Отчёт о судебном заседании апелляционной инстанции Мосгорсуда по "Делу историков-злопыхателей"
МОСКВА. 27 октября 2016 г. ЖИВОЙ ЖУРНАЛ "ПРАВДА О КАТЫНИ"
24 октября 2016 г. состоялось заседание Московского городского суда по апелляционной жалобе внука Сталина Е. Я. Джугашвили на постановление федерального судьи Останкинского районного суда А. В. Бахвалова от 30 сентября 2016 г. Данным решением Останкинского суда была оставлена без удовлетворения жалоба на незаконные, необоснованные и немотивированные действия дежурного следователя Останкинского межрайонного следственного отдела И. А. Ходакова, отказавшегося 2 сентября 2016 г. принять и зарегистрировать заявление о преступлении с просьбой возбудить уголовное дело по ст. 354. 1 УК РФ за попытку реабилитации нацизма в отношении авторов и распространителей учебника истории для 10 класса, выпущенного московским издательством "Дрофа" в 2016 г.
Интересы заявителя Е. Я. Джугашвили в судебном заседании представлял С. Э. Стрыгин, в качестве прокурора в заседании участвовала прокурор апелляционного отдела уголовно-судебного управления прокуратуры г. Москвы Е. В. Сизова, председательствовала в судебном заседании судья пятого судебного состава апелляционной инстанции по уголовным делам Мосгорсуда Т. С. Додонова. Представитель Останкинского межрайонного следственного отдела в суд не явился - так же, как он не явился и на судебное заседание в Останкинском районном суде 30 сентября 2016 г.
В начале заседания заявитель С. Э. Стрыгин огласил три ходатайства по процедурным вопросам:
ХОДАТАЙСТВО № 1: «Согласно п. 10.13 "Инструкции по судебному делопроизводству в верховных судах республик, краевых и областных судах, судах городов федерального значения, судах автономной области и автономных округов", утвержденной приказом Судебного департамента при Верховном суде РФ от 15 декабря 2014 г. № 161, при изготовлении протокола судебного заседания допускается использование средств аудиозаписи и иных технических средств. Об использовании технических средств для фиксирования хода судебного заседания в протоколе судебного заседания делается отметка, а соответствующие носители информации (один электронный носитель информации по каждому делу отдельно) приобщаются к материалам дела. Прошу суд разъяснить, с использованием каких технических средств ведется фиксирование сегодняшнего судебного заседания. В случае использования технических средств для фиксирования хода заседания прошу сделать соответствующую отметку в протоколе».
ХОДАТАЙСТВО № 2: «Согласно п. 1 ч. 1 ст. 389.12 УПК РФ участие в судебном заседании апелляционной инстанции государственного обвинителя и (или) прокурора является обязательным. В связи с этим прошу суд разъяснить, в каком именно качестве - в качестве государственного обвинителя или в качестве прокурора в сегодняшнем судебном заседании участвует прокурор апелляционного отдела уголовно-судебного управления прокуратуры г. Москвы Е. В. Сизова».
ХОДАТАЙСТВО № 3: «Согласно ч. 1 ст. 74 УПК РФ доказательствами по уголовному делу являются любые сведения, на основе которых суд устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела. Мнение прокурора, высказанное им в судебном заседании, отсутствует в перечне сведений, перечисленных в ч. 2 ст. 75 УПК РФ в качестве доказательств, которые допускаются по уголовному делу. В связи с этим прошу суд разъяснить, является ли мнение прокурора, высказанное им в судебном заседании, допустимым и относимым доказательством для суда в ходе досудебного производства по уголовному делу или же мнение прокурора, высказанное им в судебном заседании, для суда выполняет лишь вспомогательные функции и является не более чем оценочным суждением уполномоченного должностного лица, выработанным им для обеспечения законности и обоснованности производства по уголовному делу на основании доказательств, уже имеющихся в материалах досудебного производства».
* * *
Несмотря на свою внешнюю безобидность и формальную незначительность затронутых вопросов, все эти три ходатайства имели принципиальное значение для существа рассматриваемой апелляционной жалобы. В чём именно заключалась важность этих ходатайств, имеет смысл разъяснить более подробно.
Дело в том, что отказ дежурного следователя Останкинского следственного отдела принять и зарегистрировать заявление о преступлении является очевидным нарушением закона, причём нарушением явным, очень грубым и в прямом виде запрещённым нормами ч. 1 ст. 144 Уголовно-процессуального кодекса и п. 22 ведомственной инструкции Следственного комитета России. Обосновать в законном порядке такой отказ какими-либо разумными доводами невозможно в принципе.
Кроме того, Останкинский суд в судебном заседании 30 сентября 2016 г. вообще не рассмотрел ни одного доказательства в пользу правовой позиции дежурного следователя. Останкинский следственный отдел («состязающаяся сторона») до начала заседания никаких документов суду не представил и своего представителя в суд демонстративно не прислал. Если подходить к этому процессуальному вопросу с чисто формальной стороны, то выходит, что единственным доводом в пользу позиции следователя, на основании которого суд вынес свое решение, было устное мнение представителя Останкинской прокуратуры, голословно высказанное им в ходе судебного заседания.
Из-за отсутствия в материалах дела каких-либо доказательств законности принятого следователем решения отказать в приёме заявления и регистрации о преступлении, единственным способом хоть как-то обосновать свои собственные отказы в удовлетворении жалоб на незаконный отказ в приемё заявления о преступлении и для Останкинского суда, и для Мосгорсуда являлось лишь тупое повторение сакральной мантры «Заявление не содержит сведений, указывающих на признаки преступления». Причем, повторение максимально голословное и минимально обоснованное какими-либо логическими соображениями или ссылками на нормативно-правовые акты. По той элементарной причине, что любые содержательные доводы и попытки сослаться на норму закона в такой ситуации привели бы к прямо противоположному результату - поскольку автоматически становились дополнительными доказательствами незаконности и необоснованности действий Останкинского следственного отдела и Останкинского суда.
Исходя из этих соображений и стараясь ограничиться в письменных материалах производства по делу лишь вышеуказанной мантрой, судья Останкинского районного суда Бахвалов на судебном заседании 30 сентября действовал ловко и профессионально, но очень грубо: бесцеремонно комкал ход заседания, обрывал заявителя на полуслове, волюнтаристски прекращал опасные для его позиции стадии судебного производства (судебное следствие и прения сторон), издевательски вёл процесс тихой и неразборчивой скороговоркой, после окончания судебного заседания умело «причесал» текст протокола против интересов стороны заявителя и т. д.
Но, несмотря на всю свою профессиональную ловкость, в итоге судья Бахвалов всё-таки допустил два очень грубых юридических «прокола».
Во-первых, из-за собственной невнимательности или глупости вставил в текст протокола судебного заседания упоминание об участии в заседании государственного обвинителя. Причём, в начале протокола правильно упомянул об участии в заседании «прокурора», а в следующем абзаце зачем-то вставил фразу об участии в заседании ещё и какого-то «государственного обвинителя» (видимо, просто использовал в качестве основы готовый протокол какого-то прошлого заседания по уголовному делу и забыл удалить этого «государственного обвинителя» из текста) . Юридическая тонкость тут в том, что в судебных заседаниях по рассмотрению жалоб в порядке ст. 125 УПК представитель прокуратуры участвует именно в качестве «прокурора» («надзирающей стороны»), а вовсе не в качестве «государственного обвинителя» («стороны обвинения»), как при обычном рассмотрении уголовных дел.
