Василий Тарасов об интервенции на Севере России. Часть IV
Из книги Василия Васильевича Тарасова «Борьба с интервентами на Севере России (1918-1920 гг.)».
Весной 1918 г. империалисты лихорадочно форсировали интервенцию в России, создавая свои опорные пункты на окраинах страны. Мурманск уже находился в руках англо-американских интервентов и их союзников. 5 апреля 1918 г. были высажены японские и английские войска во Владивостоке. 25 мая в результате происков англо-французских и американских империалистов вспыхнул антисоветский мятеж чехословацкого корпуса на Сибирской железной дороге и в Поволжье.
[Читать далее]Большую роль в подготовке чехословацкого мятежа сыграло правительство США. Американский посол в Японии Р. Моррис специально встретился с лидером чехословацкой националистической буржуазии (впоследствии президентом) Массариком и обсудил с ним вопрос о практическом использовании чехословацкого корпуса для интервенции в России.
Когда же мятеж начался, американский консул во Владивостоке Пуль прямо потребовал от руководителя чешского корпуса генерала Гайды, чтобы он во что бы то ни стало удержал захваченные позиции. В телеграмме от 24 августа 1918 г., адресованной командованию чехословацкого корпуса, Пуль писал: «Желательно прежде всего, чтобы они (мятежники.- В. Т.) захватили контроль над Транссибирской железной дорогой и, во-вторых, если это будет достигнуто, чтобы они в то же время удержали контроль в оккупированных территориях»
Опираясь на местные силы контрреволюции, мятежники за короткое время захватили Новосибирск, Томск, Омск, Челябинск, Пензу, Самару. В начале июня 1918 г. в Самаре при поддержке чехословацких мятежников возникло марионеточное правительство, именовавшее себя «Комитетом членов Учредительного собрания» (Комуч). Оно состояло преимущественно из эсеров, бывших членов распущенного Учредительного собрания...
Выступление белочехов против Советской Республики послужило как бы сигналом для начала многочисленных кулацких мятежей в Сибири и Поволжье. В эти районы стекались со всех концов страны белогвардейские офицеры. Оживилась антисоветская деятельность эсеров и меньшевиков...
В этот же период силы контрреволюции консолидировались и на юге. Здесь уже действовали крупные белогвардейские соединения - «Добровольческая армия» генерала Деникина на Северном Кавказе и Донская армия генерала Краснова в области войска Донского.
В июле интервенты и белогвардейские заговорщики организовали вооруженные восстания против Советской власти в Ярославле, Рыбинске и других городах севера и центра России.
Этим восстаниям интервенты придавали исключительно важное значение. Общий план восстаний был заранее тщательно разработан. Согласно этому плану союзники, высадившись в Архангельске, могли бы без труда занять Вологду и, опираясь на взятый ими Ярославль, угрожать Москве. Кроме Рыбинска и Ярославля, предлагалось овладеть Муромом, Владимиром и Калугой. Таким образом интервенты совместно с контрреволюционерами предполагали окружить столицу восставшими городами и рассчитывали свергнуть Советскую власть в России.
Восстания на верхней Волге было решено поднять 6 июля в связи с намечавшейся на 3-8 июля высадкой крупного десанта союзников в Архангельске...
У Савинкова в Ярославле… не было достаточных сил, для того чтобы рассчитывать на серьезный успех подготовляемого мятежа. В его распоряжении находилось изрядное количество белогвардейских офицеров, но было очень мало солдат, и поэтому в июле 1918 г. он был не прочь подождать высадки обещанного десанта в Архангельске.
Однако интервенты торопили Савинкова. Им важно было как можно скорее разжечь гражданскую войну в России, ослабить позиции Советской власти, развернув против нее наступление сразу в различных районах страны. Они считали, что при этих условиях Советская Россия не сможет противостоять вторжению иностранных войск. Неслучайно в это время французский маршал Фош хвастался, что он с отрядом в 100 тыс. иностранных солдат в состоянии подавить пролетарскую революцию в России. Антанта использовала все средства давления, чтобы заставить Савинкова выступить против Советской власти именно в июле. Как передает французский журналист Рене Маршан, когда Савинков через доверенное лицо поставил вопрос перед Нулансом об увеличении отпускаемых средств на организацию антисоветских мятежей, Нуланс ответил, что до тех пор, пока он, Савинков, не докажет по крайней мере, что имеет людей, способных идти на бой, он не получит никаких денег.
Понимая, что доверие и поддержку иностранных империалистов можно заслужить только конкретными действиями, а не обещаниями, Савинков приказал члену своей заговорщической организации полковнику Перхурову начать выступление в Ярославле 6 июля 1918 г. Точно в срок Перхуров поднял мятеж. Восставшие захватили Губисполком и другие губернские учреждения, убили многих коммунистов и активных советских работников...
Мятеж в Ярославле послужил сигналом для активных контрреволюционных выступлений в других местах страны.
