Сказка из сахарной пудры, леденцов, кексиков, марципанов и прочих вкусных ингредиентов

[keyrana]

Сказка по чудесному и очень вдохновляющему рецепту от koshchey_ks
Основной ингредиент: ведьмы
Дополнительные: город, скорость, музыкальные пластинки
Приправы: самоцветы, птицы

Эмма летела над городом. Лёгкий ветер приятно холодил крылья, редкая белёсая крупа скользила по гладким чёрным перьям и таяла, таяла, не коснувшись земли. Эмма обиженно каркнула. Ну что ты будешь делать? На носу Новый год, а в городе ни снега, ни праздничного настроения. Улицы голые, без снежного покрывала не нарядные. Окна морозцем не разрисованные, деревья без белых шапок стоят грустные. Даже небо не праздничное - серое, печальное. Люди деловито суетятся, как муравьи в лабиринте - тащат домой ёлки, игрушки, хлопушки, гирлянды, мандаринки. Да только всё без толку, не чувствуется праздника. Не блестят у новогодних игрушек бока, не играет изумрудом еловая зелень - нет хрусткой снежной белизны чтоб оттенить.
Эмма шумно вздохнула. Она, конечно, могла бы попробовать наколдовать снег. Только вот погодная магия ужасно капризная, и лично ей манипуляции со стихиями всегда удавались не очень. Всё-таки было бы обидно, если бы по Эмминой оплошности под Новый год над городом разразился тропический ливень или, что ещё ужаснее, прошёл град. Эмма вообразила себе побитую сыплющимся с неба льдом городскую ёлку на главной площади и даже встряхнулась, чтобы отогнать от себя прочь эту жуткую картину. Вот если бы найти кого-то в помощь, тогда другое дело. Но, насколько Эмма знала, в городке она сейчас была единственной ведьмой.
Вдруг что-то промелькнуло внизу. Яркое, весёлое, правильное. Истинно новогоднее. Эмма забила крыльями, резко тормозя, и принялась кругами спускаться пониже к домам. Нужно непременно проверить!
На уровне второго этажа в ярко освещённой, украшенной к празднику комнате за стеклом прямо на подоконнике лежал снег! Горками большими и малыми. А в снегу россыпью - разноцветные льдинки. Ладненькие, кругленькие, хрустально прозрачные. Как драгоценные камушки. Эмма залюбовалась. Это кто же себе такую красоту устроил? И как это так чудесно снег лежит в комнате и не тает? Эмма прошлась вдоль окна, с любопытством заглядывая внутрь. Створка его оказалась приоткрыта - узким клинышком, на проветривание. Изнутри тянуло теплом, хвоей и конфетной сладостью. Звонкой, остренькой, фруктовой.
«Да это же леденцы!» - сообразила Эмма и удивлённо каркнула. Леденцы в сахарной пудре. Ой какие же славные!
У Эммы невольно потекли слюнки. Вот те нежно-зелёные наверняка мятные и приятно холодят язык, словно засунул в рот настоящую льдинку. А эти рыженькие - мандариновые, чуть кисловатые, но если их сперва как следует обмакнуть в сладкую пудру, то выйдет в самый раз. А розовенькие - малиновые, со вкусом лета и напитанных солнцем нежных ягод. А вон те красные… Эмма прилипла к стеклу, не в силах оторвать взгляд от леденцов. Уж как аппетитно они выглядели! А в облике вороны - так вдвойне. Становясь птицей, Эмма начинала испытывать какую-то особую необъяснимую любовь ко всему разноцветному и блестящему.
Вкусности так близко - за стеклом, да и окно так гостеприимно приоткрыто… Ведь ничего дурного не будет, если она угостится парой конфет? Для чего-то же они там рассыпаны? Кто станет просто так разбрасывать конфеты на подоконнике? Наверняка их оставили в качестве угощения.
Эмма замотала головой. Нет! Если бы леденцами хотели угостить, их рассыпали бы по эту сторону окна, на улице. А лезть внутрь ужасно некрасиво. Её же никто не приглашал в чужой дом! Если Эмма заберётся за конфетами в комнату - это уже будет воровство.
