Лэйтиан, подстрочники, Десятая ВСЯ
Когда-то я вешала фрагменты песни - начало, про уход феанорингов из Нарготронда.
Ну так вот теперь это ВСЯ песня. Все те же феаноринги и Нарготронд, путь Берена с Лютиен к Дориату и первая порция споров, надо ли куда-то идти дальше, появление КиК и его дальнейшие последствия в виде Хуана и эльфийского целительства, затем вторая волна разговоров на ту же тему - и кончается дело пока на попытке Берена незаметно утечь на Север...
Здесь только "основная" Лэйтиан (LL, начало 1930х гг.). Те отрывки, что полагаются к ним из переписанной Лэйтиан (LL-R, 1950е гг.), надеюсь выдать весьма вскоре.
*
LL
Песнь X
Вспоминается в песнях, что пели эльфы
На давно забытом эльфийском языке,
Как Лютиен и Берен бродили
По берегам Сириона. Много полян
Они наполнили радостью, и проходили там 2860
Легко, и их дни были радостны.
Хотя зима свирепствовала в лесу,
Но цветы росли там, где проходила она.
Тинувиэль! Тинувиэль!
Птицы не боятся жить 2865
И петь над грудами снег там,
Где прошли Берен и Лютиен.
Они оставили позади остров на Сирионе,
Но на вершине холма теперь была
Зеленая могила, и стоял камень,
И там еще лежали белые кости 2870
Фелагунда, сына Финрода, -
Покуда эта земля не изменится и не исчезнет,
Или не будет поглощена неизмеримыми морями,
В то время, как Фелагунд смеется под деревьями 2875
Валинора, и более не пришел
В этот серый мир слез и войны.
В Нарготронд не пришел он более,
Но быстро добежала (туда) весть,
Что их король мертв, что Тху повержен, 2880
И пали каменные башни.
Ибо многие наконец пришли домой,
Кто давно ушел в тень,
И, словно тень, возвратился
Пес Хуан, и мало заслужил 2885
Хвалы и благодарностей от хозяина;
Но он был верен, хотя и неохотно.
Чертоги Народа наполнили крики,
Что напрасно Келегорм (теперь) будет молчать.
Тогда жители оплакивали павшего короля 2890
Крича, что дева осмелилась совершить
То, что не осмелились сыновья Феанора.
«Убьем же этих вероломных и неправедных лордов!» -
Кричал теперь этот непостоянный народ,
- Те, кто не ушел с Фелагундом. 2895
Ородрет рек: «Королевство теперь
Только мое. Я не позволю
Пролития родственной крови родичами.
Но ни хлеба, ни крова не найдут здесь
Эти братья, что не ставили ни во что 2900
Дом Финрода». Их привели.
Полный презрения, не склоняясь и не стыдясь,
Стоял Келегорм. В глазах его горел
Угрожающий свет. Куруфин же
Улыбался хитрым и тонким ртом. 2905
«Уходите навсегда - прежде, чем день
упадет в море. Ваш путь
не приведет вас больше сюда, -
и никого из сыновей Феанора;
никогда теперь не будет уз 2910
любви меж вами и Нарготрондом».
«Мы запомним это», - сказали они,
И повернулись на пятках, и быстро вышли,
И взяли своих лошадей и тот народ,
Что еще следовал за ними. Ничего не сказали они, 2915
Но протрубили в рога и поскакали как огонь,
И уехали в крайнем гневе.
К Дориату странники теперь
Подходили ближе. Хотя ветви были голы,
Хотя холоден ветер, и серы травы, 2920
В которых свистел ветер зимы,
Они пели под морозным небом,
Что поднялось над ними, высокое и бледное.
Они пришли к узкому потоку Миндеба,
Что бежал с холмов и сверкал 2925
У западных границ, где начинались
Заклинания Мелиан, ограждая
Землю короля Тингола, и шаги странника
Блуждали, путаясь в их сетях.
Тогда внезапно грустным стало сердце Берена: 2930
«Увы, Тинувиэль, здесь мы расстаемся
И наша краткая песня вместе - закончится,
И отдельным путем каждый одиноко пойдет».
«Почему мы расстанемся здесь? Что говоришь ты
Как раз на заре более яркого дня?» 2935
«Потому что благополучно пришли мы к границам,
Которые в руках Мелиан, и через них
Ты легко перейдешь
И найдешь твой дом и любимые деревья».
«Мое сердце радуется, когда прекрасные деревья 2940
Вижу я, поднимающиеся вдалеке,
В неоскверненном Дориате.
