Кость Буревой о колчаковщине
Из книги Костя Степановича Буревого «Колчаковщина».
Непосредственного участия в гражданской войне Колчак не принимал, а будучи выслан Временным Правительством из пределов России, обивал пороги у влиятельных иностранцев в качестве русского патриота. Вел переговоры с японцами, англичанами и, наконец, поступил на американскую службу.
[Читать далее]Когда, в связи с чехословацким выступлением, создался восточный фронт, адмирал Колчак по должности патриота решил перекочевать в Сибирь. Его пребыванию на Дальнем Востоке и появлению в Сибири предшествовали сообщения в буржуазных газетах, что он пользуется большою популярностью в Америке и Англии. Очевидно, авторы этих сообщений уже рассчитывали на Колчака, как на одну из возможных кандидатур в диктаторы.
Русских «патриотов» и разного рода ходатаев за Россию в это время было слишком достаточно на Дальнем Востоке и в Сибири.
Генерал Хорват с отрядом хунхузов, созданным на японские деньги, боролся за «русскую государственность» оружием; член государственной думы Востротин (кадет) боролся за эту государственность своими дипломатическими талантами, обещая Японии за вмешательство в русские деда целые территории и прочие блага.
Чехословацкое выступление помешало этим торгам.
Создался ряд новых правительств, стремившихся не только к покорению советской власти, но и к подчинению себе таких самозванных правительств, каким было правительство Хорвата, опиравшегося исключительно на хунхузов.
В Самаре образовался Комитет членов Учредительного Собрания, власть которого распространялась на Поволжье, Урал, Уральское и Оренбургское казачьи войска. Власть Комитета не успела распространиться на Сибирь, так как там, в свою очередь, образовалось Временное Сибирское Правительство, управлявшее Сибирью под покровом автономной сибирской чехословацкой группы.
История Сибирского Правительства не лишена интереса и поучительности: избрано оно было сибирской областной думой… и… вело спор о власти с генералом Хорватом, которому, несмотря на враждебное отношение к нему русского населения, удалось вполне подчинить Дальний Восток японскому влиянию. В сущности, этот генерал, как и другой авантюрист - Семенов, являются не чем иным, как открытыми агентами Японии, строящей свою политику в Сибири на русской анархии и многовластии.
Япония покровительствовала всякому проходимцу, лишь бы он обещал создать свое правительство и пытался захватить власть...
Во время чехословацкого выступления в Омске находилось несколько членов Правительства, к которым, под именем комиссариата, и перешла власть, переданная затем вновь организованному коалиционному правительству.
Состав этого правительства постепенно очищался от социалистов, и дело дошло до того, что последний социалист-революционер в правительстве, министр внутренних дел Новоселов, был устранен из правительства путем убийства, организованного другим министром - воленародовцем Иваном Михайловым.
…Сибирское Правительство все внимание свое обратило на внутреннюю организацию и на создание для себя опоры.
В поисках этой опоры Сибирское Правительство не колебалось и, совершенно не рассчитывая на рабочих и крестьян, избрало офицерские круги и буржуазию.
Сообразно этому произошли перемены и в направлении политики.
Был объявлен поход против эсеровского, не признававшего коалиции самарского правительства, объявлено восстановление частной собственности на землю...
Самара в это время трепетала под напором советских войск и вынуждена была принять участие в так называемом «Уфимском государственном совещании», на котором предстояло объединить как армии, борющиеся против советской власти, так равно и правительства...
Состоялось соглашение, в силу которого областные правительства упразднялись, а власть объединялась в едином «Всероссийском Временном Правительстве»...
Это Правительство должно было передать власть Учредительному Собранию, созыв, которого уфимским государственным совещанием был назначен на 1 января 1919 г.
Созданное на уфимском совещании Временное Правительство, обычно называвшееся Директорией, не только не способствовало делу Учредительного Собрания, но выполнило решительно всю работу по разложению и устранению сил, стоявших на стороне Учредительного Собрания. Самарский Комитет членов Учредительного Собрания прекратил свое существование, как власть, и превратился в съезд членов Учредит. Собрания, на обязанности которого лежали только подготовительные работы к Учредительному Собранию.
С падением Самары влияние съезда членов Учредительного Собрания значительно ослабело.
Единственной силой демократии была созданная Комитетом народная армия… но командование ею, согласно уфимскому соглашению, перешло в руки Директории, назначившей главнокомандующим генерала Болдырева, который целым рядом распоряжений внес в армию небывалое разложение.
…подверглись разброске между сибирских и казачьих войск самарские части, формирование добровольцев было воспрещено, лучшие демократические командиры попали в разряд неблагонадежных. Главнокомандующий самарским фронтом полковник Махин (с.-р.) был подчинен атаману Дутову и впоследствии арестован.
Так Директория… уничтожила силы демократии, предав ее на милость и суд реакции.
Директория, получив власть и силу от демократии, преступно предала дело демократии, выдала ее контрреволюции. Даже сибирская областная дума, разогнать которую не могла реакция, была накануне захвата власти Колчаком распущена Авксентьевым.
Все пути были расчищены. И, наконец, адмирал Колчак был Директорией назначен военным министром и заговорил языком спасителя России.
К нему устремились взоры черносотенщины, достаточно уже проявившей себя в Сибири.
