Лодевейк Грондейс о Гражданской войне. Часть III
Из книги голландского военного корреспондента Лодевейка Грондейса «Война в России и Сибири».
Харбин служит пристанищем для русских преступников, которым удалось перебраться через границу...
Пристань, торговый квартал, где без всяких ограничений заключаются самые беззастенчивые сделки. Союз восточного хитроумия с западным искусным криминалитетом только и может объяснить здешнее обилие крупных капиталов...
Чиновники зарабатывают 2000 в месяц и тратят 15 000. Офицеры в отставке проигрывают, не моргнув глазом, от 40 000 до 50 000 рублей за один вечер.
Вся эта публика живет благодаря беззаконию и беспорядкам и всеми силами поддерживает их, считая хлебным промыслом. Расхлябанность всех государственных служб поощряет процветание мошенников и бандитов. Таможенники смотрят сквозь пальцы на контрабандистов, торгующих спиртным. Опиум и кокаин, произведенный в Персии и привезенный в Китай, после наступления эры красных возят и гражданские, и военные, совершая рейды по пограничным городам и сколачивая себе состояния... /От себя: и тут «эра красных» виновата./
[Читать далее]Поезда, которые возили в Сибирь товары, но с 23 декабря были переданы в распоряжение военных, продолжают возить товары. Начальники станций, русские и союзнические офицеры, располагая немалым количеством вагонов для военного имущества, руководствуются принципом: «Денег нет только у дураков!» Они продают вагоны коммерсантам, и цены на них растут по мере того, как в Сибири растет спрос на товары. Для поездки в Иркутск цена на вагон колеблется от 20 000 до 50 000 рублей. К этой сумме прибавляется еще страховка, так как русские гарнизоны могут по дороге конфисковать вагон.
Вагон куплен и наполнен товарами для Сибири, от начальника станции и офицеров можно не ждать подвоха. Однако задержать вагон может любой мелкий служащий, отвечающий за проверку, признав его «не готовым». 200 рублей рассеивают подобные сомнения. Теперь нужно вагон прицепить. Чтобы он не застрял навечно на станции, нужно получить разрешение начальника станции или дежурного. А чтобы прицепить его к единственному поезду, который идет в тот же день, нужно заплатить 1000 рублей. Укладчик и механик имеют право - но не обязанность! - прицеплять вагоны. Стоит это 50 рублей за каждый.
Вагон отправлен, но риск коммерсанта только увеличивается. Вагон могут реквизировать семеновцы, или офицер, начальник поезда, объявит, что он сгорел. И в том и в другом случае это означает, что он продан на сторону. Коммерсанты Харбина идут на риск только из-за баснословных прибылей, и цены по мере того, как поезд удаляется от Китая, с каждой верстой растут. Здесь сахар стоит 90 копеек, а в Омске 25 рублей, пачка сигарет (20 шт.) рубль и 10 рублей в Омске.
Все сверху донизу берут взятки. Господин Стивенс сказал мне: «Мы дошли до края, хуже уже быть не может».
Окошко стоит закрытым: свободных мест нет. Но через заднюю дверь, заплатив за билет в четыре раза больше, можно получить место. Кондуктор сурово запрещает заранее вносить чемоданы в зарезервированное вами купе. 10 рублей, и он вам улыбается. Механики, которые получают зарплату с перебоями, ускоряют или замедляют ход поезда, задерживают его на станции или, напротив, сокращают остановку за очень умеренную цену...
За исключением французов и японцев, которых строго контролируют их миссии… русские и все остальные союзники охотно занимаются спекуляцией, за что коммерсанты обижаются на интервентов, говоря, что они явились сюда, чтобы составить им конкуренцию.
Посылки, которые я доверял господам офицерам союзникам, полагаясь на их чувство чести, чаще всего оказывались разворованными. Закрытые ящики с вещами личного характера, которые я отправлял сам себе из Америки, приходили ко мне открытыми и постыдно ограбленными, и так было всегда! Однако теперь в воровстве обвиняют только русских...
Финансы и коммерция Харбина всерьез влияют на товарооборот и движение транспорта в Сибири, а значит, и на тамошнюю политику... Эта бесчестная компания - тем более опасная, что пользуется в современном мире почтением определенного сорта - не питает особой симпатии к большевизму, который не дает ей гарантий для безопасности торгового ремесла. Однако режим Колчака - Семенова и вторжение союзников, о котором просили патриоты и которое приветствуют иностранные коммерсанты, вовсе не из моральных соображений, означают для коммерсантов Харбина восстановление порядка, куда менее выгодного для них, чем царящая анархия. К тому же иностранная коммерция может вытеснить их с сибирского рынка.
У всех этих коммерсантов, собравшихся здесь в немалом количестве, специфические, но отнюдь не национальные интересы. Торговцы из Маньчжурии и Читы, завязавшие тесные связи с офицерами, числят себя патриотами, при этом благосклонно посматривают на японцев, чье присутствие гарантирует им стабильность их сотрудничества с военными. Здесь, в нескольких сотнях километров от Читы, выгода требует гибкости в политике: с одной стороны, у них слабое русское правительство, погрязшее в интригах, с другой, контроль со стороны иностранцев, которого им вовсе не хочется. В зависимости от ступеньки социальной лестницы, на которой они находятся, в зависимости от связей с финансистами Мельмоты-скитальцы странствуют между патриотизмом «с широкими взглядами» и откровенным изменничеством.
