ДВА СТИХОТВОРЕНИЯ ЛЕОНИДА ХАУСТОВА
Рассказывая про свою встречу с петербургским поэтом Вячеславом Кузнецовым я привел эпизод из нашей встречи, где прозвучало, но не было названо имя петербургского поэта, которого вспомнил Вячеслав Николаевич. Напомню этот эпизод:
«И даже употребил по отношению к моим стихам совершенно неожиданный для меня эпитет «поэтическое мастерство».
- Но как вы при таком поэтическом мастерстве порой не соблюдаете рифму? - спросил Вячеслав Николаевич и процитировал строфу из стихотворения «Молитва», где говорится про Иисуса, превратившего воду в вино:
«Вижу я: претворяешь в вино
Эту воду из тёмных кувшинов,
Но под пьяные крики давно
Удалён ты в пресветлые думы».
Я рассказал Кузнецову про мою идею поэтической интонации, где усиление авторского голоса (нарушение рифмы), позволяет выявить звуковое содержание, остающееся в современных стихах без обозначения. Так в вышеприведенной строфе нарушение рифмы акцентирует внимание на мечтах Иисуса, который, сотворив чудо, задумался, ушел в себя, возмечтал. Рифма «кувшинов - думы» разводит «кувшины» и «думы», разрывая связь между ними, но сохраняя звуковую перекличку гласных звуков «у - и - ы» и «у - ы».
В ответ Кузнецов вспомнил, что подобный поэтический прием осуществил один петербургский поэт, который, рассказывая о том, как врачи возвратили зрение слепому, переходит от белого стиха к рифмованным строчкам. Гармония рифм означала в итоге возвращение света - гармонии зрения».
Этот «один петербургский поэт» - Леонид Хаустов, который вообще-то никогда «петербургским» не был, ибо жил и умер в Ленинграде - 1920 - 1980 г. Так же как сборник стихов Вячеслава Кузнецова «Правда об атлантах» я купил и небольшую поэтическую книжечку Леонида Хаустова. Не помню сейчас названия книжечки. В памяти остались только два стихотворения Хаустова, которые я по памяти прочитал Вячеславу Николаевичу:
«Оглушенный и растерянный
Уезжаю из Москвы...
Увезти тебя из терема
Не споворилось - увы!
По подворью зло я рыскаю,
И казна моя пуста...
Я с кабацкими ярыжками
Промотался до креста.
........................................
........................................
И с обидой непременною
Самому себе скажу:
«Уж-то в Хлынов, аль в Кинешму
Скажем лет через пятьсот
Удалой такой детинушка
Жены не привезет».
Тогда я прочитал все стихотворение целиком, но сегодня уже не помню двух строк третьей строфы. И еще одно, которое удивительно точно передает ритмическое и звуковое звучание, нарастающего движения поезда, его проезд и наступление паузы (тишины).
Помню навек поезда проходящие
Бурю железную, грохота шквал
Так ощутима любому смотрящему
Боль будто вдвое сжимаемых шпал.
Все заглушая, опять с новобранцами,
Катится гром двухминутной длины.
Поезд уйдет и оставит на станции
Скорбный вагон тишины.
Эти два поэтических шедевра мной даже не осознавались как поэтические жемчужины. Просто запомнились как многие из стихов, которые я знал наизусть сотнями, если не тысячами. И только с годами я осознал, что эти два стихотворения Леонида Хаустова - самые настоящие шедевры. Жемчужины, мимо которых с недоумением проходят многие и многие читатели. Если второе стихотворение - пример поэтической звукописи, который я ставлю в один ряд, например, с неожиданно открытой мной поэтической находкой Пастернака:
«Спиралями, мешкотно, падает снег
Уже запирали, когда он обрюзгший,
Как сползший набрюшник, пошел в полутьме
Валить, засыпая, уснувшую пустошь...»
Здесь просто поразительно передано шуршание падающих больших белых хлопьев снега, скользящих где-то по подсознанию... Эти две поэтические находки - Хаустова и Пастернака для меня равноценны - пример поэтического мастерства, звукописи. Но какая различная судьба этих поэтов. На одном из литературных форумов мне даже пришлось услышать заявление от одного уважаемого литератора, что «Леонид Хаустов - плохой поэт». После моего ответа, что плохих поэтов не бывает и приведенных примеров, литератор взял свои слова обратно, но само это заявление показательно. Если второе стихотворение - это поэтическая звукопись, то с первым стихотворением Хаустова дело сложнее. Может показаться, что это пример стилизации под древнерусскую речь. То что это не так я понял, когда действительно встретился со стилизацией. На одном из Интернет-журналов была опубликована подборка стихов Алексея И. (фамилию не раскрываю, ибо не о нем речь). Приведу два, наиболее характерных примера:
***
Золотой, да рдяный, да осенный на седмице выдалса денек!