Леденцы отчаянно пахли. Просто умопомрачительно. Вон те фиолетовые наверняка сливовые. А эти беленькие, непрозрачные, перламутровые - на вкус должны быть как сливочный крем.
Эмма придушенно каркнула и снялась с подоконника. Описала круг перед окном и ловко, боком, скользнула в комнату. Плюхнулась прямо в вожделенное угощение, подняв снежно-сахарный вихрь. Сладкая пудра мгновенно осела, налипла на крылья, но Эмму это не особенно волновало. Вот же они - леденцы!
Она подхватила сразу несколько, жадно заглотила, запрокидывая голову, не успев распробовать вкуса, и тут же снова набрала полный клюв. Ещё! Ещё! Больше леденцов!
Занятая поглощением сластей, Емма смутно различала, что за спиной её как будто что-то происходит, какой-то животный шум - мяв и стрёкот, но ей сейчас было совершенно, абсолютно, не до этого. Леденцы! Она должна попробовать все!
- Ага! У нас новая гостья! - радостно сказал кто-то за спиной у Эммы. Она даже не успела удивиться, как окно само собой - словно по волшебству - закрылось, а сверху упала темнота. Прохладная и скользкая, шёлковая. Но прочная - никак не выпутаться.
***
Очнувшись, Эмма обнаружила, что мир перед её глазами теперь исключительно полосат - тонкими металлическими прутьями птичьей клетки. Во рту было отвратительно, до приторности, сладко. А все перья слиплись из-за сахарной пудры - клювом толком не очистишь. А ещё Эмма почувствовала, что сгорает от стыда и собственной глупости. Что это было за жуткое наваждение с леденцами?! Словно она, взрослая опытная ведьма, от роду не ела конфет! Стыдобища-то какая! Разве только… разве только если леденцы были заколдованы, как приманка. Притом очень умело, раз уж она не распознала чары.
Эмма огляделась, заскакала по клетке, изучая своё тесное узилище, и то, что находится за ним.
Клетка оказалась небольшой, но очень изящной, старинной, собранной из латунных, до блеска начищенных прутьев, которые наверху переплетались в красивую ручку с завитушками. Помещалась она всё в той же комнате со злосчастным леденцовым подоконником. Нарядно, по-новогоднему убранной. С прехорошенькой пушистой ёлочкой, под малахитовыми лапами которой прятался пряничный домик. На ветвях разместились всевозможные сладкие украшения: марципаны в ажурных обёртках, шары с мраморными боками из смеси разных сортов шоколада, россыпь разноцветных цукатов, покрытые пряностями трюфеля, и, конечно, леденцы. Множество фруктовых леденцов. Эмма почувствовала, что её начинает мутить. Кажется, теперь к конфетам она надолго охладела. По стенам комнаты вились цветные гирлянды, с потолка свисали искусно вырезанные из бумаги объёмные снежинки. А ещё в комнате стояли другие клетки. Большинство, к счастью, пустовали. Но в некоторых… В некоторых были заключены узники.
В одной из клеток сидела серая полосатая кошка и угрюмо разглядывала Эмму. В другой - совсем ещё молоденькая нахохлившаяся сорока. В третьей - обычная бурая городская крыса, и вид у неё был совсем уж не дружелюбный. В четвёртой клетке дремал крохотный волнистый попугайчик. Вид у него, в целом, тоже был не слишком весёлый.
Эмме вспомнилась какофония звуков в комнате, пока она глотала леденцы. Очевидно, шумели все эти животные в клетках. Но почему? Может быть, пытались её предупредить? Предостеречь? Может они сами, подобно Эмме, попались в леденцовую ловушку? Вот только чью?