Программа реакции была сформулирована еще на торгово-промышленном съезде, происходившем в Уфе в сентябре 1918 г. и вынесшем резолюции о недоверии Комитету членов Учредительного Собрания. Торгово-промышленники заявили, что ни одна из социалистических партий не должна стоять у власти, т. к. все социалисты повинны в гибели России... Власть должна строиться на признании святости и незыблемости частной собственности и находиться в руках одного лица, которое в то же время является и главнокомандующим всеми вооруженными силами.
Эта программа разделялась всей буржуазией и изо дня в день рекламировалась на страницах кадетской печати.
Черносотенное офицерство запело «Боже, царя храни» и открыто готовилось к перевороту.
Столбцы буржуазных газет наполнялись воплями о государственности, твердой власти, законности и порядке.
В это время обнаглевшая офицерщина, почувствовав свою силу, везде стала заявлять о себе насилиями и грабежами.
Привожу несколько выдержек из газет и документов.
В село Черкасы прибыл конный офицерско-казачий отряд в числе 30 человек, разогнал и арестовал волостное земское собрание, пытался расстрелять председателя земства Окунева, реквизировал лошадей у крестьян, реквизировал деньги, избил плетьми нескольких крестьян, в том числе двух женщин.
В гор. Бирске было учинено дикое насилие над общественным деятелем, председателем земской управы и городской думы Калашниковым. Офицеры, пригласив Калашникова к генералу Ковальскому, по дороге избили его до потери сознания.
В Бузулуке расстрелян врач И. Е. Горвиц.
В Златоусте во всей неприкрашенной наготе восстановлены порядки Николая II в период подавления первой русской революции. Роль жандармов и полиции играет милиция, переодетая в блестящую полицейскую форму. Новоявленная полиция арестует направо и налево. Арестованным обвинений никаких не предъявляется и они содержатся в тюрьме столько, сколько заблагорассудится начальству. Особенно жестока расправа в деревнях Златоустовского уезда. Там арестованными переполнены все тюрьмы. Среди арестованных, - пишет «Народное Дело», - большая часть таких, которые не сочувствовали большевикам и ни в каких партиях не числились.
Челябинская кооперативная газета «Власть Народа» в заметке под заглавием: «Под суд насильников» излагает потрясающие сведения о расправах над железнодорожными рабочими.
На ст. Иман 10-15 сентября начальник бронированного поезда приговорил к наказанию плетьми 11 служащих дороги, из которых семь успели скрыться, а остальные были избиты.
На ст. Наньцзымаль начальник бронированного поезда выпорол помощника начальника станции Тургино.
На ст. Джелантуй начальником бронированного поезда был вызван старший помощник начальника Линский и увезен... Ему дали 100 плетей, заставляя при этом петь «Боже, царя храни». «Если бы ты не стал петь, то двести бы всыпали!» - заявили ему.
Линский был избит за то, что был делегатом на Всероссийском железнодорожном съезде.
На ст. Бухеду был исполосован плетьми стрелочник.
Там же офицером Борщевским избита плетью беременная женщина».
Уфимская газета «Народ» сообщает, что 3 ноября в пос. Кишки, Бишаул-Унгаровской волости, Уфимского уезда, явился отряд из 60 всадников.
Прежде всего отряд потребовал с населения 30 пуд. овса, 3 воза сена и резаного барана. Все бесплатно. У магометанина Едриса Незаметдинова отряд потребовал хорошую лошадь.
Четверо верховых отделились и заехали во двор к 64-летнему Рахматулли Галлиулину и потребовали водки.
- Нет, - говорит старик. Один из всадников ударяет его по голове. Старик падает в обморок; по селу раздаются крики начальника отряда:
- Умру так умру, но погуляю!
Ночью ввалились к крестьянину Гумер Гайметдинову и потребовали:
- Девок!
Девок не оказалось.
Избили хозяина дома
В отношении уфимского губернского уполномоченного, адресованном Штабу Армии, перечисляется ряд возмутительных насилий, причиненных населению различными воинскими отрядами.
Эти отряды разгоняют волостные земства, реквизируют крестьянское имущество, забирают скот с племенного рассадника и избивают при этом агронома.
В селе Лавочном, Уфимск. уезда, производится массовая порка крестьян за то, что «они осмелились скосить сено на лугах, принадлежавших до революции помещику».
По Мензелинскому уезду гарцует конный отряд офицера-помещика Щепихина, наводит порядок: избивает, реквизирует, восстанавливает собственность на землю, расстреливает.
Это привело к тому, что когда Мензелинский уезд был занят вновь советскими войсками, то все население уезда, способное носить оружие, не дожидаясь мобилизации, вступило в ряды Красной Армии.
18 ноября члены Директории Авксентьев, Зензинов и кандидат Аргунов были арестованы офицерским отрядом атамана Красильникова, а остальные члены Директории совместно с советом министров (бывшее сибирское правительство) решили передать власть верховному правителю, каковым тут же был избран адмирал Колчак. Арестованных членов Директории выслали за границу...