Немалое число коммерсантов, не обращаясь впрямую к красным, так как подобные попытки провалились, приветствует мятежи и восстания, с которыми вынуждено справляться правительство Омска...
Вот мнение президента биржевого комитета Харбина…: «Американцы и японцы хотят ввозить свои товары, эксплуатировать страну, заморозить русскую торговлю. Главную опасность представляют американцы, Выйдя из войны, ничего в ней не потеряв, они займутся в первую очередь торговлей. Они вовсе не демократы - они так говорят о себе и хотят, чтобы им поверили, но они самонадеянная, самовлюбленная буржуазия. И неправда, что союзники помогают устанавливать в здешних местах порядок. Все обстоит совсем по-другому. Стоит русским патриотам что-то наладить, как являются иностранцы - чехи с Семеновым, японцы с Калмыковым, приписывают себе все заслуги, занимают железную дорогу и забирают себе часть наших доходов. У нас сильная армия, и в один прекрасный день мы скажем союзникам: “Мы в вашей помощи не нуждаемся, отправляйтесь по домам!”».
Так считает господин Бодянский, новообращенный православный, свежеиспеченный патриот, а главное - биржевик.
Еврейские круги в Китае и в особенности в Харбине находятся под влиянием американцев, которые действуют исключительно посредством американских евреев. Для русских евреев, прекрасно ладящих с американскими финансистами в Китае и Сибири, характерна крайняя степень японофобии... В Сибири японцы не захотели ограничиться только военной славой, отдав союзникам плоды принесенных ими жертв. Они захотели обеспечить своим коммерсантам и промышленникам прибыль, которая соответствовала бы усилиям и вложениям страны. Отстраняясь и не доверяя обширным финансовым затеям Америки и Европы, японцы вызвали к себе антипатию, которая и выплеснулась сейчас в Китае.
Иной раз сильно преувеличивают сплоченность евреев при красном режиме. Ни в России, ни в Сибири нельзя заподозрить евреев в том, что они составили заговор против русского общества. Их роль повсюду была исключительной, но она не была предумышленной. По существу, они всего-навсего взяли на себя функции, для которых революция, достигнув определенной стадии своего развития, сочла их пригодными. Они заполняли ту пустоту, которая возникла с исчезновением «интеллигенции». И все они это делали так одинаково, с таким воодушевлением, талантом и желанием действовать сообща, что их повсеместная энергичная деятельность показалась кому-то следствием заговора...
Среди недовольных есть еще одна особая группа... В них живет тревожный дух несогласия, не связанный с четкой доктриной, они обречены всегда и везде находиться в оппозиции, потому что им нужно что-то из себя представлять. Сейчас это социалисты-революционеры. При большевистском режиме - а это жесткая авторитарная система - они тяготеют к либерализму, сожалея о бывшем - весьма свободном русском обществе... /От себя: а сидевшие в тюрьмах при царе эсеры и не знали, что живут в весьма свободном обществе./ Бывшие политзаключенные, может быть, их потомки, нищие студенты, честолюбивые казаки ревниво приглядываются к каждому режиму, находят слабости, недостатки и набрасываются, как только он начинает гибнуть. Справедливо сказать, что Сибирь, огрызающаяся на любую власть, будь это обыкновенный полицейский или социалист-революционер, успокаивается и ладит с той властью, которая умеет за себя постоять. Программу левых социалистов-революционеров порой бывает трудно понять, но зато они служат своеобразным указателем: если критика резкая, значит, правительство слабое.
…партия кадетов в Маньчжурии считает, что относительный порядок, который установился в настоящее время в Сибири, вовсе не заслуга русских сил, пока еще не слишком сплоченных. Кадеты убеждены, что стоит войскам союзников удалиться, в Сибири окончательно восторжествует анархия...
Глава партии кадетов господин Тищенко… высказал мне свое мнение..
«Когда мы 18 июня подписали просьбу жителей Харбина к правительствам стран-союзниц прийти на помощь России, мы в первую очередь думали о Франции и Великобритании и действовали исключительно из патриотических соображений. Мы нуждались в иностранной армии, мы понимали, что ни Франция, ни Англия не претендуют на Сибирь. Самой желательной для нас была бы помощь Франции, французская политика никогда не была корыстной, и сейчас французская миссия единственная, при которой нет советников-финансистов.
Но при этом мы понимали, что в первую очередь мы можем рассчитывать на японцев и американцев. Коммерческая партия в Китае на стороне американцев, их финансисты охотнее других заключают сделки с нашими, тогда как от прихода на нашу территорию японской армии выиграет японская торговля, так как их армия будет поддерживать Семенова, а его наши коммерсанты не жалуют.
Что касается нас, патриотов чистой воды, то мы предпочитаем помощь японцев. Япония во время войны вела себя исключительно корректно. Да, она ведет заинтересованную политику, как любая уважающая себя страна, но ее политика ясна и понятна. Вторжение американцев организовано как деловое предприятие, и оно нас пугает. Первым у нас появился Красный Крест, затем была оказана щедрая помощь одеждой, но только служащим железной дороги, которой и хотят завладеть Соединенные Штаты, а когда пришли солдаты, то они стали распространять среди населения листовки, предлагая помочь им организовать такую же, как у них, республику (не спросив, подходит она нам или нет). Их поведение внушает нам беспокойство. …нам кажется, что мы найдем с Японией общий язык. Наши военные настолько восхищаются японской армией, что наше поражение в 1904 г. не оставило у них горького осадка. Японские… офицеры не занимаются торговлей, какую без стыда и совести ведут и русские офицеры и иностранные».