Словно в ответ на Эммин немой вопрос дверь комнаты распахнулась, и внутрь вошла молодая девушка. Она была хорошенькая, но какая-то слишком… сахарная. Даже приторная. Белоснежная кожа искрилась, словно глазурь на сдобной булочке, блестящие губки напоминали цветом вишнёвое варенье, а тёмные глаза были словно капельки жидкого шоколада. Песочные с рыжеватым отливом волосы, щедро сдобренные гелем и уложенные в сложную причёску, походили на яблочную пастилу в меду. Эмму снова слегка замутило от обилия сладости.
- Привет! - звонко сказала девушка. - Рада, что ты очнулась и теперь присоединишься к нашей маленькой компании. Меня зовут Ирина. Но все обычно называют Ириской. Я работаю в кондитерской на углу и сама очень люблю сладкое. Надеюсь, ты тоже. А ещё я очень надеюсь, что мы с тобой подружимся.
Эмма смотрела на девушку во все глаза, а в голове крутилась страшная мысль: «Сахарная девушка. Кондитерская. Чары. Ведьма пряничного домика!» Если бы Эмма могла побледнеть под перьями, она бы это сделала.
У каждой ведьмы имелось нечто вроде своей специализации, ну или призвания. Ну или просто чего-то, что лучше всего ей удавалось. Сама Эмма, к примеру, умела превращаться в ворону, что было далеко не всем под силу. Кто-то отлично обращался с погодой, кто-то мог летать без специальных ведьминских транспортных средств, кто-то - видеть скрытое и тайное. А кто-то умел отлично готовить. Особым образом. Чаще всего это касалось всяких десертов. То есть кондитерского дела. Подобные умелицы буквально повёрнуты на сладких вкусностях и обычно это ничем хорошим не заканчивалось. Эмма встречала парочку таких и обе они, по правде говоря, были малость ку-ку. Про себя Эмма окрестила их ведьмами пряничного домика. Как в известной истории. Эта сказка всегда казалась ей особенно жуткой. И хотя помешанные на кондитерском деле знакомицы вроде бы не дошли до запекания детей, впечатление от них у Эммы в целом было такое же, как от сказочной ведьмы.
- Ты, должно быть, проголодалась, - продолжала тем временем Ириска, прерывая Эммины размышления. - Если тебе пришлись по вкусу леденцы, то это, думаю, тем более понравится.
Ириска шагнула к клетке и ссыпала с ладони сквозь прутья глянцево блестящие шоколадные катышки. Эмма гневно каркнула и попыталась клюнуть Ириску, но та поспешно отдёрнула руку.
- Это орехи и кофейные зёрна в шоколаде. Попробуй - очень вкусно и питательно.
Эмма сердито уставилась на сахарную девушку чёрным вороньим глазом.
- Ну, ты пока осваивайся, - нерешительно продолжила Ириска. - А я полечу прокатиться, например, с…
Девушка бросила задумчивый взгляд на остальных пленников.
- Кто у нас давно не катался?
Вопрос вызвал среди узников сильнейшее оживление: у всех вдруг обнаружились какие-то важные и неотложные дела. Кошка принялась яростно умываться, попугайчик - чистить перья, сорока начала звонко точить клюв о прутья, а крыса - строить домик из валявшихся у неё в клетке обломков вафель.
Ириска этой резкой перемены как будто не заметила.
- Марика, ты! - радостно воскликнула она, указывая на застывшую в ужасе прямо с высунутым языком кошку.
Девушка вихрем вынеслась из комнаты, но уже через минуту вернулась с метлой подмышкой. В руках Ириска торжественно несла громоздкий старинный граммофон.
Окно было немедленно распахнуто, и внутрь ворвался свежий зимний ветерок. Эмма вся задрожала, вспушила липкие перья. Может попроситься вместо Марики? Но в сердце тут же настороженно завертелся червячок тревоги, и Эмма предпочла пока не привлекать к себе внимания.
Ириска тем временем пристроила метлу на две табуретки, плотно прикрепила граммофон ремнями к стяжке, а клетку с мечущейся и шипящей Марикой повесила на черенок.
