В. Галанов: Зачатки рабочего движения в Катав-Ивановских заводах
Из сборника «Октябрь на Южном Урале».
Металлургические Катав-Ивановский завод и Юрюзанский… и вагоностроительный Усть-Катавский составляют по своему географическому расположению отдельную группу Уральских заводов... Эта группа старинных заводов… принадлежала генералу царской свиты князю Белосельскому-Белозерскому, пользовавшемуся ими на посессионных началах. Владетельный князь был… кутила и расточитель.
[Читать далее]…я часто бывал на этих заводах… и тогда для меня было уже ясно, что Юрюзанский завод, видевший на своем веку крепостное право, как и Катавский завод, уже одряхлел и умирает.
Расточитель Белозерский не заботился о техническом улучшении заводов, и они не в состоянии были конкурировать с новыми, технически оборудованными, заводами юга. Правительство Александра III-го и Николая II-го видело забавы проказника-князя и, как члену свиты «величества», шло навстречу, выдавая миллионные ссуды под флагом восстановления умирающих заводов. Но дамский «генерал-забавник» полученные миллионы вкладывал не в заводы на их улучшение, не на улучшение быта рабочих, а пропивал в Монте-Карло, Венеции и Париже. /От себя: но мы-то знаем, что частный собственник-хозяин всегда ведёт дела эффективнее и заботится о средствах производства не так, как государство при социализме, когда всё общее, а значит - ничьё/. Наконец, над князем, по настоянию родственников, была установлена опека, как над расточителем, и во главе высшей администрации встало Опекунское Управление, которое, конечно, тоже не сумело удержать от падения одряхлевшие заводы. В конце концов Юрюзанский металлургический завод около 1907 года встал навсегда, а Катавские заводы еще задолго до этого были проданы Бельгийскому Акционерному Обществу.
За 1899 год в жандармских делах имеется документ, который с полной откровенностью характеризует экономическое положение рабочих за целый период. Про Усть-Катавский завод жандармский ротмистр Вонсяцкий, производивший обследование завода, сообщает, что с переходом заводов в руки Бельгийского Об-ва среди всех рабочих вообще появилось недовольство к иностранцам, которые во многих отраслях работы стали вводить новые порядки и режим, направленные явно к тому, чтобы заработную плату снизить и, переведя рабочих на сдельную плату, при нестерпимой жаре и 12- часовом рабочем дне увеличить производительность завода исключительно за счет интенсивнейшей эксплуатации труда рабочих.
Бельгийцы, чтобы разбить трудовую спайку и солидарность коренных рабочих Усть-Катавского завода, вызвали искусственный прилив рабочих из других местностей России... Пришлый элемент рабочих стал конкурировать с местными рабочими. Администрация бельгийского зарода, заполучив посессионный завод, не стала совершенно считаться с правами местных рабочих...
В прежнее время при недостатке на заводе работ таковая распределялась равномерно между всеми коренными рабочими завода с той целью, чтобы не было безработных. Тогда рабочие работали по 5-6 часов в день и только за эти часы получали плату. Бельгийцы же заявили, что частые перемены состава рабочих им неудобны, т. к. усложняют делопроизводство.
…если заводы Белосельскому не давали доходов, то лесные дачи, которые он вырубал на уголь, ему давали доход, и князь крепко держался за них.
Но чтобы удержать в своих руках лесные дачи, князь должен был предсмертную агонию заводов во что бы то ни стало продлить. И он искусственно делил работу между всеми рабочими, давая им возможность работать по 5-6 часов... Жалкие гроши за 5-6-часовую работу давали рабочему возможность продлить голодную жизнь, а князю - возможность пользоваться и рубить на уголь ценные лесные участки.
Ротмистр Вонсяцкий в своем донесении с полной откровенностью пишет: «Во многих случаях заявления рабочих, бедствующих от безработицы, справедливы, но побудить бельгийцев к удовлетворению рабочих нет законного основания; последние категорически заявляют, что они фабриканты, а не «содержатели богадельни».