Но Дориат моему сердцу ненавистен,
Но Дориат покинули мои стопы, -
Мой дом, мой род. Я не взгляну 2945
На траву и лист там снова
Без тебя рядом со мной. Темен берег
Эсгалдуина, глубокого и могучего!
Почему там одна песнь покинутой
У бесконечно текущих вод 2950
Должна я (петь), сидя там без надежды,
И глядя в безжалостные воды
В печали и одиночестве?»
«Потому что никогда более в Дориат
Не приведет извилистый путь Берена, 2955
Хотя бы Тингол пожелал этого или позволил;
Потому что там я обещал твоему отцу
Не возвращаться, если не преуспею
В походе за сияющим Сильмарилом
И (тогда) доблестью добьюсь желаемого. 2960
«Ни скалы, ни сталь, ни огонь Моргота,
Никакая сила Эльфинессэ
Не удержат драгоценность, которой я желаю владеть» -
Так я поклялся когда-то о Лютиен,
Более прекрасной, чем дети Людей. 2965
Мое слово - увы! - я должен исполнить,
Хотя печаль пронзает (меня) и скорбь расставания».
«Тогда Лютиен не отправиться домой,
Но, рыдая, будет бродить по лесам,
Не замечая опасности, не зная смеха. 2970
И если она не может отправиться с тобой,
Против твоей воли отчаянным путем
Она последует, пока не встретятся они,
Берен и Лютиен, и их любовь - снова,
На земле или на берегу теней». 2975
«Нет, Лютиен, храбрейшая сердцем,
Ты делаешь расставание еще труднее.
Твоя любовь вывела меня из ужасной неволи,
Но никогда к тому внешнему страху,
Темному чертогу всякого ужаса, 2980
Не поведу я твой благословенный свет».
«Никогда, никогда!» - содрогаясь, повторял он.
Но пока она, в его руках, умоляла,
Послышались звуки - словно приближение бури.
То Куруфин и Келегорм 2985
Внезапно, с шумом, словно вихрь
Проскакали.
Копыта коней стучали
Громко по земле. В ярости и спешке
Бешено неслись они теперь на север,
Чтобы найти путь между Дориатом 2990
И темными, страшно сплетающимися тенями
Таур-на-Фуниа. Таков был их путь,
Наиболее ближний, (ведущий туда), где обитают их родичи,
На восток, (где) бдительный холм Химринга
Нависает над ущельем Аглона, высокий и недвижный. 2995
Они увидели идущих. С криком
Прямо на них развернулось это спешащее сборище,
Как будто (желая) бешеными копытами разорвать
Любящих и прервать их любовь.
Но когда они приблизились, лошади свернули в сторону, 3000
Раздувая ноздри и выгибая гордые шеи;
Куруфин, склонившись, на луку седла
Мощной рукой бросил Лютиен
И засмеялся. Слишком скоро - потому что тогда прыжком
Более яростным, (чем прыгнул бы) рыже-бурый царственный лев, 3005
Обезумевший от острых оперенных стрел,
Большим, чем любой рогатый олень,
Загнанный собаками к пропасти, прыгнул бы через нее,
Бросился Берен, и с ревом
Кинулся на Куруфина. Вокруг его шеи 3010
Сплелись его руки и, обрушившись,
И лошадь, и всадник упали на землю;
И так они безмолвно сражались.
В оцепенении лежала на траве Лютиен
Под голыми ветвями и небом; 3015
И Ном ощутил, как безжалостные пальцы Берена
Сомкнулись на его горле и душили его,
И его глаза выпучились, и язык
Свешивался из задыхающегося рта.
Вперед поскакал Келегорм с копьем,
И Берен был близок к горькой смерти.
Эльфийской сталью едва не был убит
Тот, кого Лютиен спасла из безнадёжных цепей,
Но, залаяв, внезапно прыгнул Хуан
Перед лицом своего хозяина, с клыками,
Сверкающими белым, и с шерстью дыбом,
Как будто он смотрел на кабала или волка.
Тогда лошадь в ужасе отпрыгнула в сторону,
И Келегорм в гневе закричал:
«Проклинаю тебя, низкорожденный пес,(за то) что ты осмелился 3030
Против своего хозяина оскалить зубы!»
Но ни пес, ни конь, ни смелый всадник
Не решились бы испытать ближе холодный гнев
Могучего Хуана, яростно лающего.
Красными были его челюсти. Они отпрянули прочь 3035
И испуганно смотрели на него издалека:
Ни меча, ни ножа, ни сабли,
Ни выстрела из лука, ни броска копья,
Ни хозяина, никого (иного) не боялся Хуан.
Тогда Куруфин лишился бы жизни, 3040
Если бы Лютиен не остановила борьбу.
