Мифология «новгородской свободы» и реальность. Часть I
Взято отсюда.
По случаю резкого обострения в СМИ монархической чесотки (повод - 400-летие Романовых) напомню следующее. Новгород - это загубленная московщиной Возможность. Возможность формирования нормальной буржуазной нации. Возможность православной реформации, уже сквозившая в новгородских ересях. Возможность демократии. Россия, созданная Москвой, противоположна и первому, и второму, и третьему. Россия ПО СУТИ антагонистична Европе. Лишь только Россия сформировалась как феномен, она немедленно вступила в конфликт с Ближней Европой в лице Новгорода. То, что эта Европа своя, русская, вызывало в Москве ОСОБУЮ ненависть. Россия садистски убила Новгород и насилием сформировала свой, ОСОБЫЙ тип русскости. Московитский тип. Триединый тип служаки, империалиста и раба. Если бы победил Новгород, мы не узнали бы опричнины, царизма, крепостничества, Ленина и Сталина. Мы были бы ДРУГИМИ. И страна у нас была бы совсем другая.
А.А. Широпаев, «национал-демократ»
В современной либеральной и «национал-демократической» исторической мифологии Новгород фигурирует как экзистенциальный антагонист «тиранической», «азиатской» Московии, которая якобы унаследовала «восточный деспотизм» от Золотой Орды (Улуса Джучи Монгольской империи). Если «патриоты-государственники» апеллируют к истории России, уже объединенной Москвой, преклоняясь перед Рюриковичами и Романовыми, то их антагонисты, нуждаясь в «историческом примере»1, взывают к прошлому Новгорода, где якобы царила чуть ли не средневековая демократия.
В основании новгородского мифа лежит несколько краеугольных камней.
[Ознакомиться]
Первый - это образ Новгорода как некого принципиального антагониста «восточного деспотизма», воплощенного сначала в Золотой Орде, а потом в Московском княжестве/царстве. Второй - Новгорода как о «страны свободных людей» и «русской республики». Третий - Новгорода как, выражаясь словами процитированного выше Широпаева, «русской Европе», которая якобы взаимодействовала на равных с европейскими государствами тех времен, имела с ними дружественные отношения и была столь же развита, как и они.
Начнем с первого мифа. Как уже упоминалось в одной из предыдущих статей, Новгород пользовался поддержкой монголов, заинтересованных в процветании торговли в своих владениях - как в пограничном конфликте 1269 года с Тевтонским орденом, так и в произошедшем год спустя столкновении новгородцев с великим князем Владимирским Ярославом Ярославичем. Именно при участии ордынских баскаков Чевгу и Баиши Ярослав и новгородцы подписали договор 1270 года2, сводивший власть князя практически к нулю3 и предоставлявший новгородцам торговые льготы в «Низовской земле», т.е. Владимиро-Суздальском княжестве, владениях самого Ярослава Ярославича.
Не стоит забывать и о том, что политический курс новгородского князя Александра Ярославича Невского на подчинение Золотой Орде, получившего от монголов ярлык на великое княжение, пользовался полной поддержкой господствующего класса Новгородской земли - «вятших», бояр. Поэтому, если либеральные и национал-демократические историографы клеймят Александра как «монгольского коллаборациониста», то они должны признать такими же коллаборационистами и представителей новгородской «элиты», оказавших ему во всем этом полное содействие4.
Апполинарий Васнецов. Новгородский торг
Впрочем, этим новгородско-ордынское сотрудничество далеко не исчерпывается. В 1281 году, когда монголы предприняли против великого князя Дмитрия Александровича карательную экспедицию, недовольные им новгородцы, когда тот бежал в Новгород,
«изидоша вси полкомъ противу, на озеро Ильмерь; князь же Копорьи отступися, а новгородци князю путь показаша, а не яша его, а двѣ дщери го и бояры его с женами и с дѣтми приведоша в Новъгород в таль»5,
то есть выступили против него, взяли в заложники его семью и бояр и вынудили оставить основанную им крепость Копорье. После этого «приѣха князь Андрѣи Александрович в Новъгород, и посадиша на столѣ» - новгородцы признали своим ставленником ордынского марионетку Андрея, который перед этим донес на брата, что и стало причиной монгольской интервенции на Русь6.