Бельгийцы… умышленно тянули по некоторым цехам очередной ремонт. Например, ремонт пудлинговых печей, начавшийся в 1899 г. по окончании страды, закончен был лишь к 15 ноября. Рабочие при этом голодали, томимые искусственно вызванной безработицей. Ремонт в конце концов был закончен, рабочие было вздохнули свободнее, но опять беда: бельгийцы объявили рабочим пудлингового цеха свои новые условия, причем рабочие должны были подписать в конторе особые договора.
Тот же ротмистр Вонсяцкий писал: «Новые условия… действительно тяжелы… и невыгодны». Даже жандарм заговорил о тяжести условий...
Вследствие предъявления администрацией новых условий, крайне невыгодных для рабочих, последние стали требовать от администрации прежних условий, которые хотя и были невыгодны для рабочих, но все же давали рабочим полуголодное существование. Администрация категорически отказалась платить по старым условиям, и рабочие вынуждены были стать на работу на новых «драконских» условиях; но проработав день, рабочие стихийно бросили работу и ушли. Заводоуправление же, желая настоять на своем, пригласило на работу юрюзанцев, но последние отказались, тоже подчеркнув всю тяжесть и невыгодность новых условий.
Жандарм Вонсяцкий, исследуя факты насилия над рабочими Усть-Катава, приходит к заключению, что администрация вела линию закабаления и эксплуатации рабочих, потому что сама в этот момент не имела денежного капитала, а, наоборот, имела массу выработанных и вполне отделанных, но не сданных казне вагонов, чему виной был приемщик-казнокрад инженер Александров, который получил взятку от администрации 6500 руб., но ему казалась взятка мала и он медлил с приемом вагонов...
12-го июня 1901 г. в Катав-Ивановском заводе в цехах: механическом, котельном, кузнечном и столярном - заводская администрация распорядилась отпирать ящик с контрольными номерами после свистка «на шабаш», а не за 5 минут до выхода рабочих в проходную, как это было раньше. Против такового нововведения рабочие запротестовали, т. к. это обстоятельство создавало давку в проходной и рабочие фактически должны были выходить с работы позже. В действительности же заводская администрация стремилась к тому, чтобы и последние 5 минут пред «шабашем» рабочие были за работой. В конце концов рабочие совсем отказались брать контрольные номера, а когда один мальчик (Верин) попытался взять номер, то рабочий Тимофей Карпов его ударил, за что и был директором Горовским совсем уволен с завода. Рабочие всей массой пошли к директору и настояли т. Карпова принять обратно, а пятиминутное нововведение отменить.
В сентябре месяце 1901 года рабочие Катав-Ивановского завода рельсоотделочного цеха в количестве 120 чел. отказались от работы, т. к. директором Горовским была объявлена новая расценка работы «попудно» вместо прежней «поштучно», что снижало заработок рабочих. После ухода забастовавших рабочих директор пригласил рабочих других цехов, но последние оказались непригодными к работе в рельсоотделочном цехе и Горовский вынужден был вернуть забастовавших рабочих, оставив им старые условия заработка.
…катав-ивановцы в приведенных случаях сумели отстоять свои права исключительно благодаря своей рабочей спайке. Но усть-катавцы около того же времени (31 октября 1901 г.) проявили полную инертность, когда бельгийская администрация в литейном цехе уволила 35 человек, объявив, что к 15 ноября уволит еще 20 человек и пустила при этом слух о замене русских поляками, как более квалифицированными. При всем этом расценка работ в литейном цехе была понижена на 20 проц., с намерением с 15 ноября еще ее снизить.
Усть-катавцы на подобное издевательство ничем не отвечали и многие из полуголодных сделались голодными в полном смысле этого слова. Но около 27 ноября 1901 г. усть-катавцы, поддерживаемые катав-ивановцами и юрюзанцами, действуют уже сообща в единой рабочей солидарности. Дело было так: в обоих Катавских заводах после передачи этих заводов Бельгийской компании был установлен новый способ контроля рабочих. Каждый рабочий по приходе на завод должен был один номер отдать учетчику работ, а другой иметь на видном месте груди так, чтобы не опрашивая рабочего, можно было узнать, какого он цеха (в каждом цехе особые знаки).