Очнувшись, она поднялась и тихо воскликнула,
Встав в тревоге рядом с Береном:
«Останови теперь гнев, мой господин!
Не делай работу ненавистных орков;
Ибо есть у Эльфинессэ враги
Неисчислимые, и их не становится меньше
В то время, как мы здесь воюем, обезумев
из-за древнего проклятия, и весь мир, (меняясь) к худшему,
Гниет и рассыпается. Примирись!» 3050
Тогда Берен освободил Куруфина,
Но взял его коня и кольчугу,
И взял его нож, бледно сверкающий,
Висящий без ножен, сделанный из стали.
Никакую плот не излечат целители, 3055
Пронзенную этим острием; ибо давно
Сделали его гномы под медленное пение
Заклинаний, когда их молоты били
В Ногроде, звеня, как колокол.
Железо он разрубал, как мягкое дерево, 3060
И разрезал кольчугу, как шерстяную ткань.
Но иные руки теперь держали его рукоять,
Его хозяин лежал, сраженный смертным.
Берен, подняв его, далеко его отбросил
И крикнул: «Убирайся!» - язвительно, -
«Убирайся! Ты, отступник и глупец,
И пусть твое вожделение остынет в изгнании!
Поднимись и иди, и более не трудись
Подобно рабам Моргота или проклятому орку;
И принимайся, гордый сын Феанора, 3070
За дела более гордые, чем прежде!»
Затем Берен повел Лютиен прочь,
Пока Хуан все еще стоял на страже.
«Прощай!» - крикнул Келегорм Прекрасный -
«Убирайся подальше! И лучше было бы 3075
(Тебе) умереть от голода в глуши,
Чем испробовать гнев сыновей Феанора,
Что может еще дотянуться (до тебя) через долины и холмы.
Ни самоцвет, ни дева, ни Сильмарил
Не задержатся долго в твоих руках! 3080
Мы проклинаем тебя под облаком и небом,
Мы проклинаем тебя от пробуждения до сна!
Прощай!» Он быстро спрыгнул с коня,
Поднял брата с земли,
Затем тисовый лук с золотой тетивой 3085
Он натянул, и стрелу, выстрелив, послал,
Пока они шли беззаботно, рука в руке, -
(Стрелу с) гномьим наконечником, жестоко изогнутым.
Они не обернулись и не посмотрели назад.
Громко залаял Хуан и, прыгнув, поймал 3090
Летящую стрелу. Быстро, как мысль,
(за ней) последовала другая со смертоносным пением;
Но Берен обернулся и, внезапно прыгнув,
Защитил Лютиен своей грудью.
Глубоко вошел наконечник в плоть. 3095
Он упал на землю. Они поскакали прочь
И, смеясь, оставили его лежащим;
Но помчались, как ветер, в страхе и ужасе
Преследования яростным гневом Хуана.
И хотя Куруфин смеялся разбитым ртом, 3100
Но после об этом подлом выстреле
Были истории и слухи на Севере,
И люди вспомнили его во время Марша Вперед ,
И эта ненависть помогла воле Моргота.
И впредь никакая из рожденных собак
Не следовала за рогом Келегорма
Или Куруфина. Хоть в распре и буре,
Хотя бы весь их дом среди крови и разрушения
Был побежден, но не положил свою голову
Более Хуан у ног этого лорда,
Но следовал за Лютиен, смелой и быстрой.
Теперь опустилась она, плача, рядом
С Береном, и пыталась сдержать поток
Хлынувшей крови, что быстро текла;
Из плеча выдернула (она) острую стрелу,
Его рану слезами она омыла дочиста.
Затем пришел Хуан и принес лист,
Главный среди всех исцеляющих трав,
Что растет, вечнозеленая, на лесных полянах 3120
С длинным и сероватым листом.
Хуан знал силу всех трав,
Он, который бегал по тропинкам обширных лесов.
Так быстро он успокоил боль,
В то время как Лютиен, негромко напевая, в тени
Песню, останавливающую кровь, что эльфийские жены
Пели в долгие годы их печльных жизней
Среди войн и оружия, сплетала над ним.
Упала тень мрачных гор.
Затем взошел над темным Севером 3130
Серп Богов, и каждая
Его звезда сияла в ледяной ночи,
Сверкая белым и холодным блеском.
У земли же виден свет
Вылетающих красных искр: 3135
Под переплетенными ветвями у огня
Из трещащих поленьев и вереска, -
Там лежал Берен, объятый дремотой,
Блуждая и странствуя в снах.
Тревожно склонившись над ним, не спит 3140
Прекрасная дева; она утоляет его жажду,
Вытирает лоб, и медленно напевает вполголоса
Песню, более могущественную, чем были
С тех пор записаны в рунах целительского знания.
