Рышард Назаревич о Варшавском восстание. Часть I: Планы поляков
Из книги Рышарда Назаревича «Варшавское восстание. 1944 год».
Среди многих проектов и планов возвращения Польше независимости, утраченной в результате гитлеровской агрессии в сентябре 1939 года, важное место занимали планы всеобщего восстания, разрабатываемые в военных штабах политических кругов, связанных с польским правительством в эмиграции. Это правительство было создано осенью 1939 года в Париже. Возглавил его генерал Владислав Сикорский, занявший одновременно пост главнокомандующего. Военной опорой этой концепции должны были стать создаваемые в эмиграции регулярные вооруженные силы, а также действовавший в подполье и признанный генералом Сикорским единственным в стране продолжателем дела Войска Польского Союз вооруженной борьбы (СВБ). Главнокомандующим (главным комендантом) СВБ был назначен авторитетнейший представитель санационных кругов генерал Казимеж Соснковский, пребывавший в то время вместе со своим штабом во Франции.
[Читать далее]Среди приверженцев правительства, как в эмиграции, так и на территории оккупированной немцами Польши, шли острые политические схватки, являвшиеся отражением противоречий между силами старой антисанационной оппозиции, олицетворением которой был Сикорский, и все еще влиятельными, особенно в военных структурах, санационными группами. Но несмотря на такую междоусобицу, приверженцы правительства в эмиграции в принципе приходили к соглашению по вопросу о необходимости воссоздания суверенного польского государства с капиталистическим строем, тесно связанного с Францией и Великобританией. Авторитет генерала Владислава Сикорского, его призывы к борьбе за независимость, осуждение политики санационых правительств, ответственных за сентябрьскую катастрофу, подготовка восстания привлекали на его сторону, особенно в первые годы оккупации, многих. Росту его влияния на формирование общественного мнения помогало также наличие у правительства в эмиграции немалых материальных средств и сравнительно сильной службы пропаганды.
Острие этой пропаганды было направлено, однако, не только против фашистской Германии, но также и против Советского Союза, в соответствии с принятым тезисом «двух врагов». На этом же строились и планы деятельности СВБ...
Всеобщее восстание призвано было стать апогеем деятельности СВБ, его намечалось тесно увязать с действиями польских вооруженных сил, сформированных на Западе, и скоординировать со стратегическими планами Франции и Великобритании…
Планы, разработанные в середине 1940 года штабом СВБ на оккупированной территории, основывались на том, что германские войска покинут Польшу «организованно, а не так, как в предыдущую войну, - разрозненно и дезорганизованно», будут стараться уничтожить все, что возможно. Целью действий СВБ было предотвратить разрушения, освободить Польшу от немецких оккупантов, а также обеспечить «внутренний порядок: занятие и охрану определенных объектов, взятие административных функций». Это по сути означало обеспечение сторонникам правительства всей полноты власти в стране.
Согласно провозглашенному тезису «двух врагов», рассматривалась и возможность вооруженной борьбы против Советского Союза. В частности, в случае вступления советских войск в районы Польши, оккупированные фашистской Германией, планировались уход в подполье и подготовка восстания «при эффективной помощи извне». Выдвигались также требования о доставке по воздуху оружия и поддержке восстания авиацией западных союзников...
Лишь на бумаге остались предположения о синхронизации действий регулярных польских войск за границей и повстанческих сил в стране, в особенности после падения Франции, когда англо-польское военное соглашение от 5 сентября 1940 года исключило возможность участия в боевых действиях польских формирований в Великобритании под польским оперативным командованием и подчинило их британскому командованию.
В октябре 1940 года генерал Сикорский так оценил создавшееся положение: «Ситуация созрела для конкретных шагов по подготовке участия Польши в решающей схватке с противником». Под этим подразумевалась высадка британских войск на Европейский континент... Сикорский… отводил Польше роль лидера в своей концепции создания федерации стран Центральной и Восточной Европы. Одной из частей федерации должна была стать польско-чехословацкая конфедерация, объединившаяся в борьбе против Германии и ставшая «общей преградой коммунистическому влиянию».
В новой ситуации, сложившейся после поражения Франции, главнокомандующим СВБ стал генерал Стефан Ровецкий. Генерал Соснковский, который оставался министром по делам оккупированной страны и официальным преемником президента, в ноябре 1940 г. поручил Ровецкому разработать новые оперативные предложения, сообщив ему информацию - впрочем, чересчур оптимистичную - о возможной поддержке восстания специальными частями, оружием, боеприпасами и техникой, перебрасываемыми по воздуху, а также прикрытии его бомбардировочной авиацией. Главный штаб СВБ закончил разработку плана в начале 1941 года и 5 февраля выслал его в Лондон как «Оперативный рапорт №54».
Характерно, что план был рассчитан на вероятность вооруженного выступления на территории оккупированной Польши как против Германии, так и против Советского Союза в районах, которые в 1939 году вошли в его состав. Среди вариантов восстания против немецких оккупантов в качестве основного выдвигался тот, что исходил из предполагаемого внутреннего раскола в Германии (как в 1918 году): «Наше решительное выступление в Польше против немцев может иметь место только в одном случае, а именно когда немецкое население «сломается» под воздействием агитации, военных поражений и голода, а деморализованная и утратившая веру в победу армия, выйдя из подчинения, будет оставлять свои позиции и разбегаться по домам к семьям». Успех вооруженного восстания должны были обеспечить два условия, а именно: общее разложение рейха и развал дисциплины в его армии.