За снятие знака во время работ рабочий подвергался жесткому штрафу.
За самовольную отлучку по своим надобностям в другой цех он также подвергался штрафу по усмотрению управляющего заводом. Если рабочий являлся на работу несвоевременно, то у него производился вычет из рабочих часов и, наконец, если рабочий приходил на работу преждевременно, то его не пускали в стены завода.
В Юрюзанском же заводе опека Белосельского в то время хотя и преследовала за несвоевременную явку на работы и переход из одного цеха в другой, но все же двойных контрольных номеров пока не вводила. При таком положении вещей катав-ивановцы, увлекая за собой усть-катавцев, стали действовать на юрюзанцев, говоря: «Если вы, ребята, устоите и не возьмете номеров, то и мы побросаем их. В настоящее время мы только и работаем на штрафы». Юрюзанцам администрация объявила, что контрольные номера окончательно будут введены с 1-го декабря...
Но рабочие обоих заводов крепко спаялись и в один голос на обоих заводах заявили: «Знаков не примем, а если нас уволят и пригласят рабочих со стороны, то мы их вышибем».
Далее из секретного жандармского донесения… видно, что 1-го декабря ни один из заводов контрольных номеров не принял, и окружной инженер Кихлер отложил для юрюзанцев день приема номеров до 15 декабря, причем, это было сделано для того, чтобы разбить солидарность рабочих трех спаянных заводов. Администрация заводов, жандармерия и полиция к 15 декабря мобилизовали все силы, решив действовать на юрюзанцев приемами ласковых уговоров, обещаний мелких подачек, увещеванием попа и, наконец, спаиванием рабочих водкой.
Кроме этого, юрюзанская администрация придумала и другой план...
Дело в том, что юрюзанские рабочие, как бывшие крепостные и освобожденные на посессионных заводах, получали все время даром дрова и луга. Рабочие привыкли смотреть на угодья, как на свою собственность, но Белозерский (вот точная выписка из жандармского документа) «боясь, чтобы рабочие не возбудили дела о наделении их землей и лесами (из владений князька) за давностью владения (свыше 10 л.) и на случай приостановления действия завода (он естественно умирал) потребовал с рабочих плату, хотя самую ничтожную».
Опека Белозерского стремилась нарушить десятилетнюю давность владения рабочими лесом и лугами, т. к. это обстоятельство давало по закону рабочим право укрепить за собой владение в собственность на основании 10 л. давности, а потому опека просила ничтожную арендную плату с рабочих, чтобы тем самым нарушить приобретательную для рабочих давность и поставить рабочих в положение арендатора, но не будущих собственников...
Губернатор к этому же времени прислал на Юрюзанский завод за своею подписью для рабочих объявление, где говорилось, что заводская администрация права, что не принявшие номеров рабочие не могут рассчитывать на поддержку со стороны начальства.
К этому же времени на Юрюзанский завод приезжает жандармский ротмистр Шебанов...
Наконец, к рабочим является Златоустовский исправник и поп Разумов. Вся компания с попом и заводской администрацией пели в один голос: «примите, ребята, контрольные номера, а главное - вы почти дарма, без тяжбы, без судов получите и луга, и лес, и дрова. Все к вашим услугам и почти даром». Рабочие не понимали тогда, что заводская администрация одним выстрелом хотела убить двух зайцев:
Это: сделать рабочих арендаторами (за гроши) и лишить их приобретательной давности на угодья.
А отсюда: почти даровой, бесхлопотливой дачей лугов и леса принудить взять контрольные номера и тем самым разбить солидарность рабочих трех заводов.
Юрюзановцы начали сдаваться: они заявили, что согласны взять номера, но с тем, чтобы с них не взыскивали платы за луга и леса и не штрафовали за опоздание до получаса.