6 июля «левые» эсеры, действовавшие вместе с белогвардейцами, подняли мятеж в Москве… и открыли артиллерийскую стрельбу по Кремлю...
11 июля 1918 г. командующий Восточным фронтом «левый» эсер Муравьев поднял мятеж против Советской власти и попытался открыть фронт белым...
В то же время контрреволюционеры предприняли целую серию террористических актов против руководителей Коммунистической партии и Советского правительства.
20 июня 1918 г. в Петрограде был убит В. Володарский.
30 августа в Москве эсеркой Каплан был тяжело ранен… Ленин. В тот же день в Петрограде был убит М. С. Урицкий...
Особенно большие надежды интервенты возлагали на мятежный чехословацкий корпус, с помощью которого предполагалось соединить недавно образовавшийся фронт в Сибири с фронтом на севере России.
Но приступить к осуществлению этого большого стратегического плана империалисты Антанты не могли до тех пор, пока ими не был захвачен Архангельск. Ллойд-Джордж писал в своих мемуарах, что план соединения чехословацкого мятежного корпуса с северной контрреволюцией требовал оккупации Архангельска...
В Мурманске в эти дни интервенты и белогвардейцы ускоренным темпом создавали местные вооруженные силы. …был решен вопрос о формировании так называемого «Славяно-британского легиона»...
Обманутые мурманскими эсерами и меньшевиками и прельщенные высоким жалованием, хорошим питанием и обмундированием, некоторые солдаты железнодорожной охраны и небольшая часть матросов вначале записывались в «Славяно-британский легион», полагая, что их используют в войне против немцев. Но вскоре, поняв, какую позорную роль готовят им империалисты, они стали дезертировать из легиона. Их ловили, сажали в тюрьмы и расстреливали, но дезертирство не прекращалось...
Одновременно с созданием «Славяно-британского легиона» по требованию интервентов мурманские заговорщики… провели решение контрреволюционного Краевого Совета о формировании особой «Мурманской добровольческой армии»...
«Мурманская армия» должна была также содержаться на британские средства, получать британское обмундирование и состоять под британским контролем.
Денег на содержание этой «армии» интервенты не жалели. Для военнослужащих были установлены высокие по тем временам оклады (рядовым - по 100 руб., офицерам - 200, 400 руб. и выше). Уплата жалованья и выдача обмундирования гарантировались английским правительством. Кроме жалованья, солдатам и офицерам полагался бесплатный паек, а семейным еще по 100 руб. так называемых «кормовых» - на членов семьи.
Но, несмотря на то, что интервенты затратили огромные усилия для создания «Мурманской добровольческой армии», эта затея провалилась. Армия создана не была. Те немногочисленные добровольцы, которых удалось навербовать, впоследствии были направлены в различные отряды «Славяно-британского легиона».
В Мурманском крае интервентам трудно было найти достаточные людские силы для войны против Советской России. Пушечное мясо для северной авантюры империалистам пришлось привозить из других мест, в частности из Прибалтийских стран.
В конце июня 1918 г. интервенты сделали новый шаг к закреплению своих позиций на Мурмане, начав массовый террор против верных Советской власти местных работников. Так, были арестованы помощник начальника Северного участка охраны железной дороги Колосов, член исполкома железной дороги Селезнев, секретарь исполкома Савицкий и др. 30 июня англо-французские войска задержали в Кандалакше поезд с отрядом, направлявшимся для охраны Мурманской железной дороги. На станциях Имандра, Кандалакша и в других местах интервенты разоружили часть охраны Северного участка.
2 июля в Кемь прибыл отряд англо-французских войск. Отряд сопровождали русские белогвардейские офицеры во главе с генералом Звегинцевым. На вопрос Кемского Совета о цели их прибытия они ответили, что желают оказать помощь в борьбе с белофиннами, которые якобы намереваются в скором времени начать наступление на Кемь. В тот же день вечером интервенты, после того как собрали необходимые данные о численности и состоянии местных вооруженных сил, сбросили маску друзей и покровителей. Они окружили находившееся в столовой подразделение красноармейцев и разоружили его. На следующий день они напали на Кемский уездный Совет рабочих и крестьянских депутатов и разогнали его, учинив жестокую расправу над его руководителями-большевиками... Интервенты вывели арестованных на городскую площадь и на глазах у населения без всякого суда расстреляли.
Прежде чем совершить это гнусное убийство, палачи жестоко издевались над своими жертвами...
Бесчинства интервентов в Кеми на этом не кончились. Следующим объектом бандитского нападения явился красноармейский отряд железнодорожной охраны...
Одновременно с расстрелами и другими бесчинствами интервентов в Кеми начался белогвардейский террор в Кандалакше. Здесь были арестованы активные советские работники Вьяшин и Кяльмин, расстрелян крановый машинист Соболь...
