Фрагменты стенографического отчёта о процессе над киевскими меньшевиками 21-23 марта 1920 г.
Из книги «Партия меньшевиков и деникинщина: процесс киевских меньшевиков (21-23 марта 1920 г.)».
Предисловие:
На шестом году революции русский меньшевизм самоопределился в качестве откровенно реставраторской силы. Начиная со второй половины 1920 года, он постепенно отходил от своих «левых» позиций и к концу 1922 года закончил утверждением на платформе реакционной «демократии». Разбитая ранее на ряд фракций, меньшевистская партия объединилась под лозунгами безусловной ликвидации Советской власти.
В период деникинщины официально меньшевистская партия стояла на точке зрения признания Советской власти. Она отвергала лозунг учредительного собрания, она считала необходимым создание «единого фронта» на основе... советской конституции.
Но эта «левая» позиция меньшевиками выдвигалась только внутри Советской России. За ее пределами «левых» лозунгов не было слышно.
[Читать далее]В частности, в деникинской «демократии» меньшевистские организации занимали позицию, которая радикально расходилась с тогдашней позицией центрального комитета партии меньшевиков...
Процесс киевских меньшевиков… имел целью раскрыть перед рабочим классом еще раз ту двуличную и предательскую роль, которую меньшевики играли все время по отношению к пролетарской революции. Из оглашенных на заседаниях революционного трибунала документов видно, в каких добрососедских отношениях находились меньшевики по отношению к власти Деникина после отступления Красной армии из Киева. С другой стороны, социалистический журнал «Мысль», издававшийся в Харькове меньшевиком Саном, бежавшим при отступлении деникинцев из Харькова в Грузию, приветствует в лице добровольческой армии «возродителей России». В то же самое время киевские меньшевики, где находятся члены украинского Центрального комитета меньшевиков и один член всероссийского Центрального комитета партии, входят в городскую управу, завязывают связи с деникинскими полицеймейстерами и испрашивают субсидии на Центральное бюро профессиональных союзов, которое является фактически Центральным бюро меньшевиков. Одновременно с этим они дают знать о себе за границу, отправляя всем рабочим призыв, порочащий Советскую власть.
Меньшевики являются необходимым аксессуаром в государстве Деникина; они составляют «легальную оппозицию его величества», подобно кадетам и октябристам во время Государственной Думы. …их присутствие в государственных учреждениях Деникина, их легальное существование давало Деникину право говорить Европе, что созданная им сатрапия имеет все признаки европейского буржуазного государства. Если Ллойд-Джордж имел Гендерсона, а Клемансо - Альберта Тома, то Деникин тоже имел своих легальных «социалистов» - меньшевиков.
На самом деле, главный вопрос, который себе ставит каждый рабочий, заключается в следующем: Почему меньшевики после ухода красных остались в Киеве, как легальная и открытая организация? По отношению к этому главному фактору те или иные отдельные действия меньшевиков, оставшихся в Киеве, являются лишь подробностью, зависящей от множества иных обстоятельств. Несомненно, то обстоятельство, что Красная армия все время находилась в нескольких десятках верст от Киева, на реке Ирпень, и что она уже раз в начале октября 1919 года в течение трех дней была в самом Киеве, это обстоятельство не давало возможности меньшевикам доказать белогвардейцам все свои добрососедские чувства. Если одним глазом они смотрели в сторону деникинских дум и управ, другим они должны были смотреть по направлению Житомирского шоссе, откуда в любую минуту в Киеве могли появиться красные таращанцы и богунцы.
Почему меньшевики остались в Киеве при Деникине?
Если военнослужащие добровольно остаются в местности, занимаемой противником, по законам военного времени буржуазных государств они объявляются изменниками в судятся военным судом. Разве то, что буржуазный класс считает с точки зрения своей самообороны преступлением, является добродетелью с точки зрения самообороны рабочего класса? Разве рабочий класс и рабочая революция не имеет нрава прибегать к таким же мерам самообороны, к каким прибегает буржуазия для сохранения своей власти?
Конечно, да. Для всякого, проникнутого революционным чувством, ясно, что солдат революции, который не следует за своими товарищами, а покидает их ряды и остается в расположении противника, есть предатель и изменник рабочего класса.
Но здесь можно справедливо заметить, что субъективно меньшевики вправе не считать себя изменниками, потому что они не были и солдатами пролетарской революции. В борьбе, которую рабочий класс России и Украины ведет против капиталистов и помещиков не только бывшей Российской империи, но и всего мира, меньшевики являются или врагами рабочего класса или, в лучшем случае, нейтральными. Но и в этом последнем случае рабочий класс вправе им сказать: «Кто не со мной, тот против меня».