В схему 1918 года втискивалась в 1941 оценка действий отдельных вражеских формирований. План, например, предусматривал, что большинство личного состава вермахта будет стремиться только домой, в то время как полиция, СС и оккупационная администрация будут сражаться ожесточенно. В связи с этим их предлагалось уничтожать, а армию - разоружить и предоставить солдатам возможность как можно скорее покинуть Польшу. В свете военного опыта, уже имевшегося ко времени разработки этого проекта восстания, обращает на себя внимание отсутствие в нем варианта, учитывающего, что и вермахт может сопротивляться почти до последнего, что и показал дальнейший ход войны.
Восстание должно было продлиться 2-3 дня, и осуществить его предполагалось исключительно силами кадровых формирований, без гражданского ополчения, то есть без участия широких народных масс. Главная роль отводилась вооруженным силам, сформированным в эмиграции...
Важное место в плане 1940 года занимал вопрос о развертывании акций против СССР. Вооруженному выступлению против СССР мешал, однако, нейтралитет Советского государства на том этапе, а также дипломатические усилия Англии, стремившейся привлечь СССР к военному союзу. Мешало и то, что в большинстве районов за Бугом с преобладающим украинским и белорусским населением, вошедших в состав Советского Союза осенью 1939 года, не удалось создать даже зачатка организаций СВБ. Таким образом, восстание против СССР задумано было поднять в случае, если бы с началом войны между СССР и Германией Красная Армия успешно продвигалась, как это записано в «Рапорте № 54», «вслед за отходящими немцами вглубь Европы, чтобы установить там коммунизм. Тогда нам придется противостоять России»…
Анализ «Оперативного рапорта № 54» показывает также, что трагический опыт 1939 года не избавил его авторов от безоглядной веры в мощь западных держав и их готовность прийти на помощь. Это была жажда принять желаемое за действительное - не столько наивность, сколько определенная политическая позиция авторов «рапорта». Об этом свидетельствует и то обстоятельство, что их план не предусматривал саботажа, диверсий, партизанских и других типичных для подпольной борьбы действий, которые, в частности, смогли бы предотвратить попытки немцев произвести разрушения перед уходом из Польши. Дело в том, что тогда пришлось бы вооружить не только кадровых военных, но и многих других поляков, а как раз этого деятели санации старались избежать. Представители санационного крыла, которому к тому времени удалось занять решающие позиции в военном аппарате польской эмиграции и связанного с ним подполья в стране, видели свою главную цель в том, чтобы обеспечить «порядок и безопасность, дабы противодействовать попыткам ввергнуть страну в анархию (путем подрыва изнутри или извне)». По существу это значило бы захват ими власти в Польше.
Характерной чертой для всех разрабатываемых планов восстания приверженцев курса правительства в эмиграции и методов борьбы с оккупантами было подчинение национальных интересов амбициям санационного крыла.
Шифровка, передача в Лондон и дешифровка там «Оперативного рапорта № 54» длились четыре месяца. Штаб генерала Сикорского получил его полный текст только 25 июня 1941 года. Уже началась война между Советским Союзом и гитлеровской Германией, уже произошли кардинальные перемены в международной военно-политической обстановке, а в освободительной борьбе польского народа появились новые тенденции.
Необходимость глубоких изменений в польских стратегических планах диктовалась прежде всего польско-советским соглашением, заключенным 30 июля 1941 года. Однако и после этого отношение влиятельных деятелей польского правительства в эмиграции к СССР существенно не изменилось. Так, в радиограмме из Лондона начальника штаба главнокомандующего генерала Климецкого главнокомандующему СВБ генералу Ровецкому говорилось, что если советские войска, изгоняя оккупантов, войдут в пределы границ Польши, существовавших до 1939 года, без согласия польского эмигрантского правительства, то «вступление Красной Армии, как враждебный акт, должно встретить с нашей стороны вооруженный отпор, дабы подчеркнуть перед всем миром наши исключительные права на обеспечение безопасности собственной страны». В связи с этим главнокомандующий предписывает:
1) Вооруженный отпор должен быть с возможно большей силой обозначен на линии польско-советской границы от июля 1939 года.
2) Важно, чтобы, даже оказавшись в глубине, районы Вильно и Львова могли бы держать оборону длительный срок и будучи отрезанными”.
Как видим, эта директива не принимала во внимание ни существование с 30 июля 1941 года польско-советского военного союза, ни заключенного 14 сентября того же года военного соглашения.
Реальность тем не менее побудила Сикорского модифицировать свои взгляды. Прежде всего ему пришлось учесть позицию британского кабинета, который, конечно, был бы удовлетворен, если бы враг обескровил Советский Союз, но не до полного поражения, ведь восточный союзник спасал Англию от гитлеровского вторжения. Кроме того, на Сикорского произвели впечатление отпор агрессору со стороны Советской Армии и успехи ее наступления под Москвой, которые пришлись как раз на время его визита в советскую столицу. Как известно, 4 декабря 1941 года Сталин и Сикорский подписали совместную Декларацию о дружбе и взаимной помощи…
Отражением такой эволюции позиции Сикорского явилась и его радиограмма Ровецкому от 3 марта 1942 года, которая отменяла ноябрьский 1941 года приказ о вооруженном противодействии Красной Армии. Вместо этого предписывалась демонстрация способности овладеть той или иной территорией в расчете, что на СССР будет оказано давление - не только со стороны Англии, но с декабря 1941 года и со стороны Соединенных Штатов Америки.
Эти намерения были изложены и в подписанной Сикорским 8 марта «Личной и секретной инструкции для командующего вооруженными силами в стране». В ней он указал, что заключенные с СССР «политические и военные соглашения привели к формально дружеским союзническим отношениям между двумя государствами». В этой ситуации главнокомандующий отказался от планов, предусматривавших оказание вооруженного сопротивления Красной Армии в случае преследования ею германской армии на территории Польши. Генерал Сикорский ссылался при этом на отсутствие шансов на успех подобной конфронтации, а также на мировое общественное мнение: «Необходимо учитывать, что все антироссийские жесты были бы здесь на Западе не приняты и восприняты как прогитлеровские...»