- Ну что ты, полосатик, не переживай, если тебе не нравится Rammstein, больше не будем его слушать. Хотя, согласись, в прошлый раз было весело! Но сейчас мы поставим что-то очень праздничное, - ворковала Ириска, пытаясь успокоить кошку, а сама тем временем разглядывала пластинки в шкафу, притаившемся в дальнем углу комнаты. - Вот это в самый раз!
Ириска положила пластинку на диск, опустила головку и взмахнула рукой. Ручка граммофона сама собой завращалась, игла легко заскользила по виниловой дорожке. Из трубы полилось оглушительное «Jingle Bells», так что даже игрушки на ёлке закачались.
Перья у Эммы встали дыбом. Крыса поспешно юркнула за недостроенную вафельную стену, сорока застрекотала, бедная Марика истошно завопила, а попугайчик закатил глаза и благоразумно ушёл в обморок. Ириска же весело гикнула и, вскочив на метлу, вылетела в опустившиеся сумерки. Последним, что успела разглядеть Эмма, были страшно выпученные глаза Марики в ходившей ходуном клетке.
Окно само по себе вернулось в прежнее полуприкрытое положение - ловить новых «гостей».
Эмма сипло каркнула. Это был полный кошмар! И самое время выбираться и спасать несчастных животных. Проблема заключалась в том, что в облике вороны Эмма не могла колдовать. Нужно сперва обернуться человеком. А как это сделать в тесной птичьей клетке? Замок на ней был совсем крохотным, навесным. Где-то к нему имеется ключ. Вот только как же его раздобыть? Эмма нахохлилась, зажмурилась и принялась соображать.
Время шло, а соображалось как-то неважно. Спустя примерно час вернулась Ириска на метле с охрипшим граммофоном. Отцепила клетку с Марикой. На кошку жалко было смотреть: шерсть взъерошена, глаза навыкате (правый подёргивается), хвост метёлкой. Эмма могла поспорить, что в ушах у бедняжки ещё долго будет стоять злосчастный «Jingle Bells», если, конечно, она вообще не оглохла.
Ириска унесла граммофон и метлу, но вскоре вернулась с подносом, на котором были расставлены мисочки с угощением. Эмма оживилась. Чтобы поставить такую мисочку в клетку, нужно сперва открыть дверцу. Но Ириска не стала этого делать, просто осторожно ссыпала содержимое мисочек через прутья. По металлическому поддону раскатились леденцы и шоколадные конфеты, мармеладки и орешки в сахаре. Эмма фыркнула и вытянула шею, пытаясь разглядеть, что досталось другим. Оказалось - то же самое. «Воскресший» из обморока попугайчик пытался отъесть кусочек мармеладки, сорока сбивала клювом сахар с орешков, крыса деловито лепила из шоколадной начинки замазку для вафельных кирпичиков. И только бедной Марике приходилось хуже всего. Она лежала, свернувшись тугим клубком, из которого на гору сластей грустно глядел один зелёный глаз. Скушать ей тут было решительно нечего. Эмма возмущённо каркнула. Неужели эта сахарная девица не знает, что кошки сладкого не едят?
- Ой! - повернулась к Эмме Ириска. - Я совсем забыла, как нехорошо! Мы же должны придумать тебе имя!
- Карр! Кар-карррр! - возмутилась Эмма, и забила крыльями.
- Я поняла-поняла! Оно должно быть на «кар», - улыбнулась Ириска, и наморщила в раздумье свой белоснежный глазированный лоб. - Тогда может быть Кара?
Эмма беспомощно клацнула клювом, но девушка истолковала это по-своему, приняв за согласие.
- Отлично! - Ириска подмигнула Эмме. - Ну а теперь мне нужно идти, опробовать в приготовлении новый сорт ежевичных кексов. Утром непременно вас всех ими угощу!
Ириска упорхнула, щёлкнув выключателем, и комната погрузилась во мрак.
***
Ночью задремавшую, было, Эмму разбудили шорох и возня. Кто-то настойчиво лез в окно, но, кажется, никак не мог туда протиснуться. Усиленно работал пушистыми лапками, но пухленькое тельце никак не желало проталкиваться внутрь. Отчаявшись преуспеть в этом нелёгком деле, незнакомец оставил свои потуги и потянул загребущие лапки к угощению. Зашарил по краю сахарной горы и с удовольствием извлёк пару леденцов. Немедленно отправил их в рот и удовлетворённо захрустел.