Во-вторых, умышленно сфальсифицировал в протоколе содержание заключительной реплики представителя заявителя, принципиально изменив её юридический смысл. Во время заседания в своей заключительной реплике стороной заявителя было официально заявлено о наличии в заявлении о преступлении более чем достаточного количества признаков объективной стороны преступления и о том, что дежурный следователь все эти признаки вопреки требованиям ч. 1 ст. 17 УПК полностью проигнорировал. Также было сказано, что следователь незаконно и необоснованно отказал в приеме и регистрации сообщения о преступлении, причем отказал не только без ссылки на норму закона, но и вообще без какого-либо уведомления заявителя о факте отказа. А в протоколе судебного заседания вместо всего этого судья Бахвалов мошеннически написал, что представитель заявителя в своей заключительной реплике якобы пожаловался только на сказанные в суде слова прокурора, сославшегося в обоснование своего мнения вместо нормы закона на ведомственную инструкцию Следственного комитета. В этой связи надо понимать, что по степени своего процессуального значения для существа дела при рассмотрении жалоб в порядке ст. 125 УПК заключительная реплика заявителя аналогична последнему слову подсудимого при рассмотрении уголовного дела. Соответственно, масштаб фальсификации протокола судебного заседания от 30.09. 2016 г. со стороны Бахвалова был примерно такой же, как если бы он написал про отказавшегося признать свою вину подсудимого, что тот якобы полностью признал свою вину - но попросил о снисхождении.
Каждый из двух этих грубых юридических «проколов» судьи Бахвалова являлся достаточным основанием для отмены его постановления от 30 сентября 2016 г. в апелляционном порядке, и это было очевидно как для судьи Мосгорсуда Додоновой, так и для представителя прокуратуры Сизовой.
Кроме того, был ещё и третий «прокол» судьи Бахвалова, формально не являвшийся достаточным основанием для отмены постановления Останкинского районного суда от 30 сентября 2016 г., но очень наглядно иллюстрировавший хамство и самодурство этого судьи . Состоял он в том, что Бахвалов письменно отказал заявителю в его замечаниях на протокол судебного замечания, нагло написав, что в его протоколе всё указано правильно. То есть официально подтвердил, что в судебном заседании вместе с прокурором якобы участвовал ещё и какой-то неизвестный «государственный обвинитель», и что заявитель якобы произнёс слова, которые он на самом деле не говорил. Вдобавок ко всему, этот горе-судья письменно отказался предоставить стороне заявителя копию официальной аудиозаписи судебного заседания, ещё более нагло заявив в своем отказе, что никакая официальная аудиозапись судебного заседания Останкинского районного суда 30 сентября вообще не велась.
Стороной заявителя было подготовлено и четвёртое ходатайство - о прослушивании аудиозаписи заключительной реплики на судебном заседании Останкинского районного суда 30 сентября, сделанной собственными техническими средствами. Но из-за возникшей в зале Мосгорсуда во время оглашения ходатайств бурной словесной перепалки зачитать это четвёртое ходатайство представителю заявителя не удалось.
Судья Додонова и прокурор Сизова очень резко, если не сказать - агрессивно, реагировали на каждое из заявленных ходатайств и после оглашения каждого из них буквально набрасывались на представителя заявителя с различными упреками и обвинениями его в незнании Уголовно-процессуального кодекса, правил судебного делопроизводства и пр. Начавшаяся словесная перепалка временами принимала совершенно безобразные формы.
Например, в ходе обсуждения «ходатайства №1» судья Додонова вызывающе заявила С. Э. Стрыгину, что не имеет представления о том, что за микрофоны установлены на потолке зала и ведут ли они аудиозапись судебного заседания (и это при том, что на всех микрофонах горели красные индикаторы записи!). А прокурор Сизова мастерски инсценировала своё полное непонимание смысла «ходатайства №2» и с оскорблённым видом прочитала демагогическую нотацию о том, что её фамилия и должность «прокурор апелляционного отдела уголовно-судебного управления прокуратуры г. Москвы» были озвучены в начале заседания (и это при том, что вопрос касался не номенклатурного названия её штатной должности в прокуратуре Москвы - «прокурор», «заместитель прокурора» или «первый заместитель прокурора», а её процессуального статуса в судебном заседании - участвует ли она в заседании в процессуальном качестве «надзирающей стороны» или в процессуальном качестве «стороны обвинения»!).
В итоге судья Додонова отказала в удовлетворении всех ходатайств, мотивируя свой отказ тем, что суд ничего не обязан разъяснять участникам судебного заседания.
Судья Додонова Татьяна Станиславовна
На этом словесная перепалка вокруг ходатайств закончилась и судья Додонова быстро, за четыре с половиной минуты, доложила материалы дела и доводы жалобы. Точнее двух жалоб - апелляционной жалобы от 10 октября и дополнительной апелляционной жалобы от 18 октября.
Дальше последовало довольно сумбурный десятиминутный этап судебного следствия. Его смысл свёлся к тому, что представитель заявителя доводы своей жалобы поддерживал и пытался высказать какие-то дополнительные содержательные доводы, а также сослаться на доказательства, имеющиеся в деле. Прокурор против удовлетворения жалобы и против доводов стороны заявителя категорически возражала, фактически выполняя в судебном заседании процессуальные функции «заинтересованного лица» («состязающейся стороны»), а не свои прямые функции «прокурора» («надзорной стороны») .
После этого в судебном заседании выступил С. Э. Стрыгин:
ВЫСТУПЛЕНИЕ
представителя заявителя
«Уважаемый суд! Несмотря на большой объём документов судебного производства и ещё бóльший объем документов, которые сейчас находятся в производстве в других инстанциях, предмет рассмотрения в сегодняшнем судебном заседания является очень простым. Им является самое первое, самое примитивное процессуальное действие в уголовном процессе - приём заявления о преступлении.
Соответственно, в сегодняшнем заседании обжалуется постановление федерального судьи Останкинского районного суда г. Москвы Бахвалова А. В., оставившего без удовлетворения жалобу на действия (бездействие) дежурного следователя Останкинского межрайонного следственного отдела капитана юстиции Ходакова И. А., который 2 сентября 2016 года незаконно, необоснованно и немотивированно отказал моему доверителю Джугашвили Е. Я. в приёме от него письменного заявления о преступлении.
Фабула дела по состоянию на 10 октября 2016 г. и доводы стороны заявителя подробно изложены в апелляционной жалобе от 10.10.2016 г. и дополнительной апелляционной жалобе от 17.10.2016 г. Тратить время на их повторение в своём выступлении считаю нецелесообразным.
Вместе с тем обращаю внимание апелляционной инстанции, что согласно п. 8 Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 10 февраля 2009 г. «О практике рассмотрения судами жалоб в порядке статьи 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» судьям рекомендуется выяснять, воспользовался ли заявитель правом, предусмотренным статьей 124 УПК РФ, направить одновременно с жалобой в суд жалобу прокурору или руководителю следственного органа, и не имеется ли решения об удовлетворении такой жалобы.
