Палітычны ідэал
Юлія Латыніна вось так узяла і ў некалькіх сказах сфармулявала свой палітычны ідэал, які цалкам адпавядае майму палітычнаму ідэалу і сістэме каштоўнасьцяў.
Мой политический идеал очень прост. Государство никогда не должно делать того, что может сделать частный бизнесмен. На федеральном уровне никогда не надо делать того, что можно сделать на региональном, а избирателем должен быть каждый, кто платит хоть на копейку больше налогов, чем получает дотаций от государства. Ну, еще моя любимая фраза имени Макиавелли, что ничего не верно само по себе, но все, смотря по обстоятельствам.
Это просто либерализм, причем в классическом понимании этого слова и прагматизм. Ну, либерал-прагматизм, если угодно. Что значит либерализм? Это вот ровно то, что это слово значило в XIX веке, это ровно та сумма взглядов, которая отражена в одном из самых великих текстов человечества - декларации независимости. Напомню, мы считаем само собой разумеющимся, что все люди созданы равными, что наделены своим творцом неотъемлемыми правами, среди которых жизнь, свобода и стремление к счастью, что для обеспечения этих прав государства созданы между людьми, и власть государства опирается на согласие управляемых. И когда любая форма управления перестает соответствовать этим условиям, люди имеют право изменить и свергнуть это правление.
Что значит прагматизм? Это значит не заниматься инфантильным фарисейством. Вот, например, есть Китай, в котором политика власти подняла из нищеты 400 миллионов человек за 20 лет. И инфантильные фарисеи при виде Китая благочестиво восклицают: «Но, ведь, у них нет демократии!» Ну, нету. А если б была, то полмиллиарда нищих китайских крестьян проголосовали бы за нового председателя Мао.
Прагматизм - это не означает не превращать любую дефиницию в абсурд, не всплескивать руками «Вот авторы декларации независимости написали, что все люди рождены равными, но не дали прав голосования индейцам, неграм, женщинам и беднякам на 1776 год». Не дали. А если б дали, США сейчас ничем не отличались бы от Гаити. Ну дальше что?
Прагматизм - это понимание того, что ничто не является истинной ложью само по себе, а только в зависимости от реального состояния дел. Вот, если вы говорите «Кошка черная», это же не является истиной или ложью само по себе. Истина, если кошка черная, а ложь, если кошка белая. Вот, знаете, когда убивают Каддафи, это хорошо, а когда убивают Кеннеди, это плохо. И когда Ли Куан Ю в Сингапуре сажает политических противников и затыкает рот независимым СМИ, это бывает хорошо. А когда то же самое делает Маркос или Дювалье, да, это плохо. Вы скажете, что это двойная мораль? Я скажу, что это здравый смысл. Волкодав прав, а людоед - нет. «Правительства созданы для того, - цитирую, - чтобы обеспечить права и свободы людей». Если они вместо этого нарушают эти права и свободы, они должны быть свергнуты. Если они, действительно, защищают права и свободы, они обязаны нейтрализовать тех, кто на эти свободы покушается. Как отличить правительство, защищающее права и свободы, от правительства, их нарушающего? Ответ: так же, как черную кошку от белой, глазами.
Вторая вещь, которую я печально хотела сказать, я очень часто повторяю эту фразу (не мою - это фраза Нила Фергюсона): «Мы живем в эпоху, когда 500-летнее доминирование Запада приходит к концу». Европа добилась невиданного успеха и свободы своих граждан, опираясь на рыночную экономику, на технические инновации, на минимальное государство и на вполне очевидное и свойственное, кстати, любой цивилизации чувство собственного превосходства над другими. Этой открытой экономике соответствовал классический либерализм и позитивизм. Либеральные мыслители и политики XVIII-XIX века, они прекрасно знали и Плутарха, и Тита Ливия. Они пытались сконструировать общество, в котором неограниченная власть государства, неограниченная глупость черни была стеснена рамками законов. И, вот, начало XX века стало началом реакции против этого классического либерализма. XX-й век породил тоталитарные идеологии - это социализм, фашизм, это национал-фашизм, которые вместо индивидуализма проповедовали коллективность, вместо свободы предпринимательства заботу государства об экономике, как там, государственно-частное партнерство, социальную ответственность, все дела. «Фашизм полностью и абсолютно противостоит доктрине либерализма» - это цитата из Муссолини в Манифесте фашизма.
