Критика №228: ТРОИЦЕ-СЕРГИЕВА ЛАВРА - КОНСПЕКТ БЫТИЯ РОССИИ
8 октября - день преставления Сергия Радонежского. Образ преподобного и жизнь Троице-Сергиевой Лавры определяли отношение Павла Флоренского к России. Его внук, игумен Андроник (Трубачев) рассказал, чем Лавра была для Флоренского, что происходило с мощами преподобного Сергия после закрытия монастыря и какую роль в их почитании сыграла Московская духовная академия.
- Значительная часть жизни отца Павла Флоренского связана с Лаврой. Он закончил семинарию и Академию, был редактором академического "Богословского вестника", жил в Сергиевом Посаде, будучи священником Сергиево-Посадской церкви Убежища сестер милосердия Красного Креста... Что значило для него проживание вблизи раки преподобного Сергия и основанного им монастыря?
- Отец Павел родился в Евлахе, на Западе нынешнего Азербайджана, детство прожил на Кавказе, в Тифлисе, много ходил по горам. Собственно знакомство с Россией у него произошло в Сергиевом Посаде, близ Лавры. И Лавру он ощущал и как символический центр России, и как духовный центр, и как выразительницу подмосковной природы, которую писали Нестеров, Левитан и другие художники.
Лавра была для него зримым выражением души русского народа и русской географии. Конечно, Россия обширна, это и Дальний Восток, и Запад... Но Россия, которая пошла от Руси,- это та природа, те деревья, воздух, трава, та освещенность дня и ночи, закаты, восходы, которые бывают именно здесь.
Как духовный центр Лавра воспринималась благодаря ее основателю, преподобному Сергию. Это раскрыто в работах «Троице-Сергиева Лавра», «Келейная икона преподобного Сергия», и ряде более мелких статей.
- Что из написанного отцом Павлом Флоренским о Лавре и преподобном Сергии, на Ваш взгляд, наиболее важно?
- Думаю, статья «Троице-Сергиева Лавра и Россия», написанная в самом конце декабря 1918 года.
Там можно найти ряд литургических и исторических неточностей, но главное - духовный смысл. Флоренский ощущает преподобного Сергия как ангела-хранителя России. По мысли отца Павла, Лавра - как бы конспект бытия России: то, что совершается в Лавре, как бы отражает то, что совершается в России, и это связано и с какими-то его внутренними ощущениями, с той ролью, которую Лавра стала играть с 14 века: участие в победе в Смутное время, в войне 1812 года.
Не случайно эта статья больше других публиковалась на русском языке в разных журналах и была переведена почти на 10 языков. Переводчики ощущают, что это важный текст для понимания России за границей. (...)
Михаил Нестеров. «Философы» (Флоренский и Булгаков)
Рака с мощами преподобного Сергия Радонежского
Ч. 1 12 Авг, 2011 at 7:27 PM http://russian-idea-in.livejournal.com/125896.html
Ч. 2 12 Авг, 2011 at 7:30 PM http://russian-idea-in.livejournal.com/125956.html
Комментарий: Эта статья о том, какое значение имела личность преподобного Сергия Радонежского для становления личности философа о. Павла Флоренского. Флоренский предстает перед нами в двух ипостасях: богослова и философа. Православного богослова и православного философа. Флоренский испытал личные муки «измерения неизмеримого», ибо религия и логика (нерациональное и рациональное) принципиально несовместимы. Несовместимы вне души человека, ибо как церковь является институтом нерационального, так и философия - институтом рационального. В статье «Троице-Сергиева Лавра и Россия» Флоренский сформулировал ключевую проблему русского сознания:
«Богословски, все догматические споры от первого века начиная и до наших дней, приводятся только к двум вопросам: к проблеме Троицы и к проблеме воплощения».