Съезд членов Учредительного Собрания… обезоруженный еще «товарищами» Авксентьевым и Болдыревым, оказался не в состоянии противодействовать Колчаку и 20 ноября был разгромлен екатеринбургским офицерским отрядом. Нападение на съезд закончилось убийством с.-р. Моксунова и арестом В. М. Чернова, В. К. Вольского и др. членов Учредительного Собрания. Все это происходило, безусловно, с ведома союзников, препятствовавших чехословацкому выступлению против Колчака и помогавших последнему своими отрядами, охранявшими в первые дни особу «верховного правителя». Когда съезд членов Учредительного Собрания под охраной чехов переехал в Уфу, то тут на него было сделано вторичное нападение. Заодно было ликвидировано и оставшееся от комитета уфимское областное правительство - совет управляющих ведомствами
Началось насаждение «законности и порядка». Были арестованы и отправлены в омскую тюрьму: члены уфимского правительства Филипповский и Нестеров, члены центрального комитета п. с.-р. Федорович и Иванов, члены Учредительного Собрания: Алексеевский, Владыкин, Лотошников, Павлов, Николаев, Васильев, Подвицкий и другие. Белый террор, начавшийся еще до переворота убийством члена Учредительного Собрания Б. Н. Моисеенко, охватил всю территорию. Социалистическая печать была уничтожена, партии социалистов-революционеров и социал-демократов меньшевиков перешли на нелегальное положение... Параллельно с арестами и единичными расстрелами стало применяться массовое уничтожение рабочих и крестьян. Крестьянские и рабочие массы рассматривались и рассматриваются как враги государственности и порядка. Всякое недовольство, всякое брожение карается как «большевизм». В большевизме обвиняется целиком все крестьянство, все рабочие, несмотря на то, что эти же крестьяне и рабочие восставали раньше против советской власти. Реакция, собравшаяся на востоке, силится возводить старую государственность, ту государственность, которая держала народ в рабстве и темноте и привела страну к полному разорению. Сам адмирал Колчак является обыкновенной пешкой в руках реакции, не смогшей выдвинуть из своей среды более крупное имя. Фактически власть в Сибири принадлежит кучке офицерщины и наиболее дельных и видных спекулянтов, отожествляющих промышленность со спекуляцией, государство - со своим карманом. Спекуляция в Сибири достигает самых громадных размеров. Там продается все: хлеб, товары, деньги, вагоны, леса, дома и целые территории. Оптом и в розницу продаются русские богатства иностранному капиталу - продается Россия. Весь восток кишит агентами мирового капитализма, скупающего и расхищающего русские богатства. И, конечно, «возродители» русской государственности щедро приветствуют частную инициативу. Там уже открыто широкое поле для деятельности частной предприимчивости. И сам «верховный правитель» Колчак, способствуя процветанию родной промышленности, частенько устраивает для близких людей возможность подзаработать. Правительственные круги хорошо «подзаработали» на «уфимках». Достигли они этого очень просто. Сразу же после того, как Колчак стал у власти, министром финансов Иваном Михайловым, прозванным в Сибири «насадителем мексиканских нравов», пущено было сообщение, что краткосрочные обязательства, выпущенные в Уфе советом управляющих ведомствами, государственным казначейством приниматься не будут. Курс этих обязательств (выпущенных на 70 миллионов) сразу понизился до 50%. Никакие правительственные учреждения этих денег не принимали. Одни омские спекулянты платили за них 50-40%. И только через несколько месяцев, когда все «уфимки» были за бесценок скуплены близкими к омскому правительству кругами, последовало распоряжение «верховного правителя» о том, что «уфимки» имеют хождение наравне с другими денежными знаками. В последнее время в Омске затеяна такая же игра вокруг «керенок».
Хищническим аппетитам буржуазии в Сибири предоставлены большие возможности. Частный предприниматель пользуется различными привилегиями и поддержками со стороны правительства. Он получает и вагоны для перевозки товаров, ему отдаются и подряды на поставку для армии. Зато кооперация попала в большую немилость. Все кооперативы обложены высоким налогом, подвергаются набегам, реквизициям и контрибуциям. Кооперации запрещены закупки товаров за границей и на Дальнем Востоке. Работники кооперации, как и следовало ожидать, причислены к категории людей политически неблагонадежных. Кооперативная печать задушена. Редактор газеты челябинских кооперативов «Власть Народа» - известный соц.-дем. меньш. Евгений Маевский расстрелян за направление газеты. Генерал-квартирмейстер г. Уфы Нарышкин, бахвалясь тем, что он расстрелял известного сибирского кооператора Нила Фомина, угрожал «поставить к стенке» редактора уфимской кооперативной газеты. «Стенка» в царстве Колчака заменяет суд и разбирательство. Любой из многочисленных атаманов и начальников отрядов может казнить по своему усмотрению.
Канский городской голова Степанов был повешен на городской площади, причем приказом палача-атамана Красильникова было запрещено снимать тело с виселицы раньше пяти дней. В Уфе в числе других 45 арестованных были расстреляны с.-р. Яшин и член Учредительного Собрания Д. П. Сургучев. Тела всех 45 расстрелянных были раздеты и выброшены на берег реки Белой. 23 декабря из омской тюрьмы были взяты офицерами арестованные: член Учредит. Собрания Фомин, Г. Н. Саров (редактор газеты «Народ»), И. И. Девятов (редактор «Самарской Земли и Воли»), с.-р. Бареев, тов. управляющего Уфимским Ведомством Внут. Дел А. Брудерер, с.-р. Локтов, соц-демократы: Кириенко, Маевскнй и Лассау. Все они были ограблены, изрублены шашками и брошены на берег Иртыша. Нечего и говорить о том, что этой бешеной казни не предшествовал никакой суд.