В связи с этим сообщаю следующие сведения о жалобах в порядке ст. 124 УПК и иных фактах, имеющих существенное значение для досудебного производства по уголовному делу, постановление суда первой инстанции по которому обжалуется в сегодняшнем судебном заседании и которые стали известны стороне заявителя позднее 10 октября:
Первое. 13 октября 2016 г. в СУ по СВАО ГСУ СКР по г. Москве стороной заявителя была направлена жалоба в порядке ст. 124 УПК РФ на незаконные действия (бездействие) руководителя Останкинского МСО. Данная жалоба без принятия решения по существу вопроса была 17.10.2016 г. направлена из СУ по СВАО для личного рассмотрения руководителю Останкинского МСО Некрасову В. Ю. (т. е. направлена на рассмотрение тому должностному лицу, чьи действия обжалуются).
Второе. После полуторамесячного путешествия по инстанциям внезапно обнаружилось первичное заявление о преступлении от 2.09.2016 г., которое было противоправно квалифицировано и зарегистрировано Останкинским МСО в качестве «обращения гражданина», после чего 6.09.2016 г. направлено для проверки в Центр по противодействию экстремизму УВД по СВАО ГУ МВД России по г. Москве.
Как ни странно, но в УВД по СВАО это «обращение гражданина» вполне обоснованно переквалифицировали обратно в «сообщение о преступлении», после чего переслали для принятия решения в соответствии с действующим законодательством по территориальности в ОМВД по Останкинскому району.
По состоянию на утро 24 октября 2016 г. в ОМВД по Останкинскому району указанный материал ещё не был «расписан» конкретному исполнителю.
Важно отметить, что на экземпляре сопроводительного письма, высланном в качестве уведомления стороне заявителя, ниже подписи автора письма, заместителя начальника полиции по охране общественного порядка Э. Ю. Иванова, другим шрифтом сделана анонимная приписка следующего содержания «…По информации Российской Академии наук, в настоящее время наиболее распространенной является точка зрения о причастности к расстрелу служб НКВД СССР. Информация, изложенная на стр. 144-145 является вполне научно корректной и не свидетельствует о публичной реабилитации нацизма…».
Наличие такой приписки с большой долей вероятности свидетельствует о том, что руководство УВД СВАО пытается склонить дознавателей ОМВД «Останкинский» волюнтаристски обосновать свой отказ в возбуждении уголовного дела (или дела об административном правонарушении) по факту реабилитации нацизма ссылкой на лженаучное и противозаконное мнение отдельных российских историков-шарлатанов, основанное на заведомо подложных документах из так называемого «закрытого пакета № 1» Политбюро ЦК КПСС по «проблеме Катыни».
Третье. Несмотря на то, что предметом рассмотрения в сегодняшнем судебном заседания является незаконный отказ следственного органа в приёме и регистрации заявления о преступлении и последующий отказ суда первой инстанции в удовлетворении жалобы на этот незаконный отказ, по данному заявлению о преступлении, как ни странно, уже имеется процессуально значимое постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, вынесенное уполномоченным должностным лицом.
Имеется в виду постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, вынесенное 19.09.2016 г. участковым уполномоченным ОМВД «Останкинский» капитаном полиции С. В. Ушаковым. В связи с тем, что данный процессуальный документ является не только незаконным и необоснованным, но вдобавок ещё абсурдным по форме и бессмысленным по содержанию, 13 октября 2016 г. он был обжалован в порядке ст. 124 УПК РФ в Останкинскую межрайонную прокуратуру. По состоянию на 24 октября 2016 г. никакого решения по данной жалобе (вх. № 1203/29038-2016 от 17.10.2016 г.) ещё не принято и никакого уведомления о продлении сроков рассмотрения заявитель не получил.
Четвёртое. 11 октября 2016 г. суд первой инстанции отклонил замечания заявителя на протокол судебного заседания 30.09.2016 г.
12 октября 2016 г. стороной заявителя по почте было получено письмо федерального судьи А. В. Бахвалова от 6.10.2016 г. № 214 с отказом в предоставлении копии аудиозаписи судебного заседания 30.09.2016 г.
В связи с тем, что точность фиксирования содержания реплики представителя заявителя в протоколе судебного заседания 30.09.2016 г. имеет существенное значение для производства по делу, ходатайствую о прослушивании в сегодняшнем судебном заседании фрагмента аудиозаписи с данной репликой, сделанной стороной заявителя в судебном заседании 30.09.2016 г. с использованием собственных технических средств. …»
[В этом месте судья Додонова прервала выступление С. Э. Стрыгина и демагогически заявила ему, что «...стадия ходатайств закончена», что «...ходатайства он заявлять не вправе», что согласно Уголовно-процессуальному кодексу «Стадия ходатайств уже прошла и на стадии судебных прений единственное, что Вы можете попросить - это приобщить письменную речь к материалам дела. Иные ходатайства заявляться не могут».
Со стороны судьи Додоновой это был прямой обман заявителя с целью ввести его в заблуждение и не дать приобщить к материалам дела документарные доказательства факта умышленного подлога судьей Бахваловым протокола судебного заседания Останкинского районного суда от 30 сентября 2016 г.
Обман состоял в том, что согласно ст. 294 УПК РФ участники судебного заседания имеют право заявлять ходатайства и предъявлять суду новые доказательства не только на начальных стадиях судебного процесса, но и на всех последующих стадиях судебного процесса, включая стадию последнего слова (заключительной реплики - в случае рассмотрения жалоб в порядке ст. 125 УПК РФ). В таком случае суд возобновляет судебное следствие, по окончании которого вновь переходит к стадии судебных прений.
Между С. Э. Стрыгиным и Т. С. Додоновой произошла короткая (1 мин.) словесная перепалка, после окончания которой представитель заявителя продолжил своё выступление]:
«…Вместе с письменным ходатайством о прослушивании аудиозаписи в конце выступления я представлю суду для обозрения подлинники соответствующих документов, подтверждающих вышеуказанные сведения о жалобах в порядке ст. 124 УПК и иных фактах, имеющих существенное значение для досудебного производства. Также представлю суду копии этих документов для приобщения, в случае необходимости, к материалам производства по апелляционной жалобе.
В дополнение к доводам, изложенным в апелляционной и дополнительной апелляционной жалобе, считаю необходимым высказать лишь один довод. На первый взгляд, данный довод касается только нарушения норм процессуального права. Однако, по мнению стороны заявителя, именно это нарушение явилось одной из главных причин неправильной оценки обстоятельств дела и ошибочного применения норм материального права, что привело к незаконному и необоснованному решению суда первой инстанции.
Согласно уже упоминавшегося в начале выступления п. 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2009 г. № 1 «О практике рассмотрения судами жалоб в порядке статьи 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации», что исходя из общих положений уголовно-процессуального законодательства рассмотрение жалоб в порядке статьи 125 УПК РФ происходит в форме осуществления правосудия по правилам состязательного судопроизводства в открытом судебном заседании. Однако суд первой инстанции фактически подменил состязательное судопроизводство судопроизводством инквизиционным. Причем, судья Бахвалов А. В. вёл это инквизиционное судопроизводство пристрастно, с ярко выраженным, если так можно выразиться, «оправдательным уклоном» (по аналогии с «обвинительным уклоном», о котором часто пишут), всячески оправдывая незаконные, необоснованные и немотивированные действия следователя, чем, фактически, содействовал сокрытию от регистрации и учёта преступления, предусмотренного статьей 354.1 УК РФ «Реабилитация нацизма».