Жандармерия и администрация поняли, что рабочие сдаются и на выручку пригласили попа. …был отслужен молебен, управитель дал денег на церковь, на водку рабочим, городовым и урядникам.
Так юрюзановцы приняли контрольные номера на условиях заводской администрации, после этого катав-ивановцы и усть-катавцы были сломлены...
Такой же безрезультатный протест был у рабочих литейного цеха Усть-Катавского завода из-за того, что им была сбавлена заработная плата. Рабочие других цехов также не поддержали литейщиков и забастовка была сорвана...
Вообще следует отметить, что до 1902 г. на всех трех заводах борьба рабочих была исключительно экономической… а заводская администрация, видя отсутствие у рабочих классовой солидарности, с каждым днем закабаляла рабочих все более и более.
Администрация усть-катавской дачи через своего помощника лесничего Шляпникова… стала взыскивать с рабочего населения по 12 рублей в год с трубы. Рабочие - старики вспомнили про грамоту, которую им читали в 1861 году про «освобождение» горнозаводского населения, где было сказано: «усадебные места по околицу, огороды, конопляники и занимаемые луга поступают в их собственность». Тогда под постройками было занято 170 десятин, в настоящее время в устной грамоте Белосельского значится только 72 дес. Этот самый лес был вырублен лесничеством по околицу. Жалоба Серпиевского общества земскому начальнику Шаховскому на незаконный поруб была оставлена без движения.
Наряду с этим нужно отметить совершенно безнаказанный произвол полиции: после сильного пожара в начале августа 1901 года пристав 5-го стана Колесников делил пожертвованные деньги погорельцам по своему усмотрению. Выдано было 30-ти погорельцам кому 15 руб., кому 30 руб. Денег было всего роздано до 600 руб., а пожертвовано было не менее 3000 руб. Остальные деньги, нужно полагать, прилипли к рукам пристава, и жандармерия, зная этот факт, дело прикрыла.
В январе 1902 года администрация Усть-Катавского завода остановила прокатный цех, мотивируя тем, что нет чугуна и в пруду мало воды. Рабочие более 100 человек остались без куска хлеба, но и тут они безропотно переносили издевательство администрации.
15 января 1902 г. в Катав-Ивановском заводе литейщики были сокращены на 100 человек, в Усть-Катавском заводе 18 марта литейщики были сокращены на 82 человека, и жандармерия в своем документе от 21 марта 1902 г. объясняет, что заводоуправление рассчитывает рабочих по уменьшенной расценке. Рабочие молчали и не протестовали.
Заводская администрация, издеваясь над рабочими, обязала последних доставить на завод дрова. Эта возка проделалась, по сведениям жандармерии, с января по 15 марта, се обложенные цеховые рабочие около половины своих уроков выполнили: многие рабочие за себя нанимали крестьян, переплачивая сверх положенной платы по два рубля за сажень. В том же документе жандармы сообщают, что те рабочие, которые выполнили урок, пользуются преимуществом и поступают на работу первыми.
Ни жандармерия, ни фабричная инспекция на это издевательство ничем не ответила, молчали и сами рабочие...
Около 21 марта 1902 г. у всех заводов не хватило топлива (кокса), и около 1000 рабочих было назначено к увольнению, причем окружной горный инженер Кихлер прислал такую телеграмму: «По случаю недоставки железными дорогами горючего увольнение рабочих может быть произведено и без предупреждения за 15 дней».
Недоставка же к сроку горючего материала, как сами жандармы по секрету объясняли, произошла потому, что заводоуправление не надеялось на то, что у них будут вновь заказы.
Между тем, до увольнения рабочих в сборном цехе плата рабочим была понижена наполовину...
Около 6 июня 1902 г. рабочие прокатного цеха Катав-Ивановского завода в числе 70 человек предъявили требование заменить 12 часовой рабочий день 8-часовым. Администрация отказала в требовании и рабочие прокатного цеха забастовали, заявляя, что в летнее жаркое время они не в состоянии работать 12 часов...