Так бесцеремонно расправляется черная сотня с видными общественными деятелями. Что же касается народных низов, то кто же в состоянии сосчитать головы расстрелянных рабочих и крестьян?
Вспыхивающие одно за другим восстания подавляются с страшной жестокостью и бесчеловечностью. И когда русские солдаты отказываются от подавления восстаний, то приходят на помощь «высококультурные, союзники», посылая итальянцев, сербов, зуавов на усмирение русских крестьян.
Почва же для восстаний в Сибири слишком подготовлена. Черносотенная вакханалия ухитрилась создать «продовольственный вопрос» там, где его раньше не существовало. Несмотря на вольную продажу хлеба, казачьи и офицерские отряды шныряют по деревне и реквизируют хлеб, отбирают лошадей, взыскивают контрибуции. Реакция говорит с деревней только на языке кнута и пулеметов. Как в Сибири, так и на Урале карательными отрядами отбираются у крестьян бывшие частновладельческие земли. Помещики открыто уже составляют описи и оценки причиненных им революцией убытков, собираясь выколотить их с крестьянских обществ. Рабочие организации разрушены, обыкновенная борьба за повышение заработной платы наказывается расстрелами.
Власть Колчака отличается всеми признаками той твердости, о которой так жалобно голосила буржуазия. Но твердость эта не устраняет и не может устранить большевизма: большевистское настроение среди народных масс Сибири усиливается... Первое восстание против Колчака вспыхнуло в Омске 20 декабря 1918 года. Участвовавшие в нем рабочие и солдаты были усмирены. После усмирения этого восстания в Омске было расстреляно: по официальным сведениям - 547 человек, по частным - до 2.500. Большинство расстрелянных- куломзинские рабочие. Затем поднимается восстание в Мариинском уезде, в результате которого расстреляны тысячи крестьян. Но недовольство охватывает уезд за уездом и к восстанию присоединяются все новые волости, города. При взыскании податей в одном из сел Канского уезда было выпорото 10 крестьян. Крестьяне обезоружили истязателей и поплатились за это новым карательным отрядом, который расстрелял 130 чел. У крестьян другого средства борьбы с произволом, кроме восстания, нет. Начинается восстание 5 января и постепенно охватывает уезды: Канский, Минусинский, Енисейский, Красноярский. 3000 крестьянский отряд пытается захватить Красноярск. 25 января восстание было подавлено, но вновь вспыхнуло через неделю и продолжалось до марта месяца.
Первые восстания на Амуре подавляли японцы. Союзнические войска в последнее время все чаще и чаще отказываются от усмирений...
Чехословацкие войска уже отказались поддерживать Колчака и если и находятся в Сибири, то только потому, что союзники не пускают их на родину. Отказываются поддерживать реакцию польские легионы. У Колчака таким образом единственной опорой является армия, но силы ее непрочны. Надежными могут считаться только офицерские и казачьи части. Добровольцы, поднявшие борьбу с советской властью за Учредительное Собрание, теперь разочаровались и дезертируют...
Союзнических войск в Сибири не больше 10-20 тысяч. При том же эти войска делают свое дело: охраняют железные дороги, находящиеся в распоряжении иностранцев. Свое культурное влияние в Сибири союзникам все-таки приходится подкреплять штыками, т. к. русскому населению не по вкусу приходится положение завоеванных.
Весенние успехи Колчака объясняются тем, что со взятием Перми ему удалось пополнить армию мобилизацией... Существующая армия держится исключительно на железной дисциплине. Но эта дисциплина в конце концов приводит к тому, что в последнее время все чаще и чаще целые полки переходят на сторону Красной Армии.
Вера в союзническую помощь уже поблекла. Реакцию охватывает отчаяние, она рвет и мечет, силясь выколотить всю злобу на внутренних фронтах. О законности и порядке перестали говорить. Создался правительственный блок из черносотенцев, торгово-промышленников и кадетов, который и заправляет военщиной и Колчаком. Кадетская партия официально объявила, что она возвращается к своей старой программе - конституционной монархии. Ни о каком Учредительном Собрании, конечно, речи быть не может. Только глупцам позволительно верить, что Колчак борется за народовластие. Собравшаяся на Востоке реакция ставит на очередь вопрос о восстановлении самодержавия. Споры идут только вокруг того, какой монарх должен быть: «просвещенный» или «непросвещенный».
Судя по статьям кадетской газеты «Отечественные Ведомости», вопрос о восстановлении монархии может быть поставлен только в Москве, пока же Москва находится в руках советской власти, говорить о царе преждевременно, т. к. это отпугивает от Колчака народные массы.
Все рассуждения о здравой сибирской государственности не выдерживают самой слабой критики. Дело не в государственности. Реакция ведет войну за свои классовые интересы. Русское офицерство, дикое и некультурное, наша хищническая буржуазия и вскормленная царскими бутербродами черная сотня, как известно, до сих пор государственными талантами и устремлениями не отличались. Не отличаются они ими и в настоящий момент острого напряжения классовой борьбы. Не Минины и Пожарские собрались на востоке России, а хищная свора помещиков и буржуазии, предъявляющих свой иск к революции, восстающих против народа за свои привилегии... За восстановление старого строя они готовы заплатить любой ценой. Их не пугает и то, что этот старый строй может возвратиться только в результате утери Россией независимости. И в Восточной Сибири этой независимости уже давным-давно нет.
