Чад жизни
Читали в Зуме «Чайку», и я запнулась об реплику Треплева о матери:
«Нужно хвалить только ее одну, нужно писать о ней, кричать, восторгаться ее необыкновенною игрой в «La dame aux camélias» или в «Чад жизни», но так как здесь, в деревне, нет этого дурмана, то вот она скучает и злится…»
…и вот нет чтобы пойти и изучить, например, на языке оригинала «Даму с камелиями»!.. Я отправилась на просторы электронной Ленинки, выяснять, что это за второе, на Ч…
(Мне все время по названию кажется, что это чьи-то чада, а поисковик активно предлагал мне ознакомиться с уровнем жизни в Республике Чад… Интересный вопрос, но в данном случае посторонний!)
Так вот, чтобы не так жаль было потраченного вечера, я хочу ознакомить и вас с кратким содержанием ЭТОГО. (В общем, я представляла, что меня ожидает что-то…эээ…эпическое, хотя степень эпичности несколько недооценивала).
Автор сего, Болеслав Маркевич, как глаголет нам много что и Википедия, был плодовитым консервативным романистом, а ныне успешно забыт. Писал он в том числе о борьбе старого и нового, и благородное старое выглядело для него куда лучше, чем нигилистическое новое.
В частности, он написал об этом трилогию, средней в которой был роман «Перелом» (мозга читателю?). А потом в какой-то момент решил сделать из него пьесу… Точнее, в пьесу влезла только любовно-авантюрная линия, а все разговоры об общественно-полезном обвалились. И поскольку роман я, пожалуй, читать пока что не собираюсь, то честно скажу, что по пьесе довольно трудно представить, что там происходит в этой плоскости. Поэтому сосредоточимся на том, что есть.
Пьесу Маркевич выдал к бенефису конкретной актрисы (а именно М.Г. Савиной), но пьеса не прошла театральную дирекцию. Видимо, как плохая пьеса. (Нуууу, еще один вариант, что там изображается высший свет, близкий ко двору, может, в этом цензура нашла что-то непозволительное?) Но ее ставили в частных театрах.
Да, кстати, читала, что многие персонажи, как это часто случается в книгах на актуальную тему, близко намекали на каких-то конкретных личностей, и это было одной из причин популярности автора - его читали как источник светских сплетен. Проблема в том, что теперь, боюсь, в этих намеках могут разобраться только узкие специалисты по определенному углу определенной эпохи, и это точно не я!
Итак, пьеса впервые издана в 1884 г.
Действие первое, скорее авантюрное (хотя я ожидала, что интрига будет более развесистая!)
Москва, дом частного пристава Акулина, который, гм, трудами праведными (или нет) сколотил себе неплохой капитал, частью выраженный в стоящем вокруг антиквариате (а частью запрятанный где-то в нем же). Но несколько дней назад его хватил удар, и теперь он представляет собой лицо еще живое, но не сильно действующее.
Хозяйство Акулина ведет некая Анфиса, купеческая дочь, нестарая еще вдова пьяницы-приказчика, и поскольку пристав уже давно вдовец (а дочь замужем), то Анфиса ему, в общем, не только экономка, но и неофициальная спутница жизни.
Но есть нюанс, и нюанс этот как раз является на сцену смущать Анфису - в лице некоего «ходатая по делам» Стороженко. Свою карьеру он начал под крылом все того же пристава, а некоторое время назад предпринял усилия к тому, чтобы потеснить в сердце Анфисы пожилого хозяина. И не бескорыстно: теперь он предлагает ей украсть его деньги, уехать на родину Стороженки и купить там хату под Полтавой. А если денег нет - так зачем и отношения продолжать? Анфиса колеблется, испытывая моральный конфликт.
При это одно сомнительное действие эта еще не до конца преступная пара уже осуществила - они тянули с посылкой телеграммы к дочери о болезни отца, и в итоге ее отправил доктор.
Дочь приезжает, привозит ее муж, отставной кто-то там Ранцев… но опять есть нюанс. Выясняется, что жена живет в Петербурге, потому что хочет, у нее там салон, а муж - в имении, занятый попытками собрать денег на ее роскошную жизнь. При этом муж жену преданно любит, и считает, что если ей так надо, так пусть так и будет.