…
Я предпочел остаться ночевать у молоденьких прапорщиков, они были студентами, их мобилизовало Омское правительство...
Как большинство их товарищей, они из средней и мелкой буржуазии, и на эту войну отправились без большой охоты. Они далеки от жертвенности добровольцев и не собираются вступать с ними в соревнование. …в добровольческих отрядах мало представителей «интеллигенции». Вынужденно попав на военную службу, молодые буржуа не противятся и добросовестно принимаются исполнять свои обязанности. Они участвуют в войне надежными пешками, каковыми и являются. Без большого опыта, но старательно исполняют работу, которую поручают им их язвительные нетерпеливые начальники.
Офицер старого режима раздражает пришедшего служить солдата жесткостью, недоступностью и обращением всегда свысока.
…
…деревенские жители сказали, что красные принудили их выполнять их требования. Но и мы не можем говорить с ними мягче, а то они запрячут свои скудные запасы подальше, и мы вообще ничего от них не получим. Стало быть, нужно повышать голос и трясти их, потому что они подчиняются только силе, а наши тылы ничего нам не присылают.
…
Я присматриваюсь к солдатам, теснящимся вокруг нас. Мальчики лет 18-20, в которых революция не искоренила еще умения повиноваться. За эти четыре дня плохо одетые, полуголодные они прошли тяжелый путь по глубокому снегу, попадая по два-три раза на день под огонь и имея ночью не больше трех часов на сон... Обучать, приноравливать этих юных солдат к тяготам армейской жизни нет времени, их сразу ставят против многочисленной и хорошо снабжаемой армии. Тыл жирует за их счет, воруя у них сапоги и одеяла, оставляя без медикаментов и оружия, без боеприпасов и хоть каких-то удобств, какие облегчают жизнь солдатам других армий...
Они младшие братья тех русских солдат, которых посылали в огонь в 1914-1915 гг. без винтовок и без артподготовки и которых косили немецкие пулеметы...
…к нам попал поручик царской армии, исполнявший обязанности начальника штаба 20-й Пензенской дивизии... Он отказался дать сведения о Красной армии…
Этой ночью поручика расстреляли… Расстрельную команду возглавлял один из моих друзей, молодой отважный офицер, приятный молчаливый человек, разоренный революцией... Он попросил генерала Бангерского оказать ему милость, дав возможность командовать огнем, направленным против приговоренных «предателей». …когда я его спросил об «экзекуции», он загадочно улыбнулся и промолчал.
...
К неизбежным нестыковкам и неурядицам теперь прибавились еще и предательства. К нашей армии, состоящей из мобилизованных крестьян Уфимской, Пермской и Акмолинской губерний, которым незачем было переходить на сторону врага, прибавились украинцы, одетые в новенькую английскую форму. Вместо того чтобы рассеять их среди сибиряков, из них организовали отдельные отряды. Возможно, для того чтобы облегчить им предательство. Им поручали боевые действия на железной дороге, очевидно, внедряя в них идею о сдаче и возвращении на родину. Большевистская пропаганда не замедлила этим воспользоваться. Под Бугурусланом украинский полк, любимец генерала Каппеля и английской миссии, уничтожил офицеров (говорят, около 200 человек) и единодушно присоединился к атакующим красным, оголив таким образом фронт...
Недавно на фронт приехал целый армейский корпус генерала Каппеля... В этих солдатах должна была пробудить особое достоинство их новая английская экипировка... …полк, которым в Сибири все восхищались как живым примером помощи союзников своей несчастной сестре, перешел на сторону большевиков...
В санитарных вагонах и теплушках я видел много раненых в английской форме. Приблизительный подсчет дал следующие результаты: 80% ранены в указательный палец левой руки, 15% в тот же палец правой (очевидно, левши), и только 5% имеют более серьезные ранения. Все это внушает мало надежды.
…деревня сопротивлялась командиру этапа, у которого военные то и дело требовали повозок и лошадей... Население поначалу радостно встречало «освободителей» - иной раз даже крестным ходом, но потом неизбежно восставало против посягательств на священное право собственности, тогда как любая армия считает священной обязанностью граждан жертвовать этой собственностью. Войне против большевиков крестьяне без сопротивления отдали своих сыновей; но как только понадобилось подвозить этим сыновьям на фронт провиант и боеприпасы, они мигом попрятали в дальних лесах лошадей и подводы. Надеялись, что как только объявят мир, сыновья вернутся и найдут хозяйство в целости и сохранности. /От себя: а может, крестьяне без сопротивления отдали сыновей, потому что знали, что их ждёт в случае сопротивления?/
Времени на уговоры упрямцев не осталось. Правительство Омска… было вынуждено сажать под арест и наказывать людей, которые всеми силами уклонялись от выполнения закона о реквизиции...
...
Генерал Косьмин… знает о том, что происходит в Омске и в интендантствах, и сказал, что, если фронтовые обстоятельства позволят, он в ближайшее время отправится в Омск со своими четырьмя полками и разгонит банду окопавшихся.