Режимы, основанные на этих идеологиях, пали. Ну, к сожалению, не раньше, чем эти идеологии, прежде всего социалистическая, отравили и пропитали собой современное западное сознание, прежде всего европейское. В результате многие из классических европейских ценностей превратились в свою противоположность. Скажем, тезис о примате европейской цивилизации превратился в тезис о вине европейской цивилизации перед всеми, кого она колонизовала. Довольно, на мой взгляд, смешная история, которая, к тому же, почему-то связана с тем, что претензии насчет колонизации и завоеваний предъявляются только Европе - никто не предъявляет Александру Македонскому претензии в том, что он завоевал Персию. Никто не предъявляет великим монголам претензии в том, что они завоевали Индию. Хотя, согласитесь, монголы, завоевавшие Индию, принесли гораздо больше горя Индии, чем Британская империя, ее завоевавшая.
Другие из этих ценностей поддерживаются лишь на словах. Скажем, та же самая свобода предпринимательства в современной Европе практически утонула в трясине бюрократии и социальных гарантий. Я уже цитировала одного итальянского предпринимателя, чья компания, кстати немаленькая компания, которая производит дубильные натуральные вещества, использующиеся для дубления кожи, и занимает первое место в мире в этом узком очень сегменте рынка, и вот этот человек в последние годы перенес почти все свои фабрики, новые открыл в Бразилии, в Латинской Америке. И на вопрос «А почему?», он отвечал мне, что «В Латинской Америке есть и проблемы, и возможности, а в Италии есть только проблемы».
Причем, я должна сказать, что классики и теории, и практики либерализма все это предвидели. Автор декларации независимости Томас Джефферсон при всех его словах о том, что люди равны, писал, что чернь больших городов не больше способствует чистоте правительства, нежели язва силе человеческого тела. Джеймс Мэдисон писал, что чистая демократия, то есть когда голосуют все, не совместима с личной безопасностью и частной собственностью. О том, что чистая демократия кончается социализмом, - это общее опасение либеральных мыслителей XIX века. И поскольку чистая демократия, действительно, кончается социализмом (в первую очередь в Европе)... Под социализмом я не имею в виду ГУЛАГ, под социализмом я имею в виду систему распределения, при которой забирают от богатых те деньги, которые они заработали, отдают бедным те деньги, которые они не заработали, а деньги не заработанные, которые вы отбираете от кого-то, имеют один недостаток - они рано или поздно кончаются.
Так вот в результате мы живем в мире, в котором бедные страны, стремящиеся к модернизации, больше не имеют перед собой того твердого образца, который они имели в Европе XIX века. А под видом общечеловеческих ценностей им преподносится левая пропаганда. И двумя краеугольными камнями этой пропаганды является тезис о всеобщем избирательном праве и государстве всеобщего благосостояния как о необходимой примете любого свободного общества.
Тот очевидный факт, что всеобщее избирательное право в нищих странах, как правило, кончается диктатурой, а социальные гарантии даже в богатых странах ведут к финансовому кризису, он не просто игнорируется. Любое упоминание о нем рождает инфантильно-фарисейскую реакцию отрицания и крик «Ты - фашист!» Крик тем более смешной, что фашизм как раз вырос в значительной степени из всеобщего избирательного права и социальных гарантий. Вот, либеральный прагматизм - это когда вы сначала собираете факты, а потом делаете выводы.
Вот, если вы констатируете, что в условиях высокой гравитации луч света не распространяется по прямой, это не значит, что вы являетесь врагом света. Вот если вы констатируете, что в условиях бедности демократия не выживает, вы почему-то считаетесь врагом демократии.
