Московское море. Команда пополняется.
Встали мы, как всегда, часов в 10 утра. Сготовили завтрак и подумали о прелестях жизни. Жизнь была «великолепная», как и погода. После завтрака (была манная кашка) я отправился за вставкой к сломанному гику. Кстати, несколько слов о манной каше - консистенция манки не зависела от способа, места и времени ее приготовления и была комочками. Попадались комочки крупы, сухого молока, соли и сахара. В отдельных случаях, при особом усердии поваров, попадались комочки пепла или мошек.
В лесу, на опушке, росла молоденькая елочка, но ее недавно срубил на лапник какой-то изверг, и теперь от нее остался только ствол с остатками веток. Я вырезал вставку из елочки, и гик, можно так сказать, стал как новый. Для этого мне пришлось стрельнуть пилку по металлу у лодочников.
К тому времени, как мы собрались выходить, дедушка уже ждал нас два часа у Болека.
Справка для несведущих - Болек и Лелик - это Сталин и Ленин. Они (их статуи) стояли по разные стороны шлюза и протягивали друг другу руки, но в 195... каком-то году памятник Болеку снесли, от него остался только парапет со спускавшимися к воде ступенями, а Лелик так и остался с протянутой рукой. Лелика было видно километров за сорок, и он был главным ориентиром, а у Болека было очень удобное место посадки-высадки.
Джек заболел, и вместо него со мной отправился Антон. Я тоже немного простудился, но ехать был просто обязан. Мы оделись во все теплые и непромокаемые вещи, которые только смогли найти. Я ко всему прочему залез в бахилы. Поверху на нас были дождевики и спасжилеты, но нам было лишь немного теплее, чем день назад. Предусмотрительно мы взяли с собой 1,5 литра чая и тазик бутербродов с сыром. Все это очень пригодилось.
Мы вышли, и в пути нас раз шесть догонял дождик. И каждый раз после дождика мы немного подкреплялись бутербродами и теплым чаем. Чай был теплым, так как я сидел на бутылке. Ветер все время дул в лицо, но не был очень сильным, а на подходе к св. Елене совсем сдох. Делать было нечего, грести лень, но приходилось работать.
Так как было лень грести, я стал пробовать силы в практической магии и вызывать ветер по нашему направлению (в Дубну). Ничего сначала не получилось, и мы на веслах часам к восьми вечера добрались до Болека. По пути мы встретили байдарочников. Я подумал, что это Дед, но подойдя поближе, мы обнаружили обычную походную семейку. Мы немного поговорили, они сказали, что на веслах идут быстрее и легче нас, а мы сказали, что с ветерком мы бы их сделали, но ни ветра, ни желания соревноваться у нас не было. Там же мы встретили два теплохода - один двухпалубный, а другой четырех палубный. Они не обратили на нас внимания, а мы покричали на них молодецким покриком. Ветерок вроде бы стал подниматься, но было уже поздно, так как мы уже приплыли. К концу пути мы нагреблись по горло, и нам было жарковато. Так что мы снимали вещь за вещью. В конце концов мы остались только в тельняшках и штанах. Да и солнышко ближе к вечеру выглянуло из-за тучек.
Когда мы подошли к парапету, то имели возможность воззриться на Дедушку семейного. Вместе с ним нас встречала женщина в самом расцвете сил и маленькая девочка. Как мы потом узнали, их звали Марина и Саша соответственно. Всем им было очень весело ждать нас восемь с лишним часов. Они собирались поставить палатку и ждать нас на следующий день, на случай того, если мы перепутали число встречи. Однако дедушку смущало только одно - лапник на подстилку для палатки можно было нарубить только из голубых (серебряных) елей, что росли у подножия Болеку. До Лелика дедушка добраться не сумел, так как он (Лелик) стоял на другом берегу канала, а бывалый походник не умел плавать.
Я и Антон вылезли на берег (ступеньки), и мы все перезнакомились друг с другом. Мы оставили катамаран на дедушку и ушли за пивом и бензином. Пива мы купили в глубоко знакомой палатке (с прошлого года) под названием «ВИНО / ВОДКА». Там же купили пепси для детей. Кстати, детей у нас стало теперь двое - Наташа, так как ей еще не было шестнадцати, и Сашенька. Им вдвоем теперь будет гораздо веселее! Бензину мы купили не сразу - у нас была только бутылка от пепсы с узким горлышком и совершенно не было канистры с широким. Мы долго упрашивали подъезжавших водителей отлить нам за отдельную плату, но они все понимали неправильно и посылали нас зачем-то в не столь отдаленные места. В конце концов мы нашли доброго мужичка, и он отлил нам два литра бензина. Довольные, мы пошли назад.
