(no subject)
На фантлабе представитель издательства АСТ сообщил, что сборник Стивенсона отложен до лучших времен. Я очень прошу френдов не огорчаться. Интервью и статьи - старые, ничего ужасного не случится, если прочесть их позже. К тому же большинство читает по-английски; сборник есть на амазоне, часть текстов легально и бесплатно лежит в сети.
Думаю, что не нарушу авторского права, если выложу тут несколько произвольно надерганных фрагментов. Перевод Елены Гедж, я редактировала.
Представьте на месте шумного, душного колл-центра огромный парк; персонал, оснащенный наушниками, смарт-очками и прочими гаджетами дополненной реальности, прохаживается по дорожкам, обслуживая запросы клиентов. Насколько уменьшилась бы текучесть кадров, и насколько улучшилось бы здоровье сотрудников! Руководить подвижным коллективом ничуть не сложнее - сгодятся те же методы, что применяют в офисах сегодня. А в каком-то смысле даже и легче: можно просто подойти к коллеге и обсудить назревший вопрос.
Мысль может показаться странной - ведь речь идет о революции в жизни современного офиса. Но приглядитесь: мы уже движемся в этом направлении. На улицах Манхэттена и в аэропорту не успеваешь уворачиваться от людей, сосредоточенно уткнувшихся в экраны своих айфонов. Так не лучше ли им ходить вдали от кирпичных зданий и мчащихся автомобилей, без риска для здоровья и безопасности окружающих?
***
Для начала короткий случай из жизни. Недавно на конференции я разговорился с одной писательницей, о которой много и хорошо пишут критики. Она - университетский профессор и обо мне никогда не слышала.
- Где вы преподаете? - спросила она.
- Нигде, - слегка опешил я.
Теперь опешила она.
- Чем же вы занимаетесь?
- Я... пишу...
(Довольно глупый ответ, поскольку она и так это знала.)
- Да, но чем вы занимаетесь?
Я не мог ничего сказать, поскольку уже ответил на ее вопрос.
- На гонорары жить невозможно, так чем вы зарабатываете? - уточнила она.
- Писательством, - запинаясь, выговорил я.
Когда до моей собеседницы наконец дошло, ее тон изменился. Нет, он не стал надменным, однако ясно было, что для нее писатель, зарабатывающий своим ремеслом, - существо иного сорта, нежели она и ее круг.
***
Наша третья битва произошла у Арки Мира на канадско-американской границе между Сиэтлом и Ванкувером. Надо сказать, что к тому времени Гибсону уже порядком наскучил кочевой образ жизни с изнуряющими тренировками в боевых искусствах. Он мечтал целыми днями сидеть в саду и писать романы кисточкой на рисовой бумаге. Однако прежде Гибсон счел делом чести сразиться со мной в последний раз. Стоит ли говорить, что от Арки Мира не осталось и следа. Вскоре моя правая рука уже болталась бессильно, не в силах держать меч. Могучим пси-бластом я сдвинул толстый слой земли, и перед глазами блеснул металлический предмет, который по виду мог вполне быть творением промышленного дизайнера. Так и есть! Нитровиридиновое устройство, зарытое Брюсом Стерлингом! Взрыв не задел нас - мы опередили его, отлетев на безопасное расстояние. Земная кора треснула, от территории Канады откололся приличный кусок земли - сегодня его называют островом Ванкувер. Так закончилось наше с Гибсоном третье и последнее сражение. А к тому времени мы оба проштудировали такое количество древних пророчеств, что независимо пришли к выводу: мнимый интерес Стерлинга к промышленному дизайну служит лишь прикрытием для производства сверхмощного оружия. И тогда мы дали друг другу клятву сражаться против Стерлинга. Правда, пока мы не сумели отыскать его стальное, мигающее светодиодами логово, так как мне надо было к зубному, а Гибсону - на писательскую конференцию. За дальнейшим развитием событий следите на сайте «Слэшдот».
***
В начальной сцене последнего фильма «Эпизод III: Месть ситхов» двое джедаев с боем пробиваются на вражеский корабль, чтобы освободить пленного. С тех пор как я посмотрел картину, я пристаю к окружающим с вопросом: «А кто враг? Кому принадлежит корабль?»
Должны же мы, в конце концов, знать! В 1977 году всем было хорошо известно, что «Звезда смерти» принадлежит Империи, а «Тысячелетний сокол» - Хану Соло. А сегодня на мой вопрос все реагируют одинаково: ойкают, отводят глаза и надолго задумываются. Некоторые сразу признаются, что понятия не имеют. Другие некоторое время гадают вслух, строя гипотезы и разубеждая самих себя. И лишь немногие дают верный ответ.
***
Как вышло, что вы написали первый роман?