Вечером я приехал к полковнику Слотову... Любит войну ради войны… …эти офицеры как нельзя лучше подходят для частей, состоящих из солдат, которые не сами захотели, а вынуждены воевать, и они могли бы сделать гораздо больше, если бы их поддерживали тылы, которые их бросили или все равно что бросили. Пропасть разделяет полки, которые воюют в изоляции и страшной нужде, и штабы, которые управляют их боевыми действиями с расстояния в тысячу пятьсот верст. Мнения этих двух сторон о пополнении, учении, вооружении сражающихся отрядов диаметрально противоположны...
Год тому назад офицеры, о которых я говорю, собрались под эгидой чехов (мы найдем иностранцев во всех начинаниях, какие возникали в Сибири)…
В тылу, вдалеке от фронта, офицеры, чей военный опыт был прерван пребыванием в Китае и сибирских столицах, формируют подразделения, снабжая их в изобилии оружием, экипировкой и всевозможными удобствами. А воюющие полки, которые ведут войну вот уже год, находятся на самообеспечении, они должны сами добывать себе провиант, обмундирование, оружие, а когда смеют жаловаться, им цинично советуют пойти и забрать все это у красных...
Полковник Слотов ознакомил меня со своим полком… Они напоминают скорее разбойничью банду…
Источник удивительных боевых качеств солдат в обостренном религиозном и расовом чувстве. Полк на 75% состоит из мусульман (башкир) Златоустовского уезда...
Безжалостная суровость к врагу - вот еще одна причина успешных действий этого полка...
Правительство Омска колеблется между казаками, желающими противостоять большевистскому террору нагайками, и иностранцами, проповедующими более гуманные принципы, но не без корыстных целей... Во всех войнах самые жестокие и бесчеловечные выдумки становятся законом.
…
Я въехал в Уфу...
Подобие естественной жизни, порядок в большом пустом городе, где население работает под наблюдением казаков (а их встречаешь повсюду), наводит на мысль, что к столь скорым переменам причастны нагайка и револьвер. А произошло вот что.
1 -й Сибирский казачий полк, расквартированный в обычное время в Омске, был отправлен к Чишме с тем, чтобы остановить продвижение противника. Воевать им пришлось с отрядом [И. Д.] Каширина', известным как отвагой, так и жестокостями. Каширин сутки удержи. вал большой мост на Дёме, позволяя пешим и запоздавшим экипажам отступить к городу. На протяжении этого дня в городе творилось что-то невообразимое.
Множество спекулянтов, как говорят, в основном евреев, приехали из Сибири, чтобы дождаться здесь, между двумя фронтами ту волну голода, что двигалась из центра России. Они договорились с солдатами, и те продали им армейский провиант: 240 тонн муки. Запасенная правительством адмирала по сибирским городам водка представляла собой не менее желанную добычу. Дирекция винного склада передала солдатам, их друзьям и подругам за несколько часов тысячу ведер (20 000 бутылок) 96-градусного спирта. И... повальное пьянство. Били витрины магазинов, бандиты входили в дома, грабили и убивали. Мужчины, женщины, дети теснились в церквях и молились. Рабочие прекратили все работы, ссылаясь на бомбардировку. Медицинский персонал и охранники сумасшедшего дома сбежали. Пожары, вспыхивающие повсюду, никто не гасил, объясняя, что лошадей нет...
И вот тут на сцену выступили казаки. 1-й Сибирский казачий полк имел большой опыт по части урегулирования проблем, какие революционеры доставляли русскому правительству. Через несколько часов рабочие службы водоснабжения и электричества приступили к работе под присмотром казаков, готовых к мгновенной расправе за малейшие признаки саботажа. Врачи сумасшедшего дома, поставленные перед альтернативой быть расстрелянными или продолжать работу, покорно вернулись в больницу вместе с другим персоналом. Пожарные в медных касках впряглись вместо лошадей в помпы и отправились на пожары в сопровождении молчаливых казаков... Шпионы, пропагандисты нового евангелия, бандиты, спекулянты двигались нескончаемой чередой к пустырям, где их вряд ли ожидали медали. Через полтора дня в Уфе было слышно падение иголки. Такого порядка Уфа не знала даже в лучшие дни благоденствия. Это был порядок Варшавы.
Но благодеяния казаков на этом не кончились. Комендант города, энергичный помощник командира 1-го полка, счел необходимым наладить «нормальную» жизнь в городе. Поскольку все чиновники муниципалитета эвакуировались вместе с бумагами, казаки согнали горожан на площадь. Комендант произнес перед перепуганной толпой речь, полную угроз...
Я-то считаю, что казаки в Уфе преподнесли великолепный урок демократическому режиму. Без больших усилий они преобразовали анархию в общество, организованное на выборном принципе и на основе неукоснительного порядка. Правда, и после этого казаки не ослабили контроля: вся милиция была в красных погонах сибирских казаков, а истребительные отряды по-прежнему днем и ночью сопровождали зловещие процессии. Глядя на них, горожане забывали дышать.
...
В чем причина успеха… противника и в чем причина наших постоянных промашек?.. Как упрямое желание большевистской верхушки победить во что бы то ни стало так легко заразило молодых крестьян, весьма нерасположенных к гражданской войне?
Отсутствие алкогольных напитков у красных, добровольческие отряды коммунистов, невозможность для офицеров-профессионалов отсидеться в кустах, контроль за штабами и интендантскими службами заинтересованных в сохранении своего режима комиссаров - вот незаметные, незначительные в отдельности факторы, которые, став системой, обеспечили успехи красных и их превосходство над нами.