В следующем году Дмитрий попытался вернуть родовые владения - Переславль - в связи с чем новгородцы «идоша <…>на Дмитриа к Переяславлю» (Новгородская I летопись младшего извода). В походе участвовали также князья Москвы и Твери, позднее переметнувшиеся к Дмитрию и поддерживавшие его в борьбе с Андреем за великое княжение. Когда позиции Дмитрия усилились, новгородцы в 1288 году участвовали в его походе против тверского князя Михаила, с которым у Дмитрия возник временный конфликт, но после Дюденевой рати 1293 года новгородцы спокойно приняли вновь Андрея, с помощью татар утвердившегося на великом княжении, как своего правителя7.
Распространенное представление о новгородских пиратах-ушкуйниках как о борцах с Золотой Ордой также не соответствует действительности. На самом деле ушкуйники гораздо чаще грабили в русских землях, чем в ордынских, и захваченных в плен русских продавали в рабство… татарам. Так, в 1375 году произошло следующее:
«Новгородци Великого Новагорода оушкуиници, 70 оушкуевъ, и стареишина беаше оу нихъ Прокопъ, а другыи Смолнанъ, и, пришедше, взяша градъ Костромоу <…> И шедше на Низъ по Волзе, пограбиша Новгородъ Нижнеи, много всякого полона взяша и градъ зажго[ша]. И поидоша на Низъ, и поверноуша в Каму, и тамо помедлиша неколико время. И потомъ внидоша Камою на Волгоу, и дошедше на Низъ по Волзе града Болгаръ, и тамо полонъ всь крестьяньскии попродаша Бессерменомъ, или Костромьскии или Нижняго Новагорода, жены и девици, и сами поидоша в носадахъ по Волзе на Ни[зъ] къ Сараю, гости крестьяньскиа грабяще, а Бессермены бьюще.
И доидоша на оусть Волгы, близъ моря, града некоего Хазьторокана, и тамо избиша лестию Хазитороканьскии князь, именемь Салчии; и та[ко] вси безь милости побьени быша, и ни единъ отъ нихъ не остася, а имение ихъ все взяше Безьсерменове; и такова бысть кончина Прокопоу и дружине его».
(Новгородская IV летопись. ПСРЛ. Т. 4, часть 1, стр. 304-305).
Не видим мы и какого-то принципиального антагонизма Новгорода с Москвой. Так, уже в 1296 году новгородцы заключили договор с Михаилом Тверским и Даниилом Московским, в котором прямо говорилось о оборонительном союзе против великого князя Андрея Александровича и татар8. Это, правда, не помешало новгородцам в 1301 году воспользоваться помощью Андрея для изгнания шведов, закрепившихся в устье Невы и основавших крепость Ландскрона (см. Новгородскую Iлетопись младшего извода).
Но апогея сотрудничество Москвы с Новгородом достигло уже позже, в правление князя Юрия Даниловича Московского, который вел в 10-ых годах XIV века борьбу с Михаилом Ярославичем Тверским за великое княжение. Михаил на тот момент де-факто был другом Золотой Орды, послушно проводивший нужную ей политику, но недовольство новгородцев вызывало не столько это (когда Юрий стал другом татар, а Михаил - врагом, они и дальше держали сторону Юрия), сколько то, что Михаил не уделял внимания новгородским нуждам и вымогал у Новгорода деньги9.
В этой борьбе Москва и Новгород дважды оказывали друг другу критически важную помощь. Так, в 1316 году, по-видимому, именно угроза удара в тыл со стороны московского войска под началом брата Юрия Ивана вынудила Михаила свернуть поход на Новгород, для которого он собрал войска чуть ли не со всей Северо-Восточной Руси10. Зато в следующем году, когда Михаил 22 декабря разбил москвитян при Бортенево, Юрий с помощью новгородцев собрал новое войско, что вынудило Михаила начать с врагом переговоры11, завершившиеся в итоге отъездом обоих князей в Орду и казнью Михаила.
Уже после того, как в 1322 году - судя по всему, по доносу тверских князей - Юрий, ранее находившийся в милости у хана и даже женатый на его сестре, был лишен великого княжения в пользу Дмитрия Михайловича Тверского12 - новгородцы продолжали считать Юрия своим князем и приняли его у себя, хотя традиционно новгородское княжение занимал великий князь Владимирский (что, помимо прочего, облегчало татарам сбор дани на русских землях). Он принял участие в новгородском походе на Выборг13, а в 1323 году заключил со шведами Ореховецкий мир, установивший четкие границы в Карелии, безопасность торговли, а также обязавший шведов не вмешиваться в конфликты новгородцев с западными соседями - тевтонскими рыцарями и датчанами14.