Оставаясь в Киеве, меньшевики выполняли свою историческую миссию тушителей революционного пожара. Характерна мотивировка, которой они обосновали свою просьбу об издании газеты. Они просили деникинское правительство разрешить им газету, «потому что, не имея своего органа, рабочие поддаются всяким слухам». Таким образом, меньшевитская газета должна была играть роль успокаивающей, убаюкивающей, укрепляющей устои деникинщины.
Меньшевики, конечно, возмущаются до глубины души, когда их называют контрреволюционерами. Они хотели бы быть в добрососедских отношениях с деникинщиной и в то же самое время оставаться с незапятнаной революционной репутацией.
Но в этом отношении никто не в состоянии им помочь. Они разделяют судьбу всех промежуточных партий, разделяют судьбу вечного «болота», судьбу Жиронды. В тяжелой и решительной борьбе, которую ведет теперь пролетариат за свое освобождение, он должен беспощадно бороться не только с явными врагами, но должен также без всяких колебаний отбросить от себя и заклеймить, как предателей, и те нерешительные элементы, которые отклоняют его от революционной борьбы и ведут его в дебри соглашательства, предательства и контрреволюции.
Обвинительный акт:
В период, предшествовавший приходу Деникина на Украину, партия меньшевиков официально стояла на почве формального «признания» Советской власти.
Но это было именно чисто формальное, внешнее признание. На деле меньшевики систематически, изо дня в день подвергали Советскую власть мелочной, злобной, бесчестной критике. На деле рабочим прививалась мысль о том, что существующая власть - не их власть, что защита Советской республики - не их дело.
Рабочую диктатуру сменила генеральская диктатура, шедшая под знаменем «демократии». Меньшевики не отступили вместе с революционными войсками. Они остались в Киеве. Как они отнеслись к победившей буржуазно-генеральской власти? Как вела себя при деникинцах киевская организация «революционной», «социалистической», «интернациональной» партии меньшевиков?
При занятии Киева добровольцами «демократический» «союз возрождения» поставил себе определенную цель - придать черносотенно-офицерскому правительству демократический вид, чтобы произвести соответствующее впечатление на Западную Европу. «Союз возрождения» считал, что судьба Деникина будет решена не на полях сражения, а в Париже и Лондоне. В связи с этим активная поддержка, которую оказывали «Союз Возрождения» и примыкающее к нему белогвардейские группы Деникину, заключалась, главным образок, в предстательстве за добровольцев перед Европой.
В этом расчетливом обмане первое место, безусловно, принадлежит киевским меньшевикам, из которых одни активно участвовали в поддержке Добровольческой армии здесь, в Киеве, другие им потворствовали, и все вместе старались поставить добровольческое дело перед лицом всего мера, как освобождение от ужаса большевиков, а, следовательно, и заслуживающее поддержки. Эта общая политика выразилась, между прочим, в следующих конкретных действиях.
Деникин провозгласил «восстановление демократических дум». На деле это сводилось к тому, что белые генералы назначили управу из безусловно преданных им людей. В Киеве «Союз Возрождения» хотел для декорации сохранить прежнюю городскую управу «демократической думы». В этой думе, избранной при Керенском, большинство принадлежало меньшевикам и эсэрам. Если бы при Деникине меньшевики и эсэры отказались войти в означенную управу, политика «Союза Возрождения» была бы сорвана.
«Киевская жизнь» в № от 16 октября задним числом сообщала о тех приготовлениях, которые делались еще при Советской власти для того, чтобы подготовить Деникину «демократическую думу». Газета писала:
«Вопрос о восстановлении органов самоуправления обсуждался киевской общественностью еще в те дни, когда, скрываясь в подполья от большевиков, она намечала его в контакте с местным представительством «добровольческой армии»...
Значит, меньшевики со всей киевской «общественностью» готовились к приходу Деникина и вырабатывали план действий.
Результатом «контакта» «киевской общественности» с деникинцами явилось то, что с одной стороны генерал Бредов согласился назначить управу прежнего состава, а меньшевики и эсэры согласились войти в назначенную добровольцами управу, в то же время выступая, как свободно избранные представители демократических сдоев населения...
Пребывание меньшевиков и эсэров в управе придало особый характер черносотенным выступлениям городского головы Рябцова, который систематически приветствовал от имени «демократического самоуправлении» всех приезжавших в Киев белых генералов.