Харбин служит пристанищем для русских преступников, которым удалось перебраться через границу...
Пристань, торговый квартал, где без всяких ограничений заключаются самые беззастенчивые сделки. Союз восточного хитроумия с западным искусным криминалитетом только и может объяснить здешнее обилие крупных капиталов...
Чиновники зарабатывают 2000 в месяц и тратят 15 000. Офицеры в отставке проигрывают, не моргнув глазом, от 40 000 до 50 000 рублей за один вечер.
Вся эта публика живет благодаря беззаконию и беспорядкам и всеми силами поддерживает их, считая хлебным промыслом. Расхлябанность всех государственных служб поощряет процветание мошенников и бандитов. Таможенники смотрят сквозь пальцы на контрабандистов, торгующих спиртным. Опиум и кокаин, произведенный в Персии и привезенный в Китай, после наступления эры красных возят и гражданские, и военные, совершая рейды по пограничным городам и сколачивая себе состояния... /От себя: и тут «эра красных» виновата./
[Читать далее]Поезда, которые возили в Сибирь товары, но с 23 декабря были переданы в распоряжение военных, продолжают возить товары. Начальники станций, русские и союзнические офицеры, располагая немалым количеством вагонов для военного имущества, руководствуются принципом: «Денег нет только у дураков!» Они продают вагоны коммерсантам, и цены на них растут по мере того, как в Сибири растет спрос на товары. Для поездки в Иркутск цена на вагон колеблется от 20 000 до 50 000 рублей. К этой сумме прибавляется еще страховка, так как русские гарнизоны могут по дороге конфисковать вагон.
Вагон куплен и наполнен товарами для Сибири, от начальника станции и офицеров можно не ждать подвоха. Однако задержать вагон может любой мелкий служащий, отвечающий за проверку, признав его «не готовым». 200 рублей рассеивают подобные сомнения. Теперь нужно вагон прицепить. Чтобы он не застрял навечно на станции, нужно получить разрешение начальника станции или дежурного. А чтобы прицепить его к единственному поезду, который идет в тот же день, нужно заплатить 1000 рублей. Укладчик и механик имеют право - но не обязанность! - прицеплять вагоны. Стоит это 50 рублей за каждый.
Вагон отправлен, но риск коммерсанта только увеличивается. Вагон могут реквизировать семеновцы, или офицер, начальник поезда, объявит, что он сгорел. И в том и в другом случае это означает, что он продан на сторону. Коммерсанты Харбина идут на риск только из-за баснословных прибылей, и цены по мере того, как поезд удаляется от Китая, с каждой верстой растут. Здесь сахар стоит 90 копеек, а в Омске 25 рублей, пачка сигарет (20 шт.) рубль и 10 рублей в Омске.
Все сверху донизу берут взятки. Господин Стивенс сказал мне: «Мы дошли до края, хуже уже быть не может».
Окошко стоит закрытым: свободных мест нет. Но через заднюю дверь, заплатив за билет в четыре раза больше, можно получить место. Кондуктор сурово запрещает заранее вносить чемоданы в зарезервированное вами купе. 10 рублей, и он вам улыбается. Механики, которые получают зарплату с перебоями, ускоряют или замедляют ход поезда, задерживают его на станции или, напротив, сокращают остановку за очень умеренную цену...
За исключением французов и японцев, которых строго контролируют их миссии… русские и все остальные союзники охотно занимаются спекуляцией, за что коммерсанты обижаются на интервентов, говоря, что они явились сюда, чтобы составить им конкуренцию.
Посылки, которые я доверял господам офицерам союзникам, полагаясь на их чувство чести, чаще всего оказывались разворованными. Закрытые ящики с вещами личного характера, которые я отправлял сам себе из Америки, приходили ко мне открытыми и постыдно ограбленными, и так было всегда! Однако теперь в воровстве обвиняют только русских...
Финансы и коммерция Харбина всерьез влияют на товарооборот и движение транспорта в Сибири, а значит, и на тамошнюю политику... Эта бесчестная компания - тем более опасная, что пользуется в современном мире почтением определенного сорта - не питает особой симпатии к большевизму, который не дает ей гарантий для безопасности торгового ремесла. Однако режим Колчака - Семенова и вторжение союзников, о котором просили патриоты и которое приветствуют иностранные коммерсанты, вовсе не из моральных соображений, означают для коммерсантов Харбина восстановление порядка, куда менее выгодного для них, чем царящая анархия. К тому же иностранная коммерция может вытеснить их с сибирского рынка.
У всех этих коммерсантов, собравшихся здесь в немалом количестве, специфические, но отнюдь не национальные интересы. Торговцы из Маньчжурии и Читы, завязавшие тесные связи с офицерами, числят себя патриотами, при этом благосклонно посматривают на японцев, чье присутствие гарантирует им стабильность их сотрудничества с военными. Здесь, в нескольких сотнях километров от Читы, выгода требует гибкости в политике: с одной стороны, у них слабое русское правительство, погрязшее в интригах, с другой, контроль со стороны иностранцев, которого им вовсе не хочется. В зависимости от ступеньки социальной лестницы, на которой они находятся, в зависимости от связей с финансистами Мельмоты-скитальцы странствуют между патриотизмом «с широкими взглядами» и откровенным изменничеством.