Непосредственного участия в гражданской войне Колчак не принимал, а будучи выслан Временным Правительством из пределов России, обивал пороги у влиятельных иностранцев в качестве русского патриота. Вел переговоры с японцами, англичанами и, наконец, поступил на американскую службу.
[Читать далее]Когда, в связи с чехословацким выступлением, создался восточный фронт, адмирал Колчак по должности патриота решил перекочевать в Сибирь. Его пребыванию на Дальнем Востоке и появлению в Сибири предшествовали сообщения в буржуазных газетах, что он пользуется большою популярностью в Америке и Англии. Очевидно, авторы этих сообщений уже рассчитывали на Колчака, как на одну из возможных кандидатур в диктаторы.
Русских «патриотов» и разного рода ходатаев за Россию в это время было слишком достаточно на Дальнем Востоке и в Сибири.
Генерал Хорват с отрядом хунхузов, созданным на японские деньги, боролся за «русскую государственность» оружием; член государственной думы Востротин (кадет) боролся за эту государственность своими дипломатическими талантами, обещая Японии за вмешательство в русские деда целые территории и прочие блага.
Чехословацкое выступление помешало этим торгам.
Создался ряд новых правительств, стремившихся не только к покорению советской власти, но и к подчинению себе таких самозванных правительств, каким было правительство Хорвата, опиравшегося исключительно на хунхузов.
В Самаре образовался Комитет членов Учредительного Собрания, власть которого распространялась на Поволжье, Урал, Уральское и Оренбургское казачьи войска. Власть Комитета не успела распространиться на Сибирь, так как там, в свою очередь, образовалось Временное Сибирское Правительство, управлявшее Сибирью под покровом автономной сибирской чехословацкой группы.
История Сибирского Правительства не лишена интереса и поучительности: избрано оно было сибирской областной думой… и… вело спор о власти с генералом Хорватом, которому, несмотря на враждебное отношение к нему русского населения, удалось вполне подчинить Дальний Восток японскому влиянию. В сущности, этот генерал, как и другой авантюрист - Семенов, являются не чем иным, как открытыми агентами Японии, строящей свою политику в Сибири на русской анархии и многовластии.
Япония покровительствовала всякому проходимцу, лишь бы он обещал создать свое правительство и пытался захватить власть...
Во время чехословацкого выступления в Омске находилось несколько членов Правительства, к которым, под именем комиссариата, и перешла власть, переданная затем вновь организованному коалиционному правительству.
Состав этого правительства постепенно очищался от социалистов, и дело дошло до того, что последний социалист-революционер в правительстве, министр внутренних дел Новоселов, был устранен из правительства путем убийства, организованного другим министром - воленародовцем Иваном Михайловым.
…Сибирское Правительство все внимание свое обратило на внутреннюю организацию и на создание для себя опоры.
В поисках этой опоры Сибирское Правительство не колебалось и, совершенно не рассчитывая на рабочих и крестьян, избрало офицерские круги и буржуазию.
Сообразно этому произошли перемены и в направлении политики.
Был объявлен поход против эсеровского, не признававшего коалиции самарского правительства, объявлено восстановление частной собственности на землю...
Самара в это время трепетала под напором советских войск и вынуждена была принять участие в так называемом «Уфимском государственном совещании», на котором предстояло объединить как армии, борющиеся против советской власти, так равно и правительства...
Состоялось соглашение, в силу которого областные правительства упразднялись, а власть объединялась в едином «Всероссийском Временном Правительстве»...
Это Правительство должно было передать власть Учредительному Собранию, созыв, которого уфимским государственным совещанием был назначен на 1 января 1919 г.
Созданное на уфимском совещании Временное Правительство, обычно называвшееся Директорией, не только не способствовало делу Учредительного Собрания, но выполнило решительно всю работу по разложению и устранению сил, стоявших на стороне Учредительного Собрания. Самарский Комитет членов Учредительного Собрания прекратил свое существование, как власть, и превратился в съезд членов Учредит. Собрания, на обязанности которого лежали только подготовительные работы к Учредительному Собранию.
С падением Самары влияние съезда членов Учредительного Собрания значительно ослабело.
Единственной силой демократии была созданная Комитетом народная армия… но командование ею, согласно уфимскому соглашению, перешло в руки Директории, назначившей главнокомандующим генерала Болдырева, который целым рядом распоряжений внес в армию небывалое разложение.
…подверглись разброске между сибирских и казачьих войск самарские части, формирование добровольцев было воспрещено, лучшие демократические командиры попали в разряд неблагонадежных. Главнокомандующий самарским фронтом полковник Махин (с.-р.) был подчинен атаману Дутову и впоследствии арестован.
Так Директория… уничтожила силы демократии, предав ее на милость и суд реакции.
Директория, получив власть и силу от демократии, преступно предала дело демократии, выдала ее контрреволюции. Даже сибирская областная дума, разогнать которую не могла реакция, была накануне захвата власти Колчаком распущена Авксентьевым.
Все пути были расчищены. И, наконец, адмирал Колчак был Директорией назначен военным министром и заговорил языком спасителя России.
К нему устремились взоры черносотенщины, достаточно уже проявившей себя в Сибири.
