Отработанный отсек
I
В лабиринте циклопического рукотворного чуда, состоящего преимущественно из сочленённых типовых отсеков суперконденсаторных батарей, Бёрджис не сразу научился безошибочно находить дорогу. Да, сложная трёхмерная геометрия её архитектуры придумана и разработана им, но ориентирование на местности - не его конёк явно. Впрочем, полтора десятка лет, проведённых здесь - вдали от родных, друзей, от пресловутых благ цивилизации (и, одновременно, на её острее) - и он с закрытыми глазами отыскивал любую заклёпку, любой датчик, умел указать пальцем на скрытое за обшивкой созвездие и назвать страны, над которыми в данный момент пролетает станция. Он шёл к смотровой площадке, не глядя под ноги, углубившись в изучение данных на планшете военного типа - в толстом, «без дизайна», корпусе, и негибкого. В стыковочных узлах, где не работало магнитное поле и гравикостюм пускал своего хозяина в свободный полёт, движения инженера, несмотря на возраст, легко было назвать космически-элегантными па.
Неужели он увидит это при жизни? Бёрджис стоял перед огромным иллюминатором и наблюдал, как буквально на глазах орбитальная махина беспрерывно обрастала новыми, похожими на пулемётные гильзы, отсеками, а грузовые шаттлы напоминали муравьев, деловито снующих по незримым тропинкам в обоих направлениях. Гигантское сооружение уходило за горизонт - свой собственный - первый в истории человечества рукотворный горизонт!
Металлические конструкции гулко пропускали и многократно отражали шумы монтажа. Часто могло и хорошенько тряхнуть - пути продольных волн пластической деформации неисповедимы, а демпферы пока гасили только шоковые нагрузки. Может быть, тут зафиксированы и первые в летописи хомо сапиенс «квейки» - «землетрясения» искусственного спутника.
От плавного перемещения в трёх ортогональных плоскостях разом, от гула, невесомости, псевдогравитации, химических запахов и хождения пола под ногами до сих пор иногда мутило. Но стоило подумать, что в обозримом будущем он станет свидетелем первого пуска, дурнота волшебным образом отступала.
Вне атмосферы не бывает дождей, снега, плохой видимости и «пейзаж», открывающийся взору, казалось, за годы впечатался в сетчатку глаза. Сегодня же он выглядел необычным, странным. Он не сразу понял, почему. Огни! Города на ночной половине Земли не светились огнями!
«Очень странно!»
Однако тутже забыл про огни - пунктиры чужой и далёкой жизни, Землю и людей: перечисленные материи сейчас нимало не относились к работе, к Делу.
Первоначальные прикидки определяли срок окончания строительства лет в сто пятьдесят, не меньше. Но развитие науки, техники, международное финансирование, а, главное, многонациональная заинтересованность в положительном исходе невероятно оживили процесс. Никакая из стран в одиночку не потянула бы и малой части свершённого. Сообща же произвели «кумулятивный эффект», пробивший броню невозможного.
Огромную проблему представлял дефицит энергии: даже тестовый пуск потребует её в количестве, потребляемом всей Северной Америкой за восемь лет!
Превышение скорости света. И сейчас, когда оканчивается подготовка к эпохальному эксперименту, звучит смело, если не сказать - антинаучно. И до сих пор многие сомневаются в корректности математической модели и её физической интерпретации. Не стоит и говорить, сколько - тогда ещё молодому - Бёрджису пришлось сломать копий, сколько... Но сражения позади - остались считанные месяцы...
- Профессор Бёрджис, добрый день! - На экране планшета появилось холёное лицо средних лет мужчины. Эти лица хорошо известны всем от старших научных сотрудников до академиков - чарующие физиономии чиновников от науки. - Я доктор Даллес. Я и члены Научного Совета хотели бы видеть вас на мостике. Спасибо!
«Экая оказия заставила их собственными персонами явиться сюда - на стройку? Вряд ли они с хорошими новостями».
Профессор не сразу отозвался - вспоминая навыки осуществления вербального контакта (он привык разговаривать с собой, с неодушевлёнными предметами, со схемами и формулами):
- Гхм... З... Зачем? То есть...
- У нас к вам... дело.
Пятнадцать лет заточения почти в полном одиночестве отнюдь не тяготили. Никогда он не слыл душой компаний, не умел заводить знакомств. Не мизантропия или социопатия владели им, просто... просто он давно отдал себя единственному, но грандиозному, Делу, не желая растрачиваться на «несерьёзные, преходящие мелочи».