(Эта дама и есть Ольга Елпидифоровна Ранцева - и есть главная героиня, в роли которой, надо полагать, блистала Аркадина!)
Жена ругает мужа, что он мало привез ей денег из имения, он кроток и покладист…. Тут просыпает ее батюшка, начинается семейный разговор, и когда их комнаты удается услать Анфису, пристав жалуется, что слышал в полусне про коварные замыслы, просит дочь забрать деньги и отвезти в банк. (Так авантюрная интрига и закончилась, едва начавшись). Деньги берется отвезти муж, пристав опять засыпает, и в окно к госпоже Ранцевой заглядывает ее старый знакомец, некто Ашанин (который знал ее еще до замужества, а тут еще в поезде с ней встретился) и предлагает ей сначала вместе поехать в гости а к общей знакомой, некой Лукояновой, у которой будет княгиня Шастунова (из отзыва героини мы узнаем, что она дура, у нее есть обожаемый сын Базиль, тоже не светило интеллекта), а потом, поочередно от нее уехав, еще где-нибудь нескучно провести вечер… Ранцева сомневается насчет второй части, но к Лукояновой едет. По уходе воздыхателя она размышляет, что он, конечно, пустой человек, как говорит ее муж, - но ведь когда-то она была в него влюблена!
Тем временем возвращается муж, и при попытке попросить Анфису принести чай выясняется, что она подслушала все, что говорили про ее недостаточно преступные деяния и теперь собирается уйти отсюда совсем. Пристава на этом хватает второй удар, окончательный.
Действие второе, в гостинице.
Туда помянутый выше Ашанин собрался привезти Ранцеву, пока приехал сам, некоторое время занимается выдворением из заказанного им номера армянского купца (который тоже ехал с ними в поезде и тоже очаровался Ранцевой).
Наконец появляется и она, и теперь эта также не вполне добропорядочная парочка вспоминает прошлое, говорит о настоящем (Ранцева стала в Петербурге «политической женщиной», у нее бывают всякие высокопоставленные персонажи, но они ей не нравятся - ни сентиментальные старички, ни молодые, из старичков правда есть настоящий рыцарь - граф Наташанцев…), Ашанин продолжает склонять даму к мигу наслаждений, и ровно после того, как он наконец досклонял ее до поцелуя, входит ее муж с сообщением о смерти отца.
Муж потрясен, ну потому что ничто же не предвещало - он в имении, жена в Петербурге, а она там, оказывается, с мужчинами общается?!
Действие третье. Опять квартира покойного Акулина, через несколько дней, после похорон. Анфиса ходит и переживает, к ней является Стороженко и возобновляет тезис «нет денег - зачем мы друг другу?»; какие-то деньги, занятые им собственно у Анфисы, он тоже возвращать не расположен. С Анфисой случается мощный прилив рефлексии о содеянном и несодеянном, она велит Стороженке убираться и размышляет о своей погубленной душе.
(Вообще Анфиса (в начале пьесы) - кажется, единственный относительно живой персонаж всей этой комедии нравов, но это тот случай, когда «а что хорошо - не ново», подобные ситуации и характеры уже описаны к тому времени Островским в количестве).
Возвращаются супруги Ранцевы. Жена требует, чтобы муж перестал дуться и простил, муж сообщает, что он ее любил, понимал, что он человек не светский, но все-таки на что-то надеялся, но теперь не сможет ей доверять, поэтому предоставит ей свободу (то есть устроит развод в ее пользу), и деньги ей все тоже отдаст, а она пусть же идет за Ашанина, она же его любит… Жене не особо нужен ни развод, ни Ашанин в этом качестве, но упс, муж сегодня же уезжает в деревню, все дела поручит поверенному.
Оставшаяся Ранцева вызывает Анфису, просит у нее прощения и предлагает ей денег, та не хочет брать и собирается терпеть нужду за свои грехи, но деньги ей дают так настойчиво, что она берет и обещает их сохранить.
После ухода Анфисы является приехавший из Петербурга благородный влюбленный старик граф Наташанцев и, выслушав от Ранцевой благовидную версию ее грядущего развода (из-за необоснованной ревности мужа), рыцарски предлагает ей стать его женой. Тут героиня в какой-то момент, видимо, по мысли автора, испытывает нравственное прозрение (ненадолго, что она сама отмечает) и советует графу на ней не жениться, она не так хороша душой, как он думает… Но граф настаивает, и она соглашается, предвкушая грядущий триумф над «светскими злючками».