10 июля англичане заняли станцию Сорока, где уничтожили все советские и общественные организации, произвели массовые аресты. Были арестованы все члены контрольного комитета завода Беляева, члены фракции коммунистов местного Совета, на острове Попова были схвачены все члены местного железнодорожного комитета, комиссар коллегии по национализации флота и многие другие советские и партийные работники.
Творя насилия, грабежи и разрушения, иностранные захватчики упорно продвигались по железной дороге, а также по другим направлениям. Они поставили своей целью в июле 1918 г. полностью оккупировать Мурманский край и Мурманскую железную дорогу...
12 июля 1918 г. Народный Комиссариат иностранных дел обратился к правительству Англии с нотой протеста против бесчинств английских военных властей на Советском Севере. В ноте говорилось:
«Несмотря на неоднократные заверения Великобританскою Правительства, что высадка английских войск на Мурманском побережье якобы не является враждебным актом против Российской Советской Республики, Великобританское Правительство не только не исполнило нашего элементарного требования об уводе войск с советской территории, но вместе с французскими и сербскими вспомогательными силами его отряды продвинулись дальше к югу внутрь страны; арестовываются и иногда даже расстреливаются должностные лица Советской власти, обезоруживается железнодорожная охрана, учреждается контроль над железной дорогой и телеграфом. Заняв Кемь и Сороку, английские войска двинулись далее к востоку и заняли Сумский Посад по дороге к Онеге. При таких действиях английских войск речь может идти только о захвате территории Российской Советской Республики».
Но английские интервенты, стремившиеся ввести в заблуждение мировое общественное мнение, упорно отрицали факты, свидетельствовавшие о грубом нарушении с их стороны норм международного права. В ответной ноте Советскому правительству от 17 июля 1918 г. Локкарт писал:
«В ответ на Вашу ноту от 12-го текущего месяца относительно якобы имевшего место расстрела представителей русского Совета в Кеми я сообщаю Вам, что в связи с тем, что оказалось невозможным связаться с Мурманском, я не смог проверить это сообщение.
Теперь Посол Его Британского Величества в Вологде сообщил мне, что это сообщение является неправильным и что более того английский адмирал в Мурманске уже пригласил представителей русского Совета в Мурманске поехать в Кемь для того, чтобы на месте убедиться в полной неправильности этих сообщений.
Я думаю, что русские представители в Архангельске уже воспользовались этим приглашением»
Локкарт явно лгал, отрицая факт расстрела в Кеми, совершенного по приказанию английского командования. В составленной им ноте правдой являлось лишь то, что в Кемь действительно была послана комиссия Архангельского губисполкома...
Но эта комиссия была очень нежелательна для оккупантов, и они всячески препятствовали ее работе. Когда советский пароход прибыл в Кемь, вооруженные английские солдаты окружили пристань. Командование интервентов запретило членам комиссии сходить на берег. Английские офицеры открыто угрожали членам комиссии расстрелом, если они попытаются самостоятельно связаться с населением города. Только действуя втайне, через верных советских людей, проникших на пароход, комиссия смогла установить точную картину происходивших в Кеми событий. Выяснилось, что в Кеми полностью хозяйничали интервенты. Советская власть была свергнута. На рейде стояли иностранные военные корабли. На советских кораблях также хозяйничали интервенты. В городе захватчики установили оккупационный режим. Члены Кемского Совета Вицуп, Малышев и Каменев были расстреляны по приказанию англичан.
Не сходя с парохода, комиссия вынуждена была двинуться в обратный путь. По пути в Архангельск комиссия установила, что враги захватили и Соловецкий монастырь, где разместились отряды морской пехоты интервентов и Карельский кулацкий батальон...
Осуществив вооруженное вторжение в пределы Мурманского края, англо-французские и американские интервенты подготовили соответствующее юридическое оформление своих захватнических действий. Еще 6 июля 1918 г. на совместном заседании представителей Антанты и членов Крайсовета было разработано и подписано так называемое «Временное по особым обстоятельствам соглашение», по которому вся полнота власти в Мурманском крае окончательно переходила в руки интервентов..
Интервенты не забыли предусмотреть и плату за свои услуги. В статье одиннадцатой говорилось: «Все расходы, имеющие быть произведенными правительствами Великобритании и Франции на основании сего соглашения, записываются в общий счет государственного долга России соответствующим державам, но учет этим расходам производится по отдельному отчету Мурманского края»...
Против заключения этого возмутительного по своей наглости и беззаконию «соглашения» Советское правительство заявило решительный протест. В советской ноте от 12 июля 1918 г., направленной правительству США, говорилось:
«Народный Комиссариат по Иностранным Делам не может не выразить глубокого изумления по поводу участия представителя Северо-Американских Соединенных Штатов, дружественное отношение которых к Российской Республике последнею так высоко ценится, в заключении так называемого договора с нарушившим гражданский долг по отношению к Советской России Мурманским Советом на предмет соглашения о вооруженном вторжении войск держав Согласия против воли Советской России на ее территорию.