Немалое число коммерсантов, не обращаясь впрямую к красным, так как подобные попытки провалились, приветствует мятежи и восстания, с которыми вынуждено справляться правительство Омска...
Вот мнение президента биржевого комитета Харбина…: «Американцы и японцы хотят ввозить свои товары, эксплуатировать страну, заморозить русскую торговлю. Главную опасность представляют американцы, Выйдя из войны, ничего в ней не потеряв, они займутся в первую очередь торговлей. Они вовсе не демократы - они так говорят о себе и хотят, чтобы им поверили, но они самонадеянная, самовлюбленная буржуазия. И неправда, что союзники помогают устанавливать в здешних местах порядок. Все обстоит совсем по-другому. Стоит русским патриотам что-то наладить, как являются иностранцы - чехи с Семеновым, японцы с Калмыковым, приписывают себе все заслуги, занимают железную дорогу и забирают себе часть наших доходов. У нас сильная армия, и в один прекрасный день мы скажем союзникам: “Мы в вашей помощи не нуждаемся, отправляйтесь по домам!”».
Так считает господин Бодянский, новообращенный православный, свежеиспеченный патриот, а главное - биржевик.
Еврейские круги в Китае и в особенности в Харбине находятся под влиянием американцев, которые действуют исключительно посредством американских евреев. Для русских евреев, прекрасно ладящих с американскими финансистами в Китае и Сибири, характерна крайняя степень японофобии... В Сибири японцы не захотели ограничиться только военной славой, отдав союзникам плоды принесенных ими жертв. Они захотели обеспечить своим коммерсантам и промышленникам прибыль, которая соответствовала бы усилиям и вложениям страны. Отстраняясь и не доверяя обширным финансовым затеям Америки и Европы, японцы вызвали к себе антипатию, которая и выплеснулась сейчас в Китае.
Иной раз сильно преувеличивают сплоченность евреев при красном режиме. Ни в России, ни в Сибири нельзя заподозрить евреев в том, что они составили заговор против русского общества. Их роль повсюду была исключительной, но она не была предумышленной. По существу, они всего-навсего взяли на себя функции, для которых революция, достигнув определенной стадии своего развития, сочла их пригодными. Они заполняли ту пустоту, которая возникла с исчезновением «интеллигенции». И все они это делали так одинаково, с таким воодушевлением, талантом и желанием действовать сообща, что их повсеместная энергичная деятельность показалась кому-то следствием заговора...
Среди недовольных есть еще одна особая группа... В них живет тревожный дух несогласия, не связанный с четкой доктриной, они обречены всегда и везде находиться в оппозиции, потому что им нужно что-то из себя представлять. Сейчас это социалисты-революционеры. При большевистском режиме - а это жесткая авторитарная система - они тяготеют к либерализму, сожалея о бывшем - весьма свободном русском обществе... /От себя: а сидевшие в тюрьмах при царе эсеры и не знали, что живут в весьма свободном обществе./ Бывшие политзаключенные, может быть, их потомки, нищие студенты, честолюбивые казаки ревниво приглядываются к каждому режиму, находят слабости, недостатки и набрасываются, как только он начинает гибнуть. Справедливо сказать, что Сибирь, огрызающаяся на любую власть, будь это обыкновенный полицейский или социалист-революционер, успокаивается и ладит с той властью, которая умеет за себя постоять. Программу левых социалистов-революционеров порой бывает трудно понять, но зато они служат своеобразным указателем: если критика резкая, значит, правительство слабое.
…партия кадетов в Маньчжурии считает, что относительный порядок, который установился в настоящее время в Сибири, вовсе не заслуга русских сил, пока еще не слишком сплоченных. Кадеты убеждены, что стоит войскам союзников удалиться, в Сибири окончательно восторжествует анархия...
Глава партии кадетов господин Тищенко… высказал мне свое мнение..
«Когда мы 18 июня подписали просьбу жителей Харбина к правительствам стран-союзниц прийти на помощь России, мы в первую очередь думали о Франции и Великобритании и действовали исключительно из патриотических соображений. Мы нуждались в иностранной армии, мы понимали, что ни Франция, ни Англия не претендуют на Сибирь. Самой желательной для нас была бы помощь Франции, французская политика никогда не была корыстной, и сейчас французская миссия единственная, при которой нет советников-финансистов.
Но при этом мы понимали, что в первую очередь мы можем рассчитывать на японцев и американцев. Коммерческая партия в Китае на стороне американцев, их финансисты охотнее других заключают сделки с нашими, тогда как от прихода на нашу территорию японской армии выиграет японская торговля, так как их армия будет поддерживать Семенова, а его наши коммерсанты не жалуют.
Что касается нас, патриотов чистой воды, то мы предпочитаем помощь японцев. Япония во время войны вела себя исключительно корректно. Да, она ведет заинтересованную политику, как любая уважающая себя страна, но ее политика ясна и понятна. Вторжение американцев организовано как деловое предприятие, и оно нас пугает. Первым у нас появился Красный Крест, затем была оказана щедрая помощь одеждой, но только служащим железной дороги, которой и хотят завладеть Соединенные Штаты, а когда пришли солдаты, то они стали распространять среди населения листовки, предлагая помочь им организовать такую же, как у них, республику (не спросив, подходит она нам или нет). Их поведение внушает нам беспокойство. …нам кажется, что мы найдем с Японией общий язык. Наши военные настолько восхищаются японской армией, что наше поражение в 1904 г. не оставило у них горького осадка. Японские… офицеры не занимаются торговлей, какую без стыда и совести ведут и русские офицеры и иностранные».