(Да, единственное, что мне удалось понять насчет общественно-политической линии, что этот граф там является каким-то шибко положительным персонажем.)
Действие четвертое. Переезжаем в Петербург. Роскошно обставленная квартира госпожи Ранцевой, где пока она ожидает развода и следующего брака, к ней является с визитами кто попало.
Например, та самая княгиня Шастунова, не зря помянутая всуе в предыдущей части. Она сыплет французским вперемешку с русским и просит Ранцеву спасти ее драгоценного Базиля «от его полка» - а то служба там так дорого стоит, не может ли она как-нибудь насчет протекции… Да, кстати, Базиль в нее влюблен, а не хотела бы она, например, нет, конечно, не замуж за него, а так? Ранцева забавляется, слушая ее.
Тут прибывает следующая посетительница, какая-то баронесса, и пока Ранцева выходит из комнаты, сообщает Шастуновой, что петербургский свет сменил милость к Ранцевой на немилость благодаря интригам дочери Наташанцева, княгини Андомской, - так что теперь ее никуда не пригласят, а графу сказали: или женишься, или остаешься при дворе.
Впрочем, в себе дамы новость не удержали и, когда хозяйка вернулась, немедленно позлорадствовали над ней - и с тем убыли.
….зато явился многократно помянутый Базиль.
Он тоже вставляет французский куда попало (говоря о себе «moi je» , что по-русски будет, пожалуй, аналогично, скажем «я моё»;-)) и не блещет умом, зато сплетни петербургского света ему до фонаря: у него есть светлая идея: мы с вами такие молодые и замечательные, а граф ваш старый, и матушка моя тоже старая (нет, он не предлагает их женить!), она мне скоро кучу денег в наследство оставит - давайте их вместе осваивать!
(Кстати, на каком-то этапе выплывает, что сама Шастунова по мужу-то княгиня, но сама, похоже, из купеческого звания, каких-то Раскаталовых, кажется, торговавших горячительным.)
Ранцева продолжает развлекаться и отсылать надоеду, но он, не унывая, сообщает, что назло матушке поедет в Ботанический сад и пришлет оттуда Ранцевой цветок Виктория Регия, который раз в сто лет цветет!
(…вы заметьте, дурак, дурак, но по крайней мере такие слова знает!)
В дверях сталкивается с графом. Этот приехал осуществлять очередную порцию благородства: он все знает о кознях света, он, конечно же, немедленно оставит двор, уедет в имение, они там обвенчаются, как только станет возможно - и уедут за границу!
В этой комбинации Ранцеву все вполне устраивает… Но тут докладывают, что у нее просит приема ее пока еще даже не бывший муж.
Ранцева его видеть предсказуемо не хочет, а граф благородно опасается, вдруг он причинит его любимой женщине ущерб, так что предлагает поговорить с ним сам.
Тут у нас встречаются два наивных благородства, проникаются друг другом (и нет, не уходят в закат, это другой жанр).
Ранцеву как раз предстоит заседание Консистории, где фальшивые свидетели будут доказывать его супружескую измену [и по итогам, добавлю из реалий эпохи, очевидных для зрителей, он, в отличие от жены, получит развод без права вступать в новый брак, как виновная сторона -К.], он по-прежнему готов для жены на что угодно, но ему ожидаемо печально. Он берется излагать графу историю своих чувств, желая удостовериться, что тот точно собирается жениться на его обожаемой жене, а не бросит ее, тогда он не зря страдает, раз она променяла его на кого-то приличного, а не на какого-то Ашан…
Кого-кого? - интересуется граф. И тут вылезает история, как Ранцев застал жену в номере с давним поклонником, и в полку офигевших «да она что, с мужчинами общается?!» прибывает на одного старого идеалиста.
Впрочем, еще больше его фрустрирует тот факт, что муж-то, оказывается, до сих пор ее любит, а он лишает этого прекрасного человека этой прекрасной женщины нет-нет, он так не может!
Ранцев разражается рыданиями, два благородства жмут друг другу руки и несчастный муж убывает, желая счастья будущему мужу. (Зрители, вероятно, рыдают.)