Генерал Ровецкий, который неизменно придерживался тезиса о «двух врагах», воспротивился изложенному в директивах генерала Сикорского от 3 и 8 марта 1942 года серьезному предложению считать СССР хотя бы временным союзником и отказаться от вооруженной борьбы против Красной Армии при ее вступлении в Польшу. Радиограмма командующего АК в Лондон от 22 июня 1942 года являла собой в этом контексте развернутое контрпредложение. Ровецкий заявлял, что «Россия была и будет нашим врагом»...
По мнению командующего АК, польско-советский договор «был заключен не по вольному желанию поляков и большевиков, а как бы навязан обеим сторонам фактом нападения Германии на Россию». В случае вступления Красной Армии в Польшу план главного штаба АК не предусматривал ни вооруженной борьбы с отступающими немецкими войсками, ни выхода АК из подполья - до тех пор, пока СССР не заявит о признании польских границ 1939 года, а Польша не будет занята англо-американскими войсками. Присутствие в Польше западных армий должно было «гарантировать создание в стране неограниченно крупных воинских формирований, не подверженных каким бы то ни было советским влияниям и нажиму». «Нажимом» считалась даже помощь формируемым в СССР польским вооруженным силам.
В случае непризнания Советским Союзом границ с Польшей, существовавших до 1939 года, предложение генерала Ровецкого предусматривало объявить СССР «главным врагом» и оказать советским войскам вооруженный отпор. В случае разницы в силах Ровецкий считал возможным создание «оборонительного редута» на Поморье, опирающегося на побережье Балтики, поддерживаемого с Запада и призванного разыграть «первую решающую партию». По его мнению, в этом случае Запад покажет свое истинное лицо. «Либо он поддержит нас, защищающих свою свободу, и тогда наши шансы значительны, либо выскажется в пользу России, и тогда эти шансы на ближайшее время будут весьма малы».
Ровецкий считал вооруженное восстание против гитлеровцев возможным лишь в случае их отступления перед войсками западных держав. Вот тогда-то, - заявлял он, - «мы введем в бой с немцами все свои силы, как можно скорее организуем регулярные войска и воспрепятствуем попыткам русских вступить в пределы Республики». Из этого видно, что находящееся в Лондоне польское правительство в эмиграции не только отвергало согласование с СССР вопроса о польско-советской границе, устанавливаемой по этническому признаку, но предполагало разрешение этой сложной проблемы вооруженным путем, не считаясь с роковыми последствиями таких действий для Польши…
План Ровецкого использовать Армию Крайову в вооруженных действиях против Советской Армии, изгоняющей фашистские орды с оккупированных земель, шел вразрез со стратегией генерала Сикорского, который лучше, чем командующий АК, знал намерения англичан и не надеялся на быстрое изменение их отношения к СССР. Путь к возрождению Польши как капиталистического государства главнокомандующий видел в плане Черчилля: удар по немцам с юга через Балканы, дабы поставить СССР перед фактом британского присутствия в Юго-Восточной и Центральной Европе...
Генерал Сикорский… надеялся ограничить влияние СССР, одновременно - избежав войны с СССР, ослабленным войной с Германией, - укрепить позиции капитала в стране. Он полагал, что, находясь в тяжелом положении, Советский Союз в конце концов примет требование эмигрантского правительства, дабы не восстанавливать против себя союзников. Генерал явно переоценивал их помощь СССР, думая, что это она определяет мощь советского сопротивления. Именно поэтому правительство Сикорского через своего посла в Вашингтоне предложило администрации США, чтобы принудить Советский Союз пойти на уступки, пригрозить ему приостановкой поставок по ленд-лизу…
В очередном плане восстания, разработанном в варшавском штабе АК под руководством генерала Ровецкого и его начальника штаба полковника Пелчиньского, нашли отражение некоторые из вышеизложенных рекомендаций генерала Сикорского. Этот план, получивший название «Оперативный рапорт № 154», в сентябре 1942 года шифровкой высланный с курьером в Лондон, дошел туда только в марте 1943 года. Как и предыдущий план восстания, он уже не соответствовал изменившейся стратегической и политической ситуации, которую определила победа советских войск под Сталинградом.
Согласно этому плану, восстание должно было вспыхнуть в момент ставшего неизбежным поражения гитлеровской Германии. Целью восстания должно было стать изгнание оккупационных властей из Генерал-губернаторства, затем воссоздание регулярной армии и установление контроля над всей совокупностью земель Польши в границах 1939 года, а также в районах, «захват которых для будущей сильной Польши необходим», - прежде всего Гданьска и Восточной Пруссии. Одновременно в плане предусматривалась «организованная военная операция» для занятия Львова, с использованием для этого помощи венгерских войск, которые все еще сражались бок о бок с гитлеровскими армиями, а также аналогичный поход на Вильнюс…
Анализ отдельных «версий» развития ситуации и конкретных шагов по реализации плана позволяет утверждать, что Ровецким и штабом АК в то время принимался во внимание прежде всего вариант, исходивший из капитуляции «третьего рейха» перед западными державами и возвращения немецких войск в Германию через Польшу - как в 1918 году. Но еще до того, как сей план прибыл в Лондон, победы Красной Армии перечеркнули и те пункты плана, которые базировались на предполагаемом поражении СССР.
В ходе дальнейшей переписки между премьером Сикорским, являвшимся одновременно главнокомандующим, и командующим АК прояснились их очередные оперативные и стратегические концепции.