…
Я предпочел остаться ночевать у молоденьких прапорщиков, они были студентами, их мобилизовало Омское правительство...
Как большинство их товарищей, они из средней и мелкой буржуазии, и на эту войну отправились без большой охоты. Они далеки от жертвенности добровольцев и не собираются вступать с ними в соревнование. …в добровольческих отрядах мало представителей «интеллигенции». Вынужденно попав на военную службу, молодые буржуа не противятся и добросовестно принимаются исполнять свои обязанности. Они участвуют в войне надежными пешками, каковыми и являются. Без большого опыта, но старательно исполняют работу, которую поручают им их язвительные нетерпеливые начальники.
Офицер старого режима раздражает пришедшего служить солдата жесткостью, недоступностью и обращением всегда свысока.
…
…деревенские жители сказали, что красные принудили их выполнять их требования. Но и мы не можем говорить с ними мягче, а то они запрячут свои скудные запасы подальше, и мы вообще ничего от них не получим. Стало быть, нужно повышать голос и трясти их, потому что они подчиняются только силе, а наши тылы ничего нам не присылают.
…
Я присматриваюсь к солдатам, теснящимся вокруг нас. Мальчики лет 18-20, в которых революция не искоренила еще умения повиноваться. За эти четыре дня плохо одетые, полуголодные они прошли тяжелый путь по глубокому снегу, попадая по два-три раза на день под огонь и имея ночью не больше трех часов на сон... Обучать, приноравливать этих юных солдат к тяготам армейской жизни нет времени, их сразу ставят против многочисленной и хорошо снабжаемой армии. Тыл жирует за их счет, воруя у них сапоги и одеяла, оставляя без медикаментов и оружия, без боеприпасов и хоть каких-то удобств, какие облегчают жизнь солдатам других армий...
Они младшие братья тех русских солдат, которых посылали в огонь в 1914-1915 гг. без винтовок и без артподготовки и которых косили немецкие пулеметы...
…к нам попал поручик царской армии, исполнявший обязанности начальника штаба 20-й Пензенской дивизии... Он отказался дать сведения о Красной армии…
Этой ночью поручика расстреляли… Расстрельную команду возглавлял один из моих друзей, молодой отважный офицер, приятный молчаливый человек, разоренный революцией... Он попросил генерала Бангерского оказать ему милость, дав возможность командовать огнем, направленным против приговоренных «предателей». …когда я его спросил об «экзекуции», он загадочно улыбнулся и промолчал.
...
К неизбежным нестыковкам и неурядицам теперь прибавились еще и предательства. К нашей армии, состоящей из мобилизованных крестьян Уфимской, Пермской и Акмолинской губерний, которым незачем было переходить на сторону врага, прибавились украинцы, одетые в новенькую английскую форму. Вместо того чтобы рассеять их среди сибиряков, из них организовали отдельные отряды. Возможно, для того чтобы облегчить им предательство. Им поручали боевые действия на железной дороге, очевидно, внедряя в них идею о сдаче и возвращении на родину. Большевистская пропаганда не замедлила этим воспользоваться. Под Бугурусланом украинский полк, любимец генерала Каппеля и английской миссии, уничтожил офицеров (говорят, около 200 человек) и единодушно присоединился к атакующим красным, оголив таким образом фронт...
Недавно на фронт приехал целый армейский корпус генерала Каппеля... В этих солдатах должна была пробудить особое достоинство их новая английская экипировка... …полк, которым в Сибири все восхищались как живым примером помощи союзников своей несчастной сестре, перешел на сторону большевиков...
В санитарных вагонах и теплушках я видел много раненых в английской форме. Приблизительный подсчет дал следующие результаты: 80% ранены в указательный палец левой руки, 15% в тот же палец правой (очевидно, левши), и только 5% имеют более серьезные ранения. Все это внушает мало надежды.
…деревня сопротивлялась командиру этапа, у которого военные то и дело требовали повозок и лошадей... Население поначалу радостно встречало «освободителей» - иной раз даже крестным ходом, но потом неизбежно восставало против посягательств на священное право собственности, тогда как любая армия считает священной обязанностью граждан жертвовать этой собственностью. Войне против большевиков крестьяне без сопротивления отдали своих сыновей; но как только понадобилось подвозить этим сыновьям на фронт провиант и боеприпасы, они мигом попрятали в дальних лесах лошадей и подводы. Надеялись, что как только объявят мир, сыновья вернутся и найдут хозяйство в целости и сохранности. /От себя: а может, крестьяне без сопротивления отдали сыновей, потому что знали, что их ждёт в случае сопротивления?/
Времени на уговоры упрямцев не осталось. Правительство Омска… было вынуждено сажать под арест и наказывать людей, которые всеми силами уклонялись от выполнения закона о реквизиции...
...
Генерал Косьмин… знает о том, что происходит в Омске и в интендантствах, и сказал, что, если фронтовые обстоятельства позволят, он в ближайшее время отправится в Омск со своими четырьмя полками и разгонит банду окопавшихся.