Но благордный граф слишком убит новостями про Ашанина и чувства Ранцева, как , как она могла решиться покинуть ТАКОГО человека?! (Нет, им правда стоит обняться и уйти в закат…) Он, конечно, тоже любит Ранцеву, в его возрасте уже не разлюбливают, но счастлив с ней быть не сможет!.. Ранцева вспоминает, что она же ему говорила!.. В общем, несмотря на невозможность счастья, он бы тут еще остался и ее поутешал (и только), но Ранцева его выгоняет.
И, здраво оценив ситуацию, хочет послать слугу за Базилем Шастуновым - но тот уже прибыл сам. С какой-то корзиной цветов - а Виктория Регия, ему сказали, теперь только через 93 года цвести будет, ну так он велел ему тогда обязательно сообщить!... Он бы еще долго изъяснялся на посторонние темы, но Ранцева сама наводит его на мысль насчет женитьбы и говорит, что вполне готова выйти замуж именно за него. Базиль радуется, Ольга плачет, но ему сообщает, что он радости.
Действие пятое, законное возмездие, прозрение и что еще там.
Москва, надо полагать. Какая-то не очень богатая гостиница. Видимо, через не слишком много лет после предыдущего. За это время герои прошлой сцены успели пожениться, уехать в Париж, протратить там его деньги…. Ее деньги… словом, в итоге Базиль оказался в тюрьме сначала за границей, а потом на родине, куда его вытребовали, и по итогам своей бурной деятельности находится теперь где-то в линейном батальоне в Оренбурге. [Тут профдеформация Мыши сказала: уууу, да это, господа, не обязательно конец истории, это может быть, начало или середина увлекательнейшего сюжета… Но в этой саге о нем не будет больше ничего. Уж не знаю, как там в романе, но в пьесе точно.] Госпожа Ранцева (то есть княгиня Шастунова, конечно) вернулась в Россию с последними ста рублями, благородный граф к тому времени уже скончался, матушка Базиля, засев в имении, не пустила ее на порог, сказав, что не знает никакой другой княгини Шастуновой - и вот теперь она тут, за ней присматривают Ашанин, Анфиса, сохранившая те самые деньги - а за деньгами еще приходит тот самый армянский купец из второго действия (ему благородно платит Анфиса). Ну, еще приходит доктор, сообщить, что больная совсем плоха, сердце никуда не годится, если захотите ее напоследок взбодрить ненадолго - ну, дайте ей шампанского!
От шампанского героиня и правда взбодрилась и начала произносить длинные не очень связные монологи о собственном прошлом - сначала Ашанину…
…потом является маменька Базиля со своим поверенным, фамилию которого она каждый раз выговаривает по-новому (ну, чтобы зритель посмеялся и помнил - дура, дура!) - но это тот самый Стороженко из первой части истории. Они предлагают Ранцевой пенсию, в обмен на что, чтобы она больше ни на что от своего мужа не претендовала. Ольга выдает им презрительный монолог, не забывая помянуть «подлую Раскаталовскую кровь» и пригрозив им какими-то документами из Парижа, который ее поверенный отнесет в суд они уходят….
…в дверях сталкиваясь с господином Ранцевым, который обещает исполнить завещание обожаемой Ольги, а Анфиса еще прибавляет вслед что-то не особо доброе Стороженке.
Прежнему мужу достается последний ее бессвязный монолог, с шампанским и розами, она вспоминает разные моменты своей жизни и логично завершает его лейтмотивом - «Никс, прости меня! Чад это был, один чад!»
Героиня умирает, Ранцев рыдает, "Занавес падает" (это цитата), зрители, вероятно, рыдают тоже, Мышь думает, что за ээээ она прочитала и зачем, - в общем, всем досталось по заслугам.
P.S. Ну и да, еще один абсолютно прекрасный нюанс. Героиню сего эпического творения зовут Ольга Елпидифоровна Ранцева...
Мою персонажку на "Грозе" Эри и Кервена звали... Надежда Елпидифоровна Ранцева-Засс (сценический псевдоним Померанцева).
Вот я просто уверена, что какой-нибудь будущий исследователь ролевых игр и их литературного контекста скажет, что не может быть такого совпадения, это аллюзия! (Кстати, Ранцева-из-пьесы еще в каком-то любительском театре играла по молодости, это не раз упоминается). Я бы сама, может, так решила, но вот беда - я до этой недели с этим шедевром знакома не была. Такие дела.
