Один дементный сомалиец
Привет, пишу вам как супер-довольная студентка, побывавшая на практике. Я не знаю, отчего мне так везет, но мне выпало посмотреть все, что вообще можно посмотреть в поликлинике:
500 тыщ анализов (из них с десяток дали сделать мне. А как известно, взять кровь из вены хотя бы десять раз, лучше, чем ни одного)
100 тыщ перевязок
минимум 5 диабетиков разной степени тяжести
4 гипертоника разной степени очарования
2 почечных катетера
1 разбитая голова на 8 швов
и один глубоко дементный сомалиец.
Вот о последнем я и хочу рассказать.
Не стану врать, я к сомалийцам (и прочим темнокожим народностям) отношусь как и любой другой дикий человек из белорусской глубинки- с трепетом и любопытством. (Кстати, брать кровь у людей с темной кожей- это просто жесть как сложно!!!)
Сидела я на приеме зачарованная и с большими глазами. И вот что я увидела:
На прием к "районной" медсестре пришла пара. Она - вся такая большая женщина в хиджабе и кроссовках. Он- тощенький старик (и хотя ему всего 55, выглядел он много старше). Переводчик- парень под 30, очень самоуверенный и немного грубый.
Медсестра Хиллеви - женщина старых взглядов. Ей все эти сомалийцы- досадная оплошность системы. Но проф этика обязывает прикрыть рот и выполнять свою работу. Поначалу, она была даже очень приветлива.
Надо сказать, что тест на деменцию даже не каждый адекватный пройдет на все 30 баллов. Я, например, редко когда могу вот так сходу сказать, какое сегодня число (задумалась...ннет, не помню. 13ое? посмотрела в угол компа. Да!) Или, например, запомнить три слова, а потом после отвлекающего упражнения снова вспомнить их. Особенно если учесть, что перед этим было упражнение на запоминание 15 слов, то спутаться легко. Или вот отнимайте 7 начиная с 80 и так до нуля. Каково? Сложно? Мне, например, требуется время. И не факт, что я ни разу не ошибусь.
Но у дедушки все было гораздо печальнее. На вопрос о дате он отвечал время года, а отняв от 80 число семь, у него получилось 83, отняв еще семь, ответом была снова пора года.
По рассказу жены, дедушка нуждается в профессиональной помощи. Он агрессивен, беспокоен, ходит под себя и не дает спать всей семье. На день дети уходят в школу, жена уезжает в другой город на учебу, он же остается один в квартире: с плитой, утюгом и прочими опасными предметами. К ним приезжает соц помощь 3 раза в день, но все равно, он слишком долго находится в одиночестве, опасном для него же самого. Больше всего жену напрягают ночи, когда ей нужно перестилать постель (из-за того, что ее муж срывает подгузники, непромокаемые простыни и мочится на матрас).
И вот тут-то происходит столкновение культур. Жена искренне не понимает, почему коммунна не может нанять ее сиделкой собственному мужу (таким образом, чтобы ей не надо было ездить в школу, и она могла бы получать деньги). Хиллеви же не понимает, почему жена не хочет соцпомощи по ночам ("Нет-нет, мы ночью спим, нам чужих людей в доме не надо"). Как вариант дедушку можно было бы поместить в дом престарелых (хотя бы по будням, а на выходные забирать его домой), но в этот момент жена бросает быстрый взгляд на переводчика, и интенсивно мотает головой:
-Нет-нет. Он мой муж. Это моя обязанность заботится о нем.
Хиллеви поджимает губы, пряча свое недоумение и даже где-то раздражение на эту глупую покорность традициям и вере, и начинает писать в журнале результаты встречи.
Переводчик негодует. Хиллеви ему кажется старой ведьмой. Он очень резко отвечает на ее вопросы о заполнении квитанции и уходит вместе с клиентами.
Тишина в зале.
Вообще, я заметила, что помещать своих родных в подобные заведения тяжело как для шведов, так и для представителей других культур. Да, здесь это общепринятая практика и вы вряд ли увидите бабушек и дедушек, живущих табором со своими детьми и внуками (хотя наш новый министр культуры недавно говорила, что нам стоило бы рассмотреть возможность такой формы реорганизации быта). Но это не значит, что мужья, жены, дети прям бегут-спотыкаются запихивать своих престарелых родственников в богадельни. И, кстати, по закону даже дементного человека нельзя поместить в дом престарелых без его на то согласия. Поэтому все те, кто обитает в таких домах, пошли на это добровольно (или условно добровольно).
Женщину ту мне, честно, жалко. Я знаю, что если вдруг настанет день, и Перре (или мне) понадобится помощь со стороны государства, я ее приму (как бы ни было мне тяжело расставаться с любимым). Так будет лучше для нас обоих в любом случае. Это очень тяжело досматривать за больным человеком. Это тяжело делать за деньги 8 часов в день, с выходными и отпуском. Представьте, как это тяжело в режиме 24/7 365 дней в году. Женщину жаль. Да.
