Милашки
Мы сидим на полке смирно. Три потешные мягкие игрушки. Три милых шерстяных зверька. Носы-кнопки, антеннки-усики. Силиконовые шарики наполняют пухлые животики. Умильные мордашки глядят на покупателей заискивающе. Ах, потискайте нас! Заберите домой! Ах, прижмите к груди, где бьётся горячее, полное крови сердце… Взгляните же - три бедных сиротки, славных и симпатичных, лёгких и белоснежных, как плывущие в небе облака.
И только нечаянный отблеск в глубине бессмысленных пластмассовых глаз выдаёт затаённую злобу.
Первого забирает парень с букетом цветов. Он нервничает, трёт о брюки мокнущие ладони. Мы незаметно передёргиваемся от отвращения - белую шёрстку потными ручками не трожь! Но молодое сердце в груди юноши бьётся быстро и сильно в сладком предвкушении близкого свидания. Мы поводим носами, пытаясь уловить металлический солоноватый запах. Под щёгольским бархатным пиджаком и тонкой рубашкой. Прямо под нежной молодой кожей. Нам нужна твоя кровь. Вся до капли. Нам нужны твои кости и плоть. И твоя подружка тоже.
Второго забирает нетрезвый немолодой мужчина. От него противно пахнет перегаром, но сердце работает мерно и чётко, как часы. Он идёт мириться со своей семьёй. Большой, мы надеемся.
- Мама, мама! Смотри! Да смотри же! Ну посмотри, ма!
Ребёнок. Девочка. Маленькая, беленькая, как мы. Вернее, мы - теперь я. Один.
Принюхиваюсь. Сердечко маленькое, живое. Как у крошечной шустрой птички. Отстукивает детское нетерпение.
- Ма-а-а! Ну мамочка!
- Ну хорошо, хорошо, - мамочка улыбается и достаёт кошелёк.
Меня обнимают нетерпеливые детские ручонки. Гладят по голове, осторожно ощупывают всё тело. Щекотно. Шевелю носом-кнопкой. Девочка пахнет радостью, вкусной едой и сладким шампунем. И ещё любовью. К родителям, ко мне и ко всему миру. А детский мир он большой, гораздо объёмнее одной зачуханной планетки на краю галактики.
Ночью я лежу в кроватке. Детские волосы щекочут мою игрушечную мордашку, пластиковые усы. Щекочут что-то глубоко внутри. Память, которую хранит белая шерсть.
Чихаю.
Девочка просыпается. Смотрит на меня внимательно, без испуга.
- Ты живой.
Я киваю. Незачем скрываться.
- Расскажи сказку, - просит девочка.
Вздыхаю.
- Как-то раз одно доброе существо узнало про существование людей. И захотело с ними подружиться. Оно жило далеко, и до вашего мира летело долго. На специальной машине. А когда долетело, оказалось, что люди дружить не хотят. Хотят драться. Людей было много, а существо одно. Так что драка получилась короткая.
Замолкаю.
- Что с ним случилось? - девочка смотрит на меня в темноте большими глазёнками. Сердечко её дробно стучит от волнения.
- Ничего хорошего. Ничего от него не осталось. Кроме трёх клочков шерсти и летательной машины. Машину люди забрали себе. А шерсть нашла одна… волшебница. Или может ведьма.
- Пожалуйста, пусть будет волшебница, - просит девочка. - Я люблю добрые сказки. Пусть будет так, что существо выжило.
Что-то стукает в окно. Раз. Ещё раз. Настойчиво.
- Я посмотрю, - говорю я и карабкаюсь на подоконник.
За окном - чудовище. Два огромных сросшихся милашки. Два меня. Белая шерсть побагровела и сочится кровью. Живот - один большой, общий - сыт, раздут и полон людскими костьми и плотью. Две пары глаз остекленело таращатся в тёмное окно.
- Ешь своих людей и иди к нам, - говорит чудовище. - Восстановим наше тело и растерзаем эту сумасшедшую планету.
Я молчу.
- Эй! - тихо зовёт с кровати девочка. - Скажи мне, это ведь будет добрая сказка?
- Давай скорее! - торопит чудовище за окном.
Я молчу. Нюхаю воздух. Он пахнет детским шампунем и надеждой.
- Да, - наконец говорю я медленно и задёргиваю неуклюжими лапами занавеску.