Медленно проходят ночные часы. 3145
Подкралось серое, туманное утро,
От сумерек неохотно переходя в день.
Тогда Берен проснулся и открыл глаза,
Встал и воскликнул: «Под иными небесами,
В землях более ужасных и неизвестных 3150
Я долго блуждал, казалось мне, один,
В глубокой тени, где обитают мертвые;
но постоянно голос, который я хорошо знаю,
подобный колоколам, виолам, арфам, птицам,
подобный волнующей музыке без слов, 3155
звал меня, звал меня сквозь ночь,
чарами вернув меня снова к свету!
Рана исцелена, и боль ушла!»
Теперь мы снова пришли к утру,
Новые странствия снова ведут нас - 3160
К опасностям, где жизнь сохранить
Едва ли возможно для Берена; а для тебя
Я вижу ожидание в лесу,
Под деревьями Дориата,
Хотя за мной последуют в путь 3165
Отзвуки твоей эльфийской песни,
(туда), где холмы голы, а дороги - долги».
«Нет, теперь больше не будет нашим врагом
Только темный Моргот, но с горем,
С войнами и раздорами Эльфинессэ 3170
Связан твой поход; и смерть, не меньше,
Для тебя и меня, для смелого Хуана -
Конец жребия, некогда предсказанного, -
Все это, я предвижу, скоро последует,
Если ты пойдешь дальше. Твоя рука не поднимет 3175
И не положит на лоно Тингола
И пламенеющий камень, огонь Феанора,
Никогда, никогда! И зачем тогда идти?
Почему мы не повернем от страха и горя
Под деревья, чтобы идти и бродить 3180
Без крыши (над головой), чтобы весь мир был домом,
Через горы, вдоль морей,
Под светом солнца, под ветром?»
Так долго они говорили с тяжестью сердца,
Но все ее эльфийские искусства, 3185
Ни легкие руки, ни сияющие глаза,
Как дрожащие звезды в дождливых небесах,
Ни нежные губы, ни чарующий голос
Не изменили его цель и не поколебали выбор.
Никогда бы не отправился он в Дориат, 3190
Только чтобы под надежной охраной оставить ее там;
И не пошел бы в Нарготронд
С ней, чтобы туда не пришли война и горе;
И никогда бы по нехоженому миру
Не позволил бы ей странствовать, усталой, необутой, 3195
Без приюта и покоя, - той, кого он увел
Любовью из скрытых земель, что знала она.
«Ибо сила Моргота теперь пробудилась;
Уже сотрясаются холмы и долины,
Охота началась, готова добыча: 3200
Потерянная дева, эльфийское дитя.
Теперь орки и призраки рыщут и, вглядываясь, (идут)
От дерева к дереву, и наполняют страхом
каждую тень и лощину. Они ищут тебя!
При мысли об этом моя надежда слабеет, 3205
Мое сердце холодеет. Я проклинаю мою клятву,
Я проклинаю судьбу, что соединила нас
И впутала твои стопы в печальную участь
Бегства и блуждания во тьме!
Теперь поспешим, и прежде чем день 3210
Настанет, пойдем быстрейшим путем
До границ твоей страны,
Под буком и дубом мы остановимся
В Дориате, прекрасном Дориате,
Куда никакое зло не найдет путь, 3215
Бессильное пройти слушающие листья,
Что свисают на окраинах этого леса».
Тогда его воле она, казалось, покорилась.
Быстро пришли они к Дориату
И пересекли его границы. Там они остановились, 3220
Отдыхая в глубокой и мшистой лощине;
Там они лежали, укрытые от ветра,
Под могучими буками с шелковистой корой
И пели о любви, которая пребудет,
Хотя бы земля утонет в море, 3225
И разделенные здесь навсегда
Встретятся на Западном Берегу.
Однажды утром она лежала и спала
На мху, хотя день был
Слишком суровым, чтобы нежный цветок 3230
Открылся в бессолнечный день.
Берен поднялся и поцеловал ее волосы,
И заплакал, и тихо оставил ее там.
«Добрый Хуан, - сказал он, - стереги ее хорошо!
Никакой асфодель в безлистом поле, 3235
Или роза в зарослях терновника
Забытая - не цветет столь хрупко и благоуханно.
Береги ее от ветра и мороза, и скрой
От рук, что хватают и отбрасывают;
Обереги ее от странствий и горя, 3240
Меня же гордость и судьба вынуждают уйти».
