Рассказ о войне (Ткачева П.Н.)
Родился я в деревне Старике Екимовичского района Смоленской обл. Когда началась война, мне было 10 лет и 4 месяца. Я уже закончил 4 класса начальной сельской школы, которая находилась между нашей и соседней деревней Швыдковкой.
Немцы пришли в нашу деревню 1 августа и пробыли у нас месяц. 1 сентября они прорвали фронт по р. Десне и двинулись дальше на Москву. Пока немцы стояли в деревне, у нас в доме жила группа офицеров. Они каждое утро верхом на лошадях убывали в сторону Десны, которая протекала в 7 км от нашей деревни. Вечером они возвращались, ужинали, пили вино и громко пели песни. Я наблюдал за ними с лежанки русской печи. Это продолжалось до тех пор, пока один из офицеров не заметил у меня учебник по немецкому языку 5 класса. С этого момента, когда офицеры были в доме, меня выгоняли.
Во дворе нашего дома стояли лошади-тяжеловозы. На них привезли 12 орудий, расставили по лощинам и каждое утро стреляли в сторону Десны. За лошадями ухаживал немец, который немного знал русский. Когда не было офицеров, он включал радиоприёмник и звал мою бабушку слушать сообщения Информбюро, которые читал Левитан.
В октябре 1941 г. немцы под Вязьмой окружили большую группу войск Красной Армии. В боях были ранены и многие немцы, некоторых привезли в нашу деревню и разместили по домам. Утром я вышел на крыльцо и увидел дух лежащих немецких солдат, рядом с ними валялся нож. Я его поднял и стал строгать «чижик», в который мы любили играть с друзьями. Я не заметил, как из дома вышел немец и заметил у меня нож. Он спросил, откуда он у меня. Я показал, где его взял. В ответ он схватил меня за ворот и стал толкать вперёд. Одной рукой он тащил меня, а другой пытался выхватить из кобуры пистолет. Я сильно испугался, и в этот момент увидел старосту, дядю Клима. На мою мольбу о спасении, он подбежал к нам и стал показывать документ о неприкосновенности гражданских лиц. Когда немец ослабил хватку, я вырвался и бросился что было сил в сторону нескошенной ржи. Пока немцы были в деревне, свой дом я не возвращался, жил у другой своей бабушки.
Во время оккупации я ходил в школу-семилетку, которая была в деревне Чижовке, что лежала на расстоянии 7 км от нашей деревни. За деревней Усохи - это в сторону г. Починка - стоят густые леса. Там находился большой партизанский отряд. Какой от них был толк, я не знаю, но они ночью заходили в нашу деревню, давали указание старосте, что они хотят получить (хлеб, картошку, масло, яйца и пр.). Всё это неукоснительно им доставлялось.
Последний приход партизан был 2 марта 1943 г. Староста и его помощник Борис собрали всё, что от них потребовали и погрузили в телеги. А перед рассветом их вывели в огород и расстреляли. Так погиб мой спаситель.
Во время оккупации днём в деревню приезжали немцы, венгры, румыны. Немцев интересовал лук, чеснок, мёд. Венгры привозили постельные принадлежности, одежду, обувь и прочее добро. По громкоговорителю объявляли, что сколько стоит продуктами и деньгами. Многое из предложенного люди покупали. Но однажды после продажи, они также через громкоговоритель потребовали вернуть всё обратно. Кто не вернёт, тому расстрел. Пришлось всё купленное тащить назад.
В 1943 г., когда немцы отступали, всех деревенских погнали за реку Остёр, которая протекает у г. Рославль. Это в 30 км от нашей деревни. Немцы разместили нас вдоль реки. Всего согнали несколько тысяч человек из разных деревень. Сами окопались позади на расстоянии 50-100 м.
Мы с ребятами тогда промышляли рыбалкой. Когда мы искали червяков, из прибрежных кустов послышался голос: «Ребята, подойдите сюда». Это были разведчики-красноармейцы. Мы, а нас было трое, подробно им всё рассказали о живом щите, которым загородились немцы.
Через сутки было организовано ночное наступление Красной Армии в обход. Сонных немцев убивали лопатами, многие из уцелевших сдались в плен.
Хочется упомянуть ещё об одном эпизоде. Сначала нас, бабушку, маму, сестру и меня, отправили в Рославль, а потом уже оттуда по шоссе Москва-Рославль погнали назад к реке Остёр.
Мы шли по обочине за телегой, в которую была запряжена лошадь, а навстречу на Рославль медленно двигались колонны отступающих немцев. Вдруг на шею бабушке бросается немец, целует её и на ломаном русском говорит: «Матка, Сталин Гитлеру шею сломал!». Это был тот самый немец, который ухаживал за лошадями-тяжеловозами в августе 1941 г. При расставании добрый немец снял с кузова машины велосипед и подарил его мне. Я был безумно рад, но радость моя была недолгой. Велосипед вскоре забрали наши солдаты.
Когда мы вернулись в нашу деревню, там осталось всего 5 домов из 36. Зимовали всей деревней в оставшихся домах. К весне в лесу заготовили строевой лес и привезли в деревню. К осени 1944 г. все погорельцы обзавелись новым жильём.
Но весна 1944 г. была очень тяжёлой. Кончилось продовольствие и нам пришлось довольствоваться лебедой, крапивой и мёрзлой картошкой, которую не выкопали осенью. При таком питании посевную проводить было очень тяжело. Но народ выстоял. Колхоз показал свою силу. Всем коллективом копали, сеяли, бороновали, косили и стоговали сено, убирали урожай. Далее жизнь потекла своим чередом. Когда не было сельхозработ, учились, а летом работали с утра до вечера под лозунгом «всё для фронта».
