Василий Максимов об Ижевском восстании. Часть III
Из книги Василия Андриановича Максимова «Кулацкая контрреволюция и Ижевское восстание (1918 г.)».
Если в период прихода учредиловцев к власти лозунг «демократии» имел в массах некоторый успех, то с первого же месяца существования новой власти массы вполне распознали ее истинную сущность и решительно повернули в сторону советов. Одновременно с этим шел и процесс разложения главной опоры контрреволюции - народной армии. Колеблющийся середняк и отсталый рабочий, вступая по мобилизации в народную армию, вносил в нее элемент недовольства. Нужен был только подходящий момент, чтобы эти народоармейцы побросали свое оружие или повернули его против угнетателей...
[Читать далее]На митинге рабочих завода Пешехонова в г. Сарапуле 1 сентября на призыв в ряды «народной армии» раздались голоса: «Не хотим убивать своих братьев». Рабочие этого завода не только не пошли добровольцами, но и решительно отказались санкционировать принудительную мобилизацию в армию, чего добивались заправилы митинга для «демократического» оформления призыва...
Шло брожение и на заводах...
Но особенно резко бросается в глаза поворот в сторону советов даже самых отсталых слоев рабочих в последние дни перед взятием Ижевска и Воткинска красными. 2 ноября часть народной армии близ Воткинска сдалась красным. Ввиду угрозы Воткинску сейчас же были даны тревожные гудки для сбора резервной армии. «Воткинская жизнь» по этому поводу писала: «Многие воткинские, с позволения сказать, граждане проявили самую позорную трусость и малодушие». В следующем номере газеты описываются подробности сбора. Автор рассказывает, как чины штаба возвращались с улицы и с болью и отчаянием говорили: «Нечего собирать, некого строить в ряды, ибо никого нет»... Если в первые дни своего господства белые могли обманом и нагайкой собирать по тревоге значительную часть населения, способного носить оружие, то, как мы видим, эти меры воздействия оказались через 2½ месяца господства «демократии» уже непригодными. Воевать против красных массы не хотели.
Такую же картину мы видим и в Ижевске. П. Крутов… пишет: «Войска Азина подходили все ближе, в городе началась паника... По улицам бежали в беспорядке солдаты, женщины и дети, все смешалось в одну кучу. На углу Куренной и Троицкой я увидел Солдатова с револьвером в руке, который хрипло кричал: «Трусы, негодяи, назад», но его никто не слушал».
Понятно, тут дело было не в трусости. Ижевск уже не раз бывал в фронтовых условиях. Однако такой картины тогда в нем не наблюдалось. Теперь даже отсталые слои рабочих не хотели больше быть орудием в руках «демократии». В этом была причина бегства «народной армии».
Тот же резкий поворот к советам… мы можем наблюдать и в основных массах крестьянства. В районе Святогорья, бывшего Глазовского уезда, крестьяне… выносят резолюцию: «Даем честное слово, что будем оказывать полное содействие отрядам Красной армии, клеймим позором имя тех главарей-зачинщиков, которые при помощи угроз и обмана мобилизовали нашу Святорскую волость идти за оружием, но впоследствии мы и наши солдаты деревень Лумношурской и Борисовской поняли этот обман и скрылись из этого контрреволюционного лагеря, но без всякого оружия.
В настоящее время находятся все солдаты налицо, и никаких действий против советской власти и отрядов Красной армии не принимаем. И если заметим среди нас сторонников белогвардейских банд и агитаторов против советской власти, мы их немедленно представим в распоряжение глазовского уездного исполкома».
Такие резолюции вынесены были крестьянами почти всех волостей, где господствовала «ижевская» демократия.
Поворот крестьянских масс на сторону советской власти выражался не только в сочуственных резолюциях и в обещаниях поддерживать советы, но и в решительных актах сопротивления белым. …мобилизованные белыми крестьяне Вавожской волости, быв. Малмыжского уезда, когда узнали, после нескольких боев, что в их районе командует красноармейским отрядом Курочкин, который работал в том районе до восстания, сейчас же бросили оружие и возвратились в свои селения; остались в отрядах одни офицеры. В селе Николо-Березовке 20 октября на призыв белых взяться за оружие против красных крестьяне решительно заявили, что идут за советскую власть. Крестьяне Камбарки заявили белым, что большевики за землю, а белые ее отбирают от крестьян. …кулачество выступило против советской власти. Эсеры помогли кулачеству втянуть в ряды контрреволюции середняцкий слой крестьянства. Но по мере того как на глазах крестьянства обнажалась истинная сущность белогвардейского режима, все больше активизировалась в защиту советской власти беднота деревни, все решительнее поворачивал в сторону советов середняк.
