Мои друзья и другие животные-6
Всякий твой приход я ощущаю заблаговременно. Неясные образы, возникающие перед сном, учащенный пульс, зрение, которое будто проясняется от налета будничности, обостряющиеся чувства. Ну да и весна, опять же, на подходе, хотя зима еще трепыхается в тисках лекаря-календаря, пророчившего ей кончину еще несколько дней назад, но теперь терпеливо дожидающегося неизбежного. Почему календарь - лекарь? Ну как же, время же лечит, соответственно, календарь - лекарь. Не врач-нейрохирург, так, на уровне пьяного сельского фельдшера, но бывают моменты, когда и такой сгодится...
Да, так вот... сложно описать, когда я впервые увидел тебя сегодня. Возможно, это было на пересадочной станции метро, в толкающейся и уже с утра озлобленной друг на друга и весь мир в целом толпе. Может, в нотариальной конторе, куда я зашел с утра, забрать заверенные переводы. В конце концов, угловым зрением на улице.
Я сидел на работе, а день, как нарезаемый ножом минутной стрелки на равные части пирог, заканчивался своим чередом. Часы были розданы тем, кому положено, минуты - тем, кто заслуживал, наконец, маленькие дети и глубокие старики остались без ничего: первым время еще не было нужно, а вторые уже от него устали.
Я работал, а ты сидела напротив меня и пила лотосовый напиток. Странно, что даже ты боишься времени и стараешься выглядеть молодо, хотя лет тебе минимум как мне, а то и больше - смотря как считать. Ты пила его почему-то из калебасы, отхлебывая прямо через край, и все говорила и говорила мне, что надо делать и как именно, чтобы было лучше. У тебя со связной речью было не ахти и ты говорила образами, которые я должен был сложить сию секунду воедино:
- Бетонный телефон на выходе из сельвы, второй поворот после Фрунзенской набережной, на перекресте с Елисеевскими полями, там, где развешенные на ветру простыни дышат сухим ветром пустыни Сахары, а вместительные легкие пододеяльников вмещают тонны песка для того, чтобы строители Асуанской ГЭС не заработали силикоза... - и далее в том же духе.
Как-то раз я спросил тебя, нет ли у тебя родственников в Белграде? А то, сдается мне, подобный стиль речи я уже слыхал где-то... кажется, в поезде Киев-Лабытнанги, в пятую субботу апреля четыре года тому вперед. Кажется, в твоих глазах я прочел одобрение, впрочем, с твоей ветренностью...
Отчаявшись достучаться до моей логики, ты встала и ушла. Растворяясь в дверях, ты попросила описать хотя бы нашу встречу - на будущее.
Что ж, дорогое Вдохновение, я обещал - я сделал...
Да, так вот... сложно описать, когда я впервые увидел тебя сегодня. Возможно, это было на пересадочной станции метро, в толкающейся и уже с утра озлобленной друг на друга и весь мир в целом толпе. Может, в нотариальной конторе, куда я зашел с утра, забрать заверенные переводы. В конце концов, угловым зрением на улице.
Я сидел на работе, а день, как нарезаемый ножом минутной стрелки на равные части пирог, заканчивался своим чередом. Часы были розданы тем, кому положено, минуты - тем, кто заслуживал, наконец, маленькие дети и глубокие старики остались без ничего: первым время еще не было нужно, а вторые уже от него устали.
Я работал, а ты сидела напротив меня и пила лотосовый напиток. Странно, что даже ты боишься времени и стараешься выглядеть молодо, хотя лет тебе минимум как мне, а то и больше - смотря как считать. Ты пила его почему-то из калебасы, отхлебывая прямо через край, и все говорила и говорила мне, что надо делать и как именно, чтобы было лучше. У тебя со связной речью было не ахти и ты говорила образами, которые я должен был сложить сию секунду воедино:
- Бетонный телефон на выходе из сельвы, второй поворот после Фрунзенской набережной, на перекресте с Елисеевскими полями, там, где развешенные на ветру простыни дышат сухим ветром пустыни Сахары, а вместительные легкие пододеяльников вмещают тонны песка для того, чтобы строители Асуанской ГЭС не заработали силикоза... - и далее в том же духе.
Как-то раз я спросил тебя, нет ли у тебя родственников в Белграде? А то, сдается мне, подобный стиль речи я уже слыхал где-то... кажется, в поезде Киев-Лабытнанги, в пятую субботу апреля четыре года тому вперед. Кажется, в твоих глазах я прочел одобрение, впрочем, с твоей ветренностью...
Отчаявшись достучаться до моей логики, ты встала и ушла. Растворяясь в дверях, ты попросила описать хотя бы нашу встречу - на будущее.
Что ж, дорогое Вдохновение, я обещал - я сделал...