Эсер Кость Буревой о грызне между белыми. Часть I
Из книги Костя Степановича Буревого «Распад».
Россия не могла обойти молчанием «похабный брестский договор»...
В мае месяце 1918 г… Совет партии социалистов-революционеров постановил поднять знамя восстания за целость и независимость России... /От себя: за целость и независимость, Карл!/
Была завязана связь с чехословацкими войсками и в ожидании прихода их была выполнена подготовительная работа по восстановлению органов местного самоуправления, учреждена комендатура и т. п.
Таким образом чехословацкие войска застали Самару организованной и вполне подготовленной к принятию власти.
[Читать далее]…многие общественные группировки… заняли… выжидательную позицию.
Социал-демократы меньшевики на просьбу о сотрудничестве ответили, что таковое может быть оказано только по получении директив от центрального комитета или же после выяснения партийной позиции на конференции местной области. Народные социалисты вообще молчали, а кадеты, придерживавшиеся в то время немецкой ориентации /от себя: осуждали брестский договор, но придерживались немецкой ориентации/, открыто заявляли, что они не верят в успех и примут участие в политической жизни только тогда, когда будут убеждены, что чехи останутся в России на некоторое время. В скором времени они в этом убедились и проявили большое рвение к власти и огромные разрушительные способности.
Правительства оренбургских и уральских казаков не отрицали власти Комитета и даже делали вид, что они ее признают, но признание это всегда подкреплялось требованием то пяти миллионов рублей, то 5.000 штыков, ружей или орудий...
Цензовые элементы, ничему не научившиеся за время войны и революции, не скрывали своих реставрационных вожделений и открыто молились то союзническому, то немецкому богу о спасении царистской России, о новом закабалении крестьянства и рабочих. Государство они смешивали с монархией, государственность с частной собственностью. И вполне естественно, что Комитет членов Учредительного Собрания… не допускал и мысли о коалиции. …Комитет стремился подчинить своей власти или своему влиянию все освобожденные от большевиков области. Тем более, что везде, где ни велась борьба с большевиками и кем бы она ни велась - везде она начиналась и собирала народные массы только именем Учредительного Собрания. Ведь даже Дутов, Хорват и Семенов вначале трепали знамя Учредительного Собрания...
Образовавшиеся в различных областях реакционные силы готовились слопать ненавистную «учредилку»...
Открытым сборищем реакции были Сибирь и Дальний Восток. Сборище это началось еще в декабре 1917 г., когда управляющий Восточно-Китайской жел. дор., генерал Хорват, воспользовавшийся китайскими вооруженными силами, изгнал большевиков из Харбина и разоружил бывшие на территории жел. дор. дружины.
Вскорости же там завязалась и борьба между реакционным правительством Хорвата и демократией, т. е. между цензовыми элементами с одной стороны, и органами местного самоуправления, признавшими Сибирское правительство, - с другой. В результате затянувшейся борьбы, благодаря наличности хунхузов, а также «союзнических» влияний, победителем оказался «Всероссийский Правитель».
Сибирское правительство своей силы не имело... Это правительство возникло путем избрания его Сибирской Областной думой... Это уже впоследствии оно получило название «дальневосточной группы Сибирского правительства», когда оставшееся на территории Сибири, в Омске, меньшинство членов правительства, воспользовавшись выступлением чехословаков, объявило себя правительством. Благодаря тем же влияниям, из притязаний «дальневосточной группы» на власть вообще ничего не получилось. Из Омской же группы впоследствии был удален, путем убийства, последний социалист, с.-р. Новоселов. В так называемом Сибирском правительстве восторжествовали реставрационные замыслы и оно объявила войну и источнику власти - Сибирской Областной Думе, открыто заявляя, что оно опирается не на избрание его Думой, а на факт народного признания.
Во главе этого правительства встали: бывший н.-с. Вологодский, бывший воленародовец Иван Михайлов и, в качестве военного министра, именовавший себя «бывшим с.-р.» Гришин-Алмазов. Вокруг них же сначала группировалась черносотенная военщина, руководимая различными генералами… общественное мнение силилась фальсифицировать небольшая группа политических дельцов, без зазрения совести именовавших себя «представителями» кооперации и социализма...