Проморгавшись спросонья, Эмма наконец разглядела ночного гостя (видела она в темноте очень даже неплохо). А разглядев - ахнула. Это был никто иной, как Филипп собственной персоной!
Должно быть, он пришёл на помощь Эмме.
Она в восторге заскакала по клетке.
Ах, какая умница! Кто бы мог ожидать от упитанного флегматичного Филиппа такой чуткости и заботы о хозяйке!
Филипп был Эмминым маленьким спутником. Ну ладно, может быть не очень маленьким, особенно если оценивать в ширину, но это подробности. Так уж повелось, что ведьмы издревле заводили себе животных-помощников. И обычно, чаще всего (на самом деле, почти всегда) ими становились коты. Но так уж вышло, что к Эмминому дому как-то приблудился енот. Милый пушистый увалень с цепкими лапками, чёрными глазами-бусинками и, как выяснилось, бездонным желудком. Помощи от него не было никакой, есть Филипп мог круглосуточно и безостановочно, как говорится - двадцать четыре на семь, зато он всегда оставался мохнат, упитан и безропотно готов к потискиванию и поглаживанию. А ещё… Ещё Филип очень серьёзно относился к тому факту, что ведьме вообще-то полагается кот, а не енот. Ну и старался соответствовать. По мере своих енотьих сил и возможностей.
Но кто бы мог подумать, что он отправится на поиски Эммы! Ночью! Как это самоотверженно с его стороны! И как Филипп вообще её нашёл?
За дверью комнаты послышались шаги - видимо, сработали наложенные Ириской чары, и теперь она спешила ловить новую жертву.
Животные в клетках тут же подняли жуткий шум, пытаясь предупредить Филиппа, но он, как ни в чём не бывало, продолжал грызть леденцы, до которых мог дотянуться, а то и просто собирать горстями сахарную пудру и ссыпать в зубастый рот.
Дверь распахнулась, вспыхнул свет. Филипп застыл с недонесённой до рта конфетой. Все животные притихли в своих клетках. И в воцарившейся тишине Эмма не смогла сдержать громкого возмущённого «Кар!».
Филипп наконец-то отвлёкся от вкусностей и впервые посмотрел на Эмму. И удивление, отразившееся на мохнатой мордочке, было столь глубоким и искренним, что Эмма застонала от разочарования.
Ни на какие поиски хозяйки Филипп вовсе не отправлялся, поняла Эмма. Он просто выбрался на одну из своих ночных прогулок. Иногда, подражая котам, Филипп пытался карабкаться по крышам, но обычно это заканчивалось съезжанием вниз по водосточной трубе (с жутким скрежетом и грохотом!) и разгневанными воплями жильцов дома. Всё-таки Филипп обладал приличным весом и совсем не обладал кошачьей грацией.
Вот и в эту ночь Филипп отправился на свой обычный променад и по чистой, видимо, случайности обнаружил это самое злосчастное окно с леденцами. Ну и получилось, что получилось.
- Пресвятые кексики, какая прелесть! - восхищённо воскликнула Ириска при виде ночного гостя.
- М-мяу? - удивился Филипп и проглотил недогрызенный леденец. Все остальные удивились тоже. Больше всех - Марика. Кажется, ей ещё не доводилось встречать не-кота, который бы так убедительно мяукал.
- Ты очень странный енот, - рассмеялась Ириска, вытаскивая енота из поймавшей его оконной рамы. - И очень-очень милый.
- Мяу! - согласился Филипп.
Тут он увидел украшенную вкусностями ёлку и его глаза загорелись ненасытным огнём вечного сладкоежки.
- Мя-а-а-у-у!!! - взвыл Филипп в восторге и потянул лапки к его личному новогоднему чуду.