Указанная забастовка была проиграна и рабочие 14 июня встали на работу.
Металлургические Катав-Ивановский завод и Юрюзанский… и вагоностроительный Усть-Катавский составляют по своему географическому расположению отдельную группу Уральских заводов... Эта группа старинных заводов… принадлежала генералу царской свиты князю Белосельскому-Белозерскому, пользовавшемуся ими на посессионных началах. Владетельный князь был… кутила и расточитель.
[Читать далее]…я часто бывал на этих заводах… и тогда для меня было уже ясно, что Юрюзанский завод, видевший на своем веку крепостное право, как и Катавский завод, уже одряхлел и умирает.
Расточитель Белозерский не заботился о техническом улучшении заводов, и они не в состоянии были конкурировать с новыми, технически оборудованными, заводами юга. Правительство Александра III-го и Николая II-го видело забавы проказника-князя и, как члену свиты «величества», шло навстречу, выдавая миллионные ссуды под флагом восстановления умирающих заводов. Но дамский «генерал-забавник» полученные миллионы вкладывал не в заводы на их улучшение, не на улучшение быта рабочих, а пропивал в Монте-Карло, Венеции и Париже. /От себя: но мы-то знаем, что частный собственник-хозяин всегда ведёт дела эффективнее и заботится о средствах производства не так, как государство при социализме, когда всё общее, а значит - ничьё/. Наконец, над князем, по настоянию родственников, была установлена опека, как над расточителем, и во главе высшей администрации встало Опекунское Управление, которое, конечно, тоже не сумело удержать от падения одряхлевшие заводы. В конце концов Юрюзанский металлургический завод около 1907 года встал навсегда, а Катавские заводы еще задолго до этого были проданы Бельгийскому Акционерному Обществу.
За 1899 год в жандармских делах имеется документ, который с полной откровенностью характеризует экономическое положение рабочих за целый период. Про Усть-Катавский завод жандармский ротмистр Вонсяцкий, производивший обследование завода, сообщает, что с переходом заводов в руки Бельгийского Об-ва среди всех рабочих вообще появилось недовольство к иностранцам, которые во многих отраслях работы стали вводить новые порядки и режим, направленные явно к тому, чтобы заработную плату снизить и, переведя рабочих на сдельную плату, при нестерпимой жаре и 12- часовом рабочем дне увеличить производительность завода исключительно за счет интенсивнейшей эксплуатации труда рабочих.
Бельгийцы, чтобы разбить трудовую спайку и солидарность коренных рабочих Усть-Катавского завода, вызвали искусственный прилив рабочих из других местностей России... Пришлый элемент рабочих стал конкурировать с местными рабочими. Администрация бельгийского зарода, заполучив посессионный завод, не стала совершенно считаться с правами местных рабочих...
В прежнее время при недостатке на заводе работ таковая распределялась равномерно между всеми коренными рабочими завода с той целью, чтобы не было безработных. Тогда рабочие работали по 5-6 часов в день и только за эти часы получали плату. Бельгийцы же заявили, что частые перемены состава рабочих им неудобны, т. к. усложняют делопроизводство.
…если заводы Белосельскому не давали доходов, то лесные дачи, которые он вырубал на уголь, ему давали доход, и князь крепко держался за них.
Но чтобы удержать в своих руках лесные дачи, князь должен был предсмертную агонию заводов во что бы то ни стало продлить. И он искусственно делил работу между всеми рабочими, давая им возможность работать по 5-6 часов... Жалкие гроши за 5-6-часовую работу давали рабочему возможность продлить голодную жизнь, а князю - возможность пользоваться и рубить на уголь ценные лесные участки.
Ротмистр Вонсяцкий в своем донесении с полной откровенностью пишет: «Во многих случаях заявления рабочих, бедствующих от безработицы, справедливы, но побудить бельгийцев к удовлетворению рабочих нет законного основания; последние категорически заявляют, что они фабриканты, а не «содержатели богадельни».