Проблема Троицы - это догматическая религиозная проблема, но проблема воплощения Троицы - это проблема, которую РПЦ как институт не решала и которую решали именно отдельные личности: от монаха Филофея до отца Павла, ибо это проблема русской идеи, то есть проблема философская. Блестяще об этой проблеме высказался философ Николай Бердяев в статье «Русская идея»:
«Антропология же исторического православия учит о человеке почти исключительно как о грешнике, которого нужно научить спасению. У одного Св. Григория Нисского можно найти более высокое учение о человеке, но и у него еще не осмыслен творческий опыт о человека. Истина о человеке, о его центральной воли в мироздании, даже когда она раскрывалась вне христианства, имела христианские истоки и помимо христианства не может быть осмыслена. В русской христианской мысли XIX века - в учении о свободе Хомякова, в учении о Богочеловечестве Вл. Соловьева, во всем творчестве Достоевского, в его гениальной диалектике о свободе, в замечательной антропологии Несмелова, в вере Н. Федорова в воскрешающую активность человека приоткрывалось что-то новое о человеке. Но официальное православие, официальная церковность не хотела об этом слышать. В историческом православии христианская истина о человеке оставалась как бы в потенциальном состоянии. Это та же потенциальность, нераскрытость, которая вообще была свойственна русскому народу в прошлом. Христианский Запад истощил свои силы в разнообразной человеческой активности. В России раскрытие творческих сил человека в будущем. Эта тема поставлена еще Чаадаевым и потом повторяется постоянно в нашей умственной и духовной истории. На почве русского православия, взятого не в его официальной форме, быть может, возможно раскрытие нового учения о человеке, а значит и об истории и обществе. Ошибочно противопоставлять христианство и гуманизм. Гуманизм христианского происхождения». (Бердяев. Русская идея, Гл. 4, ч.3)
Личная трагедия Флоренского - это трагедия нашего времени нахождение между двумя мирами: богословием и логикой, Востоком и Западом, общностью и индивидностью. Если статья «Троице-Сергиева Лавра и Россия» является духовным взлетом Флоренского, то, например, статья «О Блоке», где Флоренский провел подробный анализ поэзии Блока с позиции «монистической системы Православия»: «Монистической системой, правомочной оценивать самое культуру и отдельно феномены, берется философия Православия», показала невозможность применения богословия к логике, а догматики к жизни. Флоренский выявил в поэзии Блока мирские мотивы (дьяволизм), но совершенно упустил из виду крестный путь самого поэта, то есть произвел интеллектуальное и эстетическое распятие поэта и его поэзии. Я подробно разобрал позицию Флоренского и состоявшуюся в сетевом журнале «Русский переплет» дискуссию, см. «Как я защищал поэта Блока от ...философа Флоренского» http://www.kcherepanov.narod.ru/gstny.htm:
«С одной стороны Флоренский объявляет философию православия - монистической системой, а с другой - неверно, двойственно понимает самую природу философии. Философия - служанка Богословия в «монистической системе православия», то есть следствие принципиально нерационального. Являясь служанкой Богословия философия выполняет чисто подчиненную функцию, распутывает рациональные аргументы, отделяя зерна от плевел, нерациональное от рационального, противопоставляя Божественное - человеческому.
Философия же в западном мире является по сути дела абстракцией, то есть явлением мира человекоцентрического и всецело подчинена задачам внутриродового понимания и мышления, то есть МЕТОДОМ рационального мышления. И если Богословие противопоставляет Богоцентрическое - человекоцентрическому, то философия со своей стороны утверждает атеизм, противопоставляя сферу человекоцентрического (внутриродового) - богоцентрическому, искусственный мир - естественному, а новацию - традиции. В этом перевернутом мире действует, кстати, другая четность, которую также не осознавал Флоренский: если богоцентрический мир отрицает человекоцентрический по схеме: утверждение - отрицание, то в внутри второго действует другое противоречие: отрицание - утверждение, иными словами, утверждение есть следствие отрицания. По другому это называется глобализацией, когда тотальный принцип ОТРИЦАНИЯ является ключом к СОЕДИНЕНИЮ ЧАСТЕЙ В МНОЖЕСТВО. Тотальная установка на отрицание внутри западного мира как принципиально небожественного, привела к исключению нерациональных моментов из сферы мышления и торжеству логики и логицизма. Таким образом, возникает парадоксальный момент: в сфере богословия философии нет, ибо она - следствие нерационального (то есть следствие без основания); а в сфере логического философии так же нет, ибо она есть основание рационального (то есть основание без следствия). Таким образом, выясняется что именно русская идея выводит философию в сферу ТРЕТЬЕГО мира, где начала (нерациональные моменты) сводятся с концами (рациональными моментами). В последней статье дискуссии «Высокий ум Блока» обозначено, что Блок на интуитивно-логическом уровне гениально осознавал и это противоречие и возможность третьего пути».