В 1332 году Иван Данилович Калита, новый великий князь Владимирский, по требованию Узбека, решившего увеличить взимаемую с Северо-Восточной Руси дань (и, по видимому, собираясь как минимум часть её положить в свой карман), затребовал у новгородцев увеличения дани; получив отказ, он оккупировал новгородские «пригороды» (Торжок и Бежецкий Верх)15. Но в итоге Калита и новгородцы пришли к компромиссу по вопросам выплаты дани16; боевые действия также обошлись без чудовищных зверств, сравнимых хотя бы с опустошением Торжка Михаилом Ярославичем Тверским.
Не стал конфликт и концом московско-новгородского сотрудничества. В 1372 году тверской князь Михаил Александрович (внук Михаила Ярославича) при поддержке литовцев претендующий в Орде на великое княжение Владимирское (а значит, и Новгород) попытался посадить своих наместников в Торжке. Новгородцы изгнали их и обратились за помощью к московскому князю, но Михаил успел взять штурмом и разграбить Торжок17. Произошла резня, которая, если судить по данным современной археологии, превзошла даже ту, что устроил за полвека до того его дед18. Позднее условием мирного договора Москвы и Твери было освобождение тех жителей Торжка, что были проданы тверитянами в рабство:
«А как еси взял Торжек, а кто ти с(я) будет продал пословицею новоторжан одернь, или будеш(ь) серебро на ком дал пословицею, тех ти отпустити по целован(ь)ю, а грамоты дерноватыи подрати» (Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. М.-Л., 1950, стр. 27).
В дальнейшем до правления Василия II, когда новгородцы совершили ошибку, поставив на его соперника Дмитрия Шемяку, и его сына Ивана III крупных конфликтов между Новгородом и Москвой, не считая конфликта 1393 года, в ходе которого великий князь Василий I временно занял Торжок, а новгородцы - Устюг, но завершился конфликт мирно, причем, судя по всему, по инициативе новгородцев:
«князь великыи взя у Новагорода пригород Торжокъ с волостьми, и Волокъ Ламьскыи, и Вологду, и волостии много повоева; а новгородци взяша у князя великаго Устьюгъ город, Устижно, и много волостии поимаша; и в то время с обѣ сторонѣ кровопролитья много учинилося. И новгородци, не хотя видити болшаго кровопролитья въ крестиянѣхъ, послаша послы к великому князю с челобитьемь» (Новгородская I летопись младшего извода).
Н.С.Рубцов. Новгородское вече
По случаю резкого обострения в СМИ монархической чесотки (повод - 400-летие Романовых) напомню следующее. Новгород - это загубленная московщиной Возможность. Возможность формирования нормальной буржуазной нации. Возможность православной реформации, уже сквозившая в новгородских ересях. Возможность демократии. Россия, созданная Москвой, противоположна и первому, и второму, и третьему. Россия ПО СУТИ антагонистична Европе. Лишь только Россия сформировалась как феномен, она немедленно вступила в конфликт с Ближней Европой в лице Новгорода. То, что эта Европа своя, русская, вызывало в Москве ОСОБУЮ ненависть. Россия садистски убила Новгород и насилием сформировала свой, ОСОБЫЙ тип русскости. Московитский тип. Триединый тип служаки, империалиста и раба. Если бы победил Новгород, мы не узнали бы опричнины, царизма, крепостничества, Ленина и Сталина. Мы были бы ДРУГИМИ. И страна у нас была бы совсем другая.
А.А. Широпаев, «национал-демократ»
В современной либеральной и «национал-демократической» исторической мифологии Новгород фигурирует как экзистенциальный антагонист «тиранической», «азиатской» Московии, которая якобы унаследовала «восточный деспотизм» от Золотой Орды (Улуса Джучи Монгольской империи). Если «патриоты-государственники» апеллируют к истории России, уже объединенной Москвой, преклоняясь перед Рюриковичами и Романовыми, то их антагонисты, нуждаясь в «историческом примере»1, взывают к прошлому Новгорода, где якобы царила чуть ли не средневековая демократия.
В основании новгородского мифа лежит несколько краеугольных камней.
[Ознакомиться]
Первый - это образ Новгорода как некого принципиального антагониста «восточного деспотизма», воплощенного сначала в Золотой Орде, а потом в Московском княжестве/царстве. Второй - Новгорода как о «страны свободных людей» и «русской республики». Третий - Новгорода как, выражаясь словами процитированного выше Широпаева, «русской Европе», которая якобы взаимодействовала на равных с европейскими государствами тех времен, имела с ними дружественные отношения и была столь же развита, как и они.
