В поисках утраченного Сибы
Про наши несколько уютных дней в Осаке расскажу попутно, но раз уж начала за тесную связь истории, кино и литературы, то пока продолжу.
Как это обычно с нами и бывает, в Осаке мы внезапно вспомнили, что здесь есть одна крохотная, но стратегически важная достопримечательность для таких эстетов и оригиналов, как мы. Музей Сиба Риотаро, автора романа «Шинсенгуми кеппуроку», по мотивам двух новелл которого Нагиса Осима снял свой скандальный «Табу».
Путь в музей оказался недолгим и на удивление простым. Даже не будучи всемирно известным, как Харуки Мураками, Сиба удостоился скромного, но уникального мемориала.
Как иностранцу, более того, как человеку чужому для японской культуры, мне трудно понять, какое место в их литературе занимает Сиба. Википедия подсказывает, что каждый японец прочел хотя бы одно из его произведений и что Сибу ценят за оригинальность анализа исторических фактов. Да уж, если учесть, чего он там понаписал про пристрастия самураев из Шинсенского ополчения, стиль и вправду оригинальнее некуда.
По мере приближения начинают появляться указатели. «Вы в музей Сибы? вам туда».
Музей состоит из двух зданий. Одно было квартирой и рабочим столом Сибы - теперь в уютную, полную книг комнату можно заглянуть через окно - второе, недавно построенное, представляет собой нечто вроде библиотеки, демонстрируя все книги, которые журналист и писатель использовал в своих исторических исследованиях.
Зал библиотеки спроектировал дизайнер Тадао Андо. Пожалуй, так почувствует себя читатель внутри ясного разума писателя-историка: все расставлено по полочкам и упорядочено, и вместе с тем дух захватывает от того, сколько книг разного толка он прочел и изучил в своих литературных исследованиях. Фотографировать в библиотеке, как водится, нельзя, поэтому впечатлять приходится не своими фото. Но в некоторых залах фото не возбраняется, и я стараюсь запечатлеть библиотеку, покрытую утренним солнцем и цветами.
Плашка с тем самым романом, который, как выяснилось, не существует ни в английском, ни в русском переводе.
Вас когда-нибудь посещало чувство несправедливости, когда сидишь, окружённый книгами, которые сел и прочёл бы за одну ночь, но они не переведены ни на один из доступных тебе языков? Вот же целая библиотека, на расстоянии вытянутой руки, открывай и читай - люди, которые здесь живут, так и делают, для них код этого языка дешифрован. А ты сидишь, просто до слез обиженный, потому что от тебя, гайдзина, он закрыт, и придётся бросать вызов себе и всем остальным, идти сложным путём для освоения даже самого простого текста. И обида переходит в упрямый вызов: ну насколько сложно это может быть, они ведь не семи пядей во лбу! Да и если китайским овладел, то японский-то тебе точно сдастся.
Вы никогда не покупали книгу и не начинали её переводить из упрямства, порождённого горячим интересом, не зная языка, на котором она написана? Если да, то вам будет понятна моя мрачная решимость, с которой я сегодня взяла с полки «Шинсенгуми кеппуроку» - после того, как убедилась, что роман не переведен ни на английский, ни тем более на русский. Собственно, за информацией о переводе этого романа в музей Сибы и шла. Оказалось, американских исследователей он не интересует как малопереводимый (что?), а почему русские переводчики не считают нужным перевести небольшое по объёму произведение для соотечественников, даже не знаю.
Видимо, придется мне, человеку, не самому приближенному к японской культуре, без элементарного знания того, как строится японское предложение.
Все нормальные люди скажут: делать тебе нечего. В крайнем случае, утешаю я себя, это будет хобби на пенсии - когда мне будет действительно нечего делать.
В японском, в отличие от китайского, есть азбука (даже две), не придётся маяться с ключами. Конечно, это не будет занятие из простых, но роман написан хираганой и кандзи (имена и названия).
Чувство мрачного упрямства сменилось отчаянием. Толстая книга мелким шрифтом, написанная крючками, и даже, казалось бы, знакомые китайские иероглифы так и норовят обмануть. Даже мой старший товарищ, заслуженный лингвист, покрутил пальцем у виска: да зачем тебе это? сложно и никому не нужно.
Только один человек может помочь мне с этим переводом. Единственная в мире знакомая мне японка, пианистка Каори.
Она протянула отчаявшему гайдзину руку помощи. Теперь по четвергам мы собираемся с ней в излюбленном учительском пабе, раскладываем на добротном деревянном столе книги, тетради, таблицу с хираганой, любовно нарисованной мной на картонке, и разбираем каждую фразу, слово за словом. Каори говорит, что сама узнаёт много нового, поскольку Сиба раньше не входил в круг ее интересов. Ее вообще трудно назвать традиционной японкой - сама она родом из Саппоро, менее погруженного в тысячелетнюю культуру. Так что линзы, розовые наушники и футболка в блестках прилагаются. Но, будучи представителем японской культуры, она на каком-то генетическом уровне хранит в подсознании информацию о последнем отряде сегуна, знает, кто такие Хиджиката Тошидзо и Кондо Исами, навскидку может сказать, какая эра принадлежала к какому периоду. И, конечно же, она с легкостью, даже как бы походя, объясняет, как работают японские окончания и что пока не дослушаешь до конца предложения, не поймешь его смысл.
Когда-нибудь я, человек упрямый и иррациональный, переведу новеллы из «Шинсенгуми кеппуроку» и прочту своими словами их первый точный перевод на русском и английском. А пока можно в стиле романа заключить: раньше казалось, что перевод романа никому не нужен. Но оказалось, что это не так. Мне он нужен больше всего.