Бельгийцы… умышленно тянули по некоторым цехам очередной ремонт. Например, ремонт пудлинговых печей, начавшийся в 1899 г. по окончании страды, закончен был лишь к 15 ноября. Рабочие при этом голодали, томимые искусственно вызванной безработицей. Ремонт в конце концов был закончен, рабочие было вздохнули свободнее, но опять беда: бельгийцы объявили рабочим пудлингового цеха свои новые условия, причем рабочие должны были подписать в конторе особые договора.
Тот же ротмистр Вонсяцкий писал: «Новые условия… действительно тяжелы… и невыгодны». Даже жандарм заговорил о тяжести условий...
Вследствие предъявления администрацией новых условий, крайне невыгодных для рабочих, последние стали требовать от администрации прежних условий, которые хотя и были невыгодны для рабочих, но все же давали рабочим полуголодное существование. Администрация категорически отказалась платить по старым условиям, и рабочие вынуждены были стать на работу на новых «драконских» условиях; но проработав день, рабочие стихийно бросили работу и ушли. Заводоуправление же, желая настоять на своем, пригласило на работу юрюзанцев, но последние отказались, тоже подчеркнув всю тяжесть и невыгодность новых условий.
Жандарм Вонсяцкий, исследуя факты насилия над рабочими Усть-Катава, приходит к заключению, что администрация вела линию закабаления и эксплуатации рабочих, потому что сама в этот момент не имела денежного капитала, а, наоборот, имела массу выработанных и вполне отделанных, но не сданных казне вагонов, чему виной был приемщик-казнокрад инженер Александров, который получил взятку от администрации 6500 руб., но ему казалась взятка мала и он медлил с приемом вагонов...
12-го июня 1901 г. в Катав-Ивановском заводе в цехах: механическом, котельном, кузнечном и столярном - заводская администрация распорядилась отпирать ящик с контрольными номерами после свистка «на шабаш», а не за 5 минут до выхода рабочих в проходную, как это было раньше. Против такового нововведения рабочие запротестовали, т. к. это обстоятельство создавало давку в проходной и рабочие фактически должны были выходить с работы позже. В действительности же заводская администрация стремилась к тому, чтобы и последние 5 минут пред «шабашем» рабочие были за работой. В конце концов рабочие совсем отказались брать контрольные номера, а когда один мальчик (Верин) попытался взять номер, то рабочий Тимофей Карпов его ударил, за что и был директором Горовским совсем уволен с завода. Рабочие всей массой пошли к директору и настояли т. Карпова принять обратно, а пятиминутное нововведение отменить.
В сентябре месяце 1901 года рабочие Катав-Ивановского завода рельсоотделочного цеха в количестве 120 чел. отказались от работы, т. к. директором Горовским была объявлена новая расценка работы «попудно» вместо прежней «поштучно», что снижало заработок рабочих. После ухода забастовавших рабочих директор пригласил рабочих других цехов, но последние оказались непригодными к работе в рельсоотделочном цехе и Горовский вынужден был вернуть забастовавших рабочих, оставив им старые условия заработка.
…катав-ивановцы в приведенных случаях сумели отстоять свои права исключительно благодаря своей рабочей спайке. Но усть-катавцы около того же времени (31 октября 1901 г.) проявили полную инертность, когда бельгийская администрация в литейном цехе уволила 35 человек, объявив, что к 15 ноября уволит еще 20 человек и пустила при этом слух о замене русских поляками, как более квалифицированными. При всем этом расценка работ в литейном цехе была понижена на 20 проц., с намерением с 15 ноября еще ее снизить.
Усть-катавцы на подобное издевательство ничем не отвечали и многие из полуголодных сделались голодными в полном смысле этого слова. Но около 27 ноября 1901 г. усть-катавцы, поддерживаемые катав-ивановцами и юрюзанцами, действуют уже сообща в единой рабочей солидарности. Дело было так: в обоих Катавских заводах после передачи этих заводов Бельгийской компании был установлен новый способ контроля рабочих. Каждый рабочий по приходе на завод должен был один номер отдать учетчику работ, а другой иметь на видном месте груди так, чтобы не опрашивая рабочего, можно было узнать, какого он цеха (в каждом цехе особые знаки).