…Ровецкий не исключал - и это было новым в его позиции, - что сигнал к восстанию может быть дан не только в обстановке краха Германии, но также «при любом возможном развитии событий в случае вступления русских на польские земли. Я начну борьбу насколько возможно раньше, чтобы упредить вступление русских». Ровецкий добивался, чтобы вооруженное выступление АК в этом случае было немедленно дополнено «десантом польских регулярных войск из эмиграции, а также частей англосаксов». Десанты предполагалось высадить на восточных землях, чтобы поставить Красную Армию перед свершившимся фактом...
Ввиду советской победы под Сталинградом и наметившегося изменения соотношения сил между СССР и фашистской Германией следовало считаться с реальной возможностью того, что Красная Армия вступит в Польшу. В связи с этим Сикорский приказывал Ровецкому: «В наихудшем случае, если русские должны будут вступить в Польшу до того, как в нее войдут союзные войска, - и без нашего согласия, - нам следовало бы упредить русских и поставить их перед свершившимся фактом, подняв восстание и взяв военную и административную власть, в первую очередь в восточных городах, прежде всего в Вильно и Львове. Советские войска мы были бы должны рассматривать как союзные, но по каждому факту нелояльности с их стороны требовать вмешательства англосаксов...»
В апреле 1943 года дипломатические отношения между польским эмигрантским правительством и правительством СССР были разорваны. Это облегчило главнокомандующему АК возврат на позицию, заявленную им в радиограмме № 132 от июня 1942 года и предусматривавшую вооруженное сопротивление Красной Армии…
«Единственно целесообразной и обоснованной по отношению к России является наша активно оборонительная, то есть - принципиально враждебная позиция», поскольку, мол, «даже попытка признать русских союзниками отрицательно сказывается на боеготовности вооруженных сил и состоянии всей страны... Даже попытка дружественных отношений с СССР обрекает нас на невыполнение главного солдатского долга в случае, если потребовалось бы выступить против России». Изменить позицию, по мнению Ровецкого, можно лишь в случае признания СССР границ 1939 года в договоре, где гарантами выступали бы Великобритания и США. Кроме того, условием этого должна была стать также ликвидация незадолго до того созданного Союза польских патриотов (СПП) и формировавшейся в СССР 1-й польской пехотной дивизии имени Тадеуша Костюшко…
Лучшим из возможных вариантов разрешения всех проблем Ровецкий считал «поражение СССР в войне с фашистской Германией либо развал его внутренними диверсиями. Только разбитая или серьезно ослабленная Россия, находящаяся под угрозой внутреннего раскола, может стать относительно приемлемым партнером для наших с ней соглашений».
Такая позиция главнокомандующего АК по отношению к СССР должна была найти следующее практическое воплощение при приближении Красной Армии к границам Польши:
«1) диверсионные акции на востоке с участием тех элементов, которые призваны обеспечить нам прикрытие в восстании против немцев;
2) задержка продвижения русских войск путем уничтожения коммуникаций вплоть до линии Вислы и Сана;
3) борьба везде, где будут существовать для нее хотя бы минимальные шансы;
4) там, где этих шансов не будет, оставлять в подполье вооруженные отряды, готовые к выступлению против России в нужный момент по приказу главнокомандующего»…
Как бы генерал Сикорский к этому плану подготовки польско-советской войны отнесся, никому не известно. Расшифровка радиограммы была закончена в Лондоне 22 июня 1943 года, а Сикорский уже с 25 мая находился на Ближнем Востоке, по пути откуда погиб 4 июля в авиационной катастрофе над Гибралтаром при невыясненных до сего дня обстоятельствах...
После трагической гибели генерала Сикорского почти все высшие военные посты заняли представители санации. Президент Рачкевич назначил главнокомандующим польских вооруженных сил генерала Соснковского, причем сделал это без согласия заинтересованных политических группировок и главы правительства в эмиграции Станислава Миколайчика. Длившийся несколько дней кризис закончился компромиссом. Соснковский и Миколайчик остались на своих постах. Но тогда было положено начало все более углублявшимся политическим конфликтам между либерально-буржуазными группировками, связанными с правительством Миколайчика, и сосредоточившимися, главным образом, в военных кругах крайне правыми силами, влияние которых возросло.
Но среди поляков в Лондоне также усиливались антикоммунистические, антисоветские тенденции...
Несмотря на существенные тактические расхождения, оба соперничавших между собой крыла эмиграции, а также руководство проправительственного подполья в стране были объединены во всех узловых стратегических вопросах и главной целью считали взятие власти в Польше, во что бы то ни стало, вплоть до применения оружия. Они также не собирались брать в расчет интересы коренного украинского и белорусского большинства на некогда принадлежавших Польше восточных землях, отбрасывая этнический принцип.
Все это делало невозможным достижение соглашения с СССР и восстановление прерванных дипломатических отношений.
И все же изменение военно-политической ситуации вынуждало как в Лондоне, так и в Варшаве пересматривать планы восстания, представлявшие собой своеобразный сплав национально-освободительных и антифашистских устремлений с реакционными, антисоветскими установками. Среди ранее предполагавшихся вариантов всеобщего восстания все более реально прорисовывался наименее желательный для польской буржуазии: освобождение Польши от оккупации Красной Армией. В конце сентября 1943 года в Вашингтоне от имени Объединенного комитета начальников штабов адмирал Уильям Леги официально заявил полковнику Миткевичу, что «советские войска будут первым союзником, который вступит на территорию Польши».
Польскому эмигрантскому правительству в Лондоне приходилось все больше считаться с крепнущими революционными силами во главе с ППР, которые своими лозунгами и идеалами, а также бескомпромиссной активной борьбой с оккупантами завоевывали все более широкую поддержку польского народа.