Русское Правительство надеется, что дружественное Американское Правительство не будет продолжать идти по пути нарушения неприкосновенности территории и элементарных прав Российской Советской Республики и будет, наоборот, содействовать устранению всего того, что ведет к такому нарушению».
Правительство США не ответило на эту ноту. Спустя три с половиной месяца, 30 октября 1918 г. Советское правительство в ноте на имя правительства США, переданной через норвежского представителя Шмейдемана, потребовало от Соединенных Штатов Америки прекратить вооруженную борьбу в Советской России и просило указать, где и когда советский представитель мог бы встретиться с американским представителем. Аналогичные ноты были посланы английскому, французскому, итальянскому и японскому правительствам. Но на все эти ноты непосредственно в адрес Советского правительства ответа не последовало. Правда, из Вашингтона в Норвегию Шмейдеману был послан ответ за подписью Лансинга, что «министерство иностранных дел США предпочитает не отвечать на послание большевистского министра иностранных дел и не выражает желания вести переговоры с любым представителем большевистского правительства»...
Установив свое господство в крае, интервенты продолжали жестоко расправляться с честными советскими людьми, не пожелавшими подчиняться их власти. Сведения о людях и организациях, опасных для интервентов, как правило, представляли в штаб Союзного совета мурманские контрреволюционеры - Юрьев, Веселаго, Звегинцев и их подручные.
В обстановке контрреволюционного террора в Мурманском крае начала подниматься волна народного сопротивления интервентам и белогвардейцам. Рабочие Мурманска вместе с матросами отряда судов на своих собраниях выносили резолюции протеста против иностранной интервенции и обсуждали меры борьбы с захватчиками... После одного из таких собраний рабочие вагонной мастерской объявили забастовку. Их поддержали другие железнодорожники, затем к бастующим примкнули рабочие лесопильного завода «Дровяное». Был создан стачечный комитет.
Интервенты лишили стачечников продовольствия, выслали против них солдат, а когда это не помогло, предприняли насильственную эвакуацию рабочих из Мурманского края. Рабочих вывозили под конвоем к линии фронта, откуда они должны были сами добираться лесными путями до ближайших населенных пунктов. Оккупационные власти рассчитывали этой мерой запугать население края.
Но результат получился совсем иной. Не желая служить иностранным захватчикам, многие рабочие и служащие, бросая свой кров и имущество, стали самовольно покидать зону оккупации. Из 16 тыс. рабочих Мурманской железной дороги 10 тыс. подали заявления с требованием немедленного расчета. Все они были намерены отправиться в Центральную Россию. Большинство работников Северного участка дороги под разными предлогами стало перебираться в Петрозаводск...
Массовое бегство трудящихся из оккупированных районов Мурманского края с каждым днем принимало все большие размеры. Осенью 1918 г. в Петрозаводске и других населенных пунктах, расположенных вдоль железной дороги, собралось уже несколько тысяч беженцев...
Почему же интервенты сравнительно свободно допускали выезд рабочего населения из оккупированной полосы в Центральную Россию? Видимо, объясняется это следующим: во-первых, захватчики боялись серьезных народных выступлений, подавлять же их вооруженной рукой было рискованно, так как это вызвало бы нежелательный отклик со стороны трудящихся западных стран; к тому же сами интервенты в это время еще не обладали на Мурмане достаточными военными силами; во-вторых, рассчитывая прочно обосноваться в Советском Заполярье, интервенты пытались «либеральными» мерами привлечь на свою сторону оставшееся население и заставить его терпимее относиться к оккупационному режиму.
Но как только соотношение сил определенно изменилось в пользу интервентов, они сбросили свою маску и стали действовать открыто диктаторски...
В ответ на выступления советских патриотов интервенты усилили полицейские репрессии. Они разоружали верные Советской власти воинские части, производили аресты наиболее активных рабочих и матросов. 12 июля они арестовали весь личный состав крейсера «Аскольд», всех членов Центромура, а также весь железнодорожный отряд во главе с его командиром Комлевым. Честный советский патриот Комлев был посажен в тюрьму и там замучен интервентами.
О том, что происходило на Мурмане в первые дни открытой интервенции, один из матросов, вырвавшийся из оккупационной зоны, рассказывал следующее:
«Мосты на Мурмане все взорваны, железнодорожные пути большею частью попорчены, поезда не ходят. Нам пришлось идти 70 верст до такого пункта, откуда начинается пассажирское движение. Местное население к приходу англо-французов отнеслось неприязненно. На первых порах они предложили мурманскому молодому здоровому населению записаться в их армию. На этот призыв откликнулось микроскопическое число желающих. На другой день жители стали выезжать, кто посмелее - остались. По мере распространения сведений о приближении англо-французов тревога населения все увеличивалась... Суда и большая часть транспорта задержаны, задержан также крейсер «Аскольд». Захваченным командам союзниками было предложено либо остаться на службе англо-французов, либо убраться в глубь России. Матросы и командиры предпочли последнее. Обиженные захватчики не пожелали дать нам другого способа передвижения, кроме пешего, тем не менее мы двинулись в стоверстный путь...»