За снятие знака во время работ рабочий подвергался жесткому штрафу.
За самовольную отлучку по своим надобностям в другой цех он также подвергался штрафу по усмотрению управляющего заводом. Если рабочий являлся на работу несвоевременно, то у него производился вычет из рабочих часов и, наконец, если рабочий приходил на работу преждевременно, то его не пускали в стены завода.
В Юрюзанском же заводе опека Белосельского в то время хотя и преследовала за несвоевременную явку на работы и переход из одного цеха в другой, но все же двойных контрольных номеров пока не вводила. При таком положении вещей катав-ивановцы, увлекая за собой усть-катавцев, стали действовать на юрюзанцев, говоря: «Если вы, ребята, устоите и не возьмете номеров, то и мы побросаем их. В настоящее время мы только и работаем на штрафы». Юрюзанцам администрация объявила, что контрольные номера окончательно будут введены с 1-го декабря...
Но рабочие обоих заводов крепко спаялись и в один голос на обоих заводах заявили: «Знаков не примем, а если нас уволят и пригласят рабочих со стороны, то мы их вышибем».
Далее из секретного жандармского донесения… видно, что 1-го декабря ни один из заводов контрольных номеров не принял, и окружной инженер Кихлер отложил для юрюзанцев день приема номеров до 15 декабря, причем, это было сделано для того, чтобы разбить солидарность рабочих трех спаянных заводов. Администрация заводов, жандармерия и полиция к 15 декабря мобилизовали все силы, решив действовать на юрюзанцев приемами ласковых уговоров, обещаний мелких подачек, увещеванием попа и, наконец, спаиванием рабочих водкой.
Кроме этого, юрюзанская администрация придумала и другой план...
Дело в том, что юрюзанские рабочие, как бывшие крепостные и освобожденные на посессионных заводах, получали все время даром дрова и луга. Рабочие привыкли смотреть на угодья, как на свою собственность, но Белозерский (вот точная выписка из жандармского документа) «боясь, чтобы рабочие не возбудили дела о наделении их землей и лесами (из владений князька) за давностью владения (свыше 10 л.) и на случай приостановления действия завода (он естественно умирал) потребовал с рабочих плату, хотя самую ничтожную».
Опека Белозерского стремилась нарушить десятилетнюю давность владения рабочими лесом и лугами, т. к. это обстоятельство давало по закону рабочим право укрепить за собой владение в собственность на основании 10 л. давности, а потому опека просила ничтожную арендную плату с рабочих, чтобы тем самым нарушить приобретательную для рабочих давность и поставить рабочих в положение арендатора, но не будущих собственников...
Губернатор к этому же времени прислал на Юрюзанский завод за своею подписью для рабочих объявление, где говорилось, что заводская администрация права, что не принявшие номеров рабочие не могут рассчитывать на поддержку со стороны начальства.
К этому же времени на Юрюзанский завод приезжает жандармский ротмистр Шебанов...
Наконец, к рабочим является Златоустовский исправник и поп Разумов. Вся компания с попом и заводской администрацией пели в один голос: «примите, ребята, контрольные номера, а главное - вы почти дарма, без тяжбы, без судов получите и луга, и лес, и дрова. Все к вашим услугам и почти даром». Рабочие не понимали тогда, что заводская администрация одним выстрелом хотела убить двух зайцев:
Это: сделать рабочих арендаторами (за гроши) и лишить их приобретательной давности на угодья.
А отсюда: почти даровой, бесхлопотливой дачей лугов и леса принудить взять контрольные номера и тем самым разбить солидарность рабочих трех заводов.
Юрюзановцы начали сдаваться: они заявили, что согласны взять номера, но с тем, чтобы с них не взыскивали платы за луга и леса и не штрафовали за опоздание до получаса.