И он взял коня и поехал прочь,
Не решаясь обернуться, но весь день
С каменным сердцем он спешил вперед
По путям, ведущим на север. 3245
(Конец 10 песни)
Ну так вот теперь это ВСЯ песня. Все те же феаноринги и Нарготронд, путь Берена с Лютиен к Дориату и первая порция споров, надо ли куда-то идти дальше, появление КиК и его дальнейшие последствия в виде Хуана и эльфийского целительства, затем вторая волна разговоров на ту же тему - и кончается дело пока на попытке Берена незаметно утечь на Север...
Здесь только "основная" Лэйтиан (LL, начало 1930х гг.). Те отрывки, что полагаются к ним из переписанной Лэйтиан (LL-R, 1950е гг.), надеюсь выдать весьма вскоре.
*
LL
Песнь X
Вспоминается в песнях, что пели эльфы
На давно забытом эльфийском языке,
Как Лютиен и Берен бродили
По берегам Сириона. Много полян
Они наполнили радостью, и проходили там 2860
Легко, и их дни были радостны.
Хотя зима свирепствовала в лесу,
Но цветы росли там, где проходила она.
Тинувиэль! Тинувиэль!
Птицы не боятся жить 2865
И петь над грудами снег там,
Где прошли Берен и Лютиен.
Они оставили позади остров на Сирионе,
Но на вершине холма теперь была
Зеленая могила, и стоял камень,
И там еще лежали белые кости 2870
Фелагунда, сына Финрода, -
Покуда эта земля не изменится и не исчезнет,
Или не будет поглощена неизмеримыми морями,
В то время, как Фелагунд смеется под деревьями 2875
Валинора, и более не пришел
В этот серый мир слез и войны.
В Нарготронд не пришел он более,
Но быстро добежала (туда) весть,
Что их король мертв, что Тху повержен, 2880
И пали каменные башни.
Ибо многие наконец пришли домой,
Кто давно ушел в тень,
И, словно тень, возвратился
Пес Хуан, и мало заслужил 2885
Хвалы и благодарностей от хозяина;
Но он был верен, хотя и неохотно.
Чертоги Народа наполнили крики,
Что напрасно Келегорм (теперь) будет молчать.
Тогда жители оплакивали павшего короля 2890
Крича, что дева осмелилась совершить
То, что не осмелились сыновья Феанора.
«Убьем же этих вероломных и неправедных лордов!» -
Кричал теперь этот непостоянный народ,
- Те, кто не ушел с Фелагундом. 2895
Ородрет рек: «Королевство теперь
Только мое. Я не позволю
Пролития родственной крови родичами.
Но ни хлеба, ни крова не найдут здесь
Эти братья, что не ставили ни во что 2900
Дом Финрода». Их привели.
Полный презрения, не склоняясь и не стыдясь,
Стоял Келегорм. В глазах его горел
Угрожающий свет. Куруфин же
Улыбался хитрым и тонким ртом. 2905
«Уходите навсегда - прежде, чем день
упадет в море. Ваш путь
не приведет вас больше сюда, -
и никого из сыновей Феанора;
никогда теперь не будет уз 2910
любви меж вами и Нарготрондом».
«Мы запомним это», - сказали они,
И повернулись на пятках, и быстро вышли,
И взяли своих лошадей и тот народ,
Что еще следовал за ними. Ничего не сказали они, 2915
Но протрубили в рога и поскакали как огонь,
И уехали в крайнем гневе.
К Дориату странники теперь
Подходили ближе. Хотя ветви были голы,
Хотя холоден ветер, и серы травы, 2920
В которых свистел ветер зимы,
Они пели под морозным небом,
Что поднялось над ними, высокое и бледное.
Они пришли к узкому потоку Миндеба,
Что бежал с холмов и сверкал 2925
У западных границ, где начинались
Заклинания Мелиан, ограждая
Землю короля Тингола, и шаги странника
Блуждали, путаясь в их сетях.
Тогда внезапно грустным стало сердце Берена: 2930
«Увы, Тинувиэль, здесь мы расстаемся
И наша краткая песня вместе - закончится,
И отдельным путем каждый одиноко пойдет».
«Почему мы расстанемся здесь? Что говоришь ты
Как раз на заре более яркого дня?» 2935
«Потому что благополучно пришли мы к границам,
Которые в руках Мелиан, и через них
Ты легко перейдешь
И найдешь твой дом и любимые деревья».
«Мое сердце радуется, когда прекрасные деревья 2940
Вижу я, поднимающиеся вдалеке,
В неоскверненном Дориате.
Но Дориат моему сердцу ненавистен,
Но Дориат покинули мои стопы, -
Мой дом, мой род. Я не взгляну 2945
На траву и лист там снова
Без тебя рядом со мной. Темен берег
Эсгалдуина, глубокого и могучего!