Составившаяся таким образом «невеличка, але честна компания», щеголяя громкими фразами о сибирской государственности, сразу же заняла враждебную позицию по отношению Комитета членов Учредительного Собрания. Репрессиями против рабочих и объявлением частной собственности на землю Сибирское правительство привлекло на свою сторону буржуазию и все силы реакции, которых в громадной численности нагнал в Сибирь красный террор, господствовавший в Советской России. /От себя: так, может быть, красный террор был не так уж плох, коли гнал силы реакции, столь ненавистные автору?/ Все это, принеся в Сибирь свою драгоценную шкуру, перекрашивалось там в поборников независимой Сибирской государственности, обивало пороги у многочисленных иностранных консулов, накликая иноземное вооруженное вмешательство в дела России, и, наконец, открыто, как Востротин, Семенов и Колчак, торговало Россией, заключая предательские соглашения с Японией и союзниками. Реакция готова была заплатить за реставрацию любой ценой. /От себя: заметьте, это утверждает не какой-нибудь большевик, а деятель из белого лагеря/.
Но на пути реставрации крепкой стеной стояла «Красная Самара», а следовательно очередной задачей реакции было сокрушение этого препятствия. Ради этого были пущены в ход все средства, начиная с демагогии и до прямого предательства включительно, благо тыловое положение Сибири облегчало Сибирскому правительству и организовавшейся вокруг него реакции накопление сил и обеспечивало более выгодную позицию в войне с Самарой, той самой Самарой, которая все время стояла лицом к фронту, к России... /От себя: как интересно - воевали эсеры «за целость и независимость России», но воевали с самой же Россией/.
Уже вызывающий акт сибирского правительства о восстановлении частной собственности на землю явился тяжелым ударом по делу борьбы за Народовластие.
Электрическим током сомнения пронеслась об этом весть по всей территории, освобожденной от большевиков. Дрогнули ряды добровольцев на фронте, заволновались крестьяне и рабочие. Даже на территории Комитета сибирские порядки вызвали большие опасения, навсегда пресекшие веру в благополучный исход, так удачно начатого дела.
Но этого было еще мало. Сибирское правительство заводило во всех городах свои агентуры, устраивало на фронте черносотенные организации, переманивало в сибирский тыл офицеров, которые с большой легкостью меняли тяжелую фронтовую работу на блестящее положение золотопогонного сибирского офицера. /От себя: такие они - благородные господа офицеры, которые «за Россию и свободу до конца/.
Образовавшиеся в Сибири офицерские отряды сидели в тылу, занимаясь насаждением «порядка».
И нечего было и думать, чтобы Сибирь оказала Самаре военную помощь.
Это не изменилось и после того, как под напором усталости чешских войск было объединено командование военными силами в лице генерала чешской службы Шокрофа.
Наоборот, Сибирь неуклонно проводила тактику наступления на Самару, вызывая конфликт за конфликтом, то объявлением таможенной войны, то захватом целых территорий. На такого рода аннексиях специализировался сибирский военный министр Гришин-Алмазов, оружием подчинивший сибирскому правительству города Челябинск, Златоуст и даже Екатеринбург. Генерал Голицин в целях распространения сибирской государственности был командирован в Казань. На фронте и вообще в армии, которая должна была находиться «вне политики», велась широкая агитация за «сибирскую ориентацию», устраивались переходы частей на сибирскую службу, вызывались, главным образом, в офицерских частях возмущения. Реакционная военщина, почувствовав под своими ногами опору, распоясалась и заговорила вполне определенным языком. За этим начались и определенные действия. Под видом борьбы с большевиками был допущен ряд расправ над крестьянами и рабочими...
Сибирская областная дума, руководимая оппортунистами, погрязла в болоте приспособляемости, играя роль жалкой оппозиции даже не самому так называемому правительству, а лишь выделенному им, под управлением насадителя мексиканских нравов в Сибири, И. Михайлова, административному совету... Буржуазия… устремила свои взоры к Сибири и деятельно начала работать на «сибирскую ориентацию». Против Комитета была поднята широко организованная печатная кампания, во главе которой стояли газеты омская «Заря», называющая себя органом независимой «социалистической мысли»… и самарский «Волжский День», орган к.-д.
Помогали этому и такие организации, как группа «Единство» и народные социалисты, которые, раз заговорив о государственности, так увлеклись сим прекрасным сюжетом, что даже, к своему «социалистическому» удовольствию, не заметили, как безжалостная история главных героев подменила: Учредительное Собрание на Директорию, Директорию на Колчака. Они, не смыкая очей, все пишут... и подписывают, хотя и чувствуют, что никогда не сравняться им со столь могучей и славной организацией, носящей такое государственное название: «Союз Возрождения России»...