По конек листвою заметенный во лесу таитца теремок.
Да замок на тереме висючий - никово в светлице не найду.
Упаду на камень бел-горючий, по-над кручей тучею пройду.
На беду в краю правобережном во чужом селе навеселе
Во дуду ретив мотив я нежно подхватил, что ветер во поле!
Без колен допела, как умела, оробела, да домой ушла.
Одолень-трава не одолела, да любим-трава не вспомогла.
Ох упал я нонь на месте гладком - наяву, что первопутный конь.
За рекой-за речкой был бы сладким ретиву сердечку упокой!
Ой же ой, ты пряный да медвяный, братец ветер в мураве густой,
Но постой пусти напитца пьяным из корытца жизни холостой!
За губой Мезенскою, за морем - мгой да горем в турий рог свитой
С маетой несметною проторен - путь мой болен светлой красотой.
Золотой, да рдяный, да осенный на седмице выдалса денек!
По конек листвою заметенный во лесу таитца теремок.
Позарастали стежки-дорожки...
За петушиною разноголосицей
Слышится древний звучок,
В воздухе носитца, в сердце попросится -
Под пиджачок сквознячок.
Чтоб на бегу между лоном и кладбищем
Сердцем прибитца навек
На человечий к поэзии, как бы там
Не был дрожащ этот свет.
Впрочем, и сердце подскажет едва ли мне -
Ты на каком берегу.
Сочным окопником позарастали все
Стежки-дорожки в лугу.
Публикую мое сообщение в дискуссии по стихам Алексея И. (приводимое в тексте стихотворение Леонида Хаустова сокращаю, ибо оно приведено мной выше).
240790 2002-03-26 22:54:36
Черепанов http://kcherepanov.narod.ru
- Странное впечатление оставили стихи Алексея И... Насколько я понял из рецензии Резниченко мы имеем дело не с новичком в поэзии. Именно поэтому позволю себе употребить эпитет "странное"...
Поясню:
Во-первых, безусловно налицо поразительная звуковая чуткость и стройность языка: звуки старинной русской речи мелодичны, сильны, переливчаты и это именно старинная русская речь (поэзия) в современном звучании, когда мелодичность звука дополнена поразительно бережной формой... Алексей И. - поэт-мастер, настоящий и без дураков...
Во-вторых, несмотря на узнаваемую речитативность народной речи и поэтического языка его внутренняя сила такова (перекличка рифм), что он звучит почти как естественная речь, то есть воспринимается как речь современная, лаконичная и сжатая, что скорее всего и есть в действительности... То есть с одной стороны стихи И. выразительны по звучанию, с другой - лаконичны и сильны по внутренним рифмам, то есть "сделаны на совесть"... Это безусловно явление ПОЭЗИИ, которым можно наслаждаться, одинаково восхищаясь и русским языком, и мастерством поэта...
Странным является то, что можно назвать МАНЕРОЙ...
Алексей И. захотел стать и стал ПОЭТОМ, но при этом он утратил, на мой взгляд, то можно назвать ЛИЧНЫМ СОДЕРЖАНИЕМ ПОЭЗИИ...
Сергей Есенин говорил - моя биография в моих стихах, и большинство поэтов, кого мы привыкли называть классиками, могли бы повторить эти слова, вплоть до Маяковского с его послеоктябрьской поэзией, где за знаменитыми строчками "Нигде кроме как в Моссельпроме" стояла глубокая личная трагедия... Поэзия Алексея И. подчеркнула (для меня) тот факт, что современная поэзия самым коренным образом оторвалась от реальной жизни людей. И звуки, и слова поэзии И. взяты из иной реальности, сегодня уже не существующей и оставляют ощущение кинематографа, где на экране видишь лица давно ушедших людей, минувшую природу, архитектуру, улицы... До некоторой степени, это - музей... Звуки и слова старинной русской речи, бережно и любовно сохраненные и преображенные И. сегодня уже живут в МУЗЕЕ... Я готов допустить, что это мое личное ощущение, но что есть то есть... Так и говорю...
Понять это обстоятельство мне помогло стихотворение ленинградского поэта (ныне покойного) Леонида Хаустова, которое помню со студенческих времен. Вот оно:
Оглущенный и растерянный
Уезжаю из Москвы...
Увезти тебя из терема
Не споворилось - увы! ...