Немцы пришли в нашу деревню 1 августа и пробыли у нас месяц. 1 сентября они прорвали фронт по р. Десне и двинулись дальше на Москву. Пока немцы стояли в деревне, у нас в доме жила группа офицеров. Они каждое утро верхом на лошадях убывали в сторону Десны, которая протекала в 7 км от нашей деревни. Вечером они возвращались, ужинали, пили вино и громко пели песни. Я наблюдал за ними с лежанки русской печи. Это продолжалось до тех пор, пока один из офицеров не заметил у меня учебник по немецкому языку 5 класса. С этого момента, когда офицеры были в доме, меня выгоняли.
Во дворе нашего дома стояли лошади-тяжеловозы. На них привезли 12 орудий, расставили по лощинам и каждое утро стреляли в сторону Десны. За лошадями ухаживал немец, который немного знал русский. Когда не было офицеров, он включал радиоприёмник и звал мою бабушку слушать сообщения Информбюро, которые читал Левитан.
В октябре 1941 г. немцы под Вязьмой окружили большую группу войск Красной Армии. В боях были ранены и многие немцы, некоторых привезли в нашу деревню и разместили по домам. Утром я вышел на крыльцо и увидел дух лежащих немецких солдат, рядом с ними валялся нож. Я его поднял и стал строгать «чижик», в который мы любили играть с друзьями. Я не заметил, как из дома вышел немец и заметил у меня нож. Он спросил, откуда он у меня. Я показал, где его взял. В ответ он схватил меня за ворот и стал толкать вперёд. Одной рукой он тащил меня, а другой пытался выхватить из кобуры пистолет. Я сильно испугался, и в этот момент увидел старосту, дядю Клима. На мою мольбу о спасении, он подбежал к нам и стал показывать документ о неприкосновенности гражданских лиц. Когда немец ослабил хватку, я вырвался и бросился что было сил в сторону нескошенной ржи. Пока немцы были в деревне, свой дом я не возвращался, жил у другой своей бабушки.
Во время оккупации я ходил в школу-семилетку, которая была в деревне Чижовке, что лежала на расстоянии 7 км от нашей деревни. За деревней Усохи - это в сторону г. Починка - стоят густые леса. Там находился большой партизанский отряд. Какой от них был толк, я не знаю, но они ночью заходили в нашу деревню, давали указание старосте, что они хотят получить (хлеб, картошку, масло, яйца и пр.). Всё это неукоснительно им доставлялось.
Последний приход партизан был 2 марта 1943 г. Староста и его помощник Борис собрали всё, что от них потребовали и погрузили в телеги. А перед рассветом их вывели в огород и расстреляли. Так погиб мой спаситель.
Во время оккупации днём в деревню приезжали немцы, венгры, румыны. Немцев интересовал лук, чеснок, мёд. Венгры привозили постельные принадлежности, одежду, обувь и прочее добро. По громкоговорителю объявляли, что сколько стоит продуктами и деньгами. Многое из предложенного люди покупали. Но однажды после продажи, они также через громкоговоритель потребовали вернуть всё обратно. Кто не вернёт, тому расстрел. Пришлось всё купленное тащить назад.
В 1943 г., когда немцы отступали, всех деревенских погнали за реку Остёр, которая протекает у г. Рославль. Это в 30 км от нашей деревни. Немцы разместили нас вдоль реки. Всего согнали несколько тысяч человек из разных деревень. Сами окопались позади на расстоянии 50-100 м.
Мы с ребятами тогда промышляли рыбалкой. Когда мы искали червяков, из прибрежных кустов послышался голос: «Ребята, подойдите сюда». Это были разведчики-красноармейцы. Мы, а нас было трое, подробно им всё рассказали о живом щите, которым загородились немцы.
Через сутки было организовано ночное наступление Красной Армии в обход. Сонных немцев убивали лопатами, многие из уцелевших сдались в плен.
Хочется упомянуть ещё об одном эпизоде. Сначала нас, бабушку, маму, сестру и меня, отправили в Рославль, а потом уже оттуда по шоссе Москва-Рославль погнали назад к реке Остёр.
Мы шли по обочине за телегой, в которую была запряжена лошадь, а навстречу на Рославль медленно двигались колонны отступающих немцев. Вдруг на шею бабушке бросается немец, целует её и на ломаном русском говорит: «Матка, Сталин Гитлеру шею сломал!». Это был тот самый немец, который ухаживал за лошадями-тяжеловозами в августе 1941 г. При расставании добрый немец снял с кузова машины велосипед и подарил его мне. Я был безумно рад, но радость моя была недолгой. Велосипед вскоре забрали наши солдаты.
Когда мы вернулись в нашу деревню, там осталось всего 5 домов из 36. Зимовали всей деревней в оставшихся домах. К весне в лесу заготовили строевой лес и привезли в деревню. К осени 1944 г. все погорельцы обзавелись новым жильём.
Но весна 1944 г. была очень тяжёлой. Кончилось продовольствие и нам пришлось довольствоваться лебедой, крапивой и мёрзлой картошкой, которую не выкопали осенью. При таком питании посевную проводить было очень тяжело. Но народ выстоял. Колхоз показал свою силу. Всем коллективом копали, сеяли, бороновали, косили и стоговали сено, убирали урожай. Далее жизнь потекла своим чередом. Когда не было сельхозработ, учились, а летом работали с утра до вечера под лозунгом «всё для фронта».