«Союз Возрождения», организовавшийся на советской территории во имя борьбы с большевизмом за «возрождение», конечно, России, состоял из воленародцев, энэсов, «Единства», кадетов и монархистов.
Из собственной борьбы его с советской властью решительно ничего не получилось, тогда он, очевидно, решив подзаняться высокой политикой на территории Комитета членов Учредительного Собрания, начал направлять туда своих агентов. Не заставили себя долго ждать и руководители союза: А. А. Аргунов, Н. Д. Авксентьев, В. Е. Павлов и генерал Болдырев.
Во время своей остановки в Самаре Аргунов и Павлов, будучи сами членами Учредительного Собрания, в Комитет не вошли, усиленно критикуя направление его деятельности и самозванно высказывая осуждение Комитету от имени Бюро с.-р. фракции в Учредительном Собрании и даже от имени центр. Комитета... Аргунову и Павлову удалось бросить в ряды демократии большое смятение и раскол. Этот раскол яростно поддерживался реакционными кругами, близко к сердцу принявшими идеи, привезенные возрожденцами. Из уст возрожденцев впервые громогласно раздались слова о директории и диктатуре...
Оказавшаяся потом на востоке Е. К. Брешко-Брешковская была увлечена возрожденцами на свою сторону и почти во всем поддерживала начинания «Союза Возрождения». И тут с нею случилось так же, как не раз случалось за время революции и в России: она совершенно не считалась с политической позицией партии, так же как и партия, относившаяся с уважением к «бабушке» за ее прошлую деятельность, игнорировала выступления Е. К. Брешковской в настоящем...
Кадетская и черносотенная печать, противопоставляя «эсеровской», «партийной» и «негосударственной» власти Комитета членов Учредительного Собрания диктатуру, с большим удовольствием ссылалась на «возрождающие Россию» «государственные умы» Авксентьева, Аргунова и Павлова. /От себя: прошу прощения за обилие фамилий и подробностей, но уж очень красноречиво всё это говорит о «высоких отношениях» в антисоветском лагере/.
Загорелась звезда «Союза Возрождения», с.-р.-ская стала меркнуть.
Партии социалистов-революционеров пришлось неоднократно сталкиваться с «союзом возрождения». Прежде всего, партия отозвала из союза своих членов, шедших на выборах в городские думы по спискам союза.
Необходимо отметить, что параллельными, списками в думы возрожденцы значительно подорвали авторитет партии, а во многих местах… окончательно разложили партийную организацию.
Но так или иначе, идейный руководитель союза, Н. Д. Авксентьев, усердно защищал перед Центральным Комитетом право членов партии входить в такого рода объединения, как «союз возрождения».
И это вполне понятно, т. к. положение Н. Д. Авксентьева в партии не было прочным, а ему хотелось иметь ту или иную опору на приближавшемся уфимском «Государственном Совещании», ради которого только и работал председатель будущей директории и к которому так рьяно готовилась реакция, обвиняя Комитет в том, что он «срывает», «затягивает» совещание и т. д...
В Казани появился Савинков со своим черносотенным «Всероссийским Национальным Союзом», в задачи которого входило тоже «национальное и государственное возрождение России».
Все эти возродители по меньшей мере были слепым орудием в руках реакции...
Свою программу реакция пышно продемонстрировала на состоявшемся в Уфе накануне государственного совещания «Всероссийском (на той территории вошло в моду всякие предприятия и организации окрещивать всероссийскими именами) торгово-промышленном съезде», в котором участвовали представители буржуазии Сибири, Урала и Поволжья. Этот съезд устами своих лидеров, встреченных бешеным взрывом аплодисментов, заявил, что он не доверяет существующей власти, что он не даст ей денег, не окажет помощи армии. Председатель Кропоткин (Казань) заявил, что социалисты «участвовавшие в разрушении армии, в разрушении нашей родины, не могут быть у власти, они должны быть устранены от нее. Теперь другие руки должны взять власть». Будущая власть, по мнению торгово-промышленников, должна была положить в основу своей деятельности восстановление и охрану частной собственности; власть должна быть сильной и твердой. И далее: «так как Россия воюет, то и фронт раскинут по всей России, не может быть в ней двух властей - должна быть единая власть - военная».