При вынесении своего решения прошу апелляционную инстанцию принять во внимание то обстоятельство, что уголовное дело по заявлению о преступлении от 2.09.2016 г. до сих пор не возбуждено. В этой связи правовая оценка сведений о фактах, содержащихся в заявлении о преступлении от 2.09.2016 г., на предмет наличия или отсутствия в них достаточных данных, указывающих на признаки преступления, ни в коей мере не может предрешать вопросы, которые впоследствии могут стать предметом судебного разбирательства по существу уголовного дела. В частности, такая правовая оценка ни в коей мере не может предрешать выводы о фактических обстоятельствах дела, об оценке доказательств и квалификации деяния.
На основании сказанного, руководствуясь ч. 1 ст. 17 УПК РФ, ст.ст. 125, 389.1 УПК РФ и п. 6 ст.389.20 УПК РФ, прошу:
1. По своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности доказательств, имеющихся в досудебном производстве по уголовному делу о попытке реабилитации нацизма авторами и распространителями учебника «История России: начало XX - начало XXI века. 10 класс» (М., «Дрофа», 2016), руководствуясь при этом законом и совестью, дать законную, обоснованную и мотивированную правовую оценку сведениям о фактах, содержащимся в заявлении о преступлении от 2.09.2016 г., на предмет наличия или отсутствия в них достаточных данных, указывающих на признаки преступления.
2. Постановление Останкинского районного суда гор. Москвы от 30 сентября 2016 г. года об оставлении моей жалобы от 14.09.2016 г. без удовлетворения отменить и направить материал на новое судебное разбирательство в тот же суд в ином составе.
3. Признать действия дежурного следователя Останкинского межрайонного следственного Ходакова И. А., связанные с уклонением от регистрации сообщения о преступлении, предусмотренном ст. 354.1 УК РФ, незаконными и необоснованными, и обязать руководителя названного МСО устранить допущенные нарушения закона».
Судья Додонова приобщила текст выступления к материалам судебного производства, но вернула заявителю без рассмотрения представленные им для обозрения суду упомянутые в выступлении процессуальные документы и текст его «ходатайства №4» следующего содержания: «Прошу прослушать в сегодняшнем судебном заседании фрагмент аудиозаписи с репликой представителя заявителя, сделанной на основании ч. 5 ст. 241 УПК РФ стороной заявителя в ходе судебного заседания Останкинского районного суда г. Москвы 30 сентября 2016 г. с использованием собственных технических средств».
Далее слово было предоставлено прокурору Сизовой. В своем выступлении она голословно заявила, что возражает против удовлетворения апелляционной жалобы, поскольку считает постановление Останкинского районного суда от 30 сентября 2016 г. законным и обоснованным. Также голословно было заявлено, что Останкинский следственный отдел и Останкинская прокуратура всё сделали правильно, в доказательство чего в очередной раз была продекламирована хорошо знакомая всем сакральная мантра «Заявление не содержит сведений, указывающих на признаки преступления». Больше никаких содержательных доводов в пользу позиции Останкинского районного суда, Останкинской прокуратуры и Останкинского следственного отдела озвучено не было. Прокурор просто механически пересказала основные процессуальные решения по делу и голословно заявила об их правильности.
В конце судебного заседания С. Э. Стрыгин выступил с пятиминутной заключительной репликой:
РЕПЛИКА
представителя заявителя
«Уважаемый суд!
Фабула дела является очевидной. Имеется грубейшее нарушение Уголовно-процессуального кодекса, фактически его попрание.
Статья 144 УПК РФ однозначно говорит о том, что следователь обязан принять любое (любое!!!) заявление о преступлении. Законодатель чётко установил - ЛЮБОЕ заявление о преступлении!
Вместо этого начинается игра следователя вокруг «Инструкции об организации приема, регистрации и проверки сообщений о преступлении в следственных органах (следственных подразделениях) системы Следственного комитета Российской Федерации», которая, кстати, вызывает массу нареканий и сейчас российские суды, вплоть до Конституционного суда, завалены тысячами жалоб на пункт 20 этой инструкции.
Допустим, что мы должны с уважением относиться к данному пункту, поскольку он принят и является действующим. Однако он однозначно говорит об «отсутствии достаточных данных, указывающих на признаки преступления»!
Но ведь признаков преступления в заявлении о преступлении, последующих жалобах и выступлениях в судах было указано более чем достаточно. Там присутствует абсолютно конкретный, практически химически чистый состав преступления, предусмотренного статьей 354.1 УК РФ «Реабилитация нацизма» - можно данный пример приводить студентам юридических ВУЗов как иллюстрацию!
Дальше самое главное. Вообще говоря, все эти процессуальные хитросплетения - кто чего говорил или не говорил, кто дал или не дал прослушать аудиозапись, кто правильно вёл протокол или не вёл ничего - это мелочи.
На самом деле всё упирается в простую и понятную «дефиницию», как говорят по латыни. Она называется - СОВЕСТЬ.
Есть один бессовестный и беззаконный следователь. Причем, слово «бессовестный» - здесь никакое не оскорбление. Это чёткая правовая категория, указанная в части первой статьи 17 УПК РФ.
Вместо того, чтобы руководствоваться при принятии процессуального решения законом и совестью, этот человек (должностное лицо!) берёт и руководствуется какими-то другими соображениями. Я не знаю какими. Могу только предполагать. Может, карьерными соображениями, может, начальство велело - пусть потом сами с ним разбираются.
Дальше начинается рассмотрение этого дела в суде. И опять - беззаконный и бессовестный судья покрывает должностное преступление следователя, скрывшего от регистрации заявление о преступлении. А ведь это должностное преступление следователя подлежит наказанию, при определенных обстоятельствах, вплоть до мер наказания в соответствии с Уголовным кодексом....»
[В этом месте судья Додонова прервала выступление С. Э. Стрыгина и между ними началась очередная словесная перепалка - на этот раз относительно допустимости публичного использования в судебном заседании эпитетов «беззаконный» и «бессовестный»]
«...Эпитеты «беззаконный» и «бессовестный» взяты исключительно из Уголовно-процессуального кодекса. Я от себя ничего не добавляю! Часть 1 статьи 17 УПК: «…руководствуясь законом и совестью». Больше ничего в законе через запятую там не перечислено - никакие инструкции, никакие приказы начальства, никакие финансовые соображения. Только «…законом и совестью»!
Оспариваемое постановление Останкинского районного суда и незаконное процессуальное решение дежурного следователя Останкинского межрайонного следственного отдела находятся в неразрывной причинно-следственной связи. Поэтому исследовать их надо только в этой взаимосвязи. Причем, взаимосвязи очень простой - потому что отказ в приёме заявления о преступлении является очевидно противозаконным и именно этот очевидно противозаконный отказ породил всю дальнейшую цепочку бумажных круговертей.
Я уже молчу об отказе в возбуждении уголовного дела, который сделал Останкинский районный отдел полиции. Его можно со сцены юмористам зачитывать в своих выступлениях на концертах. Это просто артефакт юридического абсурда! Мы его вывесили в Интернет, кому надо может ознакомиться.
Собственно говоря, я прошу только об одном - чтобы суд при принятии своего решения руководствовался законом и совестью. Спасибо».
После небольшого перерыва судья Додонова зачитала резолютивную часть своего апелляционного определения, смысл которой состоял в отказе в удовлетворении апелляционной жалобы Е. Я. Джугашвили на постановление Останкинского районного суда от 30 сентября 2016 г.
На этом судебное заседание было завершено.
Полный текст мотивированного судебного решения должен быть готов через трое суток, после чего мотивированное решение вместе с материалами дела в течение семи суток должны переслать в Останкинский районный суд. Однако на практике эти сроки обычно не выдерживаются и с мотивированным решением по апелляционной жалобе стороне заявителя удается ознакомиться только через три-четыре недели.
