Как испортить всю каторгу
(аватарка выгуливается просто с полным правом;-)
Прочитала длинный и информативный материал к нашему "Петровскому заводу" - "Каторга декабристов: организационные, юридические, административные вопросыВсячески рекомендую к прочтению, в том числе если вы на игру не собираетесь, но вдруг хотите понять, как это конкретно работало... и местами даже ( Read more... )
Прочитала длинный и информативный материал к нашему "Петровскому заводу" - "Каторга декабристов: организационные, юридические, административные вопросыВсячески рекомендую к прочтению, в том числе если вы на игру не собираетесь, но вдруг хотите понять, как это конкретно работало... и местами даже ( Read more... )
У "политических" свое законодательство, они тоже не подчиняются обычному уставу о ссыльных. И там тоже "прецедентное право", Кодан об этом подробно пишет (у них даже совместная работа с Шостаковичем на эту тему), но я это все скипанула в данном случае по понятным причинам. "Политических" - банально больше, Николай Павлович не в состоянии уследить за каждым :)) и еще, может быть, как это ни странно прозвучит - но может быть их мотивации властям как-то... более понятны?
А по поводу жен, писем, прецедентов и бюрократии как раз по-моему в этой помянутой работе Кодана-Шостаковича приводится дивная история. Приехала, как водится, к одному из политических жена! (с женами все совершенно так же - особое разрешение, детей с собой нельзя, оставаться до конца жизни и прочее). Но тут начальство пожелало выяснить, можно ли некоей Антонине Рашковской писать письма своим родным и родным мужа. И тут в разнообразной начальствующей бюрократии случился прецедентный затык.
Один говорит - женам государственных преступников разрешено писать письма, значит и женам политических преступников тоже можно разрешить писать письма.
Другой говорит - ничего подобного. Она, когда давала подписку на пребывание со своим мужем, согласилась на то, что у нее статус будет такой же, как у ее мужа, то есть политического преступника. А не такой же, как у жены государственного преступника. А раз политическим преступникам не положено писать письма, значит - и их женам тоже не положено писать письма.
Первый говорит - но она жена? Жена. А женам государственных преступников...
Второй говорит - но она жена политического преступника. А политическим преступникам...
Как-то эта ситуация в итоге разрешилась (кажется, злополучной Антонине все-таки разрешили писать письма). Но сила бюрократической мысли поражает воображение
А еще мне страшно "нравится" история (как раз недавно опять наткнулась на ее следы) о запрещении фотографировать ("снимать дагерротипы") с "государственных и политических преступников" (это коснулась обеих категорий) и не дай Бог рассылать карточки кому-либо из родных и знакомых. Потому что - страшная же пропаганда! Как увидят карточку седого мужика с бородой, так сразу и кинутся ниспровергать государственный строй :(
И про сумасшедшие дома, это не только с Петром Бестужевым была такая история. Например, Андреевич выходит на поселение и поскольку он неадекватен, то тоже начинается переписка с местным начальством, можно ли поместить сошедшего с ума государственного преступника в сумасшедший дом. И долго выясняют, можно или нельзя и склоняются к тому, что все-таки нельзя - вдруг он там на других сумасшедших дурно влиять будет? Потом взяли, кажется, в итоге в обычную местную больницу, где он вскоре и умер.
Отдельно прекрасна песня, как начальство внезапно обнаружило, что государственные преступники на поселении женятся (!) на местном населении (!) и это порождает поначалу целую бюрократическую переписку, потому что самый первый, Мозгалевский, успел жениться без всякого позволения властей :)) от чего власти пришли в священный ужас (как так, женился без дозволения?!), а женитьба второго по счету счастливого жениха, Юлиана Люблинского, вызывает бюрократическую переписку на полгода, после чего наконец Бенкендорф соизволил дать милостивое разрешение.
Reply
Reply
Reply
Reply
Ну и к томуже - поди запрети, когда рисовать (как и версифицировать) хоть как-то может в принципе уметь любой дворянин, потому что это входит в обучение.
Reply
Про политических, конктетно поляков, у меня в голове складывается примерно так - они, как ни смешно менее опасны с этой точки зрения центральной власти, потому что в их задачи входить не менять что-то в стране в целом, а отделить от нее обратно Польшу. Если бы им это на каком-то этапе удалось, вопрос общественного устройства остальной Российской империи стал бы их интересовать явно по остаточному принципу, мягко выражаясь. И поэтому, да, какой-нибудь мелкий молодежный кружок опаснее вооруженного польского восстания - он-то хочет что-то менять именно здесь!
Reply
И вторая особенность системы, которая тоже ничуть не изменилась на протяжении двух сотен лет - это ее удивительная рэндомность. Никогда не угадаешь, кому и за что прилетит. Кому за болтовню достанется виселица, кому 46 лет в одиночке, а кому - пара месяцев в тюрьме, отделался легким испугом и сделал отличную карьеру. Любые варианты на любой вкус.
Я все-таки скорее склонна думать, что просто "политических" больше, и поэтому сибирская администрация не успевает уследить за всеми по всей строгости законов :) и поэтому смотрит сквозь пальцы. Но уж если сибирская администрация вдруг решала показать суровый надзор и масштаб деятельности - то возникали трагедии типа Омского дела.
Ну и вообще строгость российских законов, как известно... вот преподавать было запрещено как "государственным", так и "политическим". В любой форме запрещено преподавать - частным образом или в любом частном или государственном учебном заведении. Ну и все мы прекрасно знаем, как оно было на самом деле...
Reply
Leave a comment