Особенно гнусную роль сыграла «демократическая управа» в деле возвеличения добровольцев перед Европой. Принимая американского генерала Джавида, Рябцов перед ним усиленно рекламировал деникинщину.
«Представители городского управления, - сообщили об этой беседе газеты, - приветствуя факт связи с демократической Америкой возрождающейся на демократических началах России, указали, что когда генерал Джавид еще ближе ознакомится с положением дел, то он убедится, что все истинно-демократическое находится по сю сторону фронта».
Оставшиеся по сю сторону фронта «истинно-демократические» меньшевики без всякого колебания давали свою фирму хулиганам и грабителям. Даже эсэры не могли оставить без протеста черносотенную оргию управы: всеукраинский комитет эсэров потребовал ухода его фракции из управы. Городской комитет эсэров с этим не согласился. Внутрипартийные разногласия проникли в печать и создали первый управский кризис. Кризис этот разрешился благополучно для деникинцев, не разоблачив окончательно управы, главным образом потому, что меньшевики продолжали оставаться в управе и ни одно меньшевистское партийное учреждение не присоединилось к протесту эсэров. Вместе с кадетами меньшевики приняли участие в дальнейшей подготовке новых выборов в «демократическую думу».
Однако, игра в «демократические выборы» погубила управу в глазах белых генералов. Использовав управу для европейского обмана, генерал Бредов решил ее разогнать и назначить простых черносотенцев...
Таким образом, меньшевики сделали все возможное, чтобы своим «социалистическим» знаменем прикрыть преступления белых генералов.
Стремление всячески скомпрометировать Советскую власть в глазах Западной Европы особенно ярко выявилось в обращении к рабочим Западной Европы меньшевистского Центрального Бюро профессиональных союзов. В этом обращении, посланном как раз в самый критический для Советской власти момент, говорится:
«Господство «коммунистического» правительства на Украине обнаружило себя в тех же чертах, что и в остальных частях России. Антидемократическая диктатура партийных клик, грубейший политический произвол, угнетающий мертвящий террор, кровожадные Чрезвычайные комиссии, разбухший бессмысленный бюрократический аппарат, коррупция официальной советской среды, полное уничтожение самостоятельности рабочих организаций, наконец, утопическая внутренняя и экономическая политика, ведущая к неслыханному обострению финансового и продовольственного кризиса, к полному разрыву города и деревни, катастрофическое замирание промышленности, обнищание городских масс, разрастающиеся крестьянские восстания против паразитствующего и комиссарствующего города, - вот черты пережатого периода. Большевистские настроения в рабочей массе быстро исчезали, и под прессом беспощадного террора и голодовки росли тяжелые настроения полного разочарования и безнадежности, сопряженные с глухой ненавистью к существующему, обманувшему надежды, режиму».
Вот как господа меньшевика рисовали власть Советов в дни, когда Москва и Петроград находились под ударом, когда мировая буржуазия пыталась распять трудовую республику ненавистью и клеветой. Это была прямая помощь мировым разбойникам, пытавшимся задушить Советскую власть.
Меньшевистское Центральное Бюро профсоюзов последовательно проводило политику «сотрудничества классов», политику соглашения и примирения между рабочими и промышленниками. Отношение между Ц. Б. и Обществом заводчиков и фабрикантов («Озиф») были великолепны. Озиф неоднократно брал под свое покровительство Ц. Б., Озиф ходатайствовал перед властями о разрешении Ц. Б. издавать свой печатный орган. Тесные отношения поддерживало Ц. Б. и с главноуполномоченным ведомства торговли и промышленности Поповым.
И эта соглашательская идиллия процветала в дни, когда в стране происходила решающая борьба между рабочим классом и буржуазией. Киевские меньшевики, оставшись в стане врагов, вошли в тесные сношения с неприятелем, пытались привязать киевских рабочих к деникинской «демократической» кроваво-грязной колеснице.
Это прямое предательство борющегося рабочего класса, прямая измена пролетарской революции.
Меньшевики, сидевшие в Ц. Б., всячески старались заручиться расположением добровольцев. На всех публичных собраниях они всячески усердствовали по части антибольшевизма. На первом заседании рабочих думе меньшевик Романов оказал: «За последнее время имя пролетариата было затоптано. Именем пролетариата правила кучка узурпаторов. Рабочие были задавлены и не реагировали должным образом».