«Нужно хвалить только ее одну, нужно писать о ней, кричать, восторгаться ее необыкновенною игрой в «La dame aux camélias» или в «Чад жизни», но так как здесь, в деревне, нет этого дурмана, то вот она скучает и злится…»
…и вот нет чтобы пойти и изучить, например, на языке оригинала «Даму с камелиями»!.. Я отправилась на просторы электронной Ленинки, выяснять, что это за второе, на Ч…
(Мне все время по названию кажется, что это чьи-то чада, а поисковик активно предлагал мне ознакомиться с уровнем жизни в Республике Чад… Интересный вопрос, но в данном случае посторонний!)
Так вот, чтобы не так жаль было потраченного вечера, я хочу ознакомить и вас с кратким содержанием ЭТОГО. (В общем, я представляла, что меня ожидает что-то…эээ…эпическое, хотя степень эпичности несколько недооценивала).
Автор сего, Болеслав Маркевич, как глаголет нам много что и Википедия, был плодовитым консервативным романистом, а ныне успешно забыт. Писал он в том числе о борьбе старого и нового, и благородное старое выглядело для него куда лучше, чем нигилистическое новое.
В частности, он написал об этом трилогию, средней в которой был роман «Перелом» (мозга читателю?). А потом в какой-то момент решил сделать из него пьесу… Точнее, в пьесу влезла только любовно-авантюрная линия, а все разговоры об общественно-полезном обвалились. И поскольку роман я, пожалуй, читать пока что не собираюсь, то честно скажу, что по пьесе довольно трудно представить, что там происходит в этой плоскости. Поэтому сосредоточимся на том, что есть.
Пьесу Маркевич выдал к бенефису конкретной актрисы (а именно М.Г. Савиной), но пьеса не прошла театральную дирекцию. Видимо, как плохая пьеса. (Нуууу, еще один вариант, что там изображается высший свет, близкий ко двору, может, в этом цензура нашла что-то непозволительное?) Но ее ставили в частных театрах.
Да, кстати, читала, что многие персонажи, как это часто случается в книгах на актуальную тему, близко намекали на каких-то конкретных личностей, и это было одной из причин популярности автора - его читали как источник светских сплетен. Проблема в том, что теперь, боюсь, в этих намеках могут разобраться только узкие специалисты по определенному углу определенной эпохи, и это точно не я!
Итак, пьеса впервые издана в 1884 г.
Действие первое, скорее авантюрное (хотя я ожидала, что интрига будет более развесистая!)
Москва, дом частного пристава Акулина, который, гм, трудами праведными (или нет) сколотил себе неплохой капитал, частью выраженный в стоящем вокруг антиквариате (а частью запрятанный где-то в нем же). Но несколько дней назад его хватил удар, и теперь он представляет собой лицо еще живое, но не сильно действующее.
Хозяйство Акулина ведет некая Анфиса, купеческая дочь, нестарая еще вдова пьяницы-приказчика, и поскольку пристав уже давно вдовец (а дочь замужем), то Анфиса ему, в общем, не только экономка, но и неофициальная спутница жизни.
Но есть нюанс, и нюанс этот как раз является на сцену смущать Анфису - в лице некоего «ходатая по делам» Стороженко. Свою карьеру он начал под крылом все того же пристава, а некоторое время назад предпринял усилия к тому, чтобы потеснить в сердце Анфисы пожилого хозяина. И не бескорыстно: теперь он предлагает ей украсть его деньги, уехать на родину Стороженки и купить там хату под Полтавой. А если денег нет - так зачем и отношения продолжать? Анфиса колеблется, испытывая моральный конфликт.
При это одно сомнительное действие эта еще не до конца преступная пара уже осуществила - они тянули с посылкой телеграммы к дочери о болезни отца, и в итоге ее отправил доктор.
Дочь приезжает, привозит ее муж, отставной кто-то там Ранцев… но опять есть нюанс. Выясняется, что жена живет в Петербурге, потому что хочет, у нее там салон, а муж - в имении, занятый попытками собрать денег на ее роскошную жизнь. При этом муж жену преданно любит, и считает, что если ей так надо, так пусть так и будет.
(Эта дама и есть Ольга Елпидифоровна Ранцева - и есть главная героиня, в роли которой, надо полагать, блистала Аркадина!)