Почему там одна песнь покинутой
У бесконечно текущих вод 2950
Должна я (петь), сидя там без надежды,
И глядя в безжалостные воды
В печали и одиночестве?»
«Потому что никогда более в Дориат
Не приведет извилистый путь Берена, 2955
Хотя бы Тингол пожелал этого или позволил;
Потому что там я обещал твоему отцу
Не возвращаться, если не преуспею
В походе за сияющим Сильмарилом
И (тогда) доблестью добьюсь желаемого. 2960
«Ни скалы, ни сталь, ни огонь Моргота,
Никакая сила Эльфинессэ
Не удержат драгоценность, которой я желаю владеть» -
Так я поклялся когда-то о Лютиен,
Более прекрасной, чем дети Людей. 2965
Мое слово - увы! - я должен исполнить,
Хотя печаль пронзает (меня) и скорбь расставания».
«Тогда Лютиен не отправиться домой,
Но, рыдая, будет бродить по лесам,
Не замечая опасности, не зная смеха. 2970
И если она не может отправиться с тобой,
Против твоей воли отчаянным путем
Она последует, пока не встретятся они,
Берен и Лютиен, и их любовь - снова,
На земле или на берегу теней». 2975
«Нет, Лютиен, храбрейшая сердцем,
Ты делаешь расставание еще труднее.
Твоя любовь вывела меня из ужасной неволи,
Но никогда к тому внешнему страху,
Темному чертогу всякого ужаса, 2980
Не поведу я твой благословенный свет».
«Никогда, никогда!» - содрогаясь, повторял он.
Но пока она, в его руках, умоляла,
Послышались звуки - словно приближение бури.
То Куруфин и Келегорм 2985
Внезапно, с шумом, словно вихрь
Проскакали.
Копыта коней стучали
Громко по земле. В ярости и спешке
Бешено неслись они теперь на север,
Чтобы найти путь между Дориатом 2990
И темными, страшно сплетающимися тенями
Таур-на-Фуниа. Таков был их путь,
Наиболее ближний, (ведущий туда), где обитают их родичи,
На восток, (где) бдительный холм Химринга
Нависает над ущельем Аглона, высокий и недвижный. 2995
Они увидели идущих. С криком
Прямо на них развернулось это спешащее сборище,
Как будто (желая) бешеными копытами разорвать
Любящих и прервать их любовь.
Но когда они приблизились, лошади свернули в сторону, 3000
Раздувая ноздри и выгибая гордые шеи;
Куруфин, склонившись, на луку седла
Мощной рукой бросил Лютиен
И засмеялся. Слишком скоро - потому что тогда прыжком
Более яростным, (чем прыгнул бы) рыже-бурый царственный лев, 3005
Обезумевший от острых оперенных стрел,
Большим, чем любой рогатый олень,
Загнанный собаками к пропасти, прыгнул бы через нее,
Бросился Берен, и с ревом
Кинулся на Куруфина. Вокруг его шеи 3010
Сплелись его руки и, обрушившись,
И лошадь, и всадник упали на землю;
И так они безмолвно сражались.
В оцепенении лежала на траве Лютиен
Под голыми ветвями и небом; 3015
И Ном ощутил, как безжалостные пальцы Берена
Сомкнулись на его горле и душили его,
И его глаза выпучились, и язык
Свешивался из задыхающегося рта.
Вперед поскакал Келегорм с копьем,
И Берен был близок к горькой смерти.
Эльфийской сталью едва не был убит
Тот, кого Лютиен спасла из безнадёжных цепей,
Но, залаяв, внезапно прыгнул Хуан
Перед лицом своего хозяина, с клыками,
Сверкающими белым, и с шерстью дыбом,
Как будто он смотрел на кабала или волка.
Тогда лошадь в ужасе отпрыгнула в сторону,
И Келегорм в гневе закричал:
«Проклинаю тебя, низкорожденный пес,(за то) что ты осмелился 3030
Против своего хозяина оскалить зубы!»
Но ни пес, ни конь, ни смелый всадник
Не решились бы испытать ближе холодный гнев
Могучего Хуана, яростно лающего.
Красными были его челюсти. Они отпрянули прочь 3035
И испуганно смотрели на него издалека:
Ни меча, ни ножа, ни сабли,
Ни выстрела из лука, ни броска копья,
Ни хозяина, никого (иного) не боялся Хуан.
Тогда Куруфин лишился бы жизни, 3040
Если бы Лютиен не остановила борьбу.
Очнувшись, она поднялась и тихо воскликнула,
Встав в тревоге рядом с Береном:
«Останови теперь гнев, мой господин!