Пресловутый обер-прокурор синода, В. Львов… заявил (от имени-де «тысяч хуторян и крестьян-посевщиков»), что «самые опасные для блага народа социалисты - это, несомненно, социалисты-революционеры. Это они насадители большевизма. Надо, наконец, освободиться от социалистических заблуждений и поскорее вернуться на старый, проторенный и верный путь».
Этот путь в резолюции торгово-промышленного съезда запечатлен, как полное восстановление частной собственности и передача всей власти военной и гражданской в руки верховного главнокомандующего, избрать которого промышленники предлагали на уфимском совещании...
Злая ирония судьбы уготовила для этого почтенного собрания помещение в |насквозь провонявшейся гостинице, носившей знаменательное название Сибирской...
Более двух недель длилось уфимское совещание. В атмосфере, насыщенной крайней враждебностью, участники его разбились на два лагеря следующим образом: вокруг Комитета членов Учредительного Собрания объединились: с.-р., с.-д., представители мусульман и органов местного самоуправления. Кадеты, энесы, «Единство», правительство Урала и представители всех казачьих войск сплотились вокруг реакционного Сибирского правительства. «Союз возрождения», по обязанности свахи, пока что скрывал свои взгляды и устами генерала Болдырева заявил в своей декларации, что «союзу будущая власть представляется в руках коллегии трех-пяти лиц со всеми верховными правами. Власть должна быть ответственна перед Всероссийским Учредительным Собранием в его законном составе, собравшемся к определенному сроку. Одно лицо должно быть военным для руководства и управления всеми вооруженными силами России».
Эта декларация, обходя острые углы, пыталась угодить «и нашим и вашим». Хотите Учредительного Собрания - извольте, но о том, какого созыва, мы умолчим; хотите главковерха - тоже извольте. Тут вам и директория, и диктатура, и все.
Направо от «Союза возрождения» говорили о директории, о единоличной власти. Какая бы то ни было ответственность власти отметалась, совершенно отвергалось и Учредительное Собрание настоящего созыва.
И вполне понятно, что правая часть совещания с резким отрицанием отнеслась к оглашенной В. К. Вольским декларации Комитета, ибо в этой декларации значилось: «Бесспорной и несомненной является полновластность Всероссийского Учредительного Собрания для образования всероссийской власти. Перед этим Всероссийским Учредительным Собранием должно быть ответственно всякое правительство и этому Учредительному Собранию оно должно передать все свои полномочия. Впредь до открытия Учредительного Собрания власть, которая должна быть основана путем соглашения на Государственном Совещании, эта власть должна быть ответственна перед Съездом членов Учредительного Собрания…»
С.-р. фракция совещания, попавшая под руководительство Авксентьева и Гендельмана, пошла на уступки напиравшей военщине и согласилась на безответственную директорию...
Правда, оказалось, что из 8 членов Центрального Комитета во фракции голосовали за соглашение только три: Гендельман, Зензинов и Иванов, против соглашения голосовали: Ракитников, Веденяпин, Буревой, Федорович и Чайкин; М. Л. Коган-Бернштейн вышел из совещания, а В. М. Чернов только что успел прибыть в Самару, встреченный целым воем негодующей реакции. Многие члены Учредительного Собрания… отказались подписать соглашение; председатель Комитета членов Учредительного Собрания Вольский согласился подписать его, лишь избегая сделать отказом несвоевременный вызов реакции. Всякий вызов в этот момент повлек бы за собой вооруженное столкновение не в нашу пользу...
Слабость директории обнаружилась с первых дней властвования. У нее не было опоры и она не сумела ее найти.
…широкие круги крестьянства и рабочих и отрицательно отнеслись к идее директории...
- Вишь, пять царей набрали! А на кой ляд их столько-то? И при одном житья не было.
…директория… отказалась поддержать Самару, в то время уже дрожавшую под натиском советского наступления, и при выборе резиденции отвергла предложение членов Учредительного Собрания об избрании если не Самары, то Уфы или Екатеринбурга, и отправилась в Омск... в расчете (по плану Авксентьева) путем «обволакивания» поглотить сибирскую реакцию.
Комитет, как орган власти, прекратил свое существование; на его месте, согласно уфимской конституции, образовался… Съезд членов Учредительного Собрания, в строго ограниченные обязанности которого входили только работы по подготовке открытия Учредительного Собрания... Вся власть перешла к директории, командование было возложено на генерала Болдырева...