Весной 1918 г. империалисты лихорадочно форсировали интервенцию в России, создавая свои опорные пункты на окраинах страны. Мурманск уже находился в руках англо-американских интервентов и их союзников. 5 апреля 1918 г. были высажены японские и английские войска во Владивостоке. 25 мая в результате происков англо-французских и американских империалистов вспыхнул антисоветский мятеж чехословацкого корпуса на Сибирской железной дороге и в Поволжье.
[Читать далее]Большую роль в подготовке чехословацкого мятежа сыграло правительство США. Американский посол в Японии Р. Моррис специально встретился с лидером чехословацкой националистической буржуазии (впоследствии президентом) Массариком и обсудил с ним вопрос о практическом использовании чехословацкого корпуса для интервенции в России.
Когда же мятеж начался, американский консул во Владивостоке Пуль прямо потребовал от руководителя чешского корпуса генерала Гайды, чтобы он во что бы то ни стало удержал захваченные позиции. В телеграмме от 24 августа 1918 г., адресованной командованию чехословацкого корпуса, Пуль писал: «Желательно прежде всего, чтобы они (мятежники.- В. Т.) захватили контроль над Транссибирской железной дорогой и, во-вторых, если это будет достигнуто, чтобы они в то же время удержали контроль в оккупированных территориях»
Опираясь на местные силы контрреволюции, мятежники за короткое время захватили Новосибирск, Томск, Омск, Челябинск, Пензу, Самару. В начале июня 1918 г. в Самаре при поддержке чехословацких мятежников возникло марионеточное правительство, именовавшее себя «Комитетом членов Учредительного собрания» (Комуч). Оно состояло преимущественно из эсеров, бывших членов распущенного Учредительного собрания...
Выступление белочехов против Советской Республики послужило как бы сигналом для начала многочисленных кулацких мятежей в Сибири и Поволжье. В эти районы стекались со всех концов страны белогвардейские офицеры. Оживилась антисоветская деятельность эсеров и меньшевиков...
В этот же период силы контрреволюции консолидировались и на юге. Здесь уже действовали крупные белогвардейские соединения - «Добровольческая армия» генерала Деникина на Северном Кавказе и Донская армия генерала Краснова в области войска Донского.
В июле интервенты и белогвардейские заговорщики организовали вооруженные восстания против Советской власти в Ярославле, Рыбинске и других городах севера и центра России.
Этим восстаниям интервенты придавали исключительно важное значение. Общий план восстаний был заранее тщательно разработан. Согласно этому плану союзники, высадившись в Архангельске, могли бы без труда занять Вологду и, опираясь на взятый ими Ярославль, угрожать Москве. Кроме Рыбинска и Ярославля, предлагалось овладеть Муромом, Владимиром и Калугой. Таким образом интервенты совместно с контрреволюционерами предполагали окружить столицу восставшими городами и рассчитывали свергнуть Советскую власть в России.
Восстания на верхней Волге было решено поднять 6 июля в связи с намечавшейся на 3-8 июля высадкой крупного десанта союзников в Архангельске...
У Савинкова в Ярославле… не было достаточных сил, для того чтобы рассчитывать на серьезный успех подготовляемого мятежа. В его распоряжении находилось изрядное количество белогвардейских офицеров, но было очень мало солдат, и поэтому в июле 1918 г. он был не прочь подождать высадки обещанного десанта в Архангельске.
Однако интервенты торопили Савинкова. Им важно было как можно скорее разжечь гражданскую войну в России, ослабить позиции Советской власти, развернув против нее наступление сразу в различных районах страны. Они считали, что при этих условиях Советская Россия не сможет противостоять вторжению иностранных войск. Неслучайно в это время французский маршал Фош хвастался, что он с отрядом в 100 тыс. иностранных солдат в состоянии подавить пролетарскую революцию в России. Антанта использовала все средства давления, чтобы заставить Савинкова выступить против Советской власти именно в июле. Как передает французский журналист Рене Маршан, когда Савинков через доверенное лицо поставил вопрос перед Нулансом об увеличении отпускаемых средств на организацию антисоветских мятежей, Нуланс ответил, что до тех пор, пока он, Савинков, не докажет по крайней мере, что имеет людей, способных идти на бой, он не получит никаких денег.
Понимая, что доверие и поддержку иностранных империалистов можно заслужить только конкретными действиями, а не обещаниями, Савинков приказал члену своей заговорщической организации полковнику Перхурову начать выступление в Ярославле 6 июля 1918 г. Точно в срок Перхуров поднял мятеж. Восставшие захватили Губисполком и другие губернские учреждения, убили многих коммунистов и активных советских работников...
Мятеж в Ярославле послужил сигналом для активных контрреволюционных выступлений в других местах страны.
6 июля «левые» эсеры, действовавшие вместе с белогвардейцами, подняли мятеж в Москве… и открыли артиллерийскую стрельбу по Кремлю...
