Любовь. Нулевая частота.

[kenbob]

   По одному тому, как солнце щедро плещет счастье в раскрытые объятья утренних московских окон, можно предположить, что весна, наконец, наступила. А, по сему, надо бы выработать новую, уже весеннюю особенность быть так, чтобы никто не смел осмелится сказать - а не кажется ли Вам, сударь, что Вы, как бы это помягче… не совсем здесь и не за этим…
   Прокоцав сверху донизу Кривоколенный переулок доподлинно не знаешь, свежего ли теста батон завернёт в свою улыбку шалава крашена из Криворожской губернии за прилавком булошной-футболошной. Смотрит те в глаза да лыбу давит. И ты, Московский овощьь, шпаренный кипятком ейного ока, невнятно суетишься и пробуешь показать себя завсегдатаем и вообще - интеллигентным рукосуем. А ей-то друго бы надо! Не тебя, в общем, а, примерно - облигаций государственного займа, или ещё чего. Но не тебя, нат…
   Профессор с небольшим опозданием на покупку кефира-батона взошел на кафедру промышленных установок и рявкнул: сцелок из себя строите?! - аудитория разом притихла. А я вот таков! - профессор повёл шалым глядом по азимуту и щедро распахнул объятия. Вот я каков - громыхнул басом профессор ещё раз, и сиганул в ответные объятья распахнутого весеннего чирикающего окна. Больше его никто не видел в нормальном обличии.
   Когда все пары на сегодня, наконец, закончились, студент радиоэпического факультета вьетнамец Сух Сон Мой задержался в аудитории. Да и было от чего задержаться. Профессор-то выпрыгнул во вне, дык тень его была всё ещё здеся. Сух Сон Мой скрутил её в трубочку, нафаршировал жареной селёдкой и закусил ею с друзьями. С такими же, с позволения сказать, вьетнамцами.