Парадоксы времени и противоречия Эйнштейну обойдены изящным способом. Расчёты показывают: в ходе Большого взрыва инфляция новорожденной вселенной происходила с невиданной интенсивностью. Вещество на поверхности сферической ударной волны двигалось относительно вещества на противоположной стороне сферы с быстротой, многократно превышающей световую. Тем не менее, описываемый фокус совершенно не спорил с ТО, поскольку тогда расширялось само пространство, и в его рамках «релятивистской анархии» не случилось. И случиться, разумеется, шансов не имело. Не станет же вас полицейский штрафовать на том основании, что вы, вместе с планетой, движетесь вокруг солнца с «явным превышением» - больше шестидесяти тысяч миль в час!
Очередь за малым - за Малым Биг-Бэнгом. Сконцентрированным и направленным!.. Сложно переоценить прикладное значение «генераторов континуума»: хотя бы в целях создания ракетных двигателей, разгоняющих полезную нагрузку до околосветовых показателей за счёт гиперсветового реактивного выброса. Например, выстреливая в «струю Большого Взрыва», отбрасываемую почти со скоростью света, частицы - ничуть не менее быстрые (но теперь в отношении сгенерированного и направленного континуума). В результате увеличиваем теоретический предел реактивной тяги минимум вдвое. Открывались безграничные перспективы для фундаментальной и прикладной физики. Проект «Стар Стингджет», под каким именем он известен миру, возродил интерес к героической теме межзвёздных вояжей, утраченной несколько поколений назад. Ради одного этого стоило затевать эксперимент!
Профессор не собирался стремглав лететь на мостик. Лететь позволительно и в прямом смысле - отменив включение магнитных катушек на своём пути, отталкиваясь от переборок и внутренней обшивки ногами и хватаясь за поручни на поворотах. Подождут. Гости наверняка не скучали, развлекаясь с невесомостью или любуясь неземными видами. Да и внимание привлекло изменение в процедуре сборки концентратора. Но нештатной ситуации, кажется, не произошло: внесено в последнюю минуту некое усовершенствование в технологии или чертежи - очередное домыслие.
И вдруг заметил: на смотровой площадке он не один.
(Продолжение следует)
В лабиринте циклопического рукотворного чуда, состоящего преимущественно из сочленённых типовых отсеков суперконденсаторных батарей, Бёрджис не сразу научился безошибочно находить дорогу. Да, сложная трёхмерная геометрия её архитектуры придумана и разработана им, но ориентирование на местности - не его конёк явно. Впрочем, полтора десятка лет, проведённых здесь - вдали от родных, друзей, от пресловутых благ цивилизации (и, одновременно, на её острее) - и он с закрытыми глазами отыскивал любую заклёпку, любой датчик, умел указать пальцем на скрытое за обшивкой созвездие и назвать страны, над которыми в данный момент пролетает станция. Он шёл к смотровой площадке, не глядя под ноги, углубившись в изучение данных на планшете военного типа - в толстом, «без дизайна», корпусе, и негибкого. В стыковочных узлах, где не работало магнитное поле и гравикостюм пускал своего хозяина в свободный полёт, движения инженера, несмотря на возраст, легко было назвать космически-элегантными па.
Неужели он увидит это при жизни? Бёрджис стоял перед огромным иллюминатором и наблюдал, как буквально на глазах орбитальная махина беспрерывно обрастала новыми, похожими на пулемётные гильзы, отсеками, а грузовые шаттлы напоминали муравьев, деловито снующих по незримым тропинкам в обоих направлениях. Гигантское сооружение уходило за горизонт - свой собственный - первый в истории человечества рукотворный горизонт!
Металлические конструкции гулко пропускали и многократно отражали шумы монтажа. Часто могло и хорошенько тряхнуть - пути продольных волн пластической деформации неисповедимы, а демпферы пока гасили только шоковые нагрузки. Может быть, тут зафиксированы и первые в летописи хомо сапиенс «квейки» - «землетрясения» искусственного спутника.
От плавного перемещения в трёх ортогональных плоскостях разом, от гула, невесомости, псевдогравитации, химических запахов и хождения пола под ногами до сих пор иногда мутило. Но стоило подумать, что в обозримом будущем он станет свидетелем первого пуска, дурнота волшебным образом отступала.