В письме, напечатанном в киевских белогвардейских газетах, Романов, защищаясь от обвинения Шульгина, заявил: «Ведя при моем активном участии идейную и практическую борьбу с коммунистами, московский союз в августе делегировал меня в распоряжение киевского союза рабочих печатного дела». К этому письму правление союза рабочих печатного дела сделало следующую приписку: «Романов, как активный профессиональный работник, на протяжении всей революции вел борьбу с большевизмом и коммунизмом. Романов приехал в Киев 2 августа и повел ожесточенную борьбу с киевскими коммунистами». Президиум Ц. Б. присоединился к письму Романова.
Приговор:
…Чрезвычайный Революционный Трибунал… слушал дело членов Киевской организации Р. С. Д. Р. П. меньшевиков… по обвинению в контрреволюционной деятельности в период деникинщины, признал обвинение доказанным в отношении:
I) Кучина-Оранского, Романова, Ланда и Шпера в том, что они, состоя членами Центрального Бюро Киевских профсоюзов в период деникинщины:
а) Под флагом независимости профессионального движения осуществляли сотрудничество с белогвардейской властью и руководителями капиталистической промышленности, выражавшееся в том, что Ц. Б. в своих ходатайствах о разрешении на издание газеты указывало представителям правительства на необходимость существования рабочей прессы в целях успокоения рабочих масс.
б) Ц. Б. выступало с заявлениями перед властями при возбуждении ходатайств об отсрочках по мобилизации, с заявлениями перед властями о том, что профсоюзы являются необходимой частью существовавшей в то время государственности, в силу чего ответственные сотрудники его подлежат освобождению, а также ходатайствовало о предоставлении Ц. Б. места в комиссии по отсрочкам.
в) Ц. Б., осуществляя свою систему сотрудничества и ходатайств перед белогвардейскими генералами, дошло до падения, никогда не слыханного даже в истории социал-соглашательства, обратившись к уполномоченному по делам промышленности при главнокомандующем вооруженными силами юга России с просьбой о выдаче Ц. Б. ссуды, а также поддерживая аналогичное ходатайство рабочего кооператива «Сила».
г) Ц. Б. установило с Озифом (общество заводчиков и фабрикантов) настолько дружественные отношения, что Озиф ходатайствовал перед белогвардейскими властями о разрешении Ц. Б. издавать рабочую газету.
д) В момент смертельной опасности для Советских республик Ц. Б. обратилось с предательской запиской к рабочим организациям Западной Европы, в которой убеждало в полном экономическом, политическом и моральном крахе Советской власти и тем самым содействовало наиболее реакционной, воинствующей части мирового империализма в политике удушения Советской власти.
II) Кучина-Оранского, Биска, Скаржинского, Семковского, Сумского-Каплуна и Балабанова в том, что они, состоя членами комитета Киевской организации Р. С. Д. Р. П. меньшевиков в период деникинщины, послали представителей партии в восстановленную после ухода советских войск городскую управу и допустили пребывание их в ней в течение более полутора месяцев, невзирая на то, что городская управа с приходом добрармии получила назначенский характер, и несмотря на многочисленные черносотенные выступления от имени общественного самоуправления городского головы Рябцова.
III) Спицына и Кручинского в том, что они, исполняя поручение Киевской организации Р. С. Д. Р. П. меньшевиков, вошли в состав городской управы, восстановленной после ухода советских войск, и оставались в ней в течение более полутора месяцев, являясь выгодным прикрытием для белогвардейской власти, -
и приговорил:
1. Граждан Кучина-Оранского, Романова, Ланда и Шпера к заключению в концентрационном лагере на все время гражданской войны.
2. Граждан Спицына, Кручинского, Сумского-Каплуна, Биска, Семковского и Балабанова - к лишению политических прав и права работы в профсоюзах и других рабочих организациях на все время гражданской войны.
В отношении гражданина Дрелинга Чрезвычайный Ревтрибунал нашел обвинение недоказанным, но в виду выраженной им политической солидарности с осужденными членами Киевской организации Р. С. Д. Р. П, меньшевиков, постановил лишить гр. Дрелинга политических прав и права работы в профсоюзах и других рабочих организациях на все время гражданской войны.
Ко всем лицам, заявившим официально о своей политической солидарности с осужденными по настоящему делу членами Киевской организации Р. С. Д. Р. П. меньшевиков, Чрезвычайный Ревтрибунал постановил применить то же наказание, т. е. лишение политических прав и права работы в профессиональных союзах и других рабочих организациях на все время гражданской войны.
