Германская оккупация несомненно сыграла решающую роль в освобождении Дона, но в дальнейшем, посягая на самостоятельность Войска, она становилась невыгодной, тем более, что оккупация Таганрога и Ростова была вызвана Украинскими притязаниями на эти округа. Все же в мае присутствие немцев на Дону было выгодно донцам... Украинские притязания конечно нельзя рассматривать сколько-нибудь серьезно... Гетман не мог ни удержать, ни отдать этих округов. Немцам же, до выяснения обстановки на Дону, было выгодно под этим предлогом контролировать русскую Контрреволюцию на Дону. [Читать далее]«Вопрос об ориентации» сводился для Дона к факту оккупации трех западных его округов и возможности получать оружие и огнеприпасы из оккупированной австро-германцами Украины... Вопрос об «измене» или «верности» союзникам практически решался фактическим положением дел на Дону... За первые полтора месяца Дон получил с Украины через немцев 11600 винтовок, 88 пулеметов, 46 орудий, 109 тысяч артиллерийских снарядов и 11,5 миллионов ружейных патронов. 35 тысяч артиллерийских снарядов и около 3 миллионов ружейных патронов было при этом Доном уступлено Добровольческой Армии… Союзническая ориентация Добровольческой Армии, конечно, не правилась немцам и вскоре они поставили Донскому Атаману условие, чтобы выдаваемые ему оружие и снаряды не были отправляемы в Добровольческую Армию... Войско Донское продолжало однако снабжать Добровольческую Армию и оружием, и патронами, посылая часть того, что получало, Деникину, минуя немцев... Немцы знали про это, но закрывали глаза. Помимо оружия и огнеприпасов, германская оккупация обеспечивала и весь западный 500-километровый фронт Дона от Азовского моря до границы с Воронежской губернией и на нем донцы могли не держать ни одного казака. Как не печален был самый факт австро-германской оккупации, но отрицать его выгодность для русской контрреволюции с точки зрения вооруженной борьбы с большевиками просто невозможно... До выступления чехов на Волге вопрос ориентации Дона диктовался фактической обстановкой на оккупированном австро-германцами юге России. С выступлением чехов положение осложнилось. Возможность создания нового восточного фронта не могла не волновать немцев. 10-го июля в Новочеркасск к Донскому Атаману прибыли представители германского командования… предъявившие ему ультиматум, потребовав выяснения политики, которую поведут, в случае образования чехословацкого фронта на Волге, Дон, Кубань и Юго-Восточный Союз... Положение донского атамана было нелегким, тем более, что немцы требовали ответа в письменной форме. И это и явилось причиной второго письма ген. Краснова Императору Вильгельму... В нем ген Краснов говорил уже не от лица только Дона, а от лица федерации Дона, Кубани, Астраханского войска с калмыками Ставропольской губернии, а «впоследствии по мере освобождения и Терского войска, а также народов Северного Кавказа». «Согласие всех этих держав имеется и вновь образуемое государство, в полном согласии с Всевеликим Войском Донским, решило не допускать до того, чтобы земли его стали ареной кровавого столкновения и обязалось держать полный нейтралитет»... Сами немцы отлично отдавали себе отчет, что согласие Дона было вынужденным и что в нем они получали «союзника лишь до известной степени». Хуже в этом письме было то, что в нем ген. Краснов говорил от имени несуществовавшей федерации, которая своего согласия на нейтралитет не дала. …в день составления этого письма атаманом Красновым совещание представителей Дона, Астраханского и Кубанского казачеств и горцев северного Кавказа высказалось против предложенного атаманом Красновым проекта Доно-Кавказской федерации. Текст декларации Доно-Кавказского союза никем, кроме полусамозванного представителя калмыков князя Тундутова, подписан не был. Еще хуже было то, что в этом письме генерал Краснов просил Императора Вильгельма «содействовать присоединению к Войску по стратегическим соображениям городов Камышина и Царицына Саратовской губернии и города Воронежа со ст. Лиски и Поворино и провести границу Войска Донского, как это указано на карте...» Этим Донской Атаман признавал право за Германией распоряжаться русской территорией, что совершенно не вызывалось обстановкой и, посягая на чисто русские области, противоречило и самой идее казачьего Дона, исторической миссией которого сам же генерал Краснов считал «спасение Москвы от воров и насильников». Те же резавшие ухо нотки слышались и в заключительных строках письма: «Тесный договор сулит взаимные выгоды и дружба, спаянная кровью, пролитой на общих полях сражений, воинственных народов германцев и казаков, станет мощной силой для борьбы со всеми (?) нашими врагами». У Дона был в это время один враг - большевики. Все враги Германии совершенно не могли почитаться Донским Атаманом врагами Дона... Продолжение Доном вооруженной борьбы с большевиками при создавшейся летом 1918 года обстановке на юге России без договора с немцами было невозможно Всякое Донское правительство, желавшее бороться с большевиками, не могло ссориться с немцами и должно было с ними считаться. Разрыв с