Программа реакции была сформулирована еще на торгово-промышленном съезде, происходившем в Уфе в сентябре 1918 г. и вынесшем резолюции о недоверии Комитету членов Учредительного Собрания. Торгово-промышленники заявили, что ни одна из социалистических партий не должна стоять у власти, т. к. все социалисты повинны в гибели России... Власть должна строиться на признании святости и незыблемости частной собственности и находиться в руках одного лица, которое в то же время является и главнокомандующим всеми вооруженными силами.
Эта программа разделялась всей буржуазией и изо дня в день рекламировалась на страницах кадетской печати.
Черносотенное офицерство запело «Боже, царя храни» и открыто готовилось к перевороту.
Столбцы буржуазных газет наполнялись воплями о государственности, твердой власти, законности и порядке.
В это время обнаглевшая офицерщина, почувствовав свою силу, везде стала заявлять о себе насилиями и грабежами.
Привожу несколько выдержек из газет и документов.
В село Черкасы прибыл конный офицерско-казачий отряд в числе 30 человек, разогнал и арестовал волостное земское собрание, пытался расстрелять председателя земства Окунева, реквизировал лошадей у крестьян, реквизировал деньги, избил плетьми нескольких крестьян, в том числе двух женщин.
В гор. Бирске было учинено дикое насилие над общественным деятелем, председателем земской управы и городской думы Калашниковым. Офицеры, пригласив Калашникова к генералу Ковальскому, по дороге избили его до потери сознания.
В Бузулуке расстрелян врач И. Е. Горвиц.
В Златоусте во всей неприкрашенной наготе восстановлены порядки Николая II в период подавления первой русской революции. Роль жандармов и полиции играет милиция, переодетая в блестящую полицейскую форму. Новоявленная полиция арестует направо и налево. Арестованным обвинений никаких не предъявляется и они содержатся в тюрьме столько, сколько заблагорассудится начальству. Особенно жестока расправа в деревнях Златоустовского уезда. Там арестованными переполнены все тюрьмы. Среди арестованных, - пишет «Народное Дело», - большая часть таких, которые не сочувствовали большевикам и ни в каких партиях не числились.
Челябинская кооперативная газета «Власть Народа» в заметке под заглавием: «Под суд насильников» излагает потрясающие сведения о расправах над железнодорожными рабочими.
На ст. Иман 10-15 сентября начальник бронированного поезда приговорил к наказанию плетьми 11 служащих дороги, из которых семь успели скрыться, а остальные были избиты.
На ст. Наньцзымаль начальник бронированного поезда выпорол помощника начальника станции Тургино.
На ст. Джелантуй начальником бронированного поезда был вызван старший помощник начальника Линский и увезен... Ему дали 100 плетей, заставляя при этом петь «Боже, царя храни». «Если бы ты не стал петь, то двести бы всыпали!» - заявили ему.
Линский был избит за то, что был делегатом на Всероссийском железнодорожном съезде.
На ст. Бухеду был исполосован плетьми стрелочник.
Там же офицером Борщевским избита плетью беременная женщина».
Уфимская газета «Народ» сообщает, что 3 ноября в пос. Кишки, Бишаул-Унгаровской волости, Уфимского уезда, явился отряд из 60 всадников.
Прежде всего отряд потребовал с населения 30 пуд. овса, 3 воза сена и резаного барана. Все бесплатно. У магометанина Едриса Незаметдинова отряд потребовал хорошую лошадь.
Четверо верховых отделились и заехали во двор к 64-летнему Рахматулли Галлиулину и потребовали водки.
- Нет, - говорит старик. Один из всадников ударяет его по голове. Старик падает в обморок; по селу раздаются крики начальника отряда:
- Умру так умру, но погуляю!
Ночью ввалились к крестьянину Гумер Гайметдинову и потребовали:
- Девок!
Девок не оказалось.
Избили хозяина дома
В отношении уфимского губернского уполномоченного, адресованном Штабу Армии, перечисляется ряд возмутительных насилий, причиненных населению различными воинскими отрядами.
Эти отряды разгоняют волостные земства, реквизируют крестьянское имущество, забирают скот с племенного рассадника и избивают при этом агронома.
В селе Лавочном, Уфимск. уезда, производится массовая порка крестьян за то, что «они осмелились скосить сено на лугах, принадлежавших до революции помещику».
По Мензелинскому уезду гарцует конный отряд офицера-помещика Щепихина, наводит порядок: избивает, реквизирует, восстанавливает собственность на землю, расстреливает.
Это привело к тому, что когда Мензелинский уезд был занят вновь советскими войсками, то все население уезда, способное носить оружие, не дожидаясь мобилизации, вступило в ряды Красной Армии.
18 ноября члены Директории Авксентьев, Зензинов и кандидат Аргунов были арестованы офицерским отрядом атамана Красильникова, а остальные члены Директории совместно с советом министров (бывшее сибирское правительство) решили передать власть верховному правителю, каковым тут же был избран адмирал Колчак. Арестованных членов Директории выслали за границу...