11 июля 1918 г. командующий Восточным фронтом «левый» эсер Муравьев поднял мятеж против Советской власти и попытался открыть фронт белым...
В то же время контрреволюционеры предприняли целую серию террористических актов против руководителей Коммунистической партии и Советского правительства.
20 июня 1918 г. в Петрограде был убит В. Володарский.
30 августа в Москве эсеркой Каплан был тяжело ранен… Ленин. В тот же день в Петрограде был убит М. С. Урицкий...
Особенно большие надежды интервенты возлагали на мятежный чехословацкий корпус, с помощью которого предполагалось соединить недавно образовавшийся фронт в Сибири с фронтом на севере России.
Но приступить к осуществлению этого большого стратегического плана империалисты Антанты не могли до тех пор, пока ими не был захвачен Архангельск. Ллойд-Джордж писал в своих мемуарах, что план соединения чехословацкого мятежного корпуса с северной контрреволюцией требовал оккупации Архангельска...
В Мурманске в эти дни интервенты и белогвардейцы ускоренным темпом создавали местные вооруженные силы. …был решен вопрос о формировании так называемого «Славяно-британского легиона»...
Обманутые мурманскими эсерами и меньшевиками и прельщенные высоким жалованием, хорошим питанием и обмундированием, некоторые солдаты железнодорожной охраны и небольшая часть матросов вначале записывались в «Славяно-британский легион», полагая, что их используют в войне против немцев. Но вскоре, поняв, какую позорную роль готовят им империалисты, они стали дезертировать из легиона. Их ловили, сажали в тюрьмы и расстреливали, но дезертирство не прекращалось...
Одновременно с созданием «Славяно-британского легиона» по требованию интервентов мурманские заговорщики… провели решение контрреволюционного Краевого Совета о формировании особой «Мурманской добровольческой армии»...
«Мурманская армия» должна была также содержаться на британские средства, получать британское обмундирование и состоять под британским контролем.
Денег на содержание этой «армии» интервенты не жалели. Для военнослужащих были установлены высокие по тем временам оклады (рядовым - по 100 руб., офицерам - 200, 400 руб. и выше). Уплата жалованья и выдача обмундирования гарантировались английским правительством. Кроме жалованья, солдатам и офицерам полагался бесплатный паек, а семейным еще по 100 руб. так называемых «кормовых» - на членов семьи.
Но, несмотря на то, что интервенты затратили огромные усилия для создания «Мурманской добровольческой армии», эта затея провалилась. Армия создана не была. Те немногочисленные добровольцы, которых удалось навербовать, впоследствии были направлены в различные отряды «Славяно-британского легиона».
В Мурманском крае интервентам трудно было найти достаточные людские силы для войны против Советской России. Пушечное мясо для северной авантюры империалистам пришлось привозить из других мест, в частности из Прибалтийских стран.
В конце июня 1918 г. интервенты сделали новый шаг к закреплению своих позиций на Мурмане, начав массовый террор против верных Советской власти местных работников. Так, были арестованы помощник начальника Северного участка охраны железной дороги Колосов, член исполкома железной дороги Селезнев, секретарь исполкома Савицкий и др. 30 июня англо-французские войска задержали в Кандалакше поезд с отрядом, направлявшимся для охраны Мурманской железной дороги. На станциях Имандра, Кандалакша и в других местах интервенты разоружили часть охраны Северного участка.
2 июля в Кемь прибыл отряд англо-французских войск. Отряд сопровождали русские белогвардейские офицеры во главе с генералом Звегинцевым. На вопрос Кемского Совета о цели их прибытия они ответили, что желают оказать помощь в борьбе с белофиннами, которые якобы намереваются в скором времени начать наступление на Кемь. В тот же день вечером интервенты, после того как собрали необходимые данные о численности и состоянии местных вооруженных сил, сбросили маску друзей и покровителей. Они окружили находившееся в столовой подразделение красноармейцев и разоружили его. На следующий день они напали на Кемский уездный Совет рабочих и крестьянских депутатов и разогнали его, учинив жестокую расправу над его руководителями-большевиками... Интервенты вывели арестованных на городскую площадь и на глазах у населения без всякого суда расстреляли.
Прежде чем совершить это гнусное убийство, палачи жестоко издевались над своими жертвами...
Бесчинства интервентов в Кеми на этом не кончились. Следующим объектом бандитского нападения явился красноармейский отряд железнодорожной охраны...
Одновременно с расстрелами и другими бесчинствами интервентов в Кеми начался белогвардейский террор в Кандалакше. Здесь были арестованы активные советские работники Вьяшин и Кяльмин, расстрелян крановый машинист Соболь...
10 июля англичане заняли станцию Сорока, где уничтожили все советские и общественные организации, произвели массовые аресты. Были арестованы все члены контрольного комитета завода Беляева, члены фракции коммунистов местного Совета, на острове Попова были схвачены все члены местного железнодорожного комитета, комиссар коллегии по национализации флота и многие другие советские и партийные работники.