Россия не могла обойти молчанием «похабный брестский договор»...
В мае месяце 1918 г… Совет партии социалистов-революционеров постановил поднять знамя восстания за целость и независимость России... /От себя: за целость и независимость, Карл!/
Была завязана связь с чехословацкими войсками и в ожидании прихода их была выполнена подготовительная работа по восстановлению органов местного самоуправления, учреждена комендатура и т. п.
Таким образом чехословацкие войска застали Самару организованной и вполне подготовленной к принятию власти.
[Читать далее]…многие общественные группировки… заняли… выжидательную позицию.
Социал-демократы меньшевики на просьбу о сотрудничестве ответили, что таковое может быть оказано только по получении директив от центрального комитета или же после выяснения партийной позиции на конференции местной области. Народные социалисты вообще молчали, а кадеты, придерживавшиеся в то время немецкой ориентации /от себя: осуждали брестский договор, но придерживались немецкой ориентации/, открыто заявляли, что они не верят в успех и примут участие в политической жизни только тогда, когда будут убеждены, что чехи останутся в России на некоторое время. В скором времени они в этом убедились и проявили большое рвение к власти и огромные разрушительные способности.
Правительства оренбургских и уральских казаков не отрицали власти Комитета и даже делали вид, что они ее признают, но признание это всегда подкреплялось требованием то пяти миллионов рублей, то 5.000 штыков, ружей или орудий...
Цензовые элементы, ничему не научившиеся за время войны и революции, не скрывали своих реставрационных вожделений и открыто молились то союзническому, то немецкому богу о спасении царистской России, о новом закабалении крестьянства и рабочих. Государство они смешивали с монархией, государственность с частной собственностью. И вполне естественно, что Комитет членов Учредительного Собрания… не допускал и мысли о коалиции. …Комитет стремился подчинить своей власти или своему влиянию все освобожденные от большевиков области. Тем более, что везде, где ни велась борьба с большевиками и кем бы она ни велась - везде она начиналась и собирала народные массы только именем Учредительного Собрания. Ведь даже Дутов, Хорват и Семенов вначале трепали знамя Учредительного Собрания...
Образовавшиеся в различных областях реакционные силы готовились слопать ненавистную «учредилку»...
Открытым сборищем реакции были Сибирь и Дальний Восток. Сборище это началось еще в декабре 1917 г., когда управляющий Восточно-Китайской жел. дор., генерал Хорват, воспользовавшийся китайскими вооруженными силами, изгнал большевиков из Харбина и разоружил бывшие на территории жел. дор. дружины.
Вскорости же там завязалась и борьба между реакционным правительством Хорвата и демократией, т. е. между цензовыми элементами с одной стороны, и органами местного самоуправления, признавшими Сибирское правительство, - с другой. В результате затянувшейся борьбы, благодаря наличности хунхузов, а также «союзнических» влияний, победителем оказался «Всероссийский Правитель».
Сибирское правительство своей силы не имело... Это правительство возникло путем избрания его Сибирской Областной думой... Это уже впоследствии оно получило название «дальневосточной группы Сибирского правительства», когда оставшееся на территории Сибири, в Омске, меньшинство членов правительства, воспользовавшись выступлением чехословаков, объявило себя правительством. Благодаря тем же влияниям, из притязаний «дальневосточной группы» на власть вообще ничего не получилось. Из Омской же группы впоследствии был удален, путем убийства, последний социалист, с.-р. Новоселов. В так называемом Сибирском правительстве восторжествовали реставрационные замыслы и оно объявила войну и источнику власти - Сибирской Областной Думе, открыто заявляя, что оно опирается не на избрание его Думой, а на факт народного признания.
Во главе этого правительства встали: бывший н.-с. Вологодский, бывший воленародовец Иван Михайлов и, в качестве военного министра, именовавший себя «бывшим с.-р.» Гришин-Алмазов. Вокруг них же сначала группировалась черносотенная военщина, руководимая различными генералами… общественное мнение силилась фальсифицировать небольшая группа политических дельцов, без зазрения совести именовавших себя «представителями» кооперации и социализма...