Приговор может быть обжалован в кассационном порядке в течение 48 часов.
Предисловие:
На шестом году революции русский меньшевизм самоопределился в качестве откровенно реставраторской силы. Начиная со второй половины 1920 года, он постепенно отходил от своих «левых» позиций и к концу 1922 года закончил утверждением на платформе реакционной «демократии». Разбитая ранее на ряд фракций, меньшевистская партия объединилась под лозунгами безусловной ликвидации Советской власти.
В период деникинщины официально меньшевистская партия стояла на точке зрения признания Советской власти. Она отвергала лозунг учредительного собрания, она считала необходимым создание «единого фронта» на основе... советской конституции.
Но эта «левая» позиция меньшевиками выдвигалась только внутри Советской России. За ее пределами «левых» лозунгов не было слышно.
[Читать далее]В частности, в деникинской «демократии» меньшевистские организации занимали позицию, которая радикально расходилась с тогдашней позицией центрального комитета партии меньшевиков...
Процесс киевских меньшевиков… имел целью раскрыть перед рабочим классом еще раз ту двуличную и предательскую роль, которую меньшевики играли все время по отношению к пролетарской революции. Из оглашенных на заседаниях революционного трибунала документов видно, в каких добрососедских отношениях находились меньшевики по отношению к власти Деникина после отступления Красной армии из Киева. С другой стороны, социалистический журнал «Мысль», издававшийся в Харькове меньшевиком Саном, бежавшим при отступлении деникинцев из Харькова в Грузию, приветствует в лице добровольческой армии «возродителей России». В то же самое время киевские меньшевики, где находятся члены украинского Центрального комитета меньшевиков и один член всероссийского Центрального комитета партии, входят в городскую управу, завязывают связи с деникинскими полицеймейстерами и испрашивают субсидии на Центральное бюро профессиональных союзов, которое является фактически Центральным бюро меньшевиков. Одновременно с этим они дают знать о себе за границу, отправляя всем рабочим призыв, порочащий Советскую власть.
Меньшевики являются необходимым аксессуаром в государстве Деникина; они составляют «легальную оппозицию его величества», подобно кадетам и октябристам во время Государственной Думы. …их присутствие в государственных учреждениях Деникина, их легальное существование давало Деникину право говорить Европе, что созданная им сатрапия имеет все признаки европейского буржуазного государства. Если Ллойд-Джордж имел Гендерсона, а Клемансо - Альберта Тома, то Деникин тоже имел своих легальных «социалистов» - меньшевиков.
На самом деле, главный вопрос, который себе ставит каждый рабочий, заключается в следующем: Почему меньшевики после ухода красных остались в Киеве, как легальная и открытая организация? По отношению к этому главному фактору те или иные отдельные действия меньшевиков, оставшихся в Киеве, являются лишь подробностью, зависящей от множества иных обстоятельств. Несомненно, то обстоятельство, что Красная армия все время находилась в нескольких десятках верст от Киева, на реке Ирпень, и что она уже раз в начале октября 1919 года в течение трех дней была в самом Киеве, это обстоятельство не давало возможности меньшевикам доказать белогвардейцам все свои добрососедские чувства. Если одним глазом они смотрели в сторону деникинских дум и управ, другим они должны были смотреть по направлению Житомирского шоссе, откуда в любую минуту в Киеве могли появиться красные таращанцы и богунцы.
Почему меньшевики остались в Киеве при Деникине?
Если военнослужащие добровольно остаются в местности, занимаемой противником, по законам военного времени буржуазных государств они объявляются изменниками в судятся военным судом. Разве то, что буржуазный класс считает с точки зрения своей самообороны преступлением, является добродетелью с точки зрения самообороны рабочего класса? Разве рабочий класс и рабочая революция не имеет нрава прибегать к таким же мерам самообороны, к каким прибегает буржуазия для сохранения своей власти?
Конечно, да. Для всякого, проникнутого революционным чувством, ясно, что солдат революции, который не следует за своими товарищами, а покидает их ряды и остается в расположении противника, есть предатель и изменник рабочего класса.
Но здесь можно справедливо заметить, что субъективно меньшевики вправе не считать себя изменниками, потому что они не были и солдатами пролетарской революции. В борьбе, которую рабочий класс России и Украины ведет против капиталистов и помещиков не только бывшей Российской империи, но и всего мира, меньшевики являются или врагами рабочего класса или, в лучшем случае, нейтральными. Но и в этом последнем случае рабочий класс вправе им сказать: «Кто не со мной, тот против меня».
