Больничные хроники - 1
В прошлую субботу (31-го, то есть, мая) в Астрахани вдруг стало на редкость холодно, но мы с Алькой отважно гуляли по городу без всякого утепления. Соответственно, я не удивился лёгкому ознобцу, который меня настиг к вечеру (было холодно - наверно, простыл), а также жжению на шее и за ушами (было солнечно - наверно, сгорел).
Не удивился и головной боли наутро, и явному жару воскресным вечером. Теплее надо было одеваться, думал я, принимаясь за поллитровую банку малины.
В понедельник я не пошёл на работу, запасся аспирином и стал меланхолично поедать его, изредка заедая остатками малинового варенья. В итоге к вечеру температура стойко держалась на отметке 36,5. Алька заметила у меня на шее сыпь, мы списали это на малину и аспирин. Хотя аллергии такого рода у меня не было отродясь.
С перепугу я перестал пить аспирин (малина к тому времени закончилась сама).
Лучше б я его пил: ночь была ужасна. Все придавленные было аспирином градусы пришли пожелать мне приятных снов.
Вторничным утром, едва взглянув себе на руки, я понял, что это не малина и не аспирин. Алька посмотрела на моё лицо, охнула и согласилась. Градусник, в три минуты добежав до тридцати восьми, подтвердил наш общий диагноз: "что-то не так!"
Скорая приехала через двадцать минут. "Похоже на краснуху. Поедете с нами?" Я зачем-то поехал.
Инфекционная больница г.Астрахани встретила меня круглющими глазами медперсонала. Видимо, я выглядел уже совершенно катастрофически. "Куда вы его через главный вход, мать-перемать?!!" - тётки из скорой получили нагоняй. Они извинились, сдали меня с рук на руки, и больше я их не видел.
Медсёстры, глядя на меня, вздрагивали. В приёмном отделении меня осматривала врачиха со стетоскопом и молодой студент, татарин с горящими серыми глазами. Смотри, говорила студенту врачиха, сам будешь описывать случай... вот видишь, это характерно для чего? - для краснухи... а это для чего? - да, для кори... вот видишь, думай теперь... Серые глаза по-над маской блестели горячей, но бесплодной старательностью доктора Ватсона. Да, да, восхищённо говорил татарин и что-то записывал. Ему, кажется, и в голову не приходило, что Холмс сам не понимает, краснуха это или корь. Потом они оба ушли, но Ватсон забежал ещё несколько раз, причём один из его визитов был ознаменован действительно блестящей догадкой, которую я по причине бьющихся в голове тридцати девяти градусов оценить не смог. Татарский ватсон, видимо, дочитав мой паспорт до графы "прописка", влетел и сказал: "Ты давно был в Камызяке?!" Я тупо ответил - очень давно, в январе, менял паспорт. Будь у меня голова чуть ясней, я бы сказал - блин, да вот не так давно мы ездили к моим родителям, делали пересадку в этом самом Камызяке... ещё автобусом добирались обратно, тьфу. Судя по всему, там была вспышка недавно.
Напоследок Ватсон забежал и попросил меня написать на бумажке место работы и должность. Старательность в его глазах приобрела блеск совсем фанатический, и мне показалось, что он смотрит на меня как на какого-то известного актёра, случайно попавшего в больницу, и просит автограф для младшей сестрёнки. Я дал - жалко, что ли.
Больше я его не видел.
По дороге в бокс меня просили закрывать лицо полотенцем вместо маски - дескать, тут инфекционка, мало ли, чего вы вдохнёте. Понятно, что имелось в виду не вдохнёте, а выдохнете. Кин-Дза-Дза. Впрочем, я и сам был рад прикрыть лицо, повергавшее в ужас даже местный, видавший виды персонал.
В боксе меня встретила радушная медсестра, любезно спросившая, какой из четырёх смертных одров я предпочёл бы видеть застеленным. Оглянувшись по сторонам, я увидел облезлые сырые стены, с которых клочьями сползает краска, штукатурка и цемент, увидел большое окно, забранное мощной стальной решёткой, четыре кровати разной степени пыточности, высокий грязный потолок с единственной лампочкой, ввинченной в заржавелый цоколь, без малейших признаков плафона... "Рядом с окном" - ответил я сестре. Как пожелаете, ответила она с подозрительной любезностью. И, плюхнув на кроватную проволоку принесённое постельное шмотьё замогильных расцветок, почему-то добавила: всё для вас! Всё-только-для-вас. Её напарница в это время у меня за спиной прилаживала к двери обгрызанное байковое одеяло, оно изображало занавеску. Гвозди, слава богу, были вбиты заранее.