Составившаяся таким образом «невеличка, але честна компания», щеголяя громкими фразами о сибирской государственности, сразу же заняла враждебную позицию по отношению Комитета членов Учредительного Собрания. Репрессиями против рабочих и объявлением частной собственности на землю Сибирское правительство привлекло на свою сторону буржуазию и все силы реакции, которых в громадной численности нагнал в Сибирь красный террор, господствовавший в Советской России. /От себя: так, может быть, красный террор был не так уж плох, коли гнал силы реакции, столь ненавистные автору?/ Все это, принеся в Сибирь свою драгоценную шкуру, перекрашивалось там в поборников независимой Сибирской государственности, обивало пороги у многочисленных иностранных консулов, накликая иноземное вооруженное вмешательство в дела России, и, наконец, открыто, как Востротин, Семенов и Колчак, торговало Россией, заключая предательские соглашения с Японией и союзниками. Реакция готова была заплатить за реставрацию любой ценой. /От себя: заметьте, это утверждает не какой-нибудь большевик, а деятель из белого лагеря/.
Но на пути реставрации крепкой стеной стояла «Красная Самара», а следовательно очередной задачей реакции было сокрушение этого препятствия. Ради этого были пущены в ход все средства, начиная с демагогии и до прямого предательства включительно, благо тыловое положение Сибири облегчало Сибирскому правительству и организовавшейся вокруг него реакции накопление сил и обеспечивало более выгодную позицию в войне с Самарой, той самой Самарой, которая все время стояла лицом к фронту, к России... /От себя: как интересно - воевали эсеры «за целость и независимость России», но воевали с самой же Россией/.
Уже вызывающий акт сибирского правительства о восстановлении частной собственности на землю явился тяжелым ударом по делу борьбы за Народовластие.
Электрическим током сомнения пронеслась об этом весть по всей территории, освобожденной от большевиков. Дрогнули ряды добровольцев на фронте, заволновались крестьяне и рабочие. Даже на территории Комитета сибирские порядки вызвали большие опасения, навсегда пресекшие веру в благополучный исход, так удачно начатого дела.
Но этого было еще мало. Сибирское правительство заводило во всех городах свои агентуры, устраивало на фронте черносотенные организации, переманивало в сибирский тыл офицеров, которые с большой легкостью меняли тяжелую фронтовую работу на блестящее положение золотопогонного сибирского офицера. /От себя: такие они - благородные господа офицеры, которые «за Россию и свободу до конца/.
Образовавшиеся в Сибири офицерские отряды сидели в тылу, занимаясь насаждением «порядка».
И нечего было и думать, чтобы Сибирь оказала Самаре военную помощь.
Это не изменилось и после того, как под напором усталости чешских войск было объединено командование военными силами в лице генерала чешской службы Шокрофа.
Наоборот, Сибирь неуклонно проводила тактику наступления на Самару, вызывая конфликт за конфликтом, то объявлением таможенной войны, то захватом целых территорий. На такого рода аннексиях специализировался сибирский военный министр Гришин-Алмазов, оружием подчинивший сибирскому правительству города Челябинск, Златоуст и даже Екатеринбург. Генерал Голицин в целях распространения сибирской государственности был командирован в Казань. На фронте и вообще в армии, которая должна была находиться «вне политики», велась широкая агитация за «сибирскую ориентацию», устраивались переходы частей на сибирскую службу, вызывались, главным образом, в офицерских частях возмущения. Реакционная военщина, почувствовав под своими ногами опору, распоясалась и заговорила вполне определенным языком. За этим начались и определенные действия. Под видом борьбы с большевиками был допущен ряд расправ над крестьянами и рабочими...
Сибирская областная дума, руководимая оппортунистами, погрязла в болоте приспособляемости, играя роль жалкой оппозиции даже не самому так называемому правительству, а лишь выделенному им, под управлением насадителя мексиканских нравов в Сибири, И. Михайлова, административному совету... Буржуазия… устремила свои взоры к Сибири и деятельно начала работать на «сибирскую ориентацию». Против Комитета была поднята широко организованная печатная кампания, во главе которой стояли газеты омская «Заря», называющая себя органом независимой «социалистической мысли»… и самарский «Волжский День», орган к.-д.
Помогали этому и такие организации, как группа «Единство» и народные социалисты, которые, раз заговорив о государственности, так увлеклись сим прекрасным сюжетом, что даже, к своему «социалистическому» удовольствию, не заметили, как безжалостная история главных героев подменила: Учредительное Собрание на Директорию, Директорию на Колчака. Они, не смыкая очей, все пишут... и подписывают, хотя и чувствуют, что никогда не сравняться им со столь могучей и славной организацией, носящей такое государственное название: «Союз Возрождения России»...