И я задумалась. Как с такими потом работать? Ведь ее же не уговоришь. Или уговоришь, как думаете?
500 тыщ анализов (из них с десяток дали сделать мне. А как известно, взять кровь из вены хотя бы десять раз, лучше, чем ни одного)
100 тыщ перевязок
минимум 5 диабетиков разной степени тяжести
4 гипертоника разной степени очарования
2 почечных катетера
1 разбитая голова на 8 швов
и один глубоко дементный сомалиец.
Вот о последнем я и хочу рассказать.
Не стану врать, я к сомалийцам (и прочим темнокожим народностям) отношусь как и любой другой дикий человек из белорусской глубинки- с трепетом и любопытством. (Кстати, брать кровь у людей с темной кожей- это просто жесть как сложно!!!)
Сидела я на приеме зачарованная и с большими глазами. И вот что я увидела:
На прием к "районной" медсестре пришла пара. Она - вся такая большая женщина в хиджабе и кроссовках. Он- тощенький старик (и хотя ему всего 55, выглядел он много старше). Переводчик- парень под 30, очень самоуверенный и немного грубый.
Медсестра Хиллеви - женщина старых взглядов. Ей все эти сомалийцы- досадная оплошность системы. Но проф этика обязывает прикрыть рот и выполнять свою работу. Поначалу, она была даже очень приветлива.
Надо сказать, что тест на деменцию даже не каждый адекватный пройдет на все 30 баллов. Я, например, редко когда могу вот так сходу сказать, какое сегодня число (задумалась...ннет, не помню. 13ое? посмотрела в угол компа. Да!) Или, например, запомнить три слова, а потом после отвлекающего упражнения снова вспомнить их. Особенно если учесть, что перед этим было упражнение на запоминание 15 слов, то спутаться легко. Или вот отнимайте 7 начиная с 80 и так до нуля. Каково? Сложно? Мне, например, требуется время. И не факт, что я ни разу не ошибусь.
Но у дедушки все было гораздо печальнее. На вопрос о дате он отвечал время года, а отняв от 80 число семь, у него получилось 83, отняв еще семь, ответом была снова пора года.
По рассказу жены, дедушка нуждается в профессиональной помощи. Он агрессивен, беспокоен, ходит под себя и не дает спать всей семье. На день дети уходят в школу, жена уезжает в другой город на учебу, он же остается один в квартире: с плитой, утюгом и прочими опасными предметами. К ним приезжает соц помощь 3 раза в день, но все равно, он слишком долго находится в одиночестве, опасном для него же самого. Больше всего жену напрягают ночи, когда ей нужно перестилать постель (из-за того, что ее муж срывает подгузники, непромокаемые простыни и мочится на матрас).
И вот тут-то происходит столкновение культур. Жена искренне не понимает, почему коммунна не может нанять ее сиделкой собственному мужу (таким образом, чтобы ей не надо было ездить в школу, и она могла бы получать деньги). Хиллеви же не понимает, почему жена не хочет соцпомощи по ночам ("Нет-нет, мы ночью спим, нам чужих людей в доме не надо"). Как вариант дедушку можно было бы поместить в дом престарелых (хотя бы по будням, а на выходные забирать его домой), но в этот момент жена бросает быстрый взгляд на переводчика, и интенсивно мотает головой:
-Нет-нет. Он мой муж. Это моя обязанность заботится о нем.
Хиллеви поджимает губы, пряча свое недоумение и даже где-то раздражение на эту глупую покорность традициям и вере, и начинает писать в журнале результаты встречи.
Переводчик негодует. Хиллеви ему кажется старой ведьмой. Он очень резко отвечает на ее вопросы о заполнении квитанции и уходит вместе с клиентами.
Тишина в зале.
Вообще, я заметила, что помещать своих родных в подобные заведения тяжело как для шведов, так и для представителей других культур. Да, здесь это общепринятая практика и вы вряд ли увидите бабушек и дедушек, живущих табором со своими детьми и внуками (хотя наш новый министр культуры недавно говорила, что нам стоило бы рассмотреть возможность такой формы реорганизации быта). Но это не значит, что мужья, жены, дети прям бегут-спотыкаются запихивать своих престарелых родственников в богадельни. И, кстати, по закону даже дементного человека нельзя поместить в дом престарелых без его на то согласия. Поэтому все те, кто обитает в таких домах, пошли на это добровольно (или условно добровольно).
Женщину ту мне, честно, жалко. Я знаю, что если вдруг настанет день, и Перре (или мне) понадобится помощь со стороны государства, я ее приму (как бы ни было мне тяжело расставаться с любимым). Так будет лучше для нас обоих в любом случае. Это очень тяжело досматривать за больным человеком. Это тяжело делать за деньги 8 часов в день, с выходными и отпуском. Представьте, как это тяжело в режиме 24/7 365 дней в году. Женщину жаль. Да.
И я задумалась. Как с такими потом работать? Ведь ее же не уговоришь. Или уговоришь, как думаете?