Среди многих проектов и планов возвращения Польше независимости, утраченной в результате гитлеровской агрессии в сентябре 1939 года, важное место занимали планы всеобщего восстания, разрабатываемые в военных штабах политических кругов, связанных с польским правительством в эмиграции. Это правительство было создано осенью 1939 года в Париже. Возглавил его генерал Владислав Сикорский, занявший одновременно пост главнокомандующего. Военной опорой этой концепции должны были стать создаваемые в эмиграции регулярные вооруженные силы, а также действовавший в подполье и признанный генералом Сикорским единственным в стране продолжателем дела Войска Польского Союз вооруженной борьбы (СВБ). Главнокомандующим (главным комендантом) СВБ был назначен авторитетнейший представитель санационных кругов генерал Казимеж Соснковский, пребывавший в то время вместе со своим штабом во Франции.
[Читать далее]Среди приверженцев правительства, как в эмиграции, так и на территории оккупированной немцами Польши, шли острые политические схватки, являвшиеся отражением противоречий между силами старой антисанационной оппозиции, олицетворением которой был Сикорский, и все еще влиятельными, особенно в военных структурах, санационными группами. Но несмотря на такую междоусобицу, приверженцы правительства в эмиграции в принципе приходили к соглашению по вопросу о необходимости воссоздания суверенного польского государства с капиталистическим строем, тесно связанного с Францией и Великобританией. Авторитет генерала Владислава Сикорского, его призывы к борьбе за независимость, осуждение политики санационых правительств, ответственных за сентябрьскую катастрофу, подготовка восстания привлекали на его сторону, особенно в первые годы оккупации, многих. Росту его влияния на формирование общественного мнения помогало также наличие у правительства в эмиграции немалых материальных средств и сравнительно сильной службы пропаганды.
Острие этой пропаганды было направлено, однако, не только против фашистской Германии, но также и против Советского Союза, в соответствии с принятым тезисом «двух врагов». На этом же строились и планы деятельности СВБ...
Всеобщее восстание призвано было стать апогеем деятельности СВБ, его намечалось тесно увязать с действиями польских вооруженных сил, сформированных на Западе, и скоординировать со стратегическими планами Франции и Великобритании…
Планы, разработанные в середине 1940 года штабом СВБ на оккупированной территории, основывались на том, что германские войска покинут Польшу «организованно, а не так, как в предыдущую войну, - разрозненно и дезорганизованно», будут стараться уничтожить все, что возможно. Целью действий СВБ было предотвратить разрушения, освободить Польшу от немецких оккупантов, а также обеспечить «внутренний порядок: занятие и охрану определенных объектов, взятие административных функций». Это по сути означало обеспечение сторонникам правительства всей полноты власти в стране.
Согласно провозглашенному тезису «двух врагов», рассматривалась и возможность вооруженной борьбы против Советского Союза. В частности, в случае вступления советских войск в районы Польши, оккупированные фашистской Германией, планировались уход в подполье и подготовка восстания «при эффективной помощи извне». Выдвигались также требования о доставке по воздуху оружия и поддержке восстания авиацией западных союзников...
Лишь на бумаге остались предположения о синхронизации действий регулярных польских войск за границей и повстанческих сил в стране, в особенности после падения Франции, когда англо-польское военное соглашение от 5 сентября 1940 года исключило возможность участия в боевых действиях польских формирований в Великобритании под польским оперативным командованием и подчинило их британскому командованию.
В октябре 1940 года генерал Сикорский так оценил создавшееся положение: «Ситуация созрела для конкретных шагов по подготовке участия Польши в решающей схватке с противником». Под этим подразумевалась высадка британских войск на Европейский континент... Сикорский… отводил Польше роль лидера в своей концепции создания федерации стран Центральной и Восточной Европы. Одной из частей федерации должна была стать польско-чехословацкая конфедерация, объединившаяся в борьбе против Германии и ставшая «общей преградой коммунистическому влиянию».
В новой ситуации, сложившейся после поражения Франции, главнокомандующим СВБ стал генерал Стефан Ровецкий. Генерал Соснковский, который оставался министром по делам оккупированной страны и официальным преемником президента, в ноябре 1940 г. поручил Ровецкому разработать новые оперативные предложения, сообщив ему информацию - впрочем, чересчур оптимистичную - о возможной поддержке восстания специальными частями, оружием, боеприпасами и техникой, перебрасываемыми по воздуху, а также прикрытии его бомбардировочной авиацией. Главный штаб СВБ закончил разработку плана в начале 1941 года и 5 февраля выслал его в Лондон как «Оперативный рапорт №54».
Характерно, что план был рассчитан на вероятность вооруженного выступления на территории оккупированной Польши как против Германии, так и против Советского Союза в районах, которые в 1939 году вошли в его состав. Среди вариантов восстания против немецких оккупантов в качестве основного выдвигался тот, что исходил из предполагаемого внутреннего раскола в Германии (как в 1918 году): «Наше решительное выступление в Польше против немцев может иметь место только в одном случае, а именно когда немецкое население «сломается» под воздействием агитации, военных поражений и голода, а деморализованная и утратившая веру в победу армия, выйдя из подчинения, будет оставлять свои позиции и разбегаться по домам к семьям». Успех вооруженного восстания должны были обеспечить два условия, а именно: общее разложение рейха и развал дисциплины в его армии.