(цитирую по памяти и две строчки забыл, за что прошу у публики прощения).
Это стихотворение, я думаю всем видно, находится вне времени и пространства. Поэт ЛИЧНЫМ ПЕРЕЖИВАНИЕМ сделал это стихотворение бессмертным: фактом не только русской культуры, но и всемирной, ибо личные переживания русского парня, не сумевшего увезти невесту из града-Москвы, близки и понятны всем людям любой национальности. Прекрасные и мелодичные, звучные стихи Алексея И. - факт русской культуры, русской поэтической культуры, это творения ПОЭТА...
Но это поэтическое явление, повторю опять, свидетельство вырождения современного общества, утратившего связь с реальной жизнью. Такая поэтическая МАНЕРА, вырабатывается долгим, упорным и кропотливым трудом, в тиши кабинета, в удалении от жизни реальной, грубой и даже смертельно опасной, вырабатывается в ОБЩЕСТВЕ, обладающим интеллектуальной культурой: как ЗВУКОВОЙ, так и СЛОВЕСНОЙ (ФОРМАЛЬНОЙ)... Поэтому казалось бы удивительное мастерство И. в ЗВУКОВОЙ выразительности, и в перекличке РИФМ оставляет вместе с тем странное впечатление, ибо несоответствие личной жизни ПОЭТА (ОБЩЕСТВА) и народа, очевидно... Алексею И. не хватает личных СОВРЕМЕННЫХ переживаний... И эту проблему можно сформулировать так: ЧЕЛОВЕК ДЛЯ ФОРМЫ (поэзии), или ФОРМА (поэзия) ДЛЯ ЧЕЛОВЕКА... ЧТО цель и ЧТО средство?..
Рецензия Резниченко подчеркнула тот факт, что современный литературный процесс чрезвычайно сложное и неоднозначное явление. И. на пути к своему мастерству пришлось пройти нелегкий и тернистый путь неприязненной критики и отрицания. Вероятно ему пришлось наслушаться немало упреков в псевдокультуре, псевдоязычестве, псевдонародности и стрелы критиков жалили его тем сильнее, что в словах отрицающих была своя правда: прошлое в прошлом... Но Алексей мужественно защищал народный русский язык и поэзию и сделал его сегодня доступным в качестве примера для всех будущих поэтов, для тех кто уже не задумываясь о трудном пути И., будет просто пользоваться его поэзией и его многочисленными поэтическими находками как средством для своей поэзии...
Дело казалось бы сделано: есть ЗВУК, есть ФОРМА... Что же дальше?.. Как ОЖИВИТЬ звук и слово ЛИЧНЫМ СМЫСЛОМ? Я бы посоветовал здесь Алексею И. поискать сюжеты в исторической литературе, ибо с его мастерством русского языка и поэтической речи он может ОЖИВИТЬ и наполнить содержанием исторические коллизии, где его мастерство будет уместно и выразительно... В качестве аналогии можно обратиться к историческим поэмам и стихотворениям Дмитрия Кедрина... Но опять подчеркну, что главным должно являться не мастерство, не поэзия, а СОВРЕМЕННОСТЬ явленная в исторической форме, перекличка людей России из разных исторических времен. И здесь поэзия Кедрина дает прекрасные примеры.
Я надеюсь, что Алексей не обидится на мою критику, а воспримет ее как ОЦЕНКУ по самой высшей мерке. По мерке не поэзии, но России...».
Данное сравнение стихотворения Леонида Хаустова со стилизацией, пусть и талантливой и мастерской, показывает настоящую силу поэзии: ее связь с жизнью, реальностью. Здесь есть смысл обратиться к биографии Леонида Хаустова.
«ЛЕОНИД ХАУСТОВ
1920 Нолинск Вятской губернии - 1980
Детство провел в селе Новотроицком Шабалинского района, под Вяткой. Отец был геологом, мать преподавала в школе математику. В семье было еще два сына: средний - Ярослав, ставший военно-морским врачом. Двое младших братьев тоже оставили о себе добрую память: Ярослав - как военный врач, Андрей - как художник и скульптор, притом замечательный. Леонид Хаустов писал о себе в итоговой, ставшей уже посмертной книге «Оставляю вам стихи» Л., 1982: «…Осенью 1930 года, когда мне исполнилось десять лет, мы переехали к отцу в Ленинград, где в 1938 году я окончил среднюю школу, а затем и Педагогический институт им. Герцена. В 1940 году я стал печататься в ленинградских журналах». Фактически - раньше: с 1936 года Хаустов печатался в школьной «Красной газете». Потом была война, тяжелое ранение, - и хоть больной, но выживший Хаустов сделал негромкую карьеру честного советского писателя: выступал, вел литературные объединения, как-то вышло, что после его ухода никто о нем слова худого не сказал: большая редкость в те годы. В той же книге он писал: «…я и в самом деле прожил счастливую жизнь. А если учесть, что, по выражению Льва Толстого, „счастье - любимый труд“, то я счастлив вдвойне, так как всю свою жизнь отдал любимому делу: я писал стихи, печатал и читал их людям, переводил поэтов братских республик, писал о стихах, творчески помогал молодым литераторам…» В томе «Библиотеки поэта», посвященном литовской поэзии XIX века, мы находим немало стихотворений в переводе Хаустова; некоторые приведены ниже.