немцами был равносилен прекращению вооруженной борьбы с красными… Оставаясь верными идее союза… можно и должно было для спасения Дона и русской контрреволюции идти на вынужденные уступки Центральным Державам. Уступки эти ничего не предрешали и лишь отвечали реальной обстановке. Второе письмо Атамана Краснова, однако, сошло с этого пути. Так писать можно было лишь делая ставку на победу Германии. Просить у немцев Воронеж можно было лишь веря в конечную победу Центральных Держав и даже в связанное с ней расчленение России... В этом письме вынужденная интересами России германская ориентация сменялась уже переменой ставки с союзников на ставку на наших бывших врагов... Главной политической ошибкой Атамана Краснова и было то, что… его карта была бита... Возвращение Добровольческой Армии в Задонские станицы поставило вопрос о взаимоотношениях ее с Доном... Первые же переговоры представителя Добровольческой Армии… с Временным Донским правительством указали на резкое расхождение точек зрения Добровольческой Армии и Дона. Г. П. Янов приводить содержание переговоров на заседании Временного Донского Правительства 10-го мая в Новочеркасске. Приводит его и ген. Деникин... Сопоставление этих двух текстов очень характерно. В то время, как донской текст говорить лишь о принципе возглавления донцов на донской территории донским атаманом, текст ген. Деникина… говорит все время о подчинении донцов Добровольческой Армии. Вопрос о подчинении Добровольческой Армии донцам донцами не поднимается. Добровольческая же Армия сразу ставила этот вопрос. Нахождение Добровольческой Армии в это время на донской территории не вызвало никаких покушений донцов на первенство... Уния была максимумом донских требований и минимумом добровольческих. Ген. Краснов соглашался при условии направления Добровольческой Армии к Царицыну на «автоматическое подчинение» всех донских войск Царицынского фронта ген. Деникину. Ген. Деникин говорил о единстве командования и о том, что желательно поступление Донских частей в Добровольческую Армию. Это расхождение на практике привело к тому, что Дон потребовал возвращения всех донцов из Добровольческой Армии. Дон и Добровольческая Армия оставались на положении двух даже не союзников, а лишь «попутчиков». Расхождение в ориентациях еще более обостряло взаимоотношения. В конце концов «ориентации», вопрос единства командования и взгляды на роль окраин привели к совершенному расхождению ген. Деникина и Донского Атамана. Трудно сейчас даже поверить, чтобы вожди двух важнейших противобольшевицких группировок, действовавшие и находившиеся на той же территории Донского Войска, могли писать друг про друга - один: «и прав был атаман, когда во главе своих врагов ставил и ген. Деникина», а другой: «что касается меня лично, то, чтобы не терять душевного равновесия и не создавать самому какого-либо повода для осложнений, я… прекратил совершенно переписку с ген. Красновым». При возвращении из первого похода ген. Деникиным… была составлена Декларация Добровольческой Армии... По сравнению с воззванием Добровольческой Армии от 9-го января, Декларация, сохраняя идею народоправства… уточняла лишь вопрос Учредительного Собрания, «созываемого по водворении в стране правового порядка». Правда, что ген. Деникин не говорил в подписанной им декларации об Учредительном Собрании от своего имени, а ссылался на непредрешавших будущих форм государственного правления генералов Корнилова и Алексеева. …идеи Учредительного Собрания и народоправства, следовательно, выражали политику вождей Добровольческой Армии... Настроениям широких кругов офицерства Добровольческой Армии, по-видимому, они не отвечали. Ген Деникин пишет, что через два дня по обнародовании декларации… «заходит ко мне ген. Марков… и смущенно докладывает - «среди офицеров вызывает толки упоминание воззвания о «народоправстве» и об «Учредительном Собрании». Сомнения в целесообразности подобной постановки вопроса о политическом credo Добровольческой Армии, были однако и у ген. Алексеева, на которого ссылался в Декларации ген. Деникин. В письме к ген. Щербачеву ген. Алексеев писал: «Руководители Добровольческой Армии сознают, что нормальным ходом событий Россия должна подойти к восстановлению монархии... никакая другая форма правления не может обеспечить целости, единства, величия государства… Так думает почти весь офицерский элемент, входящий в состав Добровольческой Армии, ревниво следящий за тем, чтобы руководители не уклонялись бы от этого основного принципа». Взгляды ген. Алексеева, были таким образом, ближе к взглядам ген. Краснова, чем к идее непредрешенства и волеизъявления народа. Полковник Дроздовский, например сам состоял в тайной монархической организации. Несомненно, что декларация Добровольческой Армии не отвечала настроениям русского офицерства Дополнением декларации является «Наказ представителям армии», разосланный в середине мая в разные города для общего руководства... Наказ, в отличие от мудрых мыслей, выраженных ген. Алексеевым… определенно опять ставил вопрос волеизъявления русского народа и подчеркивал унитарную доктрину воссоздания