Съезд членов Учредительного Собрания… обезоруженный еще «товарищами» Авксентьевым и Болдыревым, оказался не в состоянии противодействовать Колчаку и 20 ноября был разгромлен екатеринбургским офицерским отрядом. Нападение на съезд закончилось убийством с.-р. Моксунова и арестом В. М. Чернова, В. К. Вольского и др. членов Учредительного Собрания. Все это происходило, безусловно, с ведома союзников, препятствовавших чехословацкому выступлению против Колчака и помогавших последнему своими отрядами, охранявшими в первые дни особу «верховного правителя». Когда съезд членов Учредительного Собрания под охраной чехов переехал в Уфу, то тут на него было сделано вторичное нападение. Заодно было ликвидировано и оставшееся от комитета уфимское областное правительство - совет управляющих ведомствами
Началось насаждение «законности и порядка». Были арестованы и отправлены в омскую тюрьму: члены уфимского правительства Филипповский и Нестеров, члены центрального комитета п. с.-р. Федорович и Иванов, члены Учредительного Собрания: Алексеевский, Владыкин, Лотошников, Павлов, Николаев, Васильев, Подвицкий и другие. Белый террор, начавшийся еще до переворота убийством члена Учредительного Собрания Б. Н. Моисеенко, охватил всю территорию. Социалистическая печать была уничтожена, партии социалистов-революционеров и социал-демократов меньшевиков перешли на нелегальное положение... Параллельно с арестами и единичными расстрелами стало применяться массовое уничтожение рабочих и крестьян. Крестьянские и рабочие массы рассматривались и рассматриваются как враги государственности и порядка. Всякое недовольство, всякое брожение карается как «большевизм». В большевизме обвиняется целиком все крестьянство, все рабочие, несмотря на то, что эти же крестьяне и рабочие восставали раньше против советской власти. Реакция, собравшаяся на востоке, силится возводить старую государственность, ту государственность, которая держала народ в рабстве и темноте и привела страну к полному разорению. Сам адмирал Колчак является обыкновенной пешкой в руках реакции, не смогшей выдвинуть из своей среды более крупное имя. Фактически власть в Сибири принадлежит кучке офицерщины и наиболее дельных и видных спекулянтов, отожествляющих промышленность со спекуляцией, государство - со своим карманом. Спекуляция в Сибири достигает самых громадных размеров. Там продается все: хлеб, товары, деньги, вагоны, леса, дома и целые территории. Оптом и в розницу продаются русские богатства иностранному капиталу - продается Россия. Весь восток кишит агентами мирового капитализма, скупающего и расхищающего русские богатства. И, конечно, «возродители» русской государственности щедро приветствуют частную инициативу. Там уже открыто широкое поле для деятельности частной предприимчивости. И сам «верховный правитель» Колчак, способствуя процветанию родной промышленности, частенько устраивает для близких людей возможность подзаработать. Правительственные круги хорошо «подзаработали» на «уфимках». Достигли они этого очень просто. Сразу же после того, как Колчак стал у власти, министром финансов Иваном Михайловым, прозванным в Сибири «насадителем мексиканских нравов», пущено было сообщение, что краткосрочные обязательства, выпущенные в Уфе советом управляющих ведомствами, государственным казначейством приниматься не будут. Курс этих обязательств (выпущенных на 70 миллионов) сразу понизился до 50%. Никакие правительственные учреждения этих денег не принимали. Одни омские спекулянты платили за них 50-40%. И только через несколько месяцев, когда все «уфимки» были за бесценок скуплены близкими к омскому правительству кругами, последовало распоряжение «верховного правителя» о том, что «уфимки» имеют хождение наравне с другими денежными знаками. В последнее время в Омске затеяна такая же игра вокруг «керенок».
Хищническим аппетитам буржуазии в Сибири предоставлены большие возможности. Частный предприниматель пользуется различными привилегиями и поддержками со стороны правительства. Он получает и вагоны для перевозки товаров, ему отдаются и подряды на поставку для армии. Зато кооперация попала в большую немилость. Все кооперативы обложены высоким налогом, подвергаются набегам, реквизициям и контрибуциям. Кооперации запрещены закупки товаров за границей и на Дальнем Востоке. Работники кооперации, как и следовало ожидать, причислены к категории людей политически неблагонадежных. Кооперативная печать задушена. Редактор газеты челябинских кооперативов «Власть Народа» - известный соц.-дем. меньш. Евгений Маевский расстрелян за направление газеты. Генерал-квартирмейстер г. Уфы Нарышкин, бахвалясь тем, что он расстрелял известного сибирского кооператора Нила Фомина, угрожал «поставить к стенке» редактора уфимской кооперативной газеты. «Стенка» в царстве Колчака заменяет суд и разбирательство. Любой из многочисленных атаманов и начальников отрядов может казнить по своему усмотрению.
Канский городской голова Степанов был повешен на городской площади, причем приказом палача-атамана Красильникова было запрещено снимать тело с виселицы раньше пяти дней. В Уфе в числе других 45 арестованных были расстреляны с.-р. Яшин и член Учредительного Собрания Д. П. Сургучев. Тела всех 45 расстрелянных были раздеты и выброшены на берег реки Белой. 23 декабря из омской тюрьмы были взяты офицерами арестованные: член Учредит. Собрания Фомин, Г. Н. Саров (редактор газеты «Народ»), И. И. Девятов (редактор «Самарской Земли и Воли»), с.-р. Бареев, тов. управляющего Уфимским Ведомством Внут. Дел А. Брудерер, с.-р. Локтов, соц-демократы: Кириенко, Маевскнй и Лассау. Все они были ограблены, изрублены шашками и брошены на берег Иртыша. Нечего и говорить о том, что этой бешеной казни не предшествовал никакой суд.