Начнем с первого мифа. Как уже упоминалось в одной из предыдущих статей, Новгород пользовался поддержкой монголов, заинтересованных в процветании торговли в своих владениях - как в пограничном конфликте 1269 года с Тевтонским орденом, так и в произошедшем год спустя столкновении новгородцев с великим князем Владимирским Ярославом Ярославичем. Именно при участии ордынских баскаков Чевгу и Баиши Ярослав и новгородцы подписали договор 1270 года2, сводивший власть князя практически к нулю3 и предоставлявший новгородцам торговые льготы в «Низовской земле», т.е. Владимиро-Суздальском княжестве, владениях самого Ярослава Ярославича.
Не стоит забывать и о том, что политический курс новгородского князя Александра Ярославича Невского на подчинение Золотой Орде, получившего от монголов ярлык на великое княжение, пользовался полной поддержкой господствующего класса Новгородской земли - «вятших», бояр. Поэтому, если либеральные и национал-демократические историографы клеймят Александра как «монгольского коллаборациониста», то они должны признать такими же коллаборационистами и представителей новгородской «элиты», оказавших ему во всем этом полное содействие4.
Апполинарий Васнецов. Новгородский торг
Впрочем, этим новгородско-ордынское сотрудничество далеко не исчерпывается. В 1281 году, когда монголы предприняли против великого князя Дмитрия Александровича карательную экспедицию, недовольные им новгородцы, когда тот бежал в Новгород,
«изидоша вси полкомъ противу, на озеро Ильмерь; князь же Копорьи отступися, а новгородци князю путь показаша, а не яша его, а двѣ дщери го и бояры его с женами и с дѣтми приведоша в Новъгород в таль»5,
то есть выступили против него, взяли в заложники его семью и бояр и вынудили оставить основанную им крепость Копорье. После этого «приѣха князь Андрѣи Александрович в Новъгород, и посадиша на столѣ» - новгородцы признали своим ставленником ордынского марионетку Андрея, который перед этим донес на брата, что и стало причиной монгольской интервенции на Русь6.
В следующем году Дмитрий попытался вернуть родовые владения - Переславль - в связи с чем новгородцы «идоша <…>на Дмитриа к Переяславлю» (Новгородская I летопись младшего извода). В походе участвовали также князья Москвы и Твери, позднее переметнувшиеся к Дмитрию и поддерживавшие его в борьбе с Андреем за великое княжение. Когда позиции Дмитрия усилились, новгородцы в 1288 году участвовали в его походе против тверского князя Михаила, с которым у Дмитрия возник временный конфликт, но после Дюденевой рати 1293 года новгородцы спокойно приняли вновь Андрея, с помощью татар утвердившегося на великом княжении, как своего правителя7.
Распространенное представление о новгородских пиратах-ушкуйниках как о борцах с Золотой Ордой также не соответствует действительности. На самом деле ушкуйники гораздо чаще грабили в русских землях, чем в ордынских, и захваченных в плен русских продавали в рабство… татарам. Так, в 1375 году произошло следующее:
«Новгородци Великого Новагорода оушкуиници, 70 оушкуевъ, и стареишина беаше оу нихъ Прокопъ, а другыи Смолнанъ, и, пришедше, взяша градъ Костромоу <…> И шедше на Низъ по Волзе, пограбиша Новгородъ Нижнеи, много всякого полона взяша и градъ зажго[ша]. И поидоша на Низъ, и поверноуша в Каму, и тамо помедлиша неколико время. И потомъ внидоша Камою на Волгоу, и дошедше на Низъ по Волзе града Болгаръ, и тамо полонъ всь крестьяньскии попродаша Бессерменомъ, или Костромьскии или Нижняго Новагорода, жены и девици, и сами поидоша в носадахъ по Волзе на Ни[зъ] къ Сараю, гости крестьяньскиа грабяще, а Бессермены бьюще.
И доидоша на оусть Волгы, близъ моря, града некоего Хазьторокана, и тамо избиша лестию Хазитороканьскии князь, именемь Салчии; и та[ко] вси безь милости побьени быша, и ни единъ отъ нихъ не остася, а имение ихъ все взяше Безьсерменове; и такова бысть кончина Прокопоу и дружине его».
(Новгородская IV летопись. ПСРЛ. Т. 4, часть 1, стр. 304-305).
Не видим мы и какого-то принципиального антагонизма Новгорода с Москвой. Так, уже в 1296 году новгородцы заключили договор с Михаилом Тверским и Даниилом Московским, в котором прямо говорилось о оборонительном союзе против великого князя Андрея Александровича и татар8. Это, правда, не помешало новгородцам в 1301 году воспользоваться помощью Андрея для изгнания шведов, закрепившихся в устье Невы и основавших крепость Ландскрона (см. Новгородскую Iлетопись младшего извода).