Еще раз, в истории нет ничего верного само по себе, но все, смотря по обстоятельствам. Социальные структуры настолько сложны и подвижны, что то, что вчера было злом, сегодня превращается в благо. То обстоятельство, которое убивает одно общество, приводит к расцвету другого. Например, в X веке раздробленность Европы обеспечила ее абсолютную отсталость по сравнению с Китаем. Потом та же самая раздробленность обеспечивала Европе рост. Отцы-пилигримы ехали в Плимут основывать христианский коммунизм, между прочим, и основали США.
Со всеобщим избирательным правом то же самое. Ничто не верно само по себе. Если ваше общество состоит из собственников и ответственных граждан как в Швеции или в Израиле, где граждане чрезвычайно ответственны, то даже при высоком уровне социальных гарантий в его главе окажется ответственный политик. Если ваше общество состоит из людоедов как в Африке или люмпенов как в России, то на выходе вы получаете президента-людоеда или президента-люмпена. Всеобщее избирательное право - нет, это не абсолютное благо, это некое случайное историческое условие, которое сложилось в Европе в конце XIX века, в основном, благодаря росту массовых армий, которое вызвало в свою очередь приход к власти фашистов, национал-социалистов и социалистов. Оно ведет к государству всеобщего социального обеспечения, и государство это долго не живет, как мы видим на примере нынешнего европейского кризиса. Я уверяю вас, что то, что мы имели в 2008 году в связи с (НЕРАЗБОРЧИВО), это просто побледнеет перед тем масштабом бедствия, которое произойдет, когда европейские банки окажутся не в состоянии... Когда, вернее, некоторые европейские страны окажутся не в состоянии платить по своим долгам. И это скажется на состоянии банков, которые покупали эти долги.
Всеобщее избирательное право чрезвычайно опасно даже для богатых обществ. Для бедных оно приводит к диктатуре, как только найдется политик, достаточно беспринципный, чтобы сказать народу, что если мы все разделим на всех, то у всех будет все. В результате, конечно, получается, что все есть только у него, а у всех есть шиш, но это уже происходит потом, когда политик пришел к власти. Мы не всем даем водительские права, но мы всем даем избирательные. Мы можем лишить пьющую бомжиху родительских прав, но мы оставляем ей право избирать президента. Мы можем лишить серийного убийцы свободы, но оказывается, что лишить его избирательных прав - это преступление против гражданского общества.
Вот, аргументы такого рода - да, они мне кажутся фарисейством. И фарисейством совершенно умышленным, исповедуемым европейскими политиками и вместе с теми постсоветскими диктаторами, причем с одинаковой целью - с целью максимальной люмпенизации населения и расширения своей электоральной базы и расширения могущества государства. И если демократия означает всеобщее избирательное право, то да, я против демократии. И я за власть собственников. Называйте это «ктиторократией» от древнегреческого «ктитор» (собственник). Называйте как угодно. За то, чтобы избирательное право в явном или скрытом виде принадлежало только собственникам и налогоплательщикам. И чем ближе государство к этому идеалу, тем, на самом деле, лучше устроена в нем экономика. Всякое государство, к сожалению, в том числе и демократическое, стремится к экспансии. При этом парадокс заключается в том, что ничто кроме государства не способно обеспечить прав и свобод граждан. То есть в отсутствии государства нет ни свобод, ни прав. В отсутствии государства есть либо стадо, либо война. И вот задача общества заключается в том, чтобы использовать силу государства для обеспечения свободы. Ну, это как строят арку: сила тяжести всех... Каждый камень тянет вниз, в результате все это вместе образовывает арку, которая поднимается наверх.
И, вот, да, мы живем в государстве как мы живем при гравитации. Вопреки мечтаниям анархистов, ну, государство нельзя отменить, его можно только использовать. И как использовать государство, ответ на этот вопрос, к сожалению, нельзя дать на все века и на все обстоятельства, потому что ничто не верно само по себе, но все, смотря по обстоятельствам.
Юлия Латынина, Эхо Москвы