Моравские тетради-1
Сижу у сестры в Опаве, пью купленное в местном супермаркете бюджетное пиво по цене 2 кроны 70 талеров (это ТРИ!!! с чем-то русских рубля). Так вообще-то тут бутылки по 7-8, что для Москвы тоже запредельно дёшево, но эта цена меня убила. Взял из голого спортивного интереса. Ничего пиво, типа разливного жигулёвского из палатки напротив родного ВУЗа - вкус, знакомый с детства.
Пью, значится, и вспоминаю, как сидели мы со злохитрым Никитой Борисовичем Ивановым на лавочке под тентом в селигерском лагере, пили разлитый в пластиковые стаканчики компот из сухофруктов и обсуждали новейшие веяния в сезонном агитпропе. Из этого разговора я понял одну важную вещь. Да, вражеские снаряды ложатся далеко в стороне - но это не есть хорошо, поскольку на канонаду, ведущуюся неизвестно откуда неизвестно по кому, в принципе невозможно адекватно ответить. То есть нас обвиняют в том, что к нам близко не относится - оно относится к другим, тем, за кого нас принимают и кем мы точно не являемся. Но этот пустозвонный грохот и есть то, что мешает вести разговор по существу.
Какое к чёрту "бриони"! Какое к чёрту "котэ гранд кру" х.з. года выпуска! Какое, в конце концов, к чёрту, "бабло"! Личное обогащение любой ценой, сверхпотребление и всяческое выёжживание друг перед другом посредством демонстрации золотых унитазов, гнойный гламур с колхозным уклоном - всё это этика и ценности совков, людей с сознанием образца 70-х и 80-х, пределом мечтаний для которых были импортные джинсы и поездка в Польшу по обмену. Мир их праху, в том числе и в пока ещё биологически живой его части.
Мы - поколенчески другие, именно на уровне жизненного уклада и связанных с ним ценностей. Да, мы любим комфорт - но это простой бытовой комфорт удобного и надёжного автомобиля, супермаркета, быстрого компьютера и сотового телефона с недорогим тарифом: комфорта, нужного ровно в той степени, чтобы им особо не заморачиваться и вообще не размениваться на частности, спокойно заниматься другим, тем, что тебе действительно важно. Да, мы ценим деньги: если они (сверх ежемесячного бюджета на прожитие) у нас появятся, мы их вложим во что-нибудь полезное, а если вложить с выгодой для себя уж совсем некуда - найдём способ для дееспособной благотворительности; однако самое последнее дело - тратить их впустую, т.е. на собственные понты. Но главное - нам не нужен личный успех за чей-то счёт; это просто не соответствует нашей этике, в том числе и бытовой. Мы измеряем свой успех общими целями (кто командными, а кто и общегосударственными), себя же определяем через меру соответствия им.
У этого подхода к жизни тоже есть проблемы - но они другие. Во-первых, русское поэтическое сознание, "внутренний толстоевский" с ребёночьей слезинкой наперевес, плюёт и сморкает на таковой эрзац протестантской этики, нередко погружая ея носителей в рефлексию и блажь. Всё это мелко, примитивно, приземлённо - то ли дело удалой безграничный разгул с цыганами, свойственный рыцарям былых времён. Хотя на самом деле этот способ спокойного отношения к деньгам (а вовсе не пламенная аскеза с веригами и поеданием акрид) только и есть сегодня единственная возможность обсуждать что-то ещё, кроме вопросов "кому" и "сколько". Я регулярно общаюсь с миллиардерами и мультимиллионерами, и не парюсь по поводу стоимости часов на моей руке. Поскольку в системе, из которой исключен аспект гонки ритуально-демонстративного потребления, сама идея "частных активов" - не более чем условность, необходимая для удобства управления большой собственностью (тот же принцип, что и в конституционной монархии). А деньги за рамками текущего потребления есть просто материальное измерение той же власти.
Во-вторых, в социуме с атомистическими ценностями любое командное действие с делегированием функций и разделением ответственности есть собака страшная, бо люди, как нас учит гуманизьма, не винтики и шестерёнки, а сплошь неповторимые личности и индивидуальности. Ах, хорошо быть индивидуальностью! Мне тоже нравится. Но в условиях уже де-факто существующей цивилизации социально манифестируемая индивидуальность - это просто паразит на коллективном усилии других. Кто-то построил тебе жизненное пространство, кто-то населил его смыслами, кто-то обслуживает его текущее функционирование, кто-то защищает его от внешних угроз: всё это - коллективные по определению действия. А значит, подпадают под аузановскую "проблему безбилетника".
"Жизнь между наследством и авансом" - это не абстрактное обвинение абстрактным "буржуям". Это вызов позднесоветской ментальности и её носителям - профессиональным рантье от Абрамовича до Ольшанского включительно. Всем, кто сегодня проедает полученное от отцов, а думает в основном о том, как бы ещё взять в долг у детей - типа, если получится, тогда уж точно можно "не напрягаться".
