня, то до сих пор и половины не сделали. Рек-каналов - десятки, а то и сотня, километров. И все в граните. Может, денег платили и кормили тогда лучше, чем сейчас? Да такая же кидалка была! Только теперь в монолит заливают, а тогда проще с людьми поступали.
Парк 300-летия Санкт-Петербурга
Чапдан, слева в просвете домов - Финский залив, вплотную к которому подступают бастионы жилых районов. Два больших белоснежных корабля обычно до вечера стоят на якоре. Живут же люди! На таких паромах плавают, вот бы тоже так дунё, мир посмотреть. Эртак! Сказка! Не моя уже, скорее всего. Ещё в той стороне янги боғ, молодой парк с маяком, народ выгуливается и загорает. А перед ним совсем недавно и довольно быстро отстроилась кўк шишали минора, синяя стеклянная башня, этажей в которой еще на десяток больше, чем в наших желто-синих свечках. Бизнес-марказ, эҳтимол, бизнес-центр какой-нибудь будет.
По центру здание "Атлантик-сити".
Ўнгда, справа - Разлив. Это такое катта кўл, большое озеро сильно заросшее камышом и тростником, и соединенное с Заливом протокой загнанной в трубу под дорогой. За ним виллы каких-то баев, хозяев жизни стоят, уйчалар, домишки попроще, ўрмон, лес, қарағайлар, сосны.
Ещё дальше - из высоких труб белый пар валит - это ТЭЦ электричество и тепло городу вырабатывает. У меня за спиной, с другой стороны дома, совсем рядом по направлению к метро за холмом что-то похожее гудит проводами, но поменьше размером, котельная, эҳтимол, районного, приморского масштаба. Попробуй освети и обогрей этого монстра из кирпича и монолита, газа и мазута не напасёшься, недаром в Сосновом Бору атомная станция, когда-то одна из самых мощных в мире. Вроде и вторую строят, у нас по кишлаку слух ходил, что людей туда набирают на стройку, но как-то само собой утихло - там секретность и рус эмас турқлар, нерусские морды ни к чему.
А вокруг - янги, новый, строящийся Шаҳар, Город. Петербург. Уже не Ленинград. А что изменилось? Аллақачон [139] эти места, албатта, наверняка, были далеко за городом. До старых, дореволюционных зданий не меньше часа топать надо. И судя по ближайшим названиям, закрепившимся в этих местах - Старая и Новая деревня - явно здесь не марказ, центр был. Бетон и панельные плиты отвоевали у природы далалар ва ботқоқ, поля и болото.
***
Как они мне надоели со своими переименованиями. Живого места на стенах уже нет от смены табличек. Сами же не успеваете перестроиться, как снова «катятся стуча с ступени на ступень кумиры их, вчера увенчанные ею». Толпа глухая. Народу достаточно Девятки-но, Купчино и Старой Деревни. Святыми стали, коли - Санкт? Может основатель безгреш-ным был? Язык не в силах за вашими прихотями поворачиваться, и слух режет от несоответствия Ленинградских и Свердловских областей. Другие и заморачиваться перестали: на Петрахраде остановились, подозревая, что за вами не угнаться. Кого обманываете? Вывеской пытаетесь суть прикрыть, как фиговым листком. Роты Семеновского, Измайловского, Егерского лейб-гвардии полков воевали лучше Красноармейских? Те же казармы, только приватизированные после расселения коммуналок. На Рождественских чаще праздник будет, чем на Советских?
Ударников, Передовиков и Энтузиастов - Страной Дураков в шутку называли - анекдот стал правдой жизни, только тогда так и трудились, а теперь по плану Пятилеток воруете, а было десятилетие, что и с рвением Стахановцев отстреливали друг друга, гордо неся имя криминальной столицы, Бандитского Петербурга. Клочки, Малиновки, Жерновки, Ручьи, Рублёвики и прочие - такой кровавой злобы дать не могли. Сами же ежедневно настраиваете себя на этот лад: Большевиков, Дыбенко, Фрунзенская, и самый гуманный суд в мире - Куйбышевский. И дело Ленина живёт в городе, и шагает по улицам и площадям Пролетарской Диктатуры, Чекистов, шоссе Революции, провожает воды Невы набережными Робеспьера и Октябрьской. И какие бы всадники из меди и бронзы не натягивали узду и не окидывали грозным взглядом прохожих, картавый, маленький ростом в жизни, человек у Финляндского - по прежнему на коне.
ЛУҒАТ
(Словарь)
[132] Девор(узб., тадж., хинди) - стена, забор. Девор - корень, лар - аффикс множ. числа, да - аффикс местного падежа(где?, на чем?, когда?, в ком?, в чем?).
[133] Бола(узб., каз.) - ребенок, дитя. В тадж. языке боча - ребёнок, мальчик, пацан.
[134] Менинг жоним - моя душа. Мениг - мой, моя, моё(мест.). Жон(узб., тадж., каз.) - душа, им - аффикс принадлежности, с именами употребляется как сердечное и душевное обращение, напр. Петя-жон.
[135] Ўз(узб.) - сам(мест.). Ўз-ўзидан - самим собой(быть). В каз. языке сам - эзи.
[136] Тушунмоқ(узб.) - понимать. Здесь тушун - корень, - ма - аффикс отрицания, - яп - аффикс настоящее-длительного времени и - ман - личный аффикс 1-го лица. Тушуниш - понимание. Казах. корень - тусин.
[137] Бермоқ(узб.) - давать. Бер(инг) - давай(те).
[138] Кайфият(узб., тадж.) - настроение.
[139] Аллақачон(узб.) - когда-то, давно, давным-давно.