24 октября 2016 г. состоялось заседание Московского городского суда по апелляционной жалобе внука Сталина Е. Я. Джугашвили на постановление федерального судьи Останкинского районного суда А. В. Бахвалова от 30 сентября 2016 г. Данным решением Останкинского суда была оставлена без удовлетворения жалоба на незаконные, необоснованные и немотивированные действия дежурного следователя Останкинского межрайонного следственного отдела И. А. Ходакова, отказавшегося 2 сентября 2016 г. принять и зарегистрировать заявление о преступлении с просьбой возбудить уголовное дело по ст. 354. 1 УК РФ за попытку реабилитации нацизма в отношении авторов и распространителей учебника истории для 10 класса, выпущенного московским издательством "Дрофа" в 2016 г.
Интересы заявителя Е. Я. Джугашвили в судебном заседании представлял С. Э. Стрыгин, в качестве прокурора в заседании участвовала прокурор апелляционного отдела уголовно-судебного управления прокуратуры г. Москвы Е. В. Сизова, председательствовала в судебном заседании судья пятого судебного состава апелляционной инстанции по уголовным делам Мосгорсуда Т. С. Додонова. Представитель Останкинского межрайонного следственного отдела в суд не явился - так же, как он не явился и на судебное заседание в Останкинском районном суде 30 сентября 2016 г.
В начале заседания заявитель С. Э. Стрыгин огласил три ходатайства по процедурным вопросам:
ХОДАТАЙСТВО № 1: «Согласно п. 10.13 "Инструкции по судебному делопроизводству в верховных судах республик, краевых и областных судах, судах городов федерального значения, судах автономной области и автономных округов", утвержденной приказом Судебного департамента при Верховном суде РФ от 15 декабря 2014 г. № 161, при изготовлении протокола судебного заседания допускается использование средств аудиозаписи и иных технических средств. Об использовании технических средств для фиксирования хода судебного заседания в протоколе судебного заседания делается отметка, а соответствующие носители информации (один электронный носитель информации по каждому делу отдельно) приобщаются к материалам дела. Прошу суд разъяснить, с использованием каких технических средств ведется фиксирование сегодняшнего судебного заседания. В случае использования технических средств для фиксирования хода заседания прошу сделать соответствующую отметку в протоколе».
ХОДАТАЙСТВО № 2: «Согласно п. 1 ч. 1 ст. 389.12 УПК РФ участие в судебном заседании апелляционной инстанции государственного обвинителя и (или) прокурора является обязательным. В связи с этим прошу суд разъяснить, в каком именно качестве - в качестве государственного обвинителя или в качестве прокурора в сегодняшнем судебном заседании участвует прокурор апелляционного отдела уголовно-судебного управления прокуратуры г. Москвы Е. В. Сизова».
ХОДАТАЙСТВО № 3: «Согласно ч. 1 ст. 74 УПК РФ доказательствами по уголовному делу являются любые сведения, на основе которых суд устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела. Мнение прокурора, высказанное им в судебном заседании, отсутствует в перечне сведений, перечисленных в ч. 2 ст. 75 УПК РФ в качестве доказательств, которые допускаются по уголовному делу. В связи с этим прошу суд разъяснить, является ли мнение прокурора, высказанное им в судебном заседании, допустимым и относимым доказательством для суда в ходе досудебного производства по уголовному делу или же мнение прокурора, высказанное им в судебном заседании, для суда выполняет лишь вспомогательные функции и является не более чем оценочным суждением уполномоченного должностного лица, выработанным им для обеспечения законности и обоснованности производства по уголовному делу на основании доказательств, уже имеющихся в материалах досудебного производства».
* * *
Несмотря на свою внешнюю безобидность и формальную незначительность затронутых вопросов, все эти три ходатайства имели принципиальное значение для существа рассматриваемой апелляционной жалобы. В чём именно заключалась важность этих ходатайств, имеет смысл разъяснить более подробно.
Дело в том, что отказ дежурного следователя Останкинского следственного отдела принять и зарегистрировать заявление о преступлении является очевидным нарушением закона, причём нарушением явным, очень грубым и в прямом виде запрещённым нормами ч. 1 ст. 144 Уголовно-процессуального кодекса и п. 22 ведомственной инструкции Следственного комитета России. Обосновать в законном порядке такой отказ какими-либо разумными доводами невозможно в принципе.
Кроме того, Останкинский суд в судебном заседании 30 сентября 2016 г. вообще не рассмотрел ни одного доказательства в пользу правовой позиции дежурного следователя. Останкинский следственный отдел («состязающаяся сторона») до начала заседания никаких документов суду не представил и своего представителя в суд демонстративно не прислал. Если подходить к этому процессуальному вопросу с чисто формальной стороны, то выходит, что единственным доводом в пользу позиции следователя, на основании которого суд вынес свое решение, было устное мнение представителя Останкинской прокуратуры, голословно высказанное им в ходе судебного заседания.
Из-за отсутствия в материалах дела каких-либо доказательств законности принятого следователем решения отказать в приёме заявления и регистрации о преступлении, единственным способом хоть как-то обосновать свои собственные отказы в удовлетворении жалоб на незаконный отказ в приемё заявления о преступлении и для Останкинского суда, и для Мосгорсуда являлось лишь тупое повторение сакральной мантры «Заявление не содержит сведений, указывающих на признаки преступления». Причем, повторение максимально голословное и минимально обоснованное какими-либо логическими соображениями или ссылками на нормативно-правовые акты. По той элементарной причине, что любые содержательные доводы и попытки сослаться на норму закона в такой ситуации привели бы к прямо противоположному результату - поскольку автоматически становились дополнительными доказательствами незаконности и необоснованности действий Останкинского следственного отдела и Останкинского суда.
Исходя из этих соображений и стараясь ограничиться в письменных материалах производства по делу лишь вышеуказанной мантрой, судья Останкинского районного суда Бахвалов на судебном заседании 30 сентября действовал ловко и профессионально, но очень грубо: бесцеремонно комкал ход заседания, обрывал заявителя на полуслове, волюнтаристски прекращал опасные для его позиции стадии судебного производства (судебное следствие и прения сторон), издевательски вёл процесс тихой и неразборчивой скороговоркой, после окончания судебного заседания умело «причесал» текст протокола против интересов стороны заявителя и т. д.
Но, несмотря на всю свою профессиональную ловкость, в итоге судья Бахвалов всё-таки допустил два очень грубых юридических «прокола».
Во-первых, из-за собственной невнимательности или глупости вставил в текст протокола судебного заседания упоминание об участии в заседании государственного обвинителя. Причём, в начале протокола правильно упомянул об участии в заседании «прокурора», а в следующем абзаце зачем-то вставил фразу об участии в заседании ещё и какого-то «государственного обвинителя» (видимо, просто использовал в качестве основы готовый протокол какого-то прошлого заседания по уголовному делу и забыл удалить этого «государственного обвинителя» из текста) . Юридическая тонкость тут в том, что в судебных заседаниях по рассмотрению жалоб в порядке ст. 125 УПК представитель прокуратуры участвует именно в качестве «прокурора» («надзирающей стороны»), а вовсе не в качестве «государственного обвинителя» («стороны обвинения»), как при обычном рассмотрении уголовных дел.