Оставаясь в Киеве, меньшевики выполняли свою историческую миссию тушителей революционного пожара. Характерна мотивировка, которой они обосновали свою просьбу об издании газеты. Они просили деникинское правительство разрешить им газету, «потому что, не имея своего органа, рабочие поддаются всяким слухам». Таким образом, меньшевитская газета должна была играть роль успокаивающей, убаюкивающей, укрепляющей устои деникинщины.
Меньшевики, конечно, возмущаются до глубины души, когда их называют контрреволюционерами. Они хотели бы быть в добрососедских отношениях с деникинщиной и в то же самое время оставаться с незапятнаной революционной репутацией.
Но в этом отношении никто не в состоянии им помочь. Они разделяют судьбу всех промежуточных партий, разделяют судьбу вечного «болота», судьбу Жиронды. В тяжелой и решительной борьбе, которую ведет теперь пролетариат за свое освобождение, он должен беспощадно бороться не только с явными врагами, но должен также без всяких колебаний отбросить от себя и заклеймить, как предателей, и те нерешительные элементы, которые отклоняют его от революционной борьбы и ведут его в дебри соглашательства, предательства и контрреволюции.
Обвинительный акт:
В период, предшествовавший приходу Деникина на Украину, партия меньшевиков официально стояла на почве формального «признания» Советской власти.
Но это было именно чисто формальное, внешнее признание. На деле меньшевики систематически, изо дня в день подвергали Советскую власть мелочной, злобной, бесчестной критике. На деле рабочим прививалась мысль о том, что существующая власть - не их власть, что защита Советской республики - не их дело.
Рабочую диктатуру сменила генеральская диктатура, шедшая под знаменем «демократии». Меньшевики не отступили вместе с революционными войсками. Они остались в Киеве. Как они отнеслись к победившей буржуазно-генеральской власти? Как вела себя при деникинцах киевская организация «революционной», «социалистической», «интернациональной» партии меньшевиков?
При занятии Киева добровольцами «демократический» «союз возрождения» поставил себе определенную цель - придать черносотенно-офицерскому правительству демократический вид, чтобы произвести соответствующее впечатление на Западную Европу. «Союз возрождения» считал, что судьба Деникина будет решена не на полях сражения, а в Париже и Лондоне. В связи с этим активная поддержка, которую оказывали «Союз Возрождения» и примыкающее к нему белогвардейские группы Деникину, заключалась, главным образок, в предстательстве за добровольцев перед Европой.
В этом расчетливом обмане первое место, безусловно, принадлежит киевским меньшевикам, из которых одни активно участвовали в поддержке Добровольческой армии здесь, в Киеве, другие им потворствовали, и все вместе старались поставить добровольческое дело перед лицом всего мера, как освобождение от ужаса большевиков, а, следовательно, и заслуживающее поддержки. Эта общая политика выразилась, между прочим, в следующих конкретных действиях.
Деникин провозгласил «восстановление демократических дум». На деле это сводилось к тому, что белые генералы назначили управу из безусловно преданных им людей. В Киеве «Союз Возрождения» хотел для декорации сохранить прежнюю городскую управу «демократической думы». В этой думе, избранной при Керенском, большинство принадлежало меньшевикам и эсэрам. Если бы при Деникине меньшевики и эсэры отказались войти в означенную управу, политика «Союза Возрождения» была бы сорвана.
«Киевская жизнь» в № от 16 октября задним числом сообщала о тех приготовлениях, которые делались еще при Советской власти для того, чтобы подготовить Деникину «демократическую думу». Газета писала:
«Вопрос о восстановлении органов самоуправления обсуждался киевской общественностью еще в те дни, когда, скрываясь в подполья от большевиков, она намечала его в контакте с местным представительством «добровольческой армии»...
Значит, меньшевики со всей киевской «общественностью» готовились к приходу Деникина и вырабатывали план действий.
Результатом «контакта» «киевской общественности» с деникинцами явилось то, что с одной стороны генерал Бредов согласился назначить управу прежнего состава, а меньшевики и эсэры согласились войти в назначенную добровольцами управу, в то же время выступая, как свободно избранные представители демократических сдоев населения...
Пребывание меньшевиков и эсэров в управе придало особый характер черносотенным выступлениям городского головы Рябцова, который систематически приветствовал от имени «демократического самоуправлении» всех приезжавших в Киев белых генералов.