Параллельно с этим процессом политического созревания отсталых слоев рабочих и крестьян шло разложение вооруженной опоры «демократии» - «народной армии». …слащавые призывы белых уже потеряли свою убедительность для рабочих и крестьян в солдатских шинелях. В сведениях глазовскому укому РКП(б) от 14 октября военкомат сообщает: «В лагере белых в пределах Глазовского уезда полный развал; белогвардейцы, бросая оружие, разбегаются, вожаки их скрываются кто куда может». Комлев в своих материалах к 4-й годовщине Октябрьской революции упоминает случай, когда 150 арестованных были заведены по распоряжению начальства во двор для расстрела, «но благодаря произошедшему расколу среди конвоя товарищи избавились от зверской расправы». Коли дело дошло до того, что начальство вынуждено отменить расстрел арестованных из-за протеста конвоиров, значит военная дисциплина расшаталась до отказа. Наконец еще любопытный документ, характеризующий настроения наиболее отсталых и одураченных белыми слоев «народной армии»: в политической сводке 1-й бригады 2-й армии от 28 декабря сообщается, что 22 декабря при занятии деревни В. Кига красноармейцами найдено 13 записок, разбросанных но разным домам. Текст этих записок следующий: «Товарищи красноармейцы, нам говорят, что вы не берете в плен, а колете. Товарищи красноармейцы, берите в плен, не колите, мы все вам сдадимся. Долой войну! Будем жить в согласии! Теперь мы видим, что мы обмануты. ...До-свидания, товарищи-красноармейцы, все-таки мы покаместь уходим».
Таким образом та самая «народная армия», которая еще недавно одерживала большие успехи в борьбе с красными, в дальнейшем, несмотря на численный ее рост, становилась все более рыхлой и слабой. Огромный численный перевес - против 50 или 70 тыс. белых сражалась всего только пятитысячная Красная - не спас «народную армию» от быстрого и полного поражения...
Так кончилось трехмесячное господство белых в Прикамье. Рабочие и крестьяне Удмуртии получили важные политические уроки. На горьком опыте они убедились, что средины между диктатурой пролетариата и диктатурой буржуазии нет. Подобно тому, как правление учредиловцев в Сибири привело к диктатуре Колчака, и в Удмуртии Комуч эволюционировал к диктатуре Юрьева. Все трехмесячное господство белых было сплошной полосой реакции, систематического ухудшения правого и экономического положения рабочих и крестьян.
Крестьяне удмурты от господства белых получили вместо ожидаемого национального освобождения нагайку своего национального офицерства и восстановление помещичьего землевладения.
Важнейшей опорой белой контрреволюции, организаторами обмана крестьянства и отсталых слоев рабочих явились соглашательские партии эсеров и меньшевиков. Это они клеветали на большевистскую партию, они обещали массам широкую демократию и в то же самое время вошли в сделку с офицерскими организациями, снабдили оружием эту реакционную силу и передали ей командные посты в армии; они прикрывали и санкционировали именем Учредительного собрания все действия самой оголтелой реакции и этим проложили путь к установлению военной диктатуры. Эсеры и меньшевики создали первые боевые дружины против диктатуры пролетариата и спровоцировали первое столкновение в Ижевске. Они связались с всероссийской и международной контрреволюцией, пытались и пытаются до сих пор обманывать массы мирового пролетариата, прикрываясь именем представителей пролетариата и доказывая, что советская власть угнетает рабочих и что ижевское восстание было восстанием рабочего класса против советской власти и большевиков.
Соглашательские партии опирались на кулачество деревни, на ту часть рабочих, которая была связана социальными корнями с кулачеством и на рабочую аристократию. Обманутые массы рабочих на опыте убедились, что рабочая аристократия органически связана с буржуазией и что никакая даже предварительная подготовка пролетариата к свержению буржуазии невозможна без немедленной, систематической, широкой, открытой борьбы с этим слоем...
Наконец важнейший урок для отсталой части рабочих Удмуртии заключался в усвоении той истины, что в момент острой классовой борьбы нельзя оставаться пассивным наблюдателем событий. Недостаточная активность отсталых рядов рабочих в Ижевске уменьшила силы сопротивления рабочего класса наступлению контрреволюции, воодушевила белогвардейщину и при численном перевесе рабочих масс дала временную победу контрреволюции.
Все эти уроки в период господства белых были прочно усвоены основными массами рабочих и крестьян Удмуртии, и массы сумели сделать соответствующие выводы. Только зажиточно-кулацкая часть крестьян, бывший привилегированный слой рабочих и отдельные малочисленные элементы наиболее отсталых рабочих и крестьян отступили с белогвардейщиной. Впоследствии эти части, пополненные массой буржуазных выходцев, действовали в армии Колчака под именем ижевской и воткинской дивизий. Верховный правитель хотел показать этими названиями частей, что сами рабочие идут против советской власти. Но подлинных пролетариев в колчаковских дивизиях уже не было, и никакими массами нельзя было скрыть от народных масс истинное классовое лицо белой контрреволюции.