«Союз Возрождения», организовавшийся на советской территории во имя борьбы с большевизмом за «возрождение», конечно, России, состоял из воленародцев, энэсов, «Единства», кадетов и монархистов.
Из собственной борьбы его с советской властью решительно ничего не получилось, тогда он, очевидно, решив подзаняться высокой политикой на территории Комитета членов Учредительного Собрания, начал направлять туда своих агентов. Не заставили себя долго ждать и руководители союза: А. А. Аргунов, Н. Д. Авксентьев, В. Е. Павлов и генерал Болдырев.
Во время своей остановки в Самаре Аргунов и Павлов, будучи сами членами Учредительного Собрания, в Комитет не вошли, усиленно критикуя направление его деятельности и самозванно высказывая осуждение Комитету от имени Бюро с.-р. фракции в Учредительном Собрании и даже от имени центр. Комитета... Аргунову и Павлову удалось бросить в ряды демократии большое смятение и раскол. Этот раскол яростно поддерживался реакционными кругами, близко к сердцу принявшими идеи, привезенные возрожденцами. Из уст возрожденцев впервые громогласно раздались слова о директории и диктатуре...
Оказавшаяся потом на востоке Е. К. Брешко-Брешковская была увлечена возрожденцами на свою сторону и почти во всем поддерживала начинания «Союза Возрождения». И тут с нею случилось так же, как не раз случалось за время революции и в России: она совершенно не считалась с политической позицией партии, так же как и партия, относившаяся с уважением к «бабушке» за ее прошлую деятельность, игнорировала выступления Е. К. Брешковской в настоящем...
Кадетская и черносотенная печать, противопоставляя «эсеровской», «партийной» и «негосударственной» власти Комитета членов Учредительного Собрания диктатуру, с большим удовольствием ссылалась на «возрождающие Россию» «государственные умы» Авксентьева, Аргунова и Павлова. /От себя: прошу прощения за обилие фамилий и подробностей, но уж очень красноречиво всё это говорит о «высоких отношениях» в антисоветском лагере/.
Загорелась звезда «Союза Возрождения», с.-р.-ская стала меркнуть.
Партии социалистов-революционеров пришлось неоднократно сталкиваться с «союзом возрождения». Прежде всего, партия отозвала из союза своих членов, шедших на выборах в городские думы по спискам союза.
Необходимо отметить, что параллельными, списками в думы возрожденцы значительно подорвали авторитет партии, а во многих местах… окончательно разложили партийную организацию.
Но так или иначе, идейный руководитель союза, Н. Д. Авксентьев, усердно защищал перед Центральным Комитетом право членов партии входить в такого рода объединения, как «союз возрождения».
И это вполне понятно, т. к. положение Н. Д. Авксентьева в партии не было прочным, а ему хотелось иметь ту или иную опору на приближавшемся уфимском «Государственном Совещании», ради которого только и работал председатель будущей директории и к которому так рьяно готовилась реакция, обвиняя Комитет в том, что он «срывает», «затягивает» совещание и т. д...
В Казани появился Савинков со своим черносотенным «Всероссийским Национальным Союзом», в задачи которого входило тоже «национальное и государственное возрождение России».
Все эти возродители по меньшей мере были слепым орудием в руках реакции...
Свою программу реакция пышно продемонстрировала на состоявшемся в Уфе накануне государственного совещания «Всероссийском (на той территории вошло в моду всякие предприятия и организации окрещивать всероссийскими именами) торгово-промышленном съезде», в котором участвовали представители буржуазии Сибири, Урала и Поволжья. Этот съезд устами своих лидеров, встреченных бешеным взрывом аплодисментов, заявил, что он не доверяет существующей власти, что он не даст ей денег, не окажет помощи армии. Председатель Кропоткин (Казань) заявил, что социалисты «участвовавшие в разрушении армии, в разрушении нашей родины, не могут быть у власти, они должны быть устранены от нее. Теперь другие руки должны взять власть». Будущая власть, по мнению торгово-промышленников, должна была положить в основу своей деятельности восстановление и охрану частной собственности; власть должна быть сильной и твердой. И далее: «так как Россия воюет, то и фронт раскинут по всей России, не может быть в ней двух властей - должна быть единая власть - военная».