Творя насилия, грабежи и разрушения, иностранные захватчики упорно продвигались по железной дороге, а также по другим направлениям. Они поставили своей целью в июле 1918 г. полностью оккупировать Мурманский край и Мурманскую железную дорогу...
12 июля 1918 г. Народный Комиссариат иностранных дел обратился к правительству Англии с нотой протеста против бесчинств английских военных властей на Советском Севере. В ноте говорилось:
«Несмотря на неоднократные заверения Великобританскою Правительства, что высадка английских войск на Мурманском побережье якобы не является враждебным актом против Российской Советской Республики, Великобританское Правительство не только не исполнило нашего элементарного требования об уводе войск с советской территории, но вместе с французскими и сербскими вспомогательными силами его отряды продвинулись дальше к югу внутрь страны; арестовываются и иногда даже расстреливаются должностные лица Советской власти, обезоруживается железнодорожная охрана, учреждается контроль над железной дорогой и телеграфом. Заняв Кемь и Сороку, английские войска двинулись далее к востоку и заняли Сумский Посад по дороге к Онеге. При таких действиях английских войск речь может идти только о захвате территории Российской Советской Республики».
Но английские интервенты, стремившиеся ввести в заблуждение мировое общественное мнение, упорно отрицали факты, свидетельствовавшие о грубом нарушении с их стороны норм международного права. В ответной ноте Советскому правительству от 17 июля 1918 г. Локкарт писал:
«В ответ на Вашу ноту от 12-го текущего месяца относительно якобы имевшего место расстрела представителей русского Совета в Кеми я сообщаю Вам, что в связи с тем, что оказалось невозможным связаться с Мурманском, я не смог проверить это сообщение.
Теперь Посол Его Британского Величества в Вологде сообщил мне, что это сообщение является неправильным и что более того английский адмирал в Мурманске уже пригласил представителей русского Совета в Мурманске поехать в Кемь для того, чтобы на месте убедиться в полной неправильности этих сообщений.
Я думаю, что русские представители в Архангельске уже воспользовались этим приглашением»
Локкарт явно лгал, отрицая факт расстрела в Кеми, совершенного по приказанию английского командования. В составленной им ноте правдой являлось лишь то, что в Кемь действительно была послана комиссия Архангельского губисполкома...
Но эта комиссия была очень нежелательна для оккупантов, и они всячески препятствовали ее работе. Когда советский пароход прибыл в Кемь, вооруженные английские солдаты окружили пристань. Командование интервентов запретило членам комиссии сходить на берег. Английские офицеры открыто угрожали членам комиссии расстрелом, если они попытаются самостоятельно связаться с населением города. Только действуя втайне, через верных советских людей, проникших на пароход, комиссия смогла установить точную картину происходивших в Кеми событий. Выяснилось, что в Кеми полностью хозяйничали интервенты. Советская власть была свергнута. На рейде стояли иностранные военные корабли. На советских кораблях также хозяйничали интервенты. В городе захватчики установили оккупационный режим. Члены Кемского Совета Вицуп, Малышев и Каменев были расстреляны по приказанию англичан.
Не сходя с парохода, комиссия вынуждена была двинуться в обратный путь. По пути в Архангельск комиссия установила, что враги захватили и Соловецкий монастырь, где разместились отряды морской пехоты интервентов и Карельский кулацкий батальон...
Осуществив вооруженное вторжение в пределы Мурманского края, англо-французские и американские интервенты подготовили соответствующее юридическое оформление своих захватнических действий. Еще 6 июля 1918 г. на совместном заседании представителей Антанты и членов Крайсовета было разработано и подписано так называемое «Временное по особым обстоятельствам соглашение», по которому вся полнота власти в Мурманском крае окончательно переходила в руки интервентов..
Интервенты не забыли предусмотреть и плату за свои услуги. В статье одиннадцатой говорилось: «Все расходы, имеющие быть произведенными правительствами Великобритании и Франции на основании сего соглашения, записываются в общий счет государственного долга России соответствующим державам, но учет этим расходам производится по отдельному отчету Мурманского края»...
Против заключения этого возмутительного по своей наглости и беззаконию «соглашения» Советское правительство заявило решительный протест. В советской ноте от 12 июля 1918 г., направленной правительству США, говорилось:
«Народный Комиссариат по Иностранным Делам не может не выразить глубокого изумления по поводу участия представителя Северо-Американских Соединенных Штатов, дружественное отношение которых к Российской Республике последнею так высоко ценится, в заключении так называемого договора с нарушившим гражданский долг по отношению к Советской России Мурманским Советом на предмет соглашения о вооруженном вторжении войск держав Согласия против воли Советской России на ее территорию.
Русское Правительство надеется, что дружественное Американское Правительство не будет продолжать идти по пути нарушения неприкосновенности территории и элементарных прав Российской Советской Республики и будет, наоборот, содействовать устранению всего того, что ведет к такому нарушению».