Во-вторых, умышленно сфальсифицировал в протоколе содержание заключительной реплики представителя заявителя, принципиально изменив её юридический смысл. Во время заседания в своей заключительной реплике стороной заявителя было официально заявлено о наличии в заявлении о преступлении более чем достаточного количества признаков объективной стороны преступления и о том, что дежурный следователь все эти признаки вопреки требованиям ч. 1 ст. 17 УПК полностью проигнорировал. Также было сказано, что следователь незаконно и необоснованно отказал в приеме и регистрации сообщения о преступлении, причем отказал не только без ссылки на норму закона, но и вообще без какого-либо уведомления заявителя о факте отказа. А в протоколе судебного заседания вместо всего этого судья Бахвалов мошеннически написал, что представитель заявителя в своей заключительной реплике якобы пожаловался только на сказанные в суде слова прокурора, сославшегося в обоснование своего мнения вместо нормы закона на ведомственную инструкцию Следственного комитета. В этой связи надо понимать, что по степени своего процессуального значения для существа дела при рассмотрении жалоб в порядке ст. 125 УПК заключительная реплика заявителя аналогична последнему слову подсудимого при рассмотрении уголовного дела. Соответственно, масштаб фальсификации протокола судебного заседания от 30.09. 2016 г. со стороны Бахвалова был примерно такой же, как если бы он написал про отказавшегося признать свою вину подсудимого, что тот якобы полностью признал свою вину - но попросил о снисхождении.
Каждый из двух этих грубых юридических «проколов» судьи Бахвалова являлся достаточным основанием для отмены его постановления от 30 сентября 2016 г. в апелляционном порядке, и это было очевидно как для судьи Мосгорсуда Додоновой, так и для представителя прокуратуры Сизовой.
Кроме того, был ещё и третий «прокол» судьи Бахвалова, формально не являвшийся достаточным основанием для отмены постановления Останкинского районного суда от 30 сентября 2016 г., но очень наглядно иллюстрировавший хамство и самодурство этого судьи . Состоял он в том, что Бахвалов письменно отказал заявителю в его замечаниях на протокол судебного замечания, нагло написав, что в его протоколе всё указано правильно. То есть официально подтвердил, что в судебном заседании вместе с прокурором якобы участвовал ещё и какой-то неизвестный «государственный обвинитель», и что заявитель якобы произнёс слова, которые он на самом деле не говорил. Вдобавок ко всему, этот горе-судья письменно отказался предоставить стороне заявителя копию официальной аудиозаписи судебного заседания, ещё более нагло заявив в своем отказе, что никакая официальная аудиозапись судебного заседания Останкинского районного суда 30 сентября вообще не велась.
Стороной заявителя было подготовлено и четвёртое ходатайство - о прослушивании аудиозаписи заключительной реплики на судебном заседании Останкинского районного суда 30 сентября, сделанной собственными техническими средствами. Но из-за возникшей в зале Мосгорсуда во время оглашения ходатайств бурной словесной перепалки зачитать это четвёртое ходатайство представителю заявителя не удалось.
Судья Додонова и прокурор Сизова очень резко, если не сказать - агрессивно, реагировали на каждое из заявленных ходатайств и после оглашения каждого из них буквально набрасывались на представителя заявителя с различными упреками и обвинениями его в незнании Уголовно-процессуального кодекса, правил судебного делопроизводства и пр. Начавшаяся словесная перепалка временами принимала совершенно безобразные формы.
Например, в ходе обсуждения «ходатайства №1» судья Додонова вызывающе заявила С. Э. Стрыгину, что не имеет представления о том, что за микрофоны установлены на потолке зала и ведут ли они аудиозапись судебного заседания (и это при том, что на всех микрофонах горели красные индикаторы записи!). А прокурор Сизова мастерски инсценировала своё полное непонимание смысла «ходатайства №2» и с оскорблённым видом прочитала демагогическую нотацию о том, что её фамилия и должность «прокурор апелляционного отдела уголовно-судебного управления прокуратуры г. Москвы» были озвучены в начале заседания (и это при том, что вопрос касался не номенклатурного названия её штатной должности в прокуратуре Москвы - «прокурор», «заместитель прокурора» или «первый заместитель прокурора», а её процессуального статуса в судебном заседании - участвует ли она в заседании в процессуальном качестве «надзирающей стороны» или в процессуальном качестве «стороны обвинения»!).
В итоге судья Додонова отказала в удовлетворении всех ходатайств, мотивируя свой отказ тем, что суд ничего не обязан разъяснять участникам судебного заседания.
Судья Додонова Татьяна Станиславовна
На этом словесная перепалка вокруг ходатайств закончилась и судья Додонова быстро, за четыре с половиной минуты, доложила материалы дела и доводы жалобы. Точнее двух жалоб - апелляционной жалобы от 10 октября и дополнительной апелляционной жалобы от 18 октября.
Дальше последовало довольно сумбурный десятиминутный этап судебного следствия. Его смысл свёлся к тому, что представитель заявителя доводы своей жалобы поддерживал и пытался высказать какие-то дополнительные содержательные доводы, а также сослаться на доказательства, имеющиеся в деле. Прокурор против удовлетворения жалобы и против доводов стороны заявителя категорически возражала, фактически выполняя в судебном заседании процессуальные функции «заинтересованного лица» («состязающейся стороны»), а не свои прямые функции «прокурора» («надзорной стороны») .
После этого в судебном заседании выступил С. Э. Стрыгин:
ВЫСТУПЛЕНИЕ
представителя заявителя
«Уважаемый суд! Несмотря на большой объём документов судебного производства и ещё бóльший объем документов, которые сейчас находятся в производстве в других инстанциях, предмет рассмотрения в сегодняшнем судебном заседания является очень простым. Им является самое первое, самое примитивное процессуальное действие в уголовном процессе - приём заявления о преступлении.
Соответственно, в сегодняшнем заседании обжалуется постановление федерального судьи Останкинского районного суда г. Москвы Бахвалова А. В., оставившего без удовлетворения жалобу на действия (бездействие) дежурного следователя Останкинского межрайонного следственного отдела капитана юстиции Ходакова И. А., который 2 сентября 2016 года незаконно, необоснованно и немотивированно отказал моему доверителю Джугашвили Е. Я. в приёме от него письменного заявления о преступлении.
Фабула дела по состоянию на 10 октября 2016 г. и доводы стороны заявителя подробно изложены в апелляционной жалобе от 10.10.2016 г. и дополнительной апелляционной жалобе от 17.10.2016 г. Тратить время на их повторение в своём выступлении считаю нецелесообразным.
Вместе с тем обращаю внимание апелляционной инстанции, что согласно п. 8 Постановления Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 10 февраля 2009 г. «О практике рассмотрения судами жалоб в порядке статьи 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» судьям рекомендуется выяснять, воспользовался ли заявитель правом, предусмотренным статьей 124 УПК РФ, направить одновременно с жалобой в суд жалобу прокурору или руководителю следственного органа, и не имеется ли решения об удовлетворении такой жалобы.
В связи с этим сообщаю следующие сведения о жалобах в порядке ст. 124 УПК и иных фактах, имеющих существенное значение для досудебного производства по уголовному делу, постановление суда первой инстанции по которому обжалуется в сегодняшнем судебном заседании и которые стали известны стороне заявителя позднее 10 октября:
Первое. 13 октября 2016 г. в СУ по СВАО ГСУ СКР по г. Москве стороной заявителя была направлена жалоба в порядке ст. 124 УПК РФ на незаконные действия (бездействие) руководителя Останкинского МСО. Данная жалоба без принятия решения по существу вопроса была 17.10.2016 г. направлена из СУ по СВАО для личного рассмотрения руководителю Останкинского МСО Некрасову В. Ю. (т. е. направлена на рассмотрение тому должностному лицу, чьи действия обжалуются).