В схему 1918 года втискивалась в 1941 оценка действий отдельных вражеских формирований. План, например, предусматривал, что большинство личного состава вермахта будет стремиться только домой, в то время как полиция, СС и оккупационная администрация будут сражаться ожесточенно. В связи с этим их предлагалось уничтожать, а армию - разоружить и предоставить солдатам возможность как можно скорее покинуть Польшу. В свете военного опыта, уже имевшегося ко времени разработки этого проекта восстания, обращает на себя внимание отсутствие в нем варианта, учитывающего, что и вермахт может сопротивляться почти до последнего, что и показал дальнейший ход войны.
Восстание должно было продлиться 2-3 дня, и осуществить его предполагалось исключительно силами кадровых формирований, без гражданского ополчения, то есть без участия широких народных масс. Главная роль отводилась вооруженным силам, сформированным в эмиграции...
Важное место в плане 1940 года занимал вопрос о развертывании акций против СССР. Вооруженному выступлению против СССР мешал, однако, нейтралитет Советского государства на том этапе, а также дипломатические усилия Англии, стремившейся привлечь СССР к военному союзу. Мешало и то, что в большинстве районов за Бугом с преобладающим украинским и белорусским населением, вошедших в состав Советского Союза осенью 1939 года, не удалось создать даже зачатка организаций СВБ. Таким образом, восстание против СССР задумано было поднять в случае, если бы с началом войны между СССР и Германией Красная Армия успешно продвигалась, как это записано в «Рапорте № 54», «вслед за отходящими немцами вглубь Европы, чтобы установить там коммунизм. Тогда нам придется противостоять России»…
Анализ «Оперативного рапорта № 54» показывает также, что трагический опыт 1939 года не избавил его авторов от безоглядной веры в мощь западных держав и их готовность прийти на помощь. Это была жажда принять желаемое за действительное - не столько наивность, сколько определенная политическая позиция авторов «рапорта». Об этом свидетельствует и то обстоятельство, что их план не предусматривал саботажа, диверсий, партизанских и других типичных для подпольной борьбы действий, которые, в частности, смогли бы предотвратить попытки немцев произвести разрушения перед уходом из Польши. Дело в том, что тогда пришлось бы вооружить не только кадровых военных, но и многих других поляков, а как раз этого деятели санации старались избежать. Представители санационного крыла, которому к тому времени удалось занять решающие позиции в военном аппарате польской эмиграции и связанного с ним подполья в стране, видели свою главную цель в том, чтобы обеспечить «порядок и безопасность, дабы противодействовать попыткам ввергнуть страну в анархию (путем подрыва изнутри или извне)». По существу это значило бы захват ими власти в Польше.
Характерной чертой для всех разрабатываемых планов восстания приверженцев курса правительства в эмиграции и методов борьбы с оккупантами было подчинение национальных интересов амбициям санационного крыла.
Шифровка, передача в Лондон и дешифровка там «Оперативного рапорта № 54» длились четыре месяца. Штаб генерала Сикорского получил его полный текст только 25 июня 1941 года. Уже началась война между Советским Союзом и гитлеровской Германией, уже произошли кардинальные перемены в международной военно-политической обстановке, а в освободительной борьбе польского народа появились новые тенденции.
Необходимость глубоких изменений в польских стратегических планах диктовалась прежде всего польско-советским соглашением, заключенным 30 июля 1941 года. Однако и после этого отношение влиятельных деятелей польского правительства в эмиграции к СССР существенно не изменилось. Так, в радиограмме из Лондона начальника штаба главнокомандующего генерала Климецкого главнокомандующему СВБ генералу Ровецкому говорилось, что если советские войска, изгоняя оккупантов, войдут в пределы границ Польши, существовавших до 1939 года, без согласия польского эмигрантского правительства, то «вступление Красной Армии, как враждебный акт, должно встретить с нашей стороны вооруженный отпор, дабы подчеркнуть перед всем миром наши исключительные права на обеспечение безопасности собственной страны». В связи с этим главнокомандующий предписывает:
1) Вооруженный отпор должен быть с возможно большей силой обозначен на линии польско-советской границы от июля 1939 года.
2) Важно, чтобы, даже оказавшись в глубине, районы Вильно и Львова могли бы держать оборону длительный срок и будучи отрезанными”.
Как видим, эта директива не принимала во внимание ни существование с 30 июля 1941 года польско-советского военного союза, ни заключенного 14 сентября того же года военного соглашения.
Реальность тем не менее побудила Сикорского модифицировать свои взгляды. Прежде всего ему пришлось учесть позицию британского кабинета, который, конечно, был бы удовлетворен, если бы враг обескровил Советский Союз, но не до полного поражения, ведь восточный союзник спасал Англию от гитлеровского вторжения. Кроме того, на Сикорского произвели впечатление отпор агрессору со стороны Советской Армии и успехи ее наступления под Москвой, которые пришлись как раз на время его визита в советскую столицу. Как известно, 4 декабря 1941 года Сталин и Сикорский подписали совместную Декларацию о дружбе и взаимной помощи…
Отражением такой эволюции позиции Сикорского явилась и его радиограмма Ровецкому от 3 марта 1942 года, которая отменяла ноябрьский 1941 года приказ о вооруженном противодействии Красной Армии. Вместо этого предписывалась демонстрация способности овладеть той или иной территорией в расчете, что на СССР будет оказано давление - не только со стороны Англии, но с декабря 1941 года и со стороны Соединенных Штатов Америки.
Эти намерения были изложены и в подписанной Сикорским 8 марта «Личной и секретной инструкции для командующего вооруженными силами в стране». В ней он указал, что заключенные с СССР «политические и военные соглашения привели к формально дружеским союзническим отношениям между двумя государствами». В этой ситуации главнокомандующий отказался от планов, предусматривавших оказание вооруженного сопротивления Красной Армии в случае преследования ею германской армии на территории Польши. Генерал Сикорский ссылался при этом на отсутствие шансов на успех подобной конфронтации, а также на мировое общественное мнение: «Необходимо учитывать, что все антироссийские жесты были бы здесь на Западе не приняты и восприняты как прогитлеровские...»