Если в период прихода учредиловцев к власти лозунг «демократии» имел в массах некоторый успех, то с первого же месяца существования новой власти массы вполне распознали ее истинную сущность и решительно повернули в сторону советов. Одновременно с этим шел и процесс разложения главной опоры контрреволюции - народной армии. Колеблющийся середняк и отсталый рабочий, вступая по мобилизации в народную армию, вносил в нее элемент недовольства. Нужен был только подходящий момент, чтобы эти народоармейцы побросали свое оружие или повернули его против угнетателей...
[Читать далее]На митинге рабочих завода Пешехонова в г. Сарапуле 1 сентября на призыв в ряды «народной армии» раздались голоса: «Не хотим убивать своих братьев». Рабочие этого завода не только не пошли добровольцами, но и решительно отказались санкционировать принудительную мобилизацию в армию, чего добивались заправилы митинга для «демократического» оформления призыва...
Шло брожение и на заводах...
Но особенно резко бросается в глаза поворот в сторону советов даже самых отсталых слоев рабочих в последние дни перед взятием Ижевска и Воткинска красными. 2 ноября часть народной армии близ Воткинска сдалась красным. Ввиду угрозы Воткинску сейчас же были даны тревожные гудки для сбора резервной армии. «Воткинская жизнь» по этому поводу писала: «Многие воткинские, с позволения сказать, граждане проявили самую позорную трусость и малодушие». В следующем номере газеты описываются подробности сбора. Автор рассказывает, как чины штаба возвращались с улицы и с болью и отчаянием говорили: «Нечего собирать, некого строить в ряды, ибо никого нет»... Если в первые дни своего господства белые могли обманом и нагайкой собирать по тревоге значительную часть населения, способного носить оружие, то, как мы видим, эти меры воздействия оказались через 2½ месяца господства «демократии» уже непригодными. Воевать против красных массы не хотели.
Такую же картину мы видим и в Ижевске. П. Крутов… пишет: «Войска Азина подходили все ближе, в городе началась паника... По улицам бежали в беспорядке солдаты, женщины и дети, все смешалось в одну кучу. На углу Куренной и Троицкой я увидел Солдатова с револьвером в руке, который хрипло кричал: «Трусы, негодяи, назад», но его никто не слушал».
Понятно, тут дело было не в трусости. Ижевск уже не раз бывал в фронтовых условиях. Однако такой картины тогда в нем не наблюдалось. Теперь даже отсталые слои рабочих не хотели больше быть орудием в руках «демократии». В этом была причина бегства «народной армии».
Тот же резкий поворот к советам… мы можем наблюдать и в основных массах крестьянства. В районе Святогорья, бывшего Глазовского уезда, крестьяне… выносят резолюцию: «Даем честное слово, что будем оказывать полное содействие отрядам Красной армии, клеймим позором имя тех главарей-зачинщиков, которые при помощи угроз и обмана мобилизовали нашу Святорскую волость идти за оружием, но впоследствии мы и наши солдаты деревень Лумношурской и Борисовской поняли этот обман и скрылись из этого контрреволюционного лагеря, но без всякого оружия.
В настоящее время находятся все солдаты налицо, и никаких действий против советской власти и отрядов Красной армии не принимаем. И если заметим среди нас сторонников белогвардейских банд и агитаторов против советской власти, мы их немедленно представим в распоряжение глазовского уездного исполкома».
Такие резолюции вынесены были крестьянами почти всех волостей, где господствовала «ижевская» демократия.
Поворот крестьянских масс на сторону советской власти выражался не только в сочуственных резолюциях и в обещаниях поддерживать советы, но и в решительных актах сопротивления белым. …мобилизованные белыми крестьяне Вавожской волости, быв. Малмыжского уезда, когда узнали, после нескольких боев, что в их районе командует красноармейским отрядом Курочкин, который работал в том районе до восстания, сейчас же бросили оружие и возвратились в свои селения; остались в отрядах одни офицеры. В селе Николо-Березовке 20 октября на призыв белых взяться за оружие против красных крестьяне решительно заявили, что идут за советскую власть. Крестьяне Камбарки заявили белым, что большевики за землю, а белые ее отбирают от крестьян. …кулачество выступило против советской власти. Эсеры помогли кулачеству втянуть в ряды контрреволюции середняцкий слой крестьянства. Но по мере того как на глазах крестьянства обнажалась истинная сущность белогвардейского режима, все больше активизировалась в защиту советской власти беднота деревни, все решительнее поворачивал в сторону советов середняк.