Вечером я приехал к полковнику Слотову... Любит войну ради войны… …эти офицеры как нельзя лучше подходят для частей, состоящих из солдат, которые не сами захотели, а вынуждены воевать, и они могли бы сделать гораздо больше, если бы их поддерживали тылы, которые их бросили или все равно что бросили. Пропасть разделяет полки, которые воюют в изоляции и страшной нужде, и штабы, которые управляют их боевыми действиями с расстояния в тысячу пятьсот верст. Мнения этих двух сторон о пополнении, учении, вооружении сражающихся отрядов диаметрально противоположны...
Год тому назад офицеры, о которых я говорю, собрались под эгидой чехов (мы найдем иностранцев во всех начинаниях, какие возникали в Сибири)…
В тылу, вдалеке от фронта, офицеры, чей военный опыт был прерван пребыванием в Китае и сибирских столицах, формируют подразделения, снабжая их в изобилии оружием, экипировкой и всевозможными удобствами. А воюющие полки, которые ведут войну вот уже год, находятся на самообеспечении, они должны сами добывать себе провиант, обмундирование, оружие, а когда смеют жаловаться, им цинично советуют пойти и забрать все это у красных...
Полковник Слотов ознакомил меня со своим полком… Они напоминают скорее разбойничью банду…
Источник удивительных боевых качеств солдат в обостренном религиозном и расовом чувстве. Полк на 75% состоит из мусульман (башкир) Златоустовского уезда...
Безжалостная суровость к врагу - вот еще одна причина успешных действий этого полка...
Правительство Омска колеблется между казаками, желающими противостоять большевистскому террору нагайками, и иностранцами, проповедующими более гуманные принципы, но не без корыстных целей... Во всех войнах самые жестокие и бесчеловечные выдумки становятся законом.
…
Я въехал в Уфу...
Подобие естественной жизни, порядок в большом пустом городе, где население работает под наблюдением казаков (а их встречаешь повсюду), наводит на мысль, что к столь скорым переменам причастны нагайка и револьвер. А произошло вот что.
1 -й Сибирский казачий полк, расквартированный в обычное время в Омске, был отправлен к Чишме с тем, чтобы остановить продвижение противника. Воевать им пришлось с отрядом [И. Д.] Каширина', известным как отвагой, так и жестокостями. Каширин сутки удержи. вал большой мост на Дёме, позволяя пешим и запоздавшим экипажам отступить к городу. На протяжении этого дня в городе творилось что-то невообразимое.
Множество спекулянтов, как говорят, в основном евреев, приехали из Сибири, чтобы дождаться здесь, между двумя фронтами ту волну голода, что двигалась из центра России. Они договорились с солдатами, и те продали им армейский провиант: 240 тонн муки. Запасенная правительством адмирала по сибирским городам водка представляла собой не менее желанную добычу. Дирекция винного склада передала солдатам, их друзьям и подругам за несколько часов тысячу ведер (20 000 бутылок) 96-градусного спирта. И... повальное пьянство. Били витрины магазинов, бандиты входили в дома, грабили и убивали. Мужчины, женщины, дети теснились в церквях и молились. Рабочие прекратили все работы, ссылаясь на бомбардировку. Медицинский персонал и охранники сумасшедшего дома сбежали. Пожары, вспыхивающие повсюду, никто не гасил, объясняя, что лошадей нет...
И вот тут на сцену выступили казаки. 1-й Сибирский казачий полк имел большой опыт по части урегулирования проблем, какие революционеры доставляли русскому правительству. Через несколько часов рабочие службы водоснабжения и электричества приступили к работе под присмотром казаков, готовых к мгновенной расправе за малейшие признаки саботажа. Врачи сумасшедшего дома, поставленные перед альтернативой быть расстрелянными или продолжать работу, покорно вернулись в больницу вместе с другим персоналом. Пожарные в медных касках впряглись вместо лошадей в помпы и отправились на пожары в сопровождении молчаливых казаков... Шпионы, пропагандисты нового евангелия, бандиты, спекулянты двигались нескончаемой чередой к пустырям, где их вряд ли ожидали медали. Через полтора дня в Уфе было слышно падение иголки. Такого порядка Уфа не знала даже в лучшие дни благоденствия. Это был порядок Варшавы.
Но благодеяния казаков на этом не кончились. Комендант города, энергичный помощник командира 1-го полка, счел необходимым наладить «нормальную» жизнь в городе. Поскольку все чиновники муниципалитета эвакуировались вместе с бумагами, казаки согнали горожан на площадь. Комендант произнес перед перепуганной толпой речь, полную угроз...
Я-то считаю, что казаки в Уфе преподнесли великолепный урок демократическому режиму. Без больших усилий они преобразовали анархию в общество, организованное на выборном принципе и на основе неукоснительного порядка. Правда, и после этого казаки не ослабили контроля: вся милиция была в красных погонах сибирских казаков, а истребительные отряды по-прежнему днем и ночью сопровождали зловещие процессии. Глядя на них, горожане забывали дышать.
...
В чем причина успеха… противника и в чем причина наших постоянных промашек?.. Как упрямое желание большевистской верхушки победить во что бы то ни стало так легко заразило молодых крестьян, весьма нерасположенных к гражданской войне?
Отсутствие алкогольных напитков у красных, добровольческие отряды коммунистов, невозможность для офицеров-профессионалов отсидеться в кустах, контроль за штабами и интендантскими службами заинтересованных в сохранении своего режима комиссаров - вот незаметные, незначительные в отдельности факторы, которые, став системой, обеспечили успехи красных и их превосходство над нами.