Уникальность поэзии Александра Блока в том, что это поэт наиболее глубоко прикоснувшийся к русской идее - третьего мира. И Флоренский по сути дела в поэзии Блока подверг критике русскую идею: не заметил ее, не узнал и по сути дела распял поэта и его поэзию. Я тогда сформулировал свою позицию по отношению к Флоренскому:
«Основание моей критики: позиция Флоренского - это позиция русской церкви, которая находится в плену восточной целостности, позиционируя себя с властью, ибо «всякая власть от Бога есть», утверждая тем самым Богоцентричность мира (по философски - традицию). Это позиция еще не чисто русская, что и обозначает западная идеология, которая с именем Христа и Папы Римского (камень церкви Христовой) утвердила мир человекоцентричный (по философски - новацию). Разделение Бога и Христа, а по сути дела двоичность (противоречие) между мировоззрением и миропониманием есть в жизни противоречие между ОБЩНОСТЬЮ человеческого рода (со всем живым на планете - Богосотворенным) и ИНДИВИДНОСТЬЮ человеческого рода (автономным существованием человечества вне природы в мире цивилизации). На деле это противоречие между двумя мирами Востоком и Западом есть противоречие между ОБЩИНОЙ и ЛИЧНОСТЬЮ. Восточная позиция - личность, выделяясь из общины, совершает грех разрыва целостного мира; западная позиция: общность - это диктатура, свобода достигается только с освобождением личности от общности. Данное противоречие остается актуальным до наших дней и его разрешает только русская идея, которая утверждает единство общины и личности. Таким образом, Флоренский совершил исторически-логическую ошибку православной церкви, идеологически находящейся в сфере Востока и отрицающей Запад. Сегодня это привело к тому, что утверждая единство со властью РПЦ по существу встала на западную позицию, ибо власть ныне в России духовно подчинена западным центробежным процессам разделения России, провозгласив торжество золотого тельца или желтого Дьявола. Вместо того, чтобы идеологически влиять на власть (духовно охранять ее) и защищать русский народ РПЦ заняла позицию автономного существования: развивая храмы, создавая православные телевизионные каналы, то есть преуспевая в бизнесе на фоне гибнущего и развращающегося русского народа. Корень проблемы: именно в отрицании Христа и в невольно-идеологическом отрицании Троицы: Бог-Отец поставлен над Богом-Сыном, а Бог-Святой Дух вообще не вспоминается. Статья Флоренского о поэте Блоке и о его поэзии является в этом смысле уникально показательной и двоичной в основе: церковная позиция противопоставляется общественной, община - личности, традиция - новации, центростремительность - центробежности, а богоцетрический мир - человекоцентрическому».
И ниже, в заключении:
«Как это может показаться ни странным, после столь жесткого неприятия почти всего сказанного Флоренским о Блоке, я очень высоко ценю Флоренского как философа и считаю, что без него не было ни меня как философа, ни открытия русской идеи как метода философии и логики. Дело в том, что Флоренский гениальный постановщик проблем: именно он поставил проблему дедуцирования Троицы и он заставил меня напрячь все духовные и интеллектуальные силы и выйти на новый уровень понимания ключевого противоречия нашего времени религиозное - мирское (точнее, общественное, а еще точнее, научное).
В данной дискуссии на мой взгляд отчетливо проявилось то обстоятельство, что религиозная мысль бессильна в понимании общественного или научного. Мысль, которая стремится отделить божественное от человеческого, которая будучи в мире богоцентрическом, обращается к миру человекоцентрическому, обречена как говорится на победу, ибо во всем видно это разделение-противоречие. Это правда, которая помогает верующему человеку отделять божественное от мирского, но которая ничего не дает человеку, который вынужден жить и действовать в мире законов, условностей и главное - отрицания общности, единства, целостности, где человек - человеку конкурент или как полушутливо говорится, волк, товарищ и брат. А главное - эта диктатура мысли, мысли оценки, не дает видеть истинное мужество - мужество борьбы, противостояния. Ведь когда татарские орды накатывались на русские монастыри, монахи пусть и с молитвой, но брали в руки оружие, вспомним и то, как Преподобный Сергий Радонежский благословил на битву с Мамаем двух монахов - Пересвета и Ослябю. Главная задача религиозной мысли: выявление противоречия богоцентрическое - человекоцентрическое, отделение божественного от мирского (дьявольского), но отнюдь не понимание мирского и его оценка. Флоренский с блеском выполнил первую задачу, и столь же бесплодно: вторую. Однако Троица еще не была открыта как метод мышления и потому данные проблемы, обозначенные Флоренским при оценке поэзии Александра Блока, столь же актуальны сегодня для Русской православной церкви (РПЦ), которая не желает признавать русскую идею как метод настоящей РУССКОЙ ФИЛОСОФИИ И ЛОГИКИ». См. http://www.kcherepanov.narod.ru/gstny/gstny_10.htm.