Ни эту сестру, ни её напарницу я более не видел.
В палату зашла докторша, оказавшаяся дочерью нашего поселкового хирурга. За ней следовал бодрый, мощный дядька - зав. отделением. Жизнерадостный, как доктор Ливси из мультика про Остров Сокровищ. Он начал осмотр. Поинтересовался, всегда ли у меня такой цвет лица. Я сказал, что нет. Потом он спросил, есть ли у меня кашель. Я сказал, что нет. Это его расстроило. Он рассматривал меня со всех сторон и говорил - да, конечно, но почему он не кашляет? Почему? Корь. Сухой кашель. Где? Мне было его жаль. Но кашлять не хотелось категорически.
Лечение не заставило себя ждать: принесли капельницу, на ней болталось две банки с глюкозой, грамм по 400, если я правильно понял перевёрнутые цифирки. Иголку втыкала молодая медсестра, наверно, студентка, больше воевавшая со своими перчатками, чем с иглой. Перчатки ей мешали, она не чувствовала пальцами иголку боялась промахнуться. Вены ей тоже не нравились. Перчатки в итоге были сняты, а капельница переставлена под другую руку. Студентку я больше не видел, а с иглы через двадцать минут глюкоза стала капать на простыню.
Температура росла. Я поинтересовался, будут ли мне её сбивать, а то как-то совсем мерзко уже. Конечно! - сказала очередная медсестра. В семь часов вам принесут ещё одну капельницу.
Принесли. Тоже с глюкозой. Ставила другая студентка, которую я потом тоже не увидел. Её устроила первая попавшаяся вена.
Под вторую капельницу в сумеречную уже палату пришёл ещё один доктор, мне сказали, что он называется "дежурным доктором". Худощавый, молодой, в очках, вкрадчивый, как сами сумерки, потирая руки, он тихо спросил: ну как? чем, молодой человек, болеем? Я неуважительно хрюкнул: здрасьте, мне кажется, вам видней. Мне тут, говорю, кто что ставит. Одни краснуху, другие корь...
Мягко-мягко улыбнулся дежурный доктор: Ну что вы!.. разве у краснухи бывают такие симптомы? Совсем иная картина, поверьте мне... Нет, молодой человек. У вас корь, определённо - корь. Все симптомы указывают. Вот сейчас после капельницы температуру измерите, посмотрим... должна упасть. Горло ещё пополощете, капли вам закапаем... Корь достаточно легко лечится в любом возрасте...
Больше я его ни разу не видел.
(to be continued)
Не удивился и головной боли наутро, и явному жару воскресным вечером. Теплее надо было одеваться, думал я, принимаясь за поллитровую банку малины.
В понедельник я не пошёл на работу, запасся аспирином и стал меланхолично поедать его, изредка заедая остатками малинового варенья. В итоге к вечеру температура стойко держалась на отметке 36,5. Алька заметила у меня на шее сыпь, мы списали это на малину и аспирин. Хотя аллергии такого рода у меня не было отродясь.
С перепугу я перестал пить аспирин (малина к тому времени закончилась сама).
Лучше б я его пил: ночь была ужасна. Все придавленные было аспирином градусы пришли пожелать мне приятных снов.
Вторничным утром, едва взглянув себе на руки, я понял, что это не малина и не аспирин. Алька посмотрела на моё лицо, охнула и согласилась. Градусник, в три минуты добежав до тридцати восьми, подтвердил наш общий диагноз: "что-то не так!"
Скорая приехала через двадцать минут. "Похоже на краснуху. Поедете с нами?" Я зачем-то поехал.
Инфекционная больница г.Астрахани встретила меня круглющими глазами медперсонала. Видимо, я выглядел уже совершенно катастрофически. "Куда вы его через главный вход, мать-перемать?!!" - тётки из скорой получили нагоняй. Они извинились, сдали меня с рук на руки, и больше я их не видел.
Медсёстры, глядя на меня, вздрагивали. В приёмном отделении меня осматривала врачиха со стетоскопом и молодой студент, татарин с горящими серыми глазами. Смотри, говорила студенту врачиха, сам будешь описывать случай... вот видишь, это характерно для чего? - для краснухи... а это для чего? - да, для кори... вот видишь, думай теперь... Серые глаза по-над маской блестели горячей, но бесплодной старательностью доктора Ватсона. Да, да, восхищённо говорил татарин и что-то записывал. Ему, кажется, и в голову не приходило, что Холмс сам не понимает, краснуха это или корь. Потом они оба ушли, но Ватсон забежал ещё несколько раз, причём один из его визитов был ознаменован действительно блестящей догадкой, которую я по причине бьющихся в голове тридцати девяти градусов оценить не смог. Татарский ватсон, видимо, дочитав мой паспорт до графы "прописка", влетел и сказал: "Ты давно был в Камызяке?!" Я тупо ответил - очень давно, в январе, менял паспорт. Будь у меня голова чуть ясней, я бы сказал - блин, да вот не так давно мы ездили к моим родителям, делали пересадку в этом самом Камызяке... ещё автобусом добирались обратно, тьфу. Судя по всему, там была вспышка недавно.