Особенно гнусную роль сыграла «демократическая управа» в деле возвеличения добровольцев перед Европой. Принимая американского генерала Джавида, Рябцов перед ним усиленно рекламировал деникинщину.
«Представители городского управления, - сообщили об этой беседе газеты, - приветствуя факт связи с демократической Америкой возрождающейся на демократических началах России, указали, что когда генерал Джавид еще ближе ознакомится с положением дел, то он убедится, что все истинно-демократическое находится по сю сторону фронта».
Оставшиеся по сю сторону фронта «истинно-демократические» меньшевики без всякого колебания давали свою фирму хулиганам и грабителям. Даже эсэры не могли оставить без протеста черносотенную оргию управы: всеукраинский комитет эсэров потребовал ухода его фракции из управы. Городской комитет эсэров с этим не согласился. Внутрипартийные разногласия проникли в печать и создали первый управский кризис. Кризис этот разрешился благополучно для деникинцев, не разоблачив окончательно управы, главным образом потому, что меньшевики продолжали оставаться в управе и ни одно меньшевистское партийное учреждение не присоединилось к протесту эсэров. Вместе с кадетами меньшевики приняли участие в дальнейшей подготовке новых выборов в «демократическую думу».
Однако, игра в «демократические выборы» погубила управу в глазах белых генералов. Использовав управу для европейского обмана, генерал Бредов решил ее разогнать и назначить простых черносотенцев...
Таким образом, меньшевики сделали все возможное, чтобы своим «социалистическим» знаменем прикрыть преступления белых генералов.
Стремление всячески скомпрометировать Советскую власть в глазах Западной Европы особенно ярко выявилось в обращении к рабочим Западной Европы меньшевистского Центрального Бюро профессиональных союзов. В этом обращении, посланном как раз в самый критический для Советской власти момент, говорится:
«Господство «коммунистического» правительства на Украине обнаружило себя в тех же чертах, что и в остальных частях России. Антидемократическая диктатура партийных клик, грубейший политический произвол, угнетающий мертвящий террор, кровожадные Чрезвычайные комиссии, разбухший бессмысленный бюрократический аппарат, коррупция официальной советской среды, полное уничтожение самостоятельности рабочих организаций, наконец, утопическая внутренняя и экономическая политика, ведущая к неслыханному обострению финансового и продовольственного кризиса, к полному разрыву города и деревни, катастрофическое замирание промышленности, обнищание городских масс, разрастающиеся крестьянские восстания против паразитствующего и комиссарствующего города, - вот черты пережатого периода. Большевистские настроения в рабочей массе быстро исчезали, и под прессом беспощадного террора и голодовки росли тяжелые настроения полного разочарования и безнадежности, сопряженные с глухой ненавистью к существующему, обманувшему надежды, режиму».
Вот как господа меньшевика рисовали власть Советов в дни, когда Москва и Петроград находились под ударом, когда мировая буржуазия пыталась распять трудовую республику ненавистью и клеветой. Это была прямая помощь мировым разбойникам, пытавшимся задушить Советскую власть.
Меньшевистское Центральное Бюро профсоюзов последовательно проводило политику «сотрудничества классов», политику соглашения и примирения между рабочими и промышленниками. Отношение между Ц. Б. и Обществом заводчиков и фабрикантов («Озиф») были великолепны. Озиф неоднократно брал под свое покровительство Ц. Б., Озиф ходатайствовал перед властями о разрешении Ц. Б. издавать свой печатный орган. Тесные отношения поддерживало Ц. Б. и с главноуполномоченным ведомства торговли и промышленности Поповым.
И эта соглашательская идиллия процветала в дни, когда в стране происходила решающая борьба между рабочим классом и буржуазией. Киевские меньшевики, оставшись в стане врагов, вошли в тесные сношения с неприятелем, пытались привязать киевских рабочих к деникинской «демократической» кроваво-грязной колеснице.
Это прямое предательство борющегося рабочего класса, прямая измена пролетарской революции.
Меньшевики, сидевшие в Ц. Б., всячески старались заручиться расположением добровольцев. На всех публичных собраниях они всячески усердствовали по части антибольшевизма. На первом заседании рабочих думе меньшевик Романов оказал: «За последнее время имя пролетариата было затоптано. Именем пролетариата правила кучка узурпаторов. Рабочие были задавлены и не реагировали должным образом».