Второе. После полуторамесячного путешествия по инстанциям внезапно обнаружилось первичное заявление о преступлении от 2.09.2016 г., которое было противоправно квалифицировано и зарегистрировано Останкинским МСО в качестве «обращения гражданина», после чего 6.09.2016 г. направлено для проверки в Центр по противодействию экстремизму УВД по СВАО ГУ МВД России по г. Москве.
Как ни странно, но в УВД по СВАО это «обращение гражданина» вполне обоснованно переквалифицировали обратно в «сообщение о преступлении», после чего переслали для принятия решения в соответствии с действующим законодательством по территориальности в ОМВД по Останкинскому району.
По состоянию на утро 24 октября 2016 г. в ОМВД по Останкинскому району указанный материал ещё не был «расписан» конкретному исполнителю.
Важно отметить, что на экземпляре сопроводительного письма, высланном в качестве уведомления стороне заявителя, ниже подписи автора письма, заместителя начальника полиции по охране общественного порядка Э. Ю. Иванова, другим шрифтом сделана анонимная приписка следующего содержания «…По информации Российской Академии наук, в настоящее время наиболее распространенной является точка зрения о причастности к расстрелу служб НКВД СССР. Информация, изложенная на стр. 144-145 является вполне научно корректной и не свидетельствует о публичной реабилитации нацизма…».
Наличие такой приписки с большой долей вероятности свидетельствует о том, что руководство УВД СВАО пытается склонить дознавателей ОМВД «Останкинский» волюнтаристски обосновать свой отказ в возбуждении уголовного дела (или дела об административном правонарушении) по факту реабилитации нацизма ссылкой на лженаучное и противозаконное мнение отдельных российских историков-шарлатанов, основанное на заведомо подложных документах из так называемого «закрытого пакета № 1» Политбюро ЦК КПСС по «проблеме Катыни».
Третье. Несмотря на то, что предметом рассмотрения в сегодняшнем судебном заседания является незаконный отказ следственного органа в приёме и регистрации заявления о преступлении и последующий отказ суда первой инстанции в удовлетворении жалобы на этот незаконный отказ, по данному заявлению о преступлении, как ни странно, уже имеется процессуально значимое постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, вынесенное уполномоченным должностным лицом.
Имеется в виду постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, вынесенное 19.09.2016 г. участковым уполномоченным ОМВД «Останкинский» капитаном полиции С. В. Ушаковым. В связи с тем, что данный процессуальный документ является не только незаконным и необоснованным, но вдобавок ещё абсурдным по форме и бессмысленным по содержанию, 13 октября 2016 г. он был обжалован в порядке ст. 124 УПК РФ в Останкинскую межрайонную прокуратуру. По состоянию на 24 октября 2016 г. никакого решения по данной жалобе (вх. № 1203/29038-2016 от 17.10.2016 г.) ещё не принято и никакого уведомления о продлении сроков рассмотрения заявитель не получил.
Четвёртое. 11 октября 2016 г. суд первой инстанции отклонил замечания заявителя на протокол судебного заседания 30.09.2016 г.
12 октября 2016 г. стороной заявителя по почте было получено письмо федерального судьи А. В. Бахвалова от 6.10.2016 г. № 214 с отказом в предоставлении копии аудиозаписи судебного заседания 30.09.2016 г.
В связи с тем, что точность фиксирования содержания реплики представителя заявителя в протоколе судебного заседания 30.09.2016 г. имеет существенное значение для производства по делу, ходатайствую о прослушивании в сегодняшнем судебном заседании фрагмента аудиозаписи с данной репликой, сделанной стороной заявителя в судебном заседании 30.09.2016 г. с использованием собственных технических средств. …»
[В этом месте судья Додонова прервала выступление С. Э. Стрыгина и демагогически заявила ему, что «...стадия ходатайств закончена», что «...ходатайства он заявлять не вправе», что согласно Уголовно-процессуальному кодексу «Стадия ходатайств уже прошла и на стадии судебных прений единственное, что Вы можете попросить - это приобщить письменную речь к материалам дела. Иные ходатайства заявляться не могут».
Со стороны судьи Додоновой это был прямой обман заявителя с целью ввести его в заблуждение и не дать приобщить к материалам дела документарные доказательства факта умышленного подлога судьей Бахваловым протокола судебного заседания Останкинского районного суда от 30 сентября 2016 г.
Обман состоял в том, что согласно ст. 294 УПК РФ участники судебного заседания имеют право заявлять ходатайства и предъявлять суду новые доказательства не только на начальных стадиях судебного процесса, но и на всех последующих стадиях судебного процесса, включая стадию последнего слова (заключительной реплики - в случае рассмотрения жалоб в порядке ст. 125 УПК РФ). В таком случае суд возобновляет судебное следствие, по окончании которого вновь переходит к стадии судебных прений.
Между С. Э. Стрыгиным и Т. С. Додоновой произошла короткая (1 мин.) словесная перепалка, после окончания которой представитель заявителя продолжил своё выступление]:
«…Вместе с письменным ходатайством о прослушивании аудиозаписи в конце выступления я представлю суду для обозрения подлинники соответствующих документов, подтверждающих вышеуказанные сведения о жалобах в порядке ст. 124 УПК и иных фактах, имеющих существенное значение для досудебного производства. Также представлю суду копии этих документов для приобщения, в случае необходимости, к материалам производства по апелляционной жалобе.
В дополнение к доводам, изложенным в апелляционной и дополнительной апелляционной жалобе, считаю необходимым высказать лишь один довод. На первый взгляд, данный довод касается только нарушения норм процессуального права. Однако, по мнению стороны заявителя, именно это нарушение явилось одной из главных причин неправильной оценки обстоятельств дела и ошибочного применения норм материального права, что привело к незаконному и необоснованному решению суда первой инстанции.
Согласно уже упоминавшегося в начале выступления п. 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 февраля 2009 г. № 1 «О практике рассмотрения судами жалоб в порядке статьи 125 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации», что исходя из общих положений уголовно-процессуального законодательства рассмотрение жалоб в порядке статьи 125 УПК РФ происходит в форме осуществления правосудия по правилам состязательного судопроизводства в открытом судебном заседании. Однако суд первой инстанции фактически подменил состязательное судопроизводство судопроизводством инквизиционным. Причем, судья Бахвалов А. В. вёл это инквизиционное судопроизводство пристрастно, с ярко выраженным, если так можно выразиться, «оправдательным уклоном» (по аналогии с «обвинительным уклоном», о котором часто пишут), всячески оправдывая незаконные, необоснованные и немотивированные действия следователя, чем, фактически, содействовал сокрытию от регистрации и учёта преступления, предусмотренного статьей 354.1 УК РФ «Реабилитация нацизма».
При вынесении своего решения прошу апелляционную инстанцию принять во внимание то обстоятельство, что уголовное дело по заявлению о преступлении от 2.09.2016 г. до сих пор не возбуждено. В этой связи правовая оценка сведений о фактах, содержащихся в заявлении о преступлении от 2.09.2016 г., на предмет наличия или отсутствия в них достаточных данных, указывающих на признаки преступления, ни в коей мере не может предрешать вопросы, которые впоследствии могут стать предметом судебного разбирательства по существу уголовного дела. В частности, такая правовая оценка ни в коей мере не может предрешать выводы о фактических обстоятельствах дела, об оценке доказательств и квалификации деяния.