Кажется, я собирался ехать на Западное побережье. На старом пикапе. Я добрался до Айовы, и тут мне втемяшилось перебрать двигатель. Он жег масло так, что мне через каждые сто пятьдесят миль приходилось останавливаться и заливать еще кварту. Разумнее всего было бы купить две канистры масла, но у меня всегда была эта роковая слабость - копаться в механизмах. Мне казалось, очень здорово будет разобрать мотор и собрать его своими руками. Я принялся за дело в неотапливаемом айовском гараже в январе. Мне был двадцать один год. Стоял лютый мороз, двигатель был весь грязный. Любой знающий механик продул бы его паром, я до этого не додумался и вообще много чего напортачил. Починка двигателя превратилась в долгий, мучительный процесс. В конце концов я справился, мотор заработал, но желание ехать на Западное побережье и что-то там делать пропало. Всем моим имуществом был бензин в баке пикапа, стоящего у моих родителей в гараже.
И я решил написать свой второй роман. Первый, дебютный, я написал в Бостоне. Что-то вроде фэнтэзи. «Большое У» - это уже третий. А второй был эпическим фэнтези.
***
Хотя я недавно снова стал ходить в церковь, сомнений и скепсиса у меня не меньше, чем у махрового атеиста. Однако даже мне нетрудно понять, что члены «Ветви Давидовой» вовсе не воспринимали смерть как что-то ужасное. Не надо считать Дэвида Кореша мессией, чтобы поверить в серьезность его намерений. Прежде чем светская власть следующий раз нацелит камеры и автоматы на обитель людей, которые затворились от мира, читают Библию и ждут конца света, неплохо бы некоторым ознакомиться с житиями святых или историей Масады.
***
Одно из первых моиx воспоминаний: я сижу на плетеном коврике перед громоздким черно-белым телевизором и смотрю репортаж о полете «Джемини». Этим летом, в пятьдесят один год - еще не старик - я смотрел на своем плоскопанельном дисплее, как стартовал последний космический челнок. За свертыванием космической программы я наблюдал с грустью, даже горечью. Где моя космическая станция в форме бублика? Где мой билет на Марс? Впрочем, до последнего времени я держал свои чувства при себе. У освоения космоса всегда были противники, и мне не хотелось нарываться на упреки тех, у кого жалобы обеспеченного белого американца средних лет, что его мальчишеские фантазии не сбылись, вызывают что угодно, кроме сочувствия.
***
И еще один фактор: ежедневная работа над романами - важное условие моего душевного здоровья. Когда я не могу писать, то впадаю в депрессию, становлюсь невыносимым для окружающих. А пока я пишу, со мною вполне можно сосуществовать. Поэтому мне ничего не остается, кроме как посвятить все доступное время писательству.
Думаю, что не нарушу авторского права, если выложу тут несколько произвольно надерганных фрагментов. Перевод Елены Гедж, я редактировала.
Представьте на месте шумного, душного колл-центра огромный парк; персонал, оснащенный наушниками, смарт-очками и прочими гаджетами дополненной реальности, прохаживается по дорожкам, обслуживая запросы клиентов. Насколько уменьшилась бы текучесть кадров, и насколько улучшилось бы здоровье сотрудников! Руководить подвижным коллективом ничуть не сложнее - сгодятся те же методы, что применяют в офисах сегодня. А в каком-то смысле даже и легче: можно просто подойти к коллеге и обсудить назревший вопрос.
Мысль может показаться странной - ведь речь идет о революции в жизни современного офиса. Но приглядитесь: мы уже движемся в этом направлении. На улицах Манхэттена и в аэропорту не успеваешь уворачиваться от людей, сосредоточенно уткнувшихся в экраны своих айфонов. Так не лучше ли им ходить вдали от кирпичных зданий и мчащихся автомобилей, без риска для здоровья и безопасности окружающих?
***
Для начала короткий случай из жизни. Недавно на конференции я разговорился с одной писательницей, о которой много и хорошо пишут критики. Она - университетский профессор и обо мне никогда не слышала.
- Где вы преподаете? - спросила она.
- Нигде, - слегка опешил я.
Теперь опешила она.
- Чем же вы занимаетесь?
- Я... пишу...
(Довольно глупый ответ, поскольку она и так это знала.)
- Да, но чем вы занимаетесь?
Я не мог ничего сказать, поскольку уже ответил на ее вопрос.
- На гонорары жить невозможно, так чем вы зарабатываете? - уточнила она.
- Писательством, - запинаясь, выговорил я.
Когда до моей собеседницы наконец дошло, ее тон изменился. Нет, он не стал надменным, однако ясно было, что для нее писатель, зарабатывающий своим ремеслом, - существо иного сорта, нежели она и ее круг.