Жена ругает мужа, что он мало привез ей денег из имения, он кроток и покладист…. Тут просыпает ее батюшка, начинается семейный разговор, и когда их комнаты удается услать Анфису, пристав жалуется, что слышал в полусне про коварные замыслы, просит дочь забрать деньги и отвезти в банк. (Так авантюрная интрига и закончилась, едва начавшись). Деньги берется отвезти муж, пристав опять засыпает, и в окно к госпоже Ранцевой заглядывает ее старый знакомец, некто Ашанин (который знал ее еще до замужества, а тут еще в поезде с ней встретился) и предлагает ей сначала вместе поехать в гости а к общей знакомой, некой Лукояновой, у которой будет княгиня Шастунова (из отзыва героини мы узнаем, что она дура, у нее есть обожаемый сын Базиль, тоже не светило интеллекта), а потом, поочередно от нее уехав, еще где-нибудь нескучно провести вечер… Ранцева сомневается насчет второй части, но к Лукояновой едет. По уходе воздыхателя она размышляет, что он, конечно, пустой человек, как говорит ее муж, - но ведь когда-то она была в него влюблена!
Тем временем возвращается муж, и при попытке попросить Анфису принести чай выясняется, что она подслушала все, что говорили про ее недостаточно преступные деяния и теперь собирается уйти отсюда совсем. Пристава на этом хватает второй удар, окончательный.
Действие второе, в гостинице.
Туда помянутый выше Ашанин собрался привезти Ранцеву, пока приехал сам, некоторое время занимается выдворением из заказанного им номера армянского купца (который тоже ехал с ними в поезде и тоже очаровался Ранцевой).
Наконец появляется и она, и теперь эта также не вполне добропорядочная парочка вспоминает прошлое, говорит о настоящем (Ранцева стала в Петербурге «политической женщиной», у нее бывают всякие высокопоставленные персонажи, но они ей не нравятся - ни сентиментальные старички, ни молодые, из старичков правда есть настоящий рыцарь - граф Наташанцев…), Ашанин продолжает склонять даму к мигу наслаждений, и ровно после того, как он наконец досклонял ее до поцелуя, входит ее муж с сообщением о смерти отца.
Муж потрясен, ну потому что ничто же не предвещало - он в имении, жена в Петербурге, а она там, оказывается, с мужчинами общается?!
Действие третье. Опять квартира покойного Акулина, через несколько дней, после похорон. Анфиса ходит и переживает, к ней является Стороженко и возобновляет тезис «нет денег - зачем мы друг другу?»; какие-то деньги, занятые им собственно у Анфисы, он тоже возвращать не расположен. С Анфисой случается мощный прилив рефлексии о содеянном и несодеянном, она велит Стороженке убираться и размышляет о своей погубленной душе.
(Вообще Анфиса (в начале пьесы) - кажется, единственный относительно живой персонаж всей этой комедии нравов, но это тот случай, когда «а что хорошо - не ново», подобные ситуации и характеры уже описаны к тому времени Островским в количестве).
Возвращаются супруги Ранцевы. Жена требует, чтобы муж перестал дуться и простил, муж сообщает, что он ее любил, понимал, что он человек не светский, но все-таки на что-то надеялся, но теперь не сможет ей доверять, поэтому предоставит ей свободу (то есть устроит развод в ее пользу), и деньги ей все тоже отдаст, а она пусть же идет за Ашанина, она же его любит… Жене не особо нужен ни развод, ни Ашанин в этом качестве, но упс, муж сегодня же уезжает в деревню, все дела поручит поверенному.
Оставшаяся Ранцева вызывает Анфису, просит у нее прощения и предлагает ей денег, та не хочет брать и собирается терпеть нужду за свои грехи, но деньги ей дают так настойчиво, что она берет и обещает их сохранить.
После ухода Анфисы является приехавший из Петербурга благородный влюбленный старик граф Наташанцев и, выслушав от Ранцевой благовидную версию ее грядущего развода (из-за необоснованной ревности мужа), рыцарски предлагает ей стать его женой. Тут героиня в какой-то момент, видимо, по мысли автора, испытывает нравственное прозрение (ненадолго, что она сама отмечает) и советует графу на ней не жениться, она не так хороша душой, как он думает… Но граф настаивает, и она соглашается, предвкушая грядущий триумф над «светскими злючками».