- Ну уж нет, - фыркнула Ириска, отряхивая енотью мордашку от сахарной пудры. - Это не для еды, а для красоты! Пойдём-ка лучше на кухню, там этого добра вдоволь. И мои новые черничные кексы почти готовы!
Когда дверь за ними закрылась, Эмма впала в полное уныние. Вот так бесследно исчезла появившаяся, было, надежда на спасение. И что теперь делать?
Так ничего толком и не придумав, Эмма потихоньку снова задремала.
В этот раз её разбудил лёгкий щелчок открываемой двери. В комнату протиснулся Филипп. Передвигался он с заметным трудом, как-то немного по-черепашьи - продвигая вперёд то один, то другой бок, пошаркивая и зачёрпывая по полу мохнатым животом.
Филипп добрался до Эмминой клетки, с третьей попытки сел на задние лапы.
- М-м… ау! - звонко икнул енот и жестом бывалого фокусника извлёк из меховых пучин на пузе крохотный латунный ключ.
Эмма сперва не поверила своим глазам, а когда Филипп завозился с замком, заскакала по клетке в радостном возбуждении. Оказавшись на свободе, мигом обернулась собой и сладко потянулась. Всё же в клетке было тесновато. И как приятно опять стать человеком! Если долго пребываешь в птичьем облике, начинаешь потихоньку становиться настоящей птицей, а это уже слишком.
- Мой самоотверженный поедатель вкусняшек! Принял на себя весь сахарный удар. Дай-ка я тебя обниму! - Эмма с нежностью потянула к еноту руки, но Филипп протестующе замах лапами (активные потискивания с полным желудком всё-таки противопоказаны), но не удержал равновесия и завалился на спину. Да так и остался лежать, как толстенькая пушистая звезда, лениво раскинув все конечности.
- Пухлик! Пухлик, ты где! Хочешь ещё марципанчик? Ой!.. - Ириска заглянула в комнату и замерла с открытым от удивления ртом.
- Его зовут Филипп, - холодно поправила Эмма. - Да и я, знаешь ли, не Кара.
Филипп скосил осоловелые глаза на марципанчик в руках Ириски, оценивая свои возможности утрамбовать в животе ещё хоть кусочек, но только снова звонко икнул и попытки подняться не предпринял.
- О-о-о! - Ириска переводила взгляд с опустевшей клетки на Эмму и обратно. - Я… простите… я не поняла сразу. Вы… Вы же настоящая ведьма! Да ещё и в ворону умеете превращаться! Простите, я ни за что бы не посадила вас в клетку. Но я никогда не встречала настоящих ведьм…
Эмма удивлённо вскинула брови.
- Ну, вообще-то, их тоже нельзя в клетку, - она кивнула в сторону притихших животных. - И потом… Ты ведь и сама ведьма. Вон как ловко заколдовала леденцы.
- Я?! - поразилась Ириска. - Нет, что вы я просто кондитер. И очень люблю свою работу.
Девушка на секунду задумалась.
- Бывает, правда, - застенчиво призналась она. - Бывает иногда, когда я что-нибудь готовлю, то воображаю, что творю волшебство. В детстве я мечтала стать настоящей волшебницей, но родители всегда говорили мне, что магии и чудес не бывает.
- Ещё как бывает, - Эмма смягчилась. - Очень странно, что тебе до сих пор не встретился никто из ведьм или волшебных существ. Но теперь мы это исправим. Только вот объясни, зачем ты животных заманиваешь и ловишь?
- Я никого не заманиваю, - покачала головой Ириска. - Но мне очень приятно угостить кого-нибудь моими вкусностями. Приятно, когда кто-то обращает на них внимание. А на улице так холодно… Не выставлять же бедных животных на мороз? Им у меня лучше, правда!
Эмма нахмурилась, а Ириска покраснела и смущённо потупилась.
- Понимаете, у меня совсем-совсем нет друзей. Я просто хочу с ними пообщаться, подружиться. Но все почему-то норовят сбежать! Ваш енот единственный, кто отнёсся ко мне дружелюбно.
Ириска шмыгнула носом, а Эмма хмыкнула.