Генерал Ровецкий, который неизменно придерживался тезиса о «двух врагах», воспротивился изложенному в директивах генерала Сикорского от 3 и 8 марта 1942 года серьезному предложению считать СССР хотя бы временным союзником и отказаться от вооруженной борьбы против Красной Армии при ее вступлении в Польшу. Радиограмма командующего АК в Лондон от 22 июня 1942 года являла собой в этом контексте развернутое контрпредложение. Ровецкий заявлял, что «Россия была и будет нашим врагом»...
По мнению командующего АК, польско-советский договор «был заключен не по вольному желанию поляков и большевиков, а как бы навязан обеим сторонам фактом нападения Германии на Россию». В случае вступления Красной Армии в Польшу план главного штаба АК не предусматривал ни вооруженной борьбы с отступающими немецкими войсками, ни выхода АК из подполья - до тех пор, пока СССР не заявит о признании польских границ 1939 года, а Польша не будет занята англо-американскими войсками. Присутствие в Польше западных армий должно было «гарантировать создание в стране неограниченно крупных воинских формирований, не подверженных каким бы то ни было советским влияниям и нажиму». «Нажимом» считалась даже помощь формируемым в СССР польским вооруженным силам.
В случае непризнания Советским Союзом границ с Польшей, существовавших до 1939 года, предложение генерала Ровецкого предусматривало объявить СССР «главным врагом» и оказать советским войскам вооруженный отпор. В случае разницы в силах Ровецкий считал возможным создание «оборонительного редута» на Поморье, опирающегося на побережье Балтики, поддерживаемого с Запада и призванного разыграть «первую решающую партию». По его мнению, в этом случае Запад покажет свое истинное лицо. «Либо он поддержит нас, защищающих свою свободу, и тогда наши шансы значительны, либо выскажется в пользу России, и тогда эти шансы на ближайшее время будут весьма малы».
Ровецкий считал вооруженное восстание против гитлеровцев возможным лишь в случае их отступления перед войсками западных держав. Вот тогда-то, - заявлял он, - «мы введем в бой с немцами все свои силы, как можно скорее организуем регулярные войска и воспрепятствуем попыткам русских вступить в пределы Республики». Из этого видно, что находящееся в Лондоне польское правительство в эмиграции не только отвергало согласование с СССР вопроса о польско-советской границе, устанавливаемой по этническому признаку, но предполагало разрешение этой сложной проблемы вооруженным путем, не считаясь с роковыми последствиями таких действий для Польши…
План Ровецкого использовать Армию Крайову в вооруженных действиях против Советской Армии, изгоняющей фашистские орды с оккупированных земель, шел вразрез со стратегией генерала Сикорского, который лучше, чем командующий АК, знал намерения англичан и не надеялся на быстрое изменение их отношения к СССР. Путь к возрождению Польши как капиталистического государства главнокомандующий видел в плане Черчилля: удар по немцам с юга через Балканы, дабы поставить СССР перед фактом британского присутствия в Юго-Восточной и Центральной Европе...
Генерал Сикорский… надеялся ограничить влияние СССР, одновременно - избежав войны с СССР, ослабленным войной с Германией, - укрепить позиции капитала в стране. Он полагал, что, находясь в тяжелом положении, Советский Союз в конце концов примет требование эмигрантского правительства, дабы не восстанавливать против себя союзников. Генерал явно переоценивал их помощь СССР, думая, что это она определяет мощь советского сопротивления. Именно поэтому правительство Сикорского через своего посла в Вашингтоне предложило администрации США, чтобы принудить Советский Союз пойти на уступки, пригрозить ему приостановкой поставок по ленд-лизу…
В очередном плане восстания, разработанном в варшавском штабе АК под руководством генерала Ровецкого и его начальника штаба полковника Пелчиньского, нашли отражение некоторые из вышеизложенных рекомендаций генерала Сикорского. Этот план, получивший название «Оперативный рапорт № 154», в сентябре 1942 года шифровкой высланный с курьером в Лондон, дошел туда только в марте 1943 года. Как и предыдущий план восстания, он уже не соответствовал изменившейся стратегической и политической ситуации, которую определила победа советских войск под Сталинградом.
Согласно этому плану, восстание должно было вспыхнуть в момент ставшего неизбежным поражения гитлеровской Германии. Целью восстания должно было стать изгнание оккупационных властей из Генерал-губернаторства, затем воссоздание регулярной армии и установление контроля над всей совокупностью земель Польши в границах 1939 года, а также в районах, «захват которых для будущей сильной Польши необходим», - прежде всего Гданьска и Восточной Пруссии. Одновременно в плане предусматривалась «организованная военная операция» для занятия Львова, с использованием для этого помощи венгерских войск, которые все еще сражались бок о бок с гитлеровскими армиями, а также аналогичный поход на Вильнюс…
Анализ отдельных «версий» развития ситуации и конкретных шагов по реализации плана позволяет утверждать, что Ровецким и штабом АК в то время принимался во внимание прежде всего вариант, исходивший из капитуляции «третьего рейха» перед западными державами и возвращения немецких войск в Германию через Польшу - как в 1918 году. Но еще до того, как сей план прибыл в Лондон, победы Красной Армии перечеркнули и те пункты плана, которые базировались на предполагаемом поражении СССР.
В ходе дальнейшей переписки между премьером Сикорским, являвшимся одновременно главнокомандующим, и командующим АК прояснились их очередные оперативные и стратегические концепции.