(Да, единственное, что мне удалось понять насчет общественно-политической линии, что этот граф там является каким-то шибко положительным персонажем.)
Действие четвертое. Переезжаем в Петербург. Роскошно обставленная квартира госпожи Ранцевой, где пока она ожидает развода и следующего брака, к ней является с визитами кто попало.
Например, та самая княгиня Шастунова, не зря помянутая всуе в предыдущей части. Она сыплет французским вперемешку с русским и просит Ранцеву спасти ее драгоценного Базиля «от его полка» - а то служба там так дорого стоит, не может ли она как-нибудь насчет протекции… Да, кстати, Базиль в нее влюблен, а не хотела бы она, например, нет, конечно, не замуж за него, а так? Ранцева забавляется, слушая ее.
Тут прибывает следующая посетительница, какая-то баронесса, и пока Ранцева выходит из комнаты, сообщает Шастуновой, что петербургский свет сменил милость к Ранцевой на немилость благодаря интригам дочери Наташанцева, княгини Андомской, - так что теперь ее никуда не пригласят, а графу сказали: или женишься, или остаешься при дворе.
Впрочем, в себе дамы новость не удержали и, когда хозяйка вернулась, немедленно позлорадствовали над ней - и с тем убыли.
….зато явился многократно помянутый Базиль.
Он тоже вставляет французский куда попало (говоря о себе «moi je» , что по-русски будет, пожалуй, аналогично, скажем «я моё»;-)) и не блещет умом, зато сплетни петербургского света ему до фонаря: у него есть светлая идея: мы с вами такие молодые и замечательные, а граф ваш старый, и матушка моя тоже старая (нет, он не предлагает их женить!), она мне скоро кучу денег в наследство оставит - давайте их вместе осваивать!
(Кстати, на каком-то этапе выплывает, что сама Шастунова по мужу-то княгиня, но сама, похоже, из купеческого звания, каких-то Раскаталовых, кажется, торговавших горячительным.)
Ранцева продолжает развлекаться и отсылать надоеду, но он, не унывая, сообщает, что назло матушке поедет в Ботанический сад и пришлет оттуда Ранцевой цветок Виктория Регия, который раз в сто лет цветет!
(…вы заметьте, дурак, дурак, но по крайней мере такие слова знает!)
В дверях сталкивается с графом. Этот приехал осуществлять очередную порцию благородства: он все знает о кознях света, он, конечно же, немедленно оставит двор, уедет в имение, они там обвенчаются, как только станет возможно - и уедут за границу!
В этой комбинации Ранцеву все вполне устраивает… Но тут докладывают, что у нее просит приема ее пока еще даже не бывший муж.
Ранцева его видеть предсказуемо не хочет, а граф благородно опасается, вдруг он причинит его любимой женщине ущерб, так что предлагает поговорить с ним сам.
Тут у нас встречаются два наивных благородства, проникаются друг другом (и нет, не уходят в закат, это другой жанр).
Ранцеву как раз предстоит заседание Консистории, где фальшивые свидетели будут доказывать его супружескую измену [и по итогам, добавлю из реалий эпохи, очевидных для зрителей, он, в отличие от жены, получит развод без права вступать в новый брак, как виновная сторона -К.], он по-прежнему готов для жены на что угодно, но ему ожидаемо печально. Он берется излагать графу историю своих чувств, желая удостовериться, что тот точно собирается жениться на его обожаемой жене, а не бросит ее, тогда он не зря страдает, раз она променяла его на кого-то приличного, а не на какого-то Ашан…
Кого-кого? - интересуется граф. И тут вылезает история, как Ранцев застал жену в номере с давним поклонником, и в полку офигевших «да она что, с мужчинами общается?!» прибывает на одного старого идеалиста.
Впрочем, еще больше его фрустрирует тот факт, что муж-то, оказывается, до сих пор ее любит, а он лишает этого прекрасного человека этой прекрасной женщины нет-нет, он так не может!
Ранцев разражается рыданиями, два благородства жмут друг другу руки и несчастный муж убывает, желая счастья будущему мужу. (Зрители, вероятно, рыдают.)