Параллельно с этим процессом политического созревания отсталых слоев рабочих и крестьян шло разложение вооруженной опоры «демократии» - «народной армии». …слащавые призывы белых уже потеряли свою убедительность для рабочих и крестьян в солдатских шинелях. В сведениях глазовскому укому РКП(б) от 14 октября военкомат сообщает: «В лагере белых в пределах Глазовского уезда полный развал; белогвардейцы, бросая оружие, разбегаются, вожаки их скрываются кто куда может». Комлев в своих материалах к 4-й годовщине Октябрьской революции упоминает случай, когда 150 арестованных были заведены по распоряжению начальства во двор для расстрела, «но благодаря произошедшему расколу среди конвоя товарищи избавились от зверской расправы». Коли дело дошло до того, что начальство вынуждено отменить расстрел арестованных из-за протеста конвоиров, значит военная дисциплина расшаталась до отказа. Наконец еще любопытный документ, характеризующий настроения наиболее отсталых и одураченных белыми слоев «народной армии»: в политической сводке 1-й бригады 2-й армии от 28 декабря сообщается, что 22 декабря при занятии деревни В. Кига красноармейцами найдено 13 записок, разбросанных но разным домам. Текст этих записок следующий: «Товарищи красноармейцы, нам говорят, что вы не берете в плен, а колете. Товарищи красноармейцы, берите в плен, не колите, мы все вам сдадимся. Долой войну! Будем жить в согласии! Теперь мы видим, что мы обмануты. ...До-свидания, товарищи-красноармейцы, все-таки мы покаместь уходим».
Таким образом та самая «народная армия», которая еще недавно одерживала большие успехи в борьбе с красными, в дальнейшем, несмотря на численный ее рост, становилась все более рыхлой и слабой. Огромный численный перевес - против 50 или 70 тыс. белых сражалась всего только пятитысячная Красная - не спас «народную армию» от быстрого и полного поражения...
Так кончилось трехмесячное господство белых в Прикамье. Рабочие и крестьяне Удмуртии получили важные политические уроки. На горьком опыте они убедились, что средины между диктатурой пролетариата и диктатурой буржуазии нет. Подобно тому, как правление учредиловцев в Сибири привело к диктатуре Колчака, и в Удмуртии Комуч эволюционировал к диктатуре Юрьева. Все трехмесячное господство белых было сплошной полосой реакции, систематического ухудшения правого и экономического положения рабочих и крестьян.
Крестьяне удмурты от господства белых получили вместо ожидаемого национального освобождения нагайку своего национального офицерства и восстановление помещичьего землевладения.
Важнейшей опорой белой контрреволюции, организаторами обмана крестьянства и отсталых слоев рабочих явились соглашательские партии эсеров и меньшевиков. Это они клеветали на большевистскую партию, они обещали массам широкую демократию и в то же самое время вошли в сделку с офицерскими организациями, снабдили оружием эту реакционную силу и передали ей командные посты в армии; они прикрывали и санкционировали именем Учредительного собрания все действия самой оголтелой реакции и этим проложили путь к установлению военной диктатуры. Эсеры и меньшевики создали первые боевые дружины против диктатуры пролетариата и спровоцировали первое столкновение в Ижевске. Они связались с всероссийской и международной контрреволюцией, пытались и пытаются до сих пор обманывать массы мирового пролетариата, прикрываясь именем представителей пролетариата и доказывая, что советская власть угнетает рабочих и что ижевское восстание было восстанием рабочего класса против советской власти и большевиков.
Соглашательские партии опирались на кулачество деревни, на ту часть рабочих, которая была связана социальными корнями с кулачеством и на рабочую аристократию. Обманутые массы рабочих на опыте убедились, что рабочая аристократия органически связана с буржуазией и что никакая даже предварительная подготовка пролетариата к свержению буржуазии невозможна без немедленной, систематической, широкой, открытой борьбы с этим слоем...
Наконец важнейший урок для отсталой части рабочих Удмуртии заключался в усвоении той истины, что в момент острой классовой борьбы нельзя оставаться пассивным наблюдателем событий. Недостаточная активность отсталых рядов рабочих в Ижевске уменьшила силы сопротивления рабочего класса наступлению контрреволюции, воодушевила белогвардейщину и при численном перевесе рабочих масс дала временную победу контрреволюции.
Все эти уроки в период господства белых были прочно усвоены основными массами рабочих и крестьян Удмуртии, и массы сумели сделать соответствующие выводы. Только зажиточно-кулацкая часть крестьян, бывший привилегированный слой рабочих и отдельные малочисленные элементы наиболее отсталых рабочих и крестьян отступили с белогвардейщиной. Впоследствии эти части, пополненные массой буржуазных выходцев, действовали в армии Колчака под именем ижевской и воткинской дивизий. Верховный правитель хотел показать этими названиями частей, что сами рабочие идут против советской власти. Но подлинных пролетариев в колчаковских дивизиях уже не было, и никакими массами нельзя было скрыть от народных масс истинное классовое лицо белой контрреволюции.