…Ровецкий не исключал - и это было новым в его позиции, - что сигнал к восстанию может быть дан не только в обстановке краха Германии, но также «при любом возможном развитии событий в случае вступления русских на польские земли. Я начну борьбу насколько возможно раньше, чтобы упредить вступление русских». Ровецкий добивался, чтобы вооруженное выступление АК в этом случае было немедленно дополнено «десантом польских регулярных войск из эмиграции, а также частей англосаксов». Десанты предполагалось высадить на восточных землях, чтобы поставить Красную Армию перед свершившимся фактом...
Ввиду советской победы под Сталинградом и наметившегося изменения соотношения сил между СССР и фашистской Германией следовало считаться с реальной возможностью того, что Красная Армия вступит в Польшу. В связи с этим Сикорский приказывал Ровецкому: «В наихудшем случае, если русские должны будут вступить в Польшу до того, как в нее войдут союзные войска, - и без нашего согласия, - нам следовало бы упредить русских и поставить их перед свершившимся фактом, подняв восстание и взяв военную и административную власть, в первую очередь в восточных городах, прежде всего в Вильно и Львове. Советские войска мы были бы должны рассматривать как союзные, но по каждому факту нелояльности с их стороны требовать вмешательства англосаксов...»
В апреле 1943 года дипломатические отношения между польским эмигрантским правительством и правительством СССР были разорваны. Это облегчило главнокомандующему АК возврат на позицию, заявленную им в радиограмме № 132 от июня 1942 года и предусматривавшую вооруженное сопротивление Красной Армии…
«Единственно целесообразной и обоснованной по отношению к России является наша активно оборонительная, то есть - принципиально враждебная позиция», поскольку, мол, «даже попытка признать русских союзниками отрицательно сказывается на боеготовности вооруженных сил и состоянии всей страны... Даже попытка дружественных отношений с СССР обрекает нас на невыполнение главного солдатского долга в случае, если потребовалось бы выступить против России». Изменить позицию, по мнению Ровецкого, можно лишь в случае признания СССР границ 1939 года в договоре, где гарантами выступали бы Великобритания и США. Кроме того, условием этого должна была стать также ликвидация незадолго до того созданного Союза польских патриотов (СПП) и формировавшейся в СССР 1-й польской пехотной дивизии имени Тадеуша Костюшко…
Лучшим из возможных вариантов разрешения всех проблем Ровецкий считал «поражение СССР в войне с фашистской Германией либо развал его внутренними диверсиями. Только разбитая или серьезно ослабленная Россия, находящаяся под угрозой внутреннего раскола, может стать относительно приемлемым партнером для наших с ней соглашений».
Такая позиция главнокомандующего АК по отношению к СССР должна была найти следующее практическое воплощение при приближении Красной Армии к границам Польши:
«1) диверсионные акции на востоке с участием тех элементов, которые призваны обеспечить нам прикрытие в восстании против немцев;
2) задержка продвижения русских войск путем уничтожения коммуникаций вплоть до линии Вислы и Сана;
3) борьба везде, где будут существовать для нее хотя бы минимальные шансы;
4) там, где этих шансов не будет, оставлять в подполье вооруженные отряды, готовые к выступлению против России в нужный момент по приказу главнокомандующего»…
Как бы генерал Сикорский к этому плану подготовки польско-советской войны отнесся, никому не известно. Расшифровка радиограммы была закончена в Лондоне 22 июня 1943 года, а Сикорский уже с 25 мая находился на Ближнем Востоке, по пути откуда погиб 4 июля в авиационной катастрофе над Гибралтаром при невыясненных до сего дня обстоятельствах...
После трагической гибели генерала Сикорского почти все высшие военные посты заняли представители санации. Президент Рачкевич назначил главнокомандующим польских вооруженных сил генерала Соснковского, причем сделал это без согласия заинтересованных политических группировок и главы правительства в эмиграции Станислава Миколайчика. Длившийся несколько дней кризис закончился компромиссом. Соснковский и Миколайчик остались на своих постах. Но тогда было положено начало все более углублявшимся политическим конфликтам между либерально-буржуазными группировками, связанными с правительством Миколайчика, и сосредоточившимися, главным образом, в военных кругах крайне правыми силами, влияние которых возросло.
Но среди поляков в Лондоне также усиливались антикоммунистические, антисоветские тенденции...
Несмотря на существенные тактические расхождения, оба соперничавших между собой крыла эмиграции, а также руководство проправительственного подполья в стране были объединены во всех узловых стратегических вопросах и главной целью считали взятие власти в Польше, во что бы то ни стало, вплоть до применения оружия. Они также не собирались брать в расчет интересы коренного украинского и белорусского большинства на некогда принадлежавших Польше восточных землях, отбрасывая этнический принцип.
Все это делало невозможным достижение соглашения с СССР и восстановление прерванных дипломатических отношений.
И все же изменение военно-политической ситуации вынуждало как в Лондоне, так и в Варшаве пересматривать планы восстания, представлявшие собой своеобразный сплав национально-освободительных и антифашистских устремлений с реакционными, антисоветскими установками. Среди ранее предполагавшихся вариантов всеобщего восстания все более реально прорисовывался наименее желательный для польской буржуазии: освобождение Польши от оккупации Красной Армией. В конце сентября 1943 года в Вашингтоне от имени Объединенного комитета начальников штабов адмирал Уильям Леги официально заявил полковнику Миткевичу, что «советские войска будут первым союзником, который вступит на территорию Польши».
Польскому эмигрантскому правительству в Лондоне приходилось все больше считаться с крепнущими революционными силами во главе с ППР, которые своими лозунгами и идеалами, а также бескомпромиссной активной борьбой с оккупантами завоевывали все более широкую поддержку польского народа.