Пресловутый обер-прокурор синода, В. Львов… заявил (от имени-де «тысяч хуторян и крестьян-посевщиков»), что «самые опасные для блага народа социалисты - это, несомненно, социалисты-революционеры. Это они насадители большевизма. Надо, наконец, освободиться от социалистических заблуждений и поскорее вернуться на старый, проторенный и верный путь».
Этот путь в резолюции торгово-промышленного съезда запечатлен, как полное восстановление частной собственности и передача всей власти военной и гражданской в руки верховного главнокомандующего, избрать которого промышленники предлагали на уфимском совещании...
Злая ирония судьбы уготовила для этого почтенного собрания помещение в |насквозь провонявшейся гостинице, носившей знаменательное название Сибирской...
Более двух недель длилось уфимское совещание. В атмосфере, насыщенной крайней враждебностью, участники его разбились на два лагеря следующим образом: вокруг Комитета членов Учредительного Собрания объединились: с.-р., с.-д., представители мусульман и органов местного самоуправления. Кадеты, энесы, «Единство», правительство Урала и представители всех казачьих войск сплотились вокруг реакционного Сибирского правительства. «Союз возрождения», по обязанности свахи, пока что скрывал свои взгляды и устами генерала Болдырева заявил в своей декларации, что «союзу будущая власть представляется в руках коллегии трех-пяти лиц со всеми верховными правами. Власть должна быть ответственна перед Всероссийским Учредительным Собранием в его законном составе, собравшемся к определенному сроку. Одно лицо должно быть военным для руководства и управления всеми вооруженными силами России».
Эта декларация, обходя острые углы, пыталась угодить «и нашим и вашим». Хотите Учредительного Собрания - извольте, но о том, какого созыва, мы умолчим; хотите главковерха - тоже извольте. Тут вам и директория, и диктатура, и все.
Направо от «Союза возрождения» говорили о директории, о единоличной власти. Какая бы то ни было ответственность власти отметалась, совершенно отвергалось и Учредительное Собрание настоящего созыва.
И вполне понятно, что правая часть совещания с резким отрицанием отнеслась к оглашенной В. К. Вольским декларации Комитета, ибо в этой декларации значилось: «Бесспорной и несомненной является полновластность Всероссийского Учредительного Собрания для образования всероссийской власти. Перед этим Всероссийским Учредительным Собранием должно быть ответственно всякое правительство и этому Учредительному Собранию оно должно передать все свои полномочия. Впредь до открытия Учредительного Собрания власть, которая должна быть основана путем соглашения на Государственном Совещании, эта власть должна быть ответственна перед Съездом членов Учредительного Собрания…»
С.-р. фракция совещания, попавшая под руководительство Авксентьева и Гендельмана, пошла на уступки напиравшей военщине и согласилась на безответственную директорию...
Правда, оказалось, что из 8 членов Центрального Комитета во фракции голосовали за соглашение только три: Гендельман, Зензинов и Иванов, против соглашения голосовали: Ракитников, Веденяпин, Буревой, Федорович и Чайкин; М. Л. Коган-Бернштейн вышел из совещания, а В. М. Чернов только что успел прибыть в Самару, встреченный целым воем негодующей реакции. Многие члены Учредительного Собрания… отказались подписать соглашение; председатель Комитета членов Учредительного Собрания Вольский согласился подписать его, лишь избегая сделать отказом несвоевременный вызов реакции. Всякий вызов в этот момент повлек бы за собой вооруженное столкновение не в нашу пользу...
Слабость директории обнаружилась с первых дней властвования. У нее не было опоры и она не сумела ее найти.
…широкие круги крестьянства и рабочих и отрицательно отнеслись к идее директории...
- Вишь, пять царей набрали! А на кой ляд их столько-то? И при одном житья не было.
…директория… отказалась поддержать Самару, в то время уже дрожавшую под натиском советского наступления, и при выборе резиденции отвергла предложение членов Учредительного Собрания об избрании если не Самары, то Уфы или Екатеринбурга, и отправилась в Омск... в расчете (по плану Авксентьева) путем «обволакивания» поглотить сибирскую реакцию.
Комитет, как орган власти, прекратил свое существование; на его месте, согласно уфимской конституции, образовался… Съезд членов Учредительного Собрания, в строго ограниченные обязанности которого входили только работы по подготовке открытия Учредительного Собрания... Вся власть перешла к директории, командование было возложено на генерала Болдырева...