Мы собрались, закинули вещи и дедушку в катамаран и поплыли. Дедушке, видимо, было непривычно ехать в такой тесноте, и он никак не мог найти себе удобного места. Между тем ветер крепчал. Но дул он почему-то опять не туда, куда надо. Дул он в Дубну, то есть туда, куда я заказывал часов 5 назад. Сейчас же он был совсем не кстати. Мы пошли галсами и долго выбирались на простор. Время уже было не детское, солнце засело за горизонт и не хотело светить, а мы все еще мотались посередине Иваньковского водохранилища. Ветер поднялся не на шутку, и я не долго думая снял грот. Под одним стакселем было спокойнее, но медленнее и не в ту сторону, куда нам было нужно. В сумерках я еще что-то мог различать, но когда совсем стемнело, мое инфракрасное видение отказало. Ветер стал еще сильнее и нагнал большие (очень) волны. Пока еще хоть что-то было видно, я заметил, что мы сувершенно не двигаемся по генеральному курсу, а лишь ходим поперек водохранилища туда и обратно. Это, конечно, эротично, но мы уже порядком опи…..енели и не понимали такой красоты.
Во время путешествия Антон весьма кстати вспомнил о бутербродах, но найти их не смог. Он перевернул все судно в их поисках, но все было безрезультатно. В конце концов, чтобы его успокоить, мы придумали, что они утонули.
Заря потухла, а мы все еще шли. Луны и звезд не было видно, а плавать на катамаране с фонариком я не привык, поэтому мы поставили грот, и несмотря на возможность обломать все выступающие части судна, за полчаса добрались до острова св. Елены. Волны и ветер были охрененного размера и силы, и у нас создавалось полное ощущение полета (полета навигатора или Черного Плаща). Всю дорогу дедушка выспрашивал меня, куда и когда мы придем, но ругаться при детях мне не хотелось, и я молчал. Могильный появился совершенно неожиданно, как ежик из тумана, и мы со всего размаху впилились в берег. Благо это был песчаный пляж, а не заросли с корягами. На всей скорости мы проехали метра три по песочку и остановились.
Пока мы страдали от погоды, островитяне страдали без нас. В нашем ожидании они готовили еду, но мы не приезжали и не приезжали, и они оставляли (съедали) старую еду и готовили новую. Нам она бы очень пригодилась. Делать островитянам по большому счету было нечего, и они маялись всяческой фигней.
На острове остались: Джек, Наташа, Хиппер и Японец. Они развлекались, как могли. Наташа, Джек и Хиппер вырезали всяческие фиговинки из дерева: Джек - чайную ложечку, Наташа - Венеру Милосскую с окровавленной шеей, а Хиппер - набор мачт (китайских палочек) для Наташи. Кроме того, Хиппер над всеми прикалывался, например, делал пояснительные надписи на предметах быта. Так, на крышке кана было написано «КРЫШКА КАНА». Это видимо, для тех, кто с большого бодуна, либо для совсем ушедших в себя. Он же сотворил для Наташи пи..юлину (оригинальное название), для того, чтобы этой вот ... нас ... за то, что мы опаздываем. На ней тоже была сделана пояснительная надпись, прямо указывавшая на назначение данного предмета. Наташа пыталась не отставать от Фили и давала нужные советы Джеку. Джек вырезал маленькую ложечку из орешника, но Наташка долго доказывала, что из рябины; что она, своего дерева, что ли, не знает?! Так вот она сказала, что ложечка должна быть короче, еще короче, еще покороче, и так до тех пор, пока у Джека почти ничего не осталось. От нее же Джеки научился выжигать маленькие ложечки из «рябины» с помощью бычков от сигарет (правда, он немного обкурился). Так и не дождавшись нас, они залегли спать по своим палаткам. Наташа спала в одиночестве, хотя, по моему разумению, лучшее было бы спать всем вместе.
Мы же выехали на чрезвычайно знакомое место - день назад мы и индейцы отплыли именно отсюда. Дров, как всегда, не было, но валялись бревнышки, которые я и порубил. Шкурка с лавочек пошла на разжижку, и мы согрелись у костра. После того, как согрелись снаружи, мы стали греться изнутри. Сначала согревались молочным ликером, потом коньяком, а потом малиновой водичкой. Глубокой ночью дедушка стал раскладывать палатку. Ему помогали все, кроме меня. Конечно, нехорошо, но я поддерживал огонь, который все время хотел затухнуть, так как дрова были сыроватые. Успокоился я только тогда, когда кончились дрова.
На всех мы открыли банку «китайской стенки» и съели батон белого хлеба. На полупустой желудок мы залезли в палатку и заснули. Точнее заснули все, кроме Антона и деда Марка. На пятерых у нас было четыре спальника: по одному на Марину и Сашу и два на нас троих - спальник снизу и спальник сверху. Я догадался и лег посередине, а дедушка с Антоном всю ночь играли в перетягивание спальника, попутно растирая мне спину.
Ближе к рассвету выглянули звезды, и чуть-чуть похолодало.