Но благордный граф слишком убит новостями про Ашанина и чувства Ранцева, как , как она могла решиться покинуть ТАКОГО человека?! (Нет, им правда стоит обняться и уйти в закат…) Он, конечно, тоже любит Ранцеву, в его возрасте уже не разлюбливают, но счастлив с ней быть не сможет!.. Ранцева вспоминает, что она же ему говорила!.. В общем, несмотря на невозможность счастья, он бы тут еще остался и ее поутешал (и только), но Ранцева его выгоняет.
И, здраво оценив ситуацию, хочет послать слугу за Базилем Шастуновым - но тот уже прибыл сам. С какой-то корзиной цветов - а Виктория Регия, ему сказали, теперь только через 93 года цвести будет, ну так он велел ему тогда обязательно сообщить!... Он бы еще долго изъяснялся на посторонние темы, но Ранцева сама наводит его на мысль насчет женитьбы и говорит, что вполне готова выйти замуж именно за него. Базиль радуется, Ольга плачет, но ему сообщает, что он радости.
Действие пятое, законное возмездие, прозрение и что еще там.
Москва, надо полагать. Какая-то не очень богатая гостиница. Видимо, через не слишком много лет после предыдущего. За это время герои прошлой сцены успели пожениться, уехать в Париж, протратить там его деньги…. Ее деньги… словом, в итоге Базиль оказался в тюрьме сначала за границей, а потом на родине, куда его вытребовали, и по итогам своей бурной деятельности находится теперь где-то в линейном батальоне в Оренбурге. [Тут профдеформация Мыши сказала: уууу, да это, господа, не обязательно конец истории, это может быть, начало или середина увлекательнейшего сюжета… Но в этой саге о нем не будет больше ничего. Уж не знаю, как там в романе, но в пьесе точно.] Госпожа Ранцева (то есть княгиня Шастунова, конечно) вернулась в Россию с последними ста рублями, благородный граф к тому времени уже скончался, матушка Базиля, засев в имении, не пустила ее на порог, сказав, что не знает никакой другой княгини Шастуновой - и вот теперь она тут, за ней присматривают Ашанин, Анфиса, сохранившая те самые деньги - а за деньгами еще приходит тот самый армянский купец из второго действия (ему благородно платит Анфиса). Ну, еще приходит доктор, сообщить, что больная совсем плоха, сердце никуда не годится, если захотите ее напоследок взбодрить ненадолго - ну, дайте ей шампанского!
От шампанского героиня и правда взбодрилась и начала произносить длинные не очень связные монологи о собственном прошлом - сначала Ашанину…
…потом является маменька Базиля со своим поверенным, фамилию которого она каждый раз выговаривает по-новому (ну, чтобы зритель посмеялся и помнил - дура, дура!) - но это тот самый Стороженко из первой части истории. Они предлагают Ранцевой пенсию, в обмен на что, чтобы она больше ни на что от своего мужа не претендовала. Ольга выдает им презрительный монолог, не забывая помянуть «подлую Раскаталовскую кровь» и пригрозив им какими-то документами из Парижа, который ее поверенный отнесет в суд они уходят….
…в дверях сталкиваясь с господином Ранцевым, который обещает исполнить завещание обожаемой Ольги, а Анфиса еще прибавляет вслед что-то не особо доброе Стороженке.
Прежнему мужу достается последний ее бессвязный монолог, с шампанским и розами, она вспоминает разные моменты своей жизни и логично завершает его лейтмотивом - «Никс, прости меня! Чад это был, один чад!»
Героиня умирает, Ранцев рыдает, "Занавес падает" (это цитата), зрители, вероятно, рыдают тоже, Мышь думает, что за ээээ она прочитала и зачем, - в общем, всем досталось по заслугам.
P.S. Ну и да, еще один абсолютно прекрасный нюанс. Героиню сего эпического творения зовут Ольга Елпидифоровна Ранцева...
Мою персонажку на "Грозе" Эри и Кервена звали... Надежда Елпидифоровна Ранцева-Засс (сценический псевдоним Померанцева).
Вот я просто уверена, что какой-нибудь будущий исследователь ролевых игр и их литературного контекста скажет, что не может быть такого совпадения, это аллюзия! (Кстати, Ранцева-из-пьесы еще в каком-то любительском театре играла по молодости, это не раз упоминается). Я бы сама, может, так решила, но вот беда - я до этой недели с этим шедевром знакома не была. Такие дела.