ЗИГМАС ГЕЛЕ (1894-1912)
* * *
Не гляди на меня с укоризной
И моих поцелуев не жди.
Избалованной став и капризной,
Отступись от меня, отойди!
Ты же знаешь, в страданиях скольких
Я иду и сбиваюсь с пути.
Мне от мыслей тревожащих, горьких
И во сне никуда не уйти.
За невзгоды в судьбе моей дикой
Попросить я прощенья готов.
Тот, кто любит тебя, - горемыка
Без надежды, без песен и снов.
Горемычные песни - он весь в них.
О тебе, задыхаясь, он пел.
И жалеет о том лишь, что в песнях
Он всего досказать не успел…»
См. http://www.vekperevoda.com/1900/haustov.htm
Текст взят мной из Интернет-портала, посвященного переводам и я даже привел текст стихотворения переведенного Леонидом Хаустовым, ибо оно немного похоже на его собственное.
У Леонида Хаустова была сравнительно короткая жизнь. По лениградской и всесоюзной поэзии он остался почти незамеченным критикой. Но уверен, что отнюдь не читателями. Как те два стихотворения, что запали мне в душу, как стихотворение, о котором вспомнил Вячеслав Кузнецов, так многие его произведения помнятся читателями, которые не могли не откликнуться на правду жизни. Мне этих двух стихотворений Хаустова достаточно, чтобы сохранить память о нем как о настоящем Поэте.
Сегодня, разыскивая материалы о Хаустове в Интернете, узнал, что оказывается мы с ним короткое время, были соседями. С июля 79 года я жил возле метро «Нарвская» на улице Балтийская, тогда как Хаустов, совсем рядом, на Турбинной. Кто знает может быть даже мы и встречались с ним взглядами?
«В последние годы Леонид Иванович Хаустов жил недалеко от станции метро «Нарвская» на Турбинной улице, в доме №8, где, к сожалению, нет памятной доски. Здесь побывало много и начинающих, и очень известных литераторов, как при его жизни, так и потом. Только три года не идут сюда письма. А шли со всех уголков страны, и очень много! Из Белоруссии, с Украины, из Грузии…
Это из публикации Александра Крюкова «ПОЭТ И РОДИНЫ СОЛДАТ» (к 90-летию со дня рождения и 30-летию со дня кончины поэта Леонида Ивановича Хаустова), см. "Невский альманах" №3 (52) 2010.
Приведу из этой публикации два стихотворения Леонида Хаустова:
«Я носил тебя в сердце, Россия,
На войне, среди мёртвых полей,
И железные ливни косые
Мне красы не закрыли твоей.
Я увидел как будто впервые,
Всю твою богатырскую стать:
Рощи белые, зори сквозные
И просторов твоих благодать.
И летели к тебе сквозь ненастья
За черту огневого кольца
Все мечты моей жизни о счастье
И любовь моя - вся, до конца».
Русской земле сыновний поклон и в этих его очень личных строках:
«Я родился на русской земле
В повидавшей невзгоды семье,
И тропинки мои,
Как морщинки, легли
На лице у земли.
Я люблю, когда реки
Играют весной,
Когда белые вьюги
Свистят надо мной.
Все деревни мои,
Все мои города
Я люблю навсегда.
Как же мне не гордиться тобой
И твоей небывалой судьбой?
Я горюю,
Когда опечалена ты,
А улыбка моя -
От твоей доброты.
Ты, Россия,
Как совесть,
Как солнце
Для нас -
Каждый день,
Каждый час…».
См. http://www.nev-almanah.spb.ru/2004/3_2010/24.shtml
Итак, Леонид Хаустов - негромкий, но настоящий русский поэт.
P.S. Если кто-то из тех, кто прочитает эти строки, вспомнит или найдет недостающие две строки из стихотворения Леонида Хаустова, убедительно прошу прислать по адресу: kcherepanov@narod.ru