России. «Все русские люди (курсив ген. Деникина)», «установление в стране единства государственного и правового порядка» определенно подчеркивают, что идея Единой Национальной России заменяла и старую идею монархии и родившиеся в процессе революции автономно-федеративные устремления окраин. Слишком «левая» для большинства офицерских кругов, являвшихся основным ядром Добровольческой Армии, она была слишком «правой» для боровшихся с большевиками окраин. На кого же могла опираться такая программа в стане русской Контрреволюции? Ответ на это дает весь ход нашей гражданской войны. Ярких политических лозунгов, могущих объединить все Контрреволюционные силы (без чего победа была невозможна), Добровольческая Армия в 1918 г. не дала. … …в Самаре власть была захвачена группой членов Учредительного Собрания с.-ров, объявивших себя Комитетом Учредительная Собрания (сокращенная и быстро привившаяся кличка „КОМУЧ"). В составе наличной в Самаре группы были никому не ведомые партийные деятели… Вокруг этой кучки авантюристов создалось «правительство» в виде Совета Управляющих Ведомствами. Состав совета не менее типичен, чем состав и самого КОМУЧА. За исключением беспартийного кап. Галкина и меньшевика (потом коммуниста) Майского - все… были эсерами. Кап. Галкин стал военным министром. Этот 26-летний юноша… был произведен в полковники и вместе с двумя эсерами Фортунатовым и Боголюбовым (членами Комуча) возглавил «Штаб Народной Армии»… Сибирская власть тем временем правела. …Западно-Сибирский Комиссариат был безболезненно смещен «Сибирским правительством» и составе пяти министров из состава самоизбравшего себя еще в январе в Томске правительства Сибири. …новое Сибирское правительство стало определенно на путь ликвидации следов советской власти Все советские декреты были объявлены незакономерными, а все существующие «советы» депутатов было постановлено закрыть… 11-го же июля была декларирована и «независимость» Сибири… Таким образом новая сибирская власть из бывших социалистов, принявшая власть по преемству от социалистической Думы, была на самом деле совершенно не социалистической и откровенно противосоветской... В общем из двух политических центров: Самары и Омска, первый, претендуя на власть во всероссийском масштабе, продолжал жить революционными мечтами 1917 года, второй определенно становился на трезвый путь реальной обстановки 1918 года. Конфликт между ними был неизбежен... Оба центра, и Самара, и Омск, в эту эпоху были, однако, глубоко провинциальными и в общероссийском масштабе все эти Вольские, Брушвиты, Патушинские и Круконские были, конечно, звездами самой последней величины даже и на мало взыскательном политическом горизонте 1918 года... В Забайкалье обосновался атаман Семенов… он был сразу же поддержан японцами и по мере развития союзной интервенции постепенно при поддержке оккупировавших Дальний Восток трех дивизий японцев стал фактически самостоятельным правителем Забайкалья. Взаимоотношения всех этих правительств с новой сибирской властью были самые неопределенные. Правительства Хорвата и Семенова принципиально не возражали против нее... Эсеры всех оттенков… были определенно ему враждебны, сами претендуя на общесибирскую власть. Фактической властью в Приморье, полосе отчуждения Китайской Восточной железной дороги и в Забайкалье были в это время союзные оккупанты... ... Формирование Красной Армии пошло… одновременно по двум совершенно различным путям. Основой ее организации явились стихийные формирования на окраинах, вызванные текущими потребностями боевой обстановки. Параллельно с этим центр пытался взять в свои руки организацию этих формирований путем создания центральных органов, проведением мобилизаций и призывов и упорядочением снабжения. Весь 1918 год поэтому прошел под знаком столкновений этих двух течений в строительстве Красной Армии. Регулярство, проводимое из центра, боролось со стихией мест. При этом в начальной стадии формирован Красной Армии стихийное начало местных формирований было по большей части более жизненным и требовало вмешательства центра лишь при перерождении его в анархию. Деятельность же центра, полностью развернувшаяся в 1919 году, в 1918 году сводилась по большей части лишь к роли тормоза анархических устремлений окраин и только оформления и упорядочения часто безалаберных достижений окраин... Лето 1918 года является любопытным примером полной аналогии организации призывов на белом и красном фронтах. Действительно, и там и здесь мы видим самые осторожные принудительные призывы лишь самых младших сроков службы. Ядром же и белых, и красных армий являются добровольцы. Поголовные мобилизации могли проводить только казаки и в этом было крупное преимущество белых фронтов до осени 1918 года... Не доведенное до конца австро-германское наступление в феврале, лишив большевиков 18 губерний, в то же время вызвало к жизни их сопротивление и дало мощный толчок к формированию Красной Армии. …окружившие красных фронты были не только не едины, но будучи все враждебны большевикам, часто были враждебны и друг к другу. И главное ставили себе совершенно разные задачи.