- Филиппу конфету только покажи. Но так друзей, конечно, не заводят. Ничего, это мы исправим тоже.
Ириска посмотрела на Эмму и в её глазах светилось столько простодушной радости и надежды, что Эммино сердце окончательно растаяло. Может, не такие уж они и плохие, ведьмы пряничного домика? По крайней мере эта - точно хорошая, ей только нужно немного дружеского тепла и участия.
- А хотите чаю? - застенчиво спросила Ириска. - С кексиками?
При упоминании кексиков Филипп слабо заворочался на полу, но подняться самостоятельно так и не смог, так что Эмме пришлось взять его на руки.
- Чаю хочу. Кексик, наверняка, ещё влезет в Филиппа, - енот при этом издал неразборчивое «мрфр», которое было истолковано как согласие. - А что-нибудь… несладкое у тебя есть?
- Ягодная пастила, - с готовностью отозвалась Ириска. - Она скорее кисленькая.
- Сойдёт, - одобрила Эмма.
А потом они пили чай до самого утра и болтали обо всём на свете, как настоящие подруги. Все животные, конечно, были выпущены из клеток. Крыса и сорока предпочли немедленно ретироваться тем же путём, что попали к Ириске - через окно. Попугайчик сделал круг по комнате, разминая крылья, а затем приземлился на карниз и радостно зачирикал. Кажется, он не прочь был остаться у Ириски. Всё-таки на улице стояла зима, а попугаи любят тепло.
- Только не корми его одними сладостями, всё-таки для животных это вредно, - посоветовала Эмма. Ириска согласно закивала.
Освобождённая Марика принялась тереться о ноги Эммы и громко мяукать, опасливо кося в сторону Ириски зелёным глазом.
- Она очень-очень голодная, - пояснила Эмма. - Нужен кошачий корм.
Так что Ириске пришлось срочно бежать в магазин и покупать для Марики еду.
Сытая кошка сперва принялась вылизываться с довольным видом, а потом забралась на колени к Ириске и переливчато замурчала. Филипп, таки запихнувший в себя ещё пару кексиков, радостно составил с ней дуэт.
- Думаю, Марика тоже не прочь остаться, - заключила Эмма. - Только ты уж не сажай её в клетку и не катай с жутким грохотом на метле. А в остальном вы договоритесь. Всё-таки лучшие спутники для ведьм - кошки.
Филипп коротко мяукнул в знак согласия.
А Ириска, кажется, даже боялась дышать от счастья и далеко не сразу решилась осторожно погладить мягкую кошачью шёрстку.
- Кстати, - спросила она через некоторое время. - А почему ваш енот мяукает?
- Ну, - Эмма замялась, - Ему так нравится. А вообще, это отдельная история. Скажу только, что мяукать его учил профессиональный лингвист и полиглот.
- Ого! - впечатлилась Ириска.
Потихоньку подошло время прощаться. Эмма засобиралась домой, да и Филипп уже был так нает, что всё норовил свернуться в клубок и засопеть.
- Будем ходить друг к другу в гости, - заверила Эмма Ириску. - Филипп готов хоть каждый день. Но сначала мы с тобой немного поколдуем. Прямо сейчас.
Ириска запрыгала от восторга и даже захлопала в ладоши, но Эмма её остановила и строго сказала, что для колдовства нужна хорошая концентрация.
- Наколдуем снег! К Новому году он совершенно необходим, - постановила Эмма.
- Верно! А то на улице так серо и уныло, - подхватила Ириска.
- Путь будет туча.
- Огромная, полная снежинок. И каждая из них - неповторимая, уникальная!
- Снежинки будут красиво кружится и падать на город.
- Словно в танце! Крупные, но лёгкие, почти невесомые, белее сахарной пудры!
- Только не сладкие, - рассмеялась Эмма.
- Нет! Свежие и колкие! - подхватила Ириска. - Так что, когда же колдовать?
- А мы уже, - Эмма кивнула на окно, за которым теперь, в самом деле, опускались на землю первые робкие снежинки.