В письме, напечатанном в киевских белогвардейских газетах, Романов, защищаясь от обвинения Шульгина, заявил: «Ведя при моем активном участии идейную и практическую борьбу с коммунистами, московский союз в августе делегировал меня в распоряжение киевского союза рабочих печатного дела». К этому письму правление союза рабочих печатного дела сделало следующую приписку: «Романов, как активный профессиональный работник, на протяжении всей революции вел борьбу с большевизмом и коммунизмом. Романов приехал в Киев 2 августа и повел ожесточенную борьбу с киевскими коммунистами». Президиум Ц. Б. присоединился к письму Романова.
Приговор:
…Чрезвычайный Революционный Трибунал… слушал дело членов Киевской организации Р. С. Д. Р. П. меньшевиков… по обвинению в контрреволюционной деятельности в период деникинщины, признал обвинение доказанным в отношении:
I) Кучина-Оранского, Романова, Ланда и Шпера в том, что они, состоя членами Центрального Бюро Киевских профсоюзов в период деникинщины:
а) Под флагом независимости профессионального движения осуществляли сотрудничество с белогвардейской властью и руководителями капиталистической промышленности, выражавшееся в том, что Ц. Б. в своих ходатайствах о разрешении на издание газеты указывало представителям правительства на необходимость существования рабочей прессы в целях успокоения рабочих масс.
б) Ц. Б. выступало с заявлениями перед властями при возбуждении ходатайств об отсрочках по мобилизации, с заявлениями перед властями о том, что профсоюзы являются необходимой частью существовавшей в то время государственности, в силу чего ответственные сотрудники его подлежат освобождению, а также ходатайствовало о предоставлении Ц. Б. места в комиссии по отсрочкам.
в) Ц. Б., осуществляя свою систему сотрудничества и ходатайств перед белогвардейскими генералами, дошло до падения, никогда не слыханного даже в истории социал-соглашательства, обратившись к уполномоченному по делам промышленности при главнокомандующем вооруженными силами юга России с просьбой о выдаче Ц. Б. ссуды, а также поддерживая аналогичное ходатайство рабочего кооператива «Сила».
г) Ц. Б. установило с Озифом (общество заводчиков и фабрикантов) настолько дружественные отношения, что Озиф ходатайствовал перед белогвардейскими властями о разрешении Ц. Б. издавать рабочую газету.
д) В момент смертельной опасности для Советских республик Ц. Б. обратилось с предательской запиской к рабочим организациям Западной Европы, в которой убеждало в полном экономическом, политическом и моральном крахе Советской власти и тем самым содействовало наиболее реакционной, воинствующей части мирового империализма в политике удушения Советской власти.
II) Кучина-Оранского, Биска, Скаржинского, Семковского, Сумского-Каплуна и Балабанова в том, что они, состоя членами комитета Киевской организации Р. С. Д. Р. П. меньшевиков в период деникинщины, послали представителей партии в восстановленную после ухода советских войск городскую управу и допустили пребывание их в ней в течение более полутора месяцев, невзирая на то, что городская управа с приходом добрармии получила назначенский характер, и несмотря на многочисленные черносотенные выступления от имени общественного самоуправления городского головы Рябцова.
III) Спицына и Кручинского в том, что они, исполняя поручение Киевской организации Р. С. Д. Р. П. меньшевиков, вошли в состав городской управы, восстановленной после ухода советских войск, и оставались в ней в течение более полутора месяцев, являясь выгодным прикрытием для белогвардейской власти, -
и приговорил:
1. Граждан Кучина-Оранского, Романова, Ланда и Шпера к заключению в концентрационном лагере на все время гражданской войны.
2. Граждан Спицына, Кручинского, Сумского-Каплуна, Биска, Семковского и Балабанова - к лишению политических прав и права работы в профсоюзах и других рабочих организациях на все время гражданской войны.
В отношении гражданина Дрелинга Чрезвычайный Ревтрибунал нашел обвинение недоказанным, но в виду выраженной им политической солидарности с осужденными членами Киевской организации Р. С. Д. Р. П, меньшевиков, постановил лишить гр. Дрелинга политических прав и права работы в профсоюзах и других рабочих организациях на все время гражданской войны.
Ко всем лицам, заявившим официально о своей политической солидарности с осужденными по настоящему делу членами Киевской организации Р. С. Д. Р. П. меньшевиков, Чрезвычайный Ревтрибунал постановил применить то же наказание, т. е. лишение политических прав и права работы в профессиональных союзах и других рабочих организациях на все время гражданской войны.
Приговор может быть обжалован в кассационном порядке в течение 48 часов.