Не делай работу ненавистных орков;
Ибо есть у Эльфинессэ враги
Неисчислимые, и их не становится меньше
В то время, как мы здесь воюем, обезумев
из-за древнего проклятия, и весь мир, (меняясь) к худшему,
Гниет и рассыпается. Примирись!» 3050
Тогда Берен освободил Куруфина,
Но взял его коня и кольчугу,
И взял его нож, бледно сверкающий,
Висящий без ножен, сделанный из стали.
Никакую плот не излечат целители, 3055
Пронзенную этим острием; ибо давно
Сделали его гномы под медленное пение
Заклинаний, когда их молоты били
В Ногроде, звеня, как колокол.
Железо он разрубал, как мягкое дерево, 3060
И разрезал кольчугу, как шерстяную ткань.
Но иные руки теперь держали его рукоять,
Его хозяин лежал, сраженный смертным.
Берен, подняв его, далеко его отбросил
И крикнул: «Убирайся!» - язвительно, -
«Убирайся! Ты, отступник и глупец,
И пусть твое вожделение остынет в изгнании!
Поднимись и иди, и более не трудись
Подобно рабам Моргота или проклятому орку;
И принимайся, гордый сын Феанора, 3070
За дела более гордые, чем прежде!»
Затем Берен повел Лютиен прочь,
Пока Хуан все еще стоял на страже.
«Прощай!» - крикнул Келегорм Прекрасный -
«Убирайся подальше! И лучше было бы 3075
(Тебе) умереть от голода в глуши,
Чем испробовать гнев сыновей Феанора,
Что может еще дотянуться (до тебя) через долины и холмы.
Ни самоцвет, ни дева, ни Сильмарил
Не задержатся долго в твоих руках! 3080
Мы проклинаем тебя под облаком и небом,
Мы проклинаем тебя от пробуждения до сна!
Прощай!» Он быстро спрыгнул с коня,
Поднял брата с земли,
Затем тисовый лук с золотой тетивой 3085
Он натянул, и стрелу, выстрелив, послал,
Пока они шли беззаботно, рука в руке, -
(Стрелу с) гномьим наконечником, жестоко изогнутым.
Они не обернулись и не посмотрели назад.
Громко залаял Хуан и, прыгнув, поймал 3090
Летящую стрелу. Быстро, как мысль,
(за ней) последовала другая со смертоносным пением;
Но Берен обернулся и, внезапно прыгнув,
Защитил Лютиен своей грудью.
Глубоко вошел наконечник в плоть. 3095
Он упал на землю. Они поскакали прочь
И, смеясь, оставили его лежащим;
Но помчались, как ветер, в страхе и ужасе
Преследования яростным гневом Хуана.
И хотя Куруфин смеялся разбитым ртом, 3100
Но после об этом подлом выстреле
Были истории и слухи на Севере,
И люди вспомнили его во время Марша Вперед ,
И эта ненависть помогла воле Моргота.
И впредь никакая из рожденных собак
Не следовала за рогом Келегорма
Или Куруфина. Хоть в распре и буре,
Хотя бы весь их дом среди крови и разрушения
Был побежден, но не положил свою голову
Более Хуан у ног этого лорда,
Но следовал за Лютиен, смелой и быстрой.
Теперь опустилась она, плача, рядом
С Береном, и пыталась сдержать поток
Хлынувшей крови, что быстро текла;
Из плеча выдернула (она) острую стрелу,
Его рану слезами она омыла дочиста.
Затем пришел Хуан и принес лист,
Главный среди всех исцеляющих трав,
Что растет, вечнозеленая, на лесных полянах 3120
С длинным и сероватым листом.
Хуан знал силу всех трав,
Он, который бегал по тропинкам обширных лесов.
Так быстро он успокоил боль,
В то время как Лютиен, негромко напевая, в тени
Песню, останавливающую кровь, что эльфийские жены
Пели в долгие годы их печльных жизней
Среди войн и оружия, сплетала над ним.
Упала тень мрачных гор.
Затем взошел над темным Севером 3130
Серп Богов, и каждая
Его звезда сияла в ледяной ночи,
Сверкая белым и холодным блеском.
У земли же виден свет
Вылетающих красных искр: 3135
Под переплетенными ветвями у огня
Из трещащих поленьев и вереска, -
Там лежал Берен, объятый дремотой,
Блуждая и странствуя в снах.
Тревожно склонившись над ним, не спит 3140
Прекрасная дева; она утоляет его жажду,
Вытирает лоб, и медленно напевает вполголоса
Песню, более могущественную, чем были
С тех пор записаны в рунах целительского знания.