Правительство США не ответило на эту ноту. Спустя три с половиной месяца, 30 октября 1918 г. Советское правительство в ноте на имя правительства США, переданной через норвежского представителя Шмейдемана, потребовало от Соединенных Штатов Америки прекратить вооруженную борьбу в Советской России и просило указать, где и когда советский представитель мог бы встретиться с американским представителем. Аналогичные ноты были посланы английскому, французскому, итальянскому и японскому правительствам. Но на все эти ноты непосредственно в адрес Советского правительства ответа не последовало. Правда, из Вашингтона в Норвегию Шмейдеману был послан ответ за подписью Лансинга, что «министерство иностранных дел США предпочитает не отвечать на послание большевистского министра иностранных дел и не выражает желания вести переговоры с любым представителем большевистского правительства»...
Установив свое господство в крае, интервенты продолжали жестоко расправляться с честными советскими людьми, не пожелавшими подчиняться их власти. Сведения о людях и организациях, опасных для интервентов, как правило, представляли в штаб Союзного совета мурманские контрреволюционеры - Юрьев, Веселаго, Звегинцев и их подручные.
В обстановке контрреволюционного террора в Мурманском крае начала подниматься волна народного сопротивления интервентам и белогвардейцам. Рабочие Мурманска вместе с матросами отряда судов на своих собраниях выносили резолюции протеста против иностранной интервенции и обсуждали меры борьбы с захватчиками... После одного из таких собраний рабочие вагонной мастерской объявили забастовку. Их поддержали другие железнодорожники, затем к бастующим примкнули рабочие лесопильного завода «Дровяное». Был создан стачечный комитет.
Интервенты лишили стачечников продовольствия, выслали против них солдат, а когда это не помогло, предприняли насильственную эвакуацию рабочих из Мурманского края. Рабочих вывозили под конвоем к линии фронта, откуда они должны были сами добираться лесными путями до ближайших населенных пунктов. Оккупационные власти рассчитывали этой мерой запугать население края.
Но результат получился совсем иной. Не желая служить иностранным захватчикам, многие рабочие и служащие, бросая свой кров и имущество, стали самовольно покидать зону оккупации. Из 16 тыс. рабочих Мурманской железной дороги 10 тыс. подали заявления с требованием немедленного расчета. Все они были намерены отправиться в Центральную Россию. Большинство работников Северного участка дороги под разными предлогами стало перебираться в Петрозаводск...
Массовое бегство трудящихся из оккупированных районов Мурманского края с каждым днем принимало все большие размеры. Осенью 1918 г. в Петрозаводске и других населенных пунктах, расположенных вдоль железной дороги, собралось уже несколько тысяч беженцев...
Почему же интервенты сравнительно свободно допускали выезд рабочего населения из оккупированной полосы в Центральную Россию? Видимо, объясняется это следующим: во-первых, захватчики боялись серьезных народных выступлений, подавлять же их вооруженной рукой было рискованно, так как это вызвало бы нежелательный отклик со стороны трудящихся западных стран; к тому же сами интервенты в это время еще не обладали на Мурмане достаточными военными силами; во-вторых, рассчитывая прочно обосноваться в Советском Заполярье, интервенты пытались «либеральными» мерами привлечь на свою сторону оставшееся население и заставить его терпимее относиться к оккупационному режиму.
Но как только соотношение сил определенно изменилось в пользу интервентов, они сбросили свою маску и стали действовать открыто диктаторски...
В ответ на выступления советских патриотов интервенты усилили полицейские репрессии. Они разоружали верные Советской власти воинские части, производили аресты наиболее активных рабочих и матросов. 12 июля они арестовали весь личный состав крейсера «Аскольд», всех членов Центромура, а также весь железнодорожный отряд во главе с его командиром Комлевым. Честный советский патриот Комлев был посажен в тюрьму и там замучен интервентами.
О том, что происходило на Мурмане в первые дни открытой интервенции, один из матросов, вырвавшийся из оккупационной зоны, рассказывал следующее:
«Мосты на Мурмане все взорваны, железнодорожные пути большею частью попорчены, поезда не ходят. Нам пришлось идти 70 верст до такого пункта, откуда начинается пассажирское движение. Местное население к приходу англо-французов отнеслось неприязненно. На первых порах они предложили мурманскому молодому здоровому населению записаться в их армию. На этот призыв откликнулось микроскопическое число желающих. На другой день жители стали выезжать, кто посмелее - остались. По мере распространения сведений о приближении англо-французов тревога населения все увеличивалась... Суда и большая часть транспорта задержаны, задержан также крейсер «Аскольд». Захваченным командам союзниками было предложено либо остаться на службе англо-французов, либо убраться в глубь России. Матросы и командиры предпочли последнее. Обиженные захватчики не пожелали дать нам другого способа передвижения, кроме пешего, тем не менее мы двинулись в стоверстный путь...»