Напоследок Ватсон забежал и попросил меня написать на бумажке место работы и должность. Старательность в его глазах приобрела блеск совсем фанатический, и мне показалось, что он смотрит на меня как на какого-то известного актёра, случайно попавшего в больницу, и просит автограф для младшей сестрёнки. Я дал - жалко, что ли.
Больше я его не видел.
По дороге в бокс меня просили закрывать лицо полотенцем вместо маски - дескать, тут инфекционка, мало ли, чего вы вдохнёте. Понятно, что имелось в виду не вдохнёте, а выдохнете. Кин-Дза-Дза. Впрочем, я и сам был рад прикрыть лицо, повергавшее в ужас даже местный, видавший виды персонал.
В боксе меня встретила радушная медсестра, любезно спросившая, какой из четырёх смертных одров я предпочёл бы видеть застеленным. Оглянувшись по сторонам, я увидел облезлые сырые стены, с которых клочьями сползает краска, штукатурка и цемент, увидел большое окно, забранное мощной стальной решёткой, четыре кровати разной степени пыточности, высокий грязный потолок с единственной лампочкой, ввинченной в заржавелый цоколь, без малейших признаков плафона... "Рядом с окном" - ответил я сестре. Как пожелаете, ответила она с подозрительной любезностью. И, плюхнув на кроватную проволоку принесённое постельное шмотьё замогильных расцветок, почему-то добавила: всё для вас! Всё-только-для-вас. Её напарница в это время у меня за спиной прилаживала к двери обгрызанное байковое одеяло, оно изображало занавеску. Гвозди, слава богу, были вбиты заранее.
Ни эту сестру, ни её напарницу я более не видел.
В палату зашла докторша, оказавшаяся дочерью нашего поселкового хирурга. За ней следовал бодрый, мощный дядька - зав. отделением. Жизнерадостный, как доктор Ливси из мультика про Остров Сокровищ. Он начал осмотр. Поинтересовался, всегда ли у меня такой цвет лица. Я сказал, что нет. Потом он спросил, есть ли у меня кашель. Я сказал, что нет. Это его расстроило. Он рассматривал меня со всех сторон и говорил - да, конечно, но почему он не кашляет? Почему? Корь. Сухой кашель. Где? Мне было его жаль. Но кашлять не хотелось категорически.
Лечение не заставило себя ждать: принесли капельницу, на ней болталось две банки с глюкозой, грамм по 400, если я правильно понял перевёрнутые цифирки. Иголку втыкала молодая медсестра, наверно, студентка, больше воевавшая со своими перчатками, чем с иглой. Перчатки ей мешали, она не чувствовала пальцами иголку боялась промахнуться. Вены ей тоже не нравились. Перчатки в итоге были сняты, а капельница переставлена под другую руку. Студентку я больше не видел, а с иглы через двадцать минут глюкоза стала капать на простыню.
Температура росла. Я поинтересовался, будут ли мне её сбивать, а то как-то совсем мерзко уже. Конечно! - сказала очередная медсестра. В семь часов вам принесут ещё одну капельницу.
Принесли. Тоже с глюкозой. Ставила другая студентка, которую я потом тоже не увидел. Её устроила первая попавшаяся вена.
Под вторую капельницу в сумеречную уже палату пришёл ещё один доктор, мне сказали, что он называется "дежурным доктором". Худощавый, молодой, в очках, вкрадчивый, как сами сумерки, потирая руки, он тихо спросил: ну как? чем, молодой человек, болеем? Я неуважительно хрюкнул: здрасьте, мне кажется, вам видней. Мне тут, говорю, кто что ставит. Одни краснуху, другие корь...
Мягко-мягко улыбнулся дежурный доктор: Ну что вы!.. разве у краснухи бывают такие симптомы? Совсем иная картина, поверьте мне... Нет, молодой человек. У вас корь, определённо - корь. Все симптомы указывают. Вот сейчас после капельницы температуру измерите, посмотрим... должна упасть. Горло ещё пополощете, капли вам закапаем... Корь достаточно легко лечится в любом возрасте...
Больше я его ни разу не видел.
(to be continued)