Медленно проходят ночные часы. 3145
Подкралось серое, туманное утро,
От сумерек неохотно переходя в день.
Тогда Берен проснулся и открыл глаза,
Встал и воскликнул: «Под иными небесами,
В землях более ужасных и неизвестных 3150
Я долго блуждал, казалось мне, один,
В глубокой тени, где обитают мертвые;
но постоянно голос, который я хорошо знаю,
подобный колоколам, виолам, арфам, птицам,
подобный волнующей музыке без слов, 3155
звал меня, звал меня сквозь ночь,
чарами вернув меня снова к свету!
Рана исцелена, и боль ушла!»
Теперь мы снова пришли к утру,
Новые странствия снова ведут нас - 3160
К опасностям, где жизнь сохранить
Едва ли возможно для Берена; а для тебя
Я вижу ожидание в лесу,
Под деревьями Дориата,
Хотя за мной последуют в путь 3165
Отзвуки твоей эльфийской песни,
(туда), где холмы голы, а дороги - долги».
«Нет, теперь больше не будет нашим врагом
Только темный Моргот, но с горем,
С войнами и раздорами Эльфинессэ 3170
Связан твой поход; и смерть, не меньше,
Для тебя и меня, для смелого Хуана -
Конец жребия, некогда предсказанного, -
Все это, я предвижу, скоро последует,
Если ты пойдешь дальше. Твоя рука не поднимет 3175
И не положит на лоно Тингола
И пламенеющий камень, огонь Феанора,
Никогда, никогда! И зачем тогда идти?
Почему мы не повернем от страха и горя
Под деревья, чтобы идти и бродить 3180
Без крыши (над головой), чтобы весь мир был домом,
Через горы, вдоль морей,
Под светом солнца, под ветром?»
Так долго они говорили с тяжестью сердца,
Но все ее эльфийские искусства, 3185
Ни легкие руки, ни сияющие глаза,
Как дрожащие звезды в дождливых небесах,
Ни нежные губы, ни чарующий голос
Не изменили его цель и не поколебали выбор.
Никогда бы не отправился он в Дориат, 3190
Только чтобы под надежной охраной оставить ее там;
И не пошел бы в Нарготронд
С ней, чтобы туда не пришли война и горе;
И никогда бы по нехоженому миру
Не позволил бы ей странствовать, усталой, необутой, 3195
Без приюта и покоя, - той, кого он увел
Любовью из скрытых земель, что знала она.
«Ибо сила Моргота теперь пробудилась;
Уже сотрясаются холмы и долины,
Охота началась, готова добыча: 3200
Потерянная дева, эльфийское дитя.
Теперь орки и призраки рыщут и, вглядываясь, (идут)
От дерева к дереву, и наполняют страхом
каждую тень и лощину. Они ищут тебя!
При мысли об этом моя надежда слабеет, 3205
Мое сердце холодеет. Я проклинаю мою клятву,
Я проклинаю судьбу, что соединила нас
И впутала твои стопы в печальную участь
Бегства и блуждания во тьме!
Теперь поспешим, и прежде чем день 3210
Настанет, пойдем быстрейшим путем
До границ твоей страны,
Под буком и дубом мы остановимся
В Дориате, прекрасном Дориате,
Куда никакое зло не найдет путь, 3215
Бессильное пройти слушающие листья,
Что свисают на окраинах этого леса».
Тогда его воле она, казалось, покорилась.
Быстро пришли они к Дориату
И пересекли его границы. Там они остановились, 3220
Отдыхая в глубокой и мшистой лощине;
Там они лежали, укрытые от ветра,
Под могучими буками с шелковистой корой
И пели о любви, которая пребудет,
Хотя бы земля утонет в море, 3225
И разделенные здесь навсегда
Встретятся на Западном Берегу.
Однажды утром она лежала и спала
На мху, хотя день был
Слишком суровым, чтобы нежный цветок 3230
Открылся в бессолнечный день.
Берен поднялся и поцеловал ее волосы,
И заплакал, и тихо оставил ее там.
«Добрый Хуан, - сказал он, - стереги ее хорошо!
Никакой асфодель в безлистом поле, 3235
Или роза в зарослях терновника
Забытая - не цветет столь хрупко и благоуханно.
Береги ее от ветра и мороза, и скрой
От рук, что хватают и отбрасывают;
Обереги ее от странствий и горя, 3240
Меня же гордость и судьба вынуждают уйти».
И он взял коня и поехал прочь,
Не решаясь обернуться, но весь день
С каменным сердцем он спешил вперед
По путям, ведущим на север. 3245
(Конец 10 песни)