***
Наша третья битва произошла у Арки Мира на канадско-американской границе между Сиэтлом и Ванкувером. Надо сказать, что к тому времени Гибсону уже порядком наскучил кочевой образ жизни с изнуряющими тренировками в боевых искусствах. Он мечтал целыми днями сидеть в саду и писать романы кисточкой на рисовой бумаге. Однако прежде Гибсон счел делом чести сразиться со мной в последний раз. Стоит ли говорить, что от Арки Мира не осталось и следа. Вскоре моя правая рука уже болталась бессильно, не в силах держать меч. Могучим пси-бластом я сдвинул толстый слой земли, и перед глазами блеснул металлический предмет, который по виду мог вполне быть творением промышленного дизайнера. Так и есть! Нитровиридиновое устройство, зарытое Брюсом Стерлингом! Взрыв не задел нас - мы опередили его, отлетев на безопасное расстояние. Земная кора треснула, от территории Канады откололся приличный кусок земли - сегодня его называют островом Ванкувер. Так закончилось наше с Гибсоном третье и последнее сражение. А к тому времени мы оба проштудировали такое количество древних пророчеств, что независимо пришли к выводу: мнимый интерес Стерлинга к промышленному дизайну служит лишь прикрытием для производства сверхмощного оружия. И тогда мы дали друг другу клятву сражаться против Стерлинга. Правда, пока мы не сумели отыскать его стальное, мигающее светодиодами логово, так как мне надо было к зубному, а Гибсону - на писательскую конференцию. За дальнейшим развитием событий следите на сайте «Слэшдот».
***
В начальной сцене последнего фильма «Эпизод III: Месть ситхов» двое джедаев с боем пробиваются на вражеский корабль, чтобы освободить пленного. С тех пор как я посмотрел картину, я пристаю к окружающим с вопросом: «А кто враг? Кому принадлежит корабль?»
Должны же мы, в конце концов, знать! В 1977 году всем было хорошо известно, что «Звезда смерти» принадлежит Империи, а «Тысячелетний сокол» - Хану Соло. А сегодня на мой вопрос все реагируют одинаково: ойкают, отводят глаза и надолго задумываются. Некоторые сразу признаются, что понятия не имеют. Другие некоторое время гадают вслух, строя гипотезы и разубеждая самих себя. И лишь немногие дают верный ответ.
***
Как вышло, что вы написали первый роман?
Кажется, я собирался ехать на Западное побережье. На старом пикапе. Я добрался до Айовы, и тут мне втемяшилось перебрать двигатель. Он жег масло так, что мне через каждые сто пятьдесят миль приходилось останавливаться и заливать еще кварту. Разумнее всего было бы купить две канистры масла, но у меня всегда была эта роковая слабость - копаться в механизмах. Мне казалось, очень здорово будет разобрать мотор и собрать его своими руками. Я принялся за дело в неотапливаемом айовском гараже в январе. Мне был двадцать один год. Стоял лютый мороз, двигатель был весь грязный. Любой знающий механик продул бы его паром, я до этого не додумался и вообще много чего напортачил. Починка двигателя превратилась в долгий, мучительный процесс. В конце концов я справился, мотор заработал, но желание ехать на Западное побережье и что-то там делать пропало. Всем моим имуществом был бензин в баке пикапа, стоящего у моих родителей в гараже.
И я решил написать свой второй роман. Первый, дебютный, я написал в Бостоне. Что-то вроде фэнтэзи. «Большое У» - это уже третий. А второй был эпическим фэнтези.
***
Хотя я недавно снова стал ходить в церковь, сомнений и скепсиса у меня не меньше, чем у махрового атеиста. Однако даже мне нетрудно понять, что члены «Ветви Давидовой» вовсе не воспринимали смерть как что-то ужасное. Не надо считать Дэвида Кореша мессией, чтобы поверить в серьезность его намерений. Прежде чем светская власть следующий раз нацелит камеры и автоматы на обитель людей, которые затворились от мира, читают Библию и ждут конца света, неплохо бы некоторым ознакомиться с житиями святых или историей Масады.
***
Одно из первых моиx воспоминаний: я сижу на плетеном коврике перед громоздким черно-белым телевизором и смотрю репортаж о полете «Джемини». Этим летом, в пятьдесят один год - еще не старик - я смотрел на своем плоскопанельном дисплее, как стартовал последний космический челнок. За свертыванием космической программы я наблюдал с грустью, даже горечью. Где моя космическая станция в форме бублика? Где мой билет на Марс? Впрочем, до последнего времени я держал свои чувства при себе. У освоения космоса всегда были противники, и мне не хотелось нарываться на упреки тех, у кого жалобы обеспеченного белого американца средних лет, что его мальчишеские фантазии не сбылись, вызывают что угодно, кроме сочувствия.
***
И еще один фактор: ежедневная работа над романами - важное условие моего душевного здоровья. Когда я не могу писать, то впадаю в депрессию, становлюсь невыносимым для окружающих. А пока я пишу, со мною вполне можно сосуществовать. Поэтому мне ничего не остается, кроме как посвятить все доступное время писательству.