На основании сказанного, руководствуясь ч. 1 ст. 17 УПК РФ, ст.ст. 125, 389.1 УПК РФ и п. 6 ст.389.20 УПК РФ, прошу:
1. По своему внутреннему убеждению, основанному на совокупности доказательств, имеющихся в досудебном производстве по уголовному делу о попытке реабилитации нацизма авторами и распространителями учебника «История России: начало XX - начало XXI века. 10 класс» (М., «Дрофа», 2016), руководствуясь при этом законом и совестью, дать законную, обоснованную и мотивированную правовую оценку сведениям о фактах, содержащимся в заявлении о преступлении от 2.09.2016 г., на предмет наличия или отсутствия в них достаточных данных, указывающих на признаки преступления.
2. Постановление Останкинского районного суда гор. Москвы от 30 сентября 2016 г. года об оставлении моей жалобы от 14.09.2016 г. без удовлетворения отменить и направить материал на новое судебное разбирательство в тот же суд в ином составе.
3. Признать действия дежурного следователя Останкинского межрайонного следственного Ходакова И. А., связанные с уклонением от регистрации сообщения о преступлении, предусмотренном ст. 354.1 УК РФ, незаконными и необоснованными, и обязать руководителя названного МСО устранить допущенные нарушения закона».
Судья Додонова приобщила текст выступления к материалам судебного производства, но вернула заявителю без рассмотрения представленные им для обозрения суду упомянутые в выступлении процессуальные документы и текст его «ходатайства №4» следующего содержания: «Прошу прослушать в сегодняшнем судебном заседании фрагмент аудиозаписи с репликой представителя заявителя, сделанной на основании ч. 5 ст. 241 УПК РФ стороной заявителя в ходе судебного заседания Останкинского районного суда г. Москвы 30 сентября 2016 г. с использованием собственных технических средств».
Далее слово было предоставлено прокурору Сизовой. В своем выступлении она голословно заявила, что возражает против удовлетворения апелляционной жалобы, поскольку считает постановление Останкинского районного суда от 30 сентября 2016 г. законным и обоснованным. Также голословно было заявлено, что Останкинский следственный отдел и Останкинская прокуратура всё сделали правильно, в доказательство чего в очередной раз была продекламирована хорошо знакомая всем сакральная мантра «Заявление не содержит сведений, указывающих на признаки преступления». Больше никаких содержательных доводов в пользу позиции Останкинского районного суда, Останкинской прокуратуры и Останкинского следственного отдела озвучено не было. Прокурор просто механически пересказала основные процессуальные решения по делу и голословно заявила об их правильности.
В конце судебного заседания С. Э. Стрыгин выступил с пятиминутной заключительной репликой:
РЕПЛИКА
представителя заявителя
«Уважаемый суд!
Фабула дела является очевидной. Имеется грубейшее нарушение Уголовно-процессуального кодекса, фактически его попрание.
Статья 144 УПК РФ однозначно говорит о том, что следователь обязан принять любое (любое!!!) заявление о преступлении. Законодатель чётко установил - ЛЮБОЕ заявление о преступлении!
Вместо этого начинается игра следователя вокруг «Инструкции об организации приема, регистрации и проверки сообщений о преступлении в следственных органах (следственных подразделениях) системы Следственного комитета Российской Федерации», которая, кстати, вызывает массу нареканий и сейчас российские суды, вплоть до Конституционного суда, завалены тысячами жалоб на пункт 20 этой инструкции.
Допустим, что мы должны с уважением относиться к данному пункту, поскольку он принят и является действующим. Однако он однозначно говорит об «отсутствии достаточных данных, указывающих на признаки преступления»!
Но ведь признаков преступления в заявлении о преступлении, последующих жалобах и выступлениях в судах было указано более чем достаточно. Там присутствует абсолютно конкретный, практически химически чистый состав преступления, предусмотренного статьей 354.1 УК РФ «Реабилитация нацизма» - можно данный пример приводить студентам юридических ВУЗов как иллюстрацию!
Дальше самое главное. Вообще говоря, все эти процессуальные хитросплетения - кто чего говорил или не говорил, кто дал или не дал прослушать аудиозапись, кто правильно вёл протокол или не вёл ничего - это мелочи.
На самом деле всё упирается в простую и понятную «дефиницию», как говорят по латыни. Она называется - СОВЕСТЬ.
Есть один бессовестный и беззаконный следователь. Причем, слово «бессовестный» - здесь никакое не оскорбление. Это чёткая правовая категория, указанная в части первой статьи 17 УПК РФ.
Вместо того, чтобы руководствоваться при принятии процессуального решения законом и совестью, этот человек (должностное лицо!) берёт и руководствуется какими-то другими соображениями. Я не знаю какими. Могу только предполагать. Может, карьерными соображениями, может, начальство велело - пусть потом сами с ним разбираются.
Дальше начинается рассмотрение этого дела в суде. И опять - беззаконный и бессовестный судья покрывает должностное преступление следователя, скрывшего от регистрации заявление о преступлении. А ведь это должностное преступление следователя подлежит наказанию, при определенных обстоятельствах, вплоть до мер наказания в соответствии с Уголовным кодексом....»
[В этом месте судья Додонова прервала выступление С. Э. Стрыгина и между ними началась очередная словесная перепалка - на этот раз относительно допустимости публичного использования в судебном заседании эпитетов «беззаконный» и «бессовестный»]
«...Эпитеты «беззаконный» и «бессовестный» взяты исключительно из Уголовно-процессуального кодекса. Я от себя ничего не добавляю! Часть 1 статьи 17 УПК: «…руководствуясь законом и совестью». Больше ничего в законе через запятую там не перечислено - никакие инструкции, никакие приказы начальства, никакие финансовые соображения. Только «…законом и совестью»!
Оспариваемое постановление Останкинского районного суда и незаконное процессуальное решение дежурного следователя Останкинского межрайонного следственного отдела находятся в неразрывной причинно-следственной связи. Поэтому исследовать их надо только в этой взаимосвязи. Причем, взаимосвязи очень простой - потому что отказ в приёме заявления о преступлении является очевидно противозаконным и именно этот очевидно противозаконный отказ породил всю дальнейшую цепочку бумажных круговертей.
Я уже молчу об отказе в возбуждении уголовного дела, который сделал Останкинский районный отдел полиции. Его можно со сцены юмористам зачитывать в своих выступлениях на концертах. Это просто артефакт юридического абсурда! Мы его вывесили в Интернет, кому надо может ознакомиться.
Собственно говоря, я прошу только об одном - чтобы суд при принятии своего решения руководствовался законом и совестью. Спасибо».
После небольшого перерыва судья Додонова зачитала резолютивную часть своего апелляционного определения, смысл которой состоял в отказе в удовлетворении апелляционной жалобы Е. Я. Джугашвили на постановление Останкинского районного суда от 30 сентября 2016 г.
На этом судебное заседание было завершено.
Полный текст мотивированного судебного решения должен быть готов через трое суток, после чего мотивированное решение вместе с материалами дела в течение семи суток должны переслать в Останкинский районный суд. Однако на практике эти сроки обычно не выдерживаются и с мотивированным решением по апелляционной жалобе стороне заявителя удается ознакомиться только через три-четыре недели.