Итак, мы имеем две крайние позиции Флоренского, в статье «О Блоке» он выразил позицию РПЦ (богословскую), а в статье «Троице-Сергиева Лавра и Россия» - философскую, русской идеи. Эта разница всецело обусловлена личностью преподобного Сергия Радонежского, прикосновение к которой придало Флоренскому и силу, и мощь, и высоту духовного зрения в полном соответствии с гениальным определение поэта Вячеслава Иванова о русском уме:
«Он здраво мыслит о земле,
В мистической купаясь мгле».
Могу сказать, что и для меня лично фигура преподобного Сергия с юношеских лет стала почти что родной благодаря великолепному историческому роману Михаила Рапова «Зори над Русью» (Повесть лет приведших Русь на поле Куликово), 1962 г. Процитирую отрывок из романа о разговоре Сергия с Дмитрием Донским, отправляющимся на Куликово поле:
«Живая боль была в словах Сергия. Глубоко запавшими глазами вглядывался он в лицо князя, по которому, как тени от туч над полями, пробегали сумраки мыслей, сомнений, тревог.
Встретясь со взглядом его, Дмитрий невольно подумал:
«Знает горе людское Сергий».- Вспомнилась грызня вокруг митрополичьего престола.- «В народе говорят: «Поповские руки загребущие», а этот и на духовных не похож: как раньше, так и теперь одет в латаную холщовую ряску, а мог бы в митрополичьей мантии ходить».
А Сергий твердил:
- Не считай вражьи мечи! Не считай! В сердца людей смотри, а мечи - железо мёртвое!
- Как не считать? Железом этим живые сердца пронзают.
- Пронзают, княже! Но много ныне на Руси сердец, готовых, не дрогнув, удар железа встретить. Вот они, смотри...
Сергий вышел в сени, сквозь полуоткрытую дверь слышен был его негромкий оклик:
- Братия, Пересвет, Ослябя, войдите.
Вошли два монаха. Поклонившись князю, они так и остались стоять, немного пригнувшись. Низкий потолок кельи мешал им выпрямиться во весь рост. Взглянув на их чёрные монашеские одежды, Дмитрий и сам не заметил, как покачал головой. Укоризненно? Да, укоризненно. Глазами воина глядел на богатырей князь, и видеть их в смиренной одежде иноков было ему противно.
«Как Сергий на отца духовного не похож, так и эти двое будто только нарядились монахами. На таких плечах не рясе, панцирю лежать».
- Их отпускаю с тобой, княже господине, в битву. Скажите, братия, как, пойдёте?
- Как условлено,- прогудел Пересвет, - схиму приняв.
- Схиму?- Дмитрий содрогнулся.- Нельзя так, отец Сергий, нельзя таких богатырей в гроб положить и отпеть, как покойников. Нельзя совсем отречь их от жизни, ведь не старцы они, не при смерти, им жить да жить...
Не дрогнул голос, ничто не дрогнуло в лице Сергия, когда отвечал он князю:
- На смерть идут Пересвет и Ослябя. Ни шеломов, ни доспехов не наденут они в битву. Какими перед тобой стоят, такими и в сече будут.
- Зачем? - Дмитрий схватил Сергия за руку.- Зачем так?! Клобуки и поверх шеломов надеть можно.
- Так надо! Пусть видят люди пример бесстрашия.- Сергий говорил твёрдо, убеждённо, страстно.- Нужен пример! Не только ты, господине, но и последний отрок в полках твоих знает: великой крови течь суждено, и нужно, чтоб сердца людские от ужаса не содрогнулись, чтоб каждый готов был принять в сердце удар железа ордынского. За Русь! За Русь!
Переплелись в словах Сергия скорбь с радостью свершения того, чего всю жизнь ждал.
- Нет иного пути! - повторял он.- Только мечом поразит народ иго!