Так бесцеремонно расправляется черная сотня с видными общественными деятелями. Что же касается народных низов, то кто же в состоянии сосчитать головы расстрелянных рабочих и крестьян?
Вспыхивающие одно за другим восстания подавляются с страшной жестокостью и бесчеловечностью. И когда русские солдаты отказываются от подавления восстаний, то приходят на помощь «высококультурные, союзники», посылая итальянцев, сербов, зуавов на усмирение русских крестьян.
Почва же для восстаний в Сибири слишком подготовлена. Черносотенная вакханалия ухитрилась создать «продовольственный вопрос» там, где его раньше не существовало. Несмотря на вольную продажу хлеба, казачьи и офицерские отряды шныряют по деревне и реквизируют хлеб, отбирают лошадей, взыскивают контрибуции. Реакция говорит с деревней только на языке кнута и пулеметов. Как в Сибири, так и на Урале карательными отрядами отбираются у крестьян бывшие частновладельческие земли. Помещики открыто уже составляют описи и оценки причиненных им революцией убытков, собираясь выколотить их с крестьянских обществ. Рабочие организации разрушены, обыкновенная борьба за повышение заработной платы наказывается расстрелами.
Власть Колчака отличается всеми признаками той твердости, о которой так жалобно голосила буржуазия. Но твердость эта не устраняет и не может устранить большевизма: большевистское настроение среди народных масс Сибири усиливается... Первое восстание против Колчака вспыхнуло в Омске 20 декабря 1918 года. Участвовавшие в нем рабочие и солдаты были усмирены. После усмирения этого восстания в Омске было расстреляно: по официальным сведениям - 547 человек, по частным - до 2.500. Большинство расстрелянных- куломзинские рабочие. Затем поднимается восстание в Мариинском уезде, в результате которого расстреляны тысячи крестьян. Но недовольство охватывает уезд за уездом и к восстанию присоединяются все новые волости, города. При взыскании податей в одном из сел Канского уезда было выпорото 10 крестьян. Крестьяне обезоружили истязателей и поплатились за это новым карательным отрядом, который расстрелял 130 чел. У крестьян другого средства борьбы с произволом, кроме восстания, нет. Начинается восстание 5 января и постепенно охватывает уезды: Канский, Минусинский, Енисейский, Красноярский. 3000 крестьянский отряд пытается захватить Красноярск. 25 января восстание было подавлено, но вновь вспыхнуло через неделю и продолжалось до марта месяца.
Первые восстания на Амуре подавляли японцы. Союзнические войска в последнее время все чаще и чаще отказываются от усмирений...
Чехословацкие войска уже отказались поддерживать Колчака и если и находятся в Сибири, то только потому, что союзники не пускают их на родину. Отказываются поддерживать реакцию польские легионы. У Колчака таким образом единственной опорой является армия, но силы ее непрочны. Надежными могут считаться только офицерские и казачьи части. Добровольцы, поднявшие борьбу с советской властью за Учредительное Собрание, теперь разочаровались и дезертируют...
Союзнических войск в Сибири не больше 10-20 тысяч. При том же эти войска делают свое дело: охраняют железные дороги, находящиеся в распоряжении иностранцев. Свое культурное влияние в Сибири союзникам все-таки приходится подкреплять штыками, т. к. русскому населению не по вкусу приходится положение завоеванных.
Весенние успехи Колчака объясняются тем, что со взятием Перми ему удалось пополнить армию мобилизацией... Существующая армия держится исключительно на железной дисциплине. Но эта дисциплина в конце концов приводит к тому, что в последнее время все чаще и чаще целые полки переходят на сторону Красной Армии.
Вера в союзническую помощь уже поблекла. Реакцию охватывает отчаяние, она рвет и мечет, силясь выколотить всю злобу на внутренних фронтах. О законности и порядке перестали говорить. Создался правительственный блок из черносотенцев, торгово-промышленников и кадетов, который и заправляет военщиной и Колчаком. Кадетская партия официально объявила, что она возвращается к своей старой программе - конституционной монархии. Ни о каком Учредительном Собрании, конечно, речи быть не может. Только глупцам позволительно верить, что Колчак борется за народовластие. Собравшаяся на Востоке реакция ставит на очередь вопрос о восстановлении самодержавия. Споры идут только вокруг того, какой монарх должен быть: «просвещенный» или «непросвещенный».
Судя по статьям кадетской газеты «Отечественные Ведомости», вопрос о восстановлении монархии может быть поставлен только в Москве, пока же Москва находится в руках советской власти, говорить о царе преждевременно, т. к. это отпугивает от Колчака народные массы.
Все рассуждения о здравой сибирской государственности не выдерживают самой слабой критики. Дело не в государственности. Реакция ведет войну за свои классовые интересы. Русское офицерство, дикое и некультурное, наша хищническая буржуазия и вскормленная царскими бутербродами черная сотня, как известно, до сих пор государственными талантами и устремлениями не отличались. Не отличаются они ими и в настоящий момент острого напряжения классовой борьбы. Не Минины и Пожарские собрались на востоке России, а хищная свора помещиков и буржуазии, предъявляющих свой иск к революции, восстающих против народа за свои привилегии... За восстановление старого строя они готовы заплатить любой ценой. Их не пугает и то, что этот старый строй может возвратиться только в результате утери Россией независимости. И в Восточной Сибири этой независимости уже давным-давно нет.