В этом смысле на Селигере был правильный контингент, между прочим. Никакие не "гопники" и не "бирюлёво", а скорее уж амбициозные студенты из небогатых (а то и просто бедных) провинциальных семей. Те, у кого нет ни "папы с деньгами", ни свечного заводика, ни какого-то ещё способа "жить и ничего не делать", а есть здоровая энергия, азарт и решимость попытать счастья. Короче говоря, те самые "третьи сыновья", как они есть.
Пью, значится, и вспоминаю, как сидели мы со злохитрым Никитой Борисовичем Ивановым на лавочке под тентом в селигерском лагере, пили разлитый в пластиковые стаканчики компот из сухофруктов и обсуждали новейшие веяния в сезонном агитпропе. Из этого разговора я понял одну важную вещь. Да, вражеские снаряды ложатся далеко в стороне - но это не есть хорошо, поскольку на канонаду, ведущуюся неизвестно откуда неизвестно по кому, в принципе невозможно адекватно ответить. То есть нас обвиняют в том, что к нам близко не относится - оно относится к другим, тем, за кого нас принимают и кем мы точно не являемся. Но этот пустозвонный грохот и есть то, что мешает вести разговор по существу.
Какое к чёрту "бриони"! Какое к чёрту "котэ гранд кру" х.з. года выпуска! Какое, в конце концов, к чёрту, "бабло"! Личное обогащение любой ценой, сверхпотребление и всяческое выёжживание друг перед другом посредством демонстрации золотых унитазов, гнойный гламур с колхозным уклоном - всё это этика и ценности совков, людей с сознанием образца 70-х и 80-х, пределом мечтаний для которых были импортные джинсы и поездка в Польшу по обмену. Мир их праху, в том числе и в пока ещё биологически живой его части.
Мы - поколенчески другие, именно на уровне жизненного уклада и связанных с ним ценностей. Да, мы любим комфорт - но это простой бытовой комфорт удобного и надёжного автомобиля, супермаркета, быстрого компьютера и сотового телефона с недорогим тарифом: комфорта, нужного ровно в той степени, чтобы им особо не заморачиваться и вообще не размениваться на частности, спокойно заниматься другим, тем, что тебе действительно важно. Да, мы ценим деньги: если они (сверх ежемесячного бюджета на прожитие) у нас появятся, мы их вложим во что-нибудь полезное, а если вложить с выгодой для себя уж совсем некуда - найдём способ для дееспособной благотворительности; однако самое последнее дело - тратить их впустую, т.е. на собственные понты. Но главное - нам не нужен личный успех за чей-то счёт; это просто не соответствует нашей этике, в том числе и бытовой. Мы измеряем свой успех общими целями (кто командными, а кто и общегосударственными), себя же определяем через меру соответствия им.
У этого подхода к жизни тоже есть проблемы - но они другие. Во-первых, русское поэтическое сознание, "внутренний толстоевский" с ребёночьей слезинкой наперевес, плюёт и сморкает на таковой эрзац протестантской этики, нередко погружая ея носителей в рефлексию и блажь. Всё это мелко, примитивно, приземлённо - то ли дело удалой безграничный разгул с цыганами, свойственный рыцарям былых времён. Хотя на самом деле этот способ спокойного отношения к деньгам (а вовсе не пламенная аскеза с веригами и поеданием акрид) только и есть сегодня единственная возможность обсуждать что-то ещё, кроме вопросов "кому" и "сколько". Я регулярно общаюсь с миллиардерами и мультимиллионерами, и не парюсь по поводу стоимости часов на моей руке. Поскольку в системе, из которой исключен аспект гонки ритуально-демонстративного потребления, сама идея "частных активов" - не более чем условность, необходимая для удобства управления большой собственностью (тот же принцип, что и в конституционной монархии). А деньги за рамками текущего потребления есть просто материальное измерение той же власти.
Во-вторых, в социуме с атомистическими ценностями любое командное действие с делегированием функций и разделением ответственности есть собака страшная, бо люди, как нас учит гуманизьма, не винтики и шестерёнки, а сплошь неповторимые личности и индивидуальности. Ах, хорошо быть индивидуальностью! Мне тоже нравится. Но в условиях уже де-факто существующей цивилизации социально манифестируемая индивидуальность - это просто паразит на коллективном усилии других. Кто-то построил тебе жизненное пространство, кто-то населил его смыслами, кто-то обслуживает его текущее функционирование, кто-то защищает его от внешних угроз: всё это - коллективные по определению действия. А значит, подпадают под аузановскую "проблему безбилетника".
"Жизнь между наследством и авансом" - это не абстрактное обвинение абстрактным "буржуям". Это вызов позднесоветской ментальности и её носителям - профессиональным рантье от Абрамовича до Ольшанского включительно. Всем, кто сегодня проедает полученное от отцов, а думает в основном о том, как бы ещё взять в долг у детей - типа, если получится, тогда уж точно можно "не напрягаться".
В этом смысле на Селигере был правильный контингент, между прочим. Никакие не "гопники" и не "бирюлёво", а скорее уж амбициозные студенты из небогатых (а то и просто бедных) провинциальных семей. Те, у кого нет ни "папы с деньгами", ни свечного заводика, ни какого-то ещё способа "жить и ничего не делать", а есть здоровая энергия, азарт и решимость попытать счастья. Короче говоря, те самые "третьи сыновья", как они есть.