Жандармерия и администрация поняли, что рабочие сдаются и на выручку пригласили попа. …был отслужен молебен, управитель дал денег на церковь, на водку рабочим, городовым и урядникам.
Так юрюзановцы приняли контрольные номера на условиях заводской администрации, после этого катав-ивановцы и усть-катавцы были сломлены...
Такой же безрезультатный протест был у рабочих литейного цеха Усть-Катавского завода из-за того, что им была сбавлена заработная плата. Рабочие других цехов также не поддержали литейщиков и забастовка была сорвана...
Вообще следует отметить, что до 1902 г. на всех трех заводах борьба рабочих была исключительно экономической… а заводская администрация, видя отсутствие у рабочих классовой солидарности, с каждым днем закабаляла рабочих все более и более.
Администрация усть-катавской дачи через своего помощника лесничего Шляпникова… стала взыскивать с рабочего населения по 12 рублей в год с трубы. Рабочие - старики вспомнили про грамоту, которую им читали в 1861 году про «освобождение» горнозаводского населения, где было сказано: «усадебные места по околицу, огороды, конопляники и занимаемые луга поступают в их собственность». Тогда под постройками было занято 170 десятин, в настоящее время в устной грамоте Белосельского значится только 72 дес. Этот самый лес был вырублен лесничеством по околицу. Жалоба Серпиевского общества земскому начальнику Шаховскому на незаконный поруб была оставлена без движения.
Наряду с этим нужно отметить совершенно безнаказанный произвол полиции: после сильного пожара в начале августа 1901 года пристав 5-го стана Колесников делил пожертвованные деньги погорельцам по своему усмотрению. Выдано было 30-ти погорельцам кому 15 руб., кому 30 руб. Денег было всего роздано до 600 руб., а пожертвовано было не менее 3000 руб. Остальные деньги, нужно полагать, прилипли к рукам пристава, и жандармерия, зная этот факт, дело прикрыла.
В январе 1902 года администрация Усть-Катавского завода остановила прокатный цех, мотивируя тем, что нет чугуна и в пруду мало воды. Рабочие более 100 человек остались без куска хлеба, но и тут они безропотно переносили издевательство администрации.
15 января 1902 г. в Катав-Ивановском заводе литейщики были сокращены на 100 человек, в Усть-Катавском заводе 18 марта литейщики были сокращены на 82 человека, и жандармерия в своем документе от 21 марта 1902 г. объясняет, что заводоуправление рассчитывает рабочих по уменьшенной расценке. Рабочие молчали и не протестовали.
Заводская администрация, издеваясь над рабочими, обязала последних доставить на завод дрова. Эта возка проделалась, по сведениям жандармерии, с января по 15 марта, се обложенные цеховые рабочие около половины своих уроков выполнили: многие рабочие за себя нанимали крестьян, переплачивая сверх положенной платы по два рубля за сажень. В том же документе жандармы сообщают, что те рабочие, которые выполнили урок, пользуются преимуществом и поступают на работу первыми.
Ни жандармерия, ни фабричная инспекция на это издевательство ничем не ответила, молчали и сами рабочие...
Около 21 марта 1902 г. у всех заводов не хватило топлива (кокса), и около 1000 рабочих было назначено к увольнению, причем окружной горный инженер Кихлер прислал такую телеграмму: «По случаю недоставки железными дорогами горючего увольнение рабочих может быть произведено и без предупреждения за 15 дней».
Недоставка же к сроку горючего материала, как сами жандармы по секрету объясняли, произошла потому, что заводоуправление не надеялось на то, что у них будут вновь заказы.
Между тем, до увольнения рабочих в сборном цехе плата рабочим была понижена наполовину...
Около 6 июня 1902 г. рабочие прокатного цеха Катав-Ивановского завода в числе 70 человек предъявили требование заменить 12 часовой рабочий день 8-часовым. Администрация отказала в требовании и рабочие прокатного цеха забастовали, заявляя, что в летнее жаркое время они не в состоянии работать 12 часов...
Указанная забастовка была проиграна и рабочие 14 июня встали на работу.