Вне атмосферы не бывает дождей, снега, плохой видимости и «пейзаж», открывающийся взору, казалось, за годы впечатался в сетчатку глаза. Сегодня же он выглядел необычным, странным. Он не сразу понял, почему. Огни! Города на ночной половине Земли не светились огнями!
«Очень странно!»
Однако тутже забыл про огни - пунктиры чужой и далёкой жизни, Землю и людей: перечисленные материи сейчас нимало не относились к работе, к Делу.
Первоначальные прикидки определяли срок окончания строительства лет в сто пятьдесят, не меньше. Но развитие науки, техники, международное финансирование, а, главное, многонациональная заинтересованность в положительном исходе невероятно оживили процесс. Никакая из стран в одиночку не потянула бы и малой части свершённого. Сообща же произвели «кумулятивный эффект», пробивший броню невозможного.
Огромную проблему представлял дефицит энергии: даже тестовый пуск потребует её в количестве, потребляемом всей Северной Америкой за восемь лет!
Превышение скорости света. И сейчас, когда оканчивается подготовка к эпохальному эксперименту, звучит смело, если не сказать - антинаучно. И до сих пор многие сомневаются в корректности математической модели и её физической интерпретации. Не стоит и говорить, сколько - тогда ещё молодому - Бёрджису пришлось сломать копий, сколько... Но сражения позади - остались считанные месяцы...
- Профессор Бёрджис, добрый день! - На экране планшета появилось холёное лицо средних лет мужчины. Эти лица хорошо известны всем от старших научных сотрудников до академиков - чарующие физиономии чиновников от науки. - Я доктор Даллес. Я и члены Научного Совета хотели бы видеть вас на мостике. Спасибо!
«Экая оказия заставила их собственными персонами явиться сюда - на стройку? Вряд ли они с хорошими новостями».
Профессор не сразу отозвался - вспоминая навыки осуществления вербального контакта (он привык разговаривать с собой, с неодушевлёнными предметами, со схемами и формулами):
- Гхм... З... Зачем? То есть...
- У нас к вам... дело.
Пятнадцать лет заточения почти в полном одиночестве отнюдь не тяготили. Никогда он не слыл душой компаний, не умел заводить знакомств. Не мизантропия или социопатия владели им, просто... просто он давно отдал себя единственному, но грандиозному, Делу, не желая растрачиваться на «несерьёзные, преходящие мелочи».
Парадоксы времени и противоречия Эйнштейну обойдены изящным способом. Расчёты показывают: в ходе Большого взрыва инфляция новорожденной вселенной происходила с невиданной интенсивностью. Вещество на поверхности сферической ударной волны двигалось относительно вещества на противоположной стороне сферы с быстротой, многократно превышающей световую. Тем не менее, описываемый фокус совершенно не спорил с ТО, поскольку тогда расширялось само пространство, и в его рамках «релятивистской анархии» не случилось. И случиться, разумеется, шансов не имело. Не станет же вас полицейский штрафовать на том основании, что вы, вместе с планетой, движетесь вокруг солнца с «явным превышением» - больше шестидесяти тысяч миль в час!
Очередь за малым - за Малым Биг-Бэнгом. Сконцентрированным и направленным!.. Сложно переоценить прикладное значение «генераторов континуума»: хотя бы в целях создания ракетных двигателей, разгоняющих полезную нагрузку до околосветовых показателей за счёт гиперсветового реактивного выброса. Например, выстреливая в «струю Большого Взрыва», отбрасываемую почти со скоростью света, частицы - ничуть не менее быстрые (но теперь в отношении сгенерированного и направленного континуума). В результате увеличиваем теоретический предел реактивной тяги минимум вдвое. Открывались безграничные перспективы для фундаментальной и прикладной физики. Проект «Стар Стингджет», под каким именем он известен миру, возродил интерес к героической теме межзвёздных вояжей, утраченной несколько поколений назад. Ради одного этого стоило затевать эксперимент!
Профессор не собирался стремглав лететь на мостик. Лететь позволительно и в прямом смысле - отменив включение магнитных катушек на своём пути, отталкиваясь от переборок и внутренней обшивки ногами и хватаясь за поручни на поворотах. Подождут. Гости наверняка не скучали, развлекаясь с невесомостью или любуясь неземными видами. Да и внимание привлекло изменение в процедуре сборки концентратора. Но нештатной ситуации, кажется, не произошло: внесено в последнюю минуту некое усовершенствование в технологии или чертежи - очередное домыслие.
И вдруг заметил: на смотровой площадке он не один.
(Продолжение следует)