Но апогея сотрудничество Москвы с Новгородом достигло уже позже, в правление князя Юрия Даниловича Московского, который вел в 10-ых годах XIV века борьбу с Михаилом Ярославичем Тверским за великое княжение. Михаил на тот момент де-факто был другом Золотой Орды, послушно проводивший нужную ей политику, но недовольство новгородцев вызывало не столько это (когда Юрий стал другом татар, а Михаил - врагом, они и дальше держали сторону Юрия), сколько то, что Михаил не уделял внимания новгородским нуждам и вымогал у Новгорода деньги9.
В этой борьбе Москва и Новгород дважды оказывали друг другу критически важную помощь. Так, в 1316 году, по-видимому, именно угроза удара в тыл со стороны московского войска под началом брата Юрия Ивана вынудила Михаила свернуть поход на Новгород, для которого он собрал войска чуть ли не со всей Северо-Восточной Руси10. Зато в следующем году, когда Михаил 22 декабря разбил москвитян при Бортенево, Юрий с помощью новгородцев собрал новое войско, что вынудило Михаила начать с врагом переговоры11, завершившиеся в итоге отъездом обоих князей в Орду и казнью Михаила.
Уже после того, как в 1322 году - судя по всему, по доносу тверских князей - Юрий, ранее находившийся в милости у хана и даже женатый на его сестре, был лишен великого княжения в пользу Дмитрия Михайловича Тверского12 - новгородцы продолжали считать Юрия своим князем и приняли его у себя, хотя традиционно новгородское княжение занимал великий князь Владимирский (что, помимо прочего, облегчало татарам сбор дани на русских землях). Он принял участие в новгородском походе на Выборг13, а в 1323 году заключил со шведами Ореховецкий мир, установивший четкие границы в Карелии, безопасность торговли, а также обязавший шведов не вмешиваться в конфликты новгородцев с западными соседями - тевтонскими рыцарями и датчанами14.
В 1332 году Иван Данилович Калита, новый великий князь Владимирский, по требованию Узбека, решившего увеличить взимаемую с Северо-Восточной Руси дань (и, по видимому, собираясь как минимум часть её положить в свой карман), затребовал у новгородцев увеличения дани; получив отказ, он оккупировал новгородские «пригороды» (Торжок и Бежецкий Верх)15. Но в итоге Калита и новгородцы пришли к компромиссу по вопросам выплаты дани16; боевые действия также обошлись без чудовищных зверств, сравнимых хотя бы с опустошением Торжка Михаилом Ярославичем Тверским.
Не стал конфликт и концом московско-новгородского сотрудничества. В 1372 году тверской князь Михаил Александрович (внук Михаила Ярославича) при поддержке литовцев претендующий в Орде на великое княжение Владимирское (а значит, и Новгород) попытался посадить своих наместников в Торжке. Новгородцы изгнали их и обратились за помощью к московскому князю, но Михаил успел взять штурмом и разграбить Торжок17. Произошла резня, которая, если судить по данным современной археологии, превзошла даже ту, что устроил за полвека до того его дед18. Позднее условием мирного договора Москвы и Твери было освобождение тех жителей Торжка, что были проданы тверитянами в рабство:
«А как еси взял Торжек, а кто ти с(я) будет продал пословицею новоторжан одернь, или будеш(ь) серебро на ком дал пословицею, тех ти отпустити по целован(ь)ю, а грамоты дерноватыи подрати» (Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV-XVI вв. М.-Л., 1950, стр. 27).
В дальнейшем до правления Василия II, когда новгородцы совершили ошибку, поставив на его соперника Дмитрия Шемяку, и его сына Ивана III крупных конфликтов между Новгородом и Москвой, не считая конфликта 1393 года, в ходе которого великий князь Василий I временно занял Торжок, а новгородцы - Устюг, но завершился конфликт мирно, причем, судя по всему, по инициативе новгородцев:
«князь великыи взя у Новагорода пригород Торжокъ с волостьми, и Волокъ Ламьскыи, и Вологду, и волостии много повоева; а новгородци взяша у князя великаго Устьюгъ город, Устижно, и много волостии поимаша; и в то время с обѣ сторонѣ кровопролитья много учинилося. И новгородци, не хотя видити болшаго кровопролитья въ крестиянѣхъ, послаша послы к великому князю с челобитьемь» (Новгородская I летопись младшего извода).
Н.С.Рубцов. Новгородское вече