Настал час для Сергия Радонежского, когда слово его мечом стало». (М. Рапов «Зори над Русью» Ярославское книжное издательство, 1962, с. 274-275)
Как удивительно этот проникновенный отрывок из романа Михаила Рапова перекликается со словами отца Павла, сказанными в статье «Троице-Сергиева Лавра и Россия»:
«Чтитель Пресвятой Троицы, Преподобный Сергий строит Троичный храм, видя в нем призыв к единству земли Русской, во имя высшей реальности. Строит храм Пресвятой Троицы, "чтобы постоянным взиранием на него", по выражению жизнеописателя Преподобного Сергия "побеждать страх пред ненавистною раздельностью мира". Троица называется Живоначальной, т. е. началом, истоком и родником жизни, как единосущная и нераздельная, ибо единство в любви есть жизнь и начало жизни, вражда же, раздоры и разделения разрушают, губят и приводят к смерти».
Я рекомендую роман Михаила Рапова «Зори над Русью» для обязательного чтения всем русским людям и их детям. Главное в романе - фигуры Дмитрия Донского и Сергия Радонежского, вдохновителя победы на Поле Куликовом, и как верно сказал Флоренский, автора русской идеи - духовного источника нашей силы и веры в Россию. А еще это очень народный и русский роман.
Итак, подытожу свое заключение: для Флоренского прикосновение к личности преподобного Сергия стало прикосновением к русской идее. Флоренский, несмотря на противоречивость своей философии, в самых главных работах был верен духу Сергия Радонежского. Если Сергий Радонежский для меня, благодаря роману Михаила Рапова, реальный и живой человек, некогда живший и творивший, то философ Флоренский предтеча в открытии русской идеи, поставивший основные ее вехи и определения: в работах «Столп и утверждение Истины», «Троице-Сергиева Лавра и Россия» и многих других.
ПРИЛОЖЕНИЕ: О Михаиле Рапове и его романе «Зори над Русью».
Михаил Александрович Рапов родился в 1912 году в Рыбинске, рано лишился отца, мать - учитель русского языка и литературы - привила любовь к стихам и прозе. Начал писать стихи еще в школе.
Став преподавателем Рыбинского авиационного техникума, издал роман «Зори над Русью», посвященный борьбе с монголо-татарским нашествием. Роман стал популярным среди читателей. Рапов получил членство в Союзе писателей, продолжая преподавать в техникуме и удостоившись звания «заслуженный учитель». Он знал и любил родной город.
Его книга «Рыбинск» стала практически путеводителем по городу для туристов, в повести «Зимогоры» описана тяжелая жизнь бурлаков и грузчиков, судьбы рыбинских купцов. Ценитель народного зодчества, он исходил множество дорог ярославской области, фотографируя памятники архитектуры, и написав в итоге книгу «Каменные сказы». Он призывал внимательнее, почтительнее, глубже относиться к истории земли русской.
Книги Михаила Рапова:
Рапов М. А. Зори над Русью: повесть лет, приведших Русь на Куликово поле. - Ярославль : Верхне-Волжское книжное издательство. - 1954. - 412,[1]c.
Рапов М. А. Каменные сказы: Сокровища древней русской архитектуры Ярославской области. - Ярославль: Верхне-Волжское книжное издательство. - 1965. - 236 с.
Рапов М. А. Рыбинск, Ярославль. - Ярославль: Верхне-Волжское книжное издательство. - 1968.
Рапов М. А. Зимогоры: Историческая повесть. - Ярославль: Верхне-Волжское книжное издательство, 1974. - 208 с.
Рыбинск: Фотоальбом. // Текст М. А. Рапова. - М., 1977.
Двухтомник книги «Зори над Русью» (Ярославское книжное издательство, 1962 г.)
Титульный лист
Оказывается текст книги Михаила Рапова «Зори над Русью» можно бесплатно скачать в Интернете по адресу: http://www.ruslit.net/preview.php?path=%25u041F%25u0440%25u0438%25u043A%25u043B%25u044E%25u0447%25u0435%25u043D%25u0438%25u044F/%25u0420%25u0430%25u043F%25u043E%25u0432%20%25u041C%25u0438%25u0445%25u0430%25u0438%25u043B/&fname=%25u0417%25u043E%25u0440%25u0438%20%25u041D%25u0430%25u0434%20%25u0420%25u0443%25u0441%25u044C%25u044E.txt
На снимках: отец Павел Флоренский, Михаил Нестеров. «Философы» (Флоренский и Булгаков), Рака с мощами преподобного Сергия Радонежского. Адрес статьи http://www.taday.ru/text/663262.html