Грузия. Путевые зарисовки, февраль 2015
Стоило поехать в Грузию, чтобы за всю зиму увидеть чистый красивый БЕЛЫЙ снег. 28 февраля, в последний день зимы.
В Степанцминде на площади нас встретили собаки и повели - в прямом смысле повели! - к монастырю. Мы заблудились в деревне, зачем-то поперлись в гору через пастбище и маленькое сельское кладбище, собаки шли на шаг впереди нас, показывали, где лучше взобраться, куда идти дальше. Сама дорога на Гергету всё еще занесена снегом, проехать по ней нельзя, но ходят по ней регулярно - сбоку вытоптана кромка. Собаки вели нас до самого верха, бежали чуть впереди и, когда мы останавливались отдышаться, они возвращались, высовывались из-за угла или какого-нибудь пня, как бы спрашивая: "Ну чего, вы идете?" Уже почти в самом верху они поругались, между собой не могли решить, какой дорогой нас повести - одна собака вела более короткой, но крутой, две другие отошли на ту тропу, что идет в обход. Мы решили пойти короткой и крутой тропой, и те две собаки, корычав на первую и погоняв её немного, всё-таки пошли за нами. На очень крутых подъемах большая овчарка всегда была рядом со мной, моя страховка и опора. Они довели нас до самого монастыря и гордо улеглись во дворе и на широкой каменной ограде. Так жаль, что с собой не было совсем никакой еды, очень хотелось их отблагодарить и побаловать.
Тихая пустынная дорога вверх, пышные белые сугробы, освещенные ярким, высоким, уже очень очень весенним светом. Вдруг появляется большая красивая бабочка, красная с шоколадным узором, и садится на сугроб.
На обратном пути, в деревне уже у самого подножья горы стоит очень красивая корова: чистенькая, золотисто-палевая, с кудрявой челкой и очень спокойными смиренными (как у всех коров, по-моему) глазами в обрамлении больших ресниц. У неё взгляд, как у святых на грузинских иконах - как будто она всё видит, всё понимает и что самое главное принимает, она осеняет тебя взором, умиротворяет и говорит "Всё будет хорошо, ты же знаешь". Пра-пра-...-прабабушка этой коровы стояла у яслей в Вифлееме, я это чувствую.
Удивительное человеческое сознание: однажды наступает момент, когда тебе очень тяжело сформулировать мысль и выговорить её, ты долго, с большим трудом говоришь фразу, устаешь, не заканчиваешь её, оставляя вокруг тягостную тишину. А два больших куплета из оперетты тебе даются гораздо легче, и голос звучит ясно, звонко и молодо.
В Тбилиси уже во всю весна: зацвели миндальные деревья, на каждом углу продают грузинские фиалки, крокусы и мимозу. 3 марта, в день матери, каждый прохожий от мала до велика идет с букетиком, букетищем, охапкой, скромным пучком цветов. Мимо проехала машина, за рулем сидит мужчина и у него большой букет прямо перед собой, между рук, держащихся за руль; я сомневаюсь, что он видит дорогу, но не сомневаюсь, что он доедет до цели.
В Степанцминде на площади нас встретили собаки и повели - в прямом смысле повели! - к монастырю. Мы заблудились в деревне, зачем-то поперлись в гору через пастбище и маленькое сельское кладбище, собаки шли на шаг впереди нас, показывали, где лучше взобраться, куда идти дальше. Сама дорога на Гергету всё еще занесена снегом, проехать по ней нельзя, но ходят по ней регулярно - сбоку вытоптана кромка. Собаки вели нас до самого верха, бежали чуть впереди и, когда мы останавливались отдышаться, они возвращались, высовывались из-за угла или какого-нибудь пня, как бы спрашивая: "Ну чего, вы идете?" Уже почти в самом верху они поругались, между собой не могли решить, какой дорогой нас повести - одна собака вела более короткой, но крутой, две другие отошли на ту тропу, что идет в обход. Мы решили пойти короткой и крутой тропой, и те две собаки, корычав на первую и погоняв её немного, всё-таки пошли за нами. На очень крутых подъемах большая овчарка всегда была рядом со мной, моя страховка и опора. Они довели нас до самого монастыря и гордо улеглись во дворе и на широкой каменной ограде. Так жаль, что с собой не было совсем никакой еды, очень хотелось их отблагодарить и побаловать.
Тихая пустынная дорога вверх, пышные белые сугробы, освещенные ярким, высоким, уже очень очень весенним светом. Вдруг появляется большая красивая бабочка, красная с шоколадным узором, и садится на сугроб.
На обратном пути, в деревне уже у самого подножья горы стоит очень красивая корова: чистенькая, золотисто-палевая, с кудрявой челкой и очень спокойными смиренными (как у всех коров, по-моему) глазами в обрамлении больших ресниц. У неё взгляд, как у святых на грузинских иконах - как будто она всё видит, всё понимает и что самое главное принимает, она осеняет тебя взором, умиротворяет и говорит "Всё будет хорошо, ты же знаешь". Пра-пра-...-прабабушка этой коровы стояла у яслей в Вифлееме, я это чувствую.
Удивительное человеческое сознание: однажды наступает момент, когда тебе очень тяжело сформулировать мысль и выговорить её, ты долго, с большим трудом говоришь фразу, устаешь, не заканчиваешь её, оставляя вокруг тягостную тишину. А два больших куплета из оперетты тебе даются гораздо легче, и голос звучит ясно, звонко и молодо.
В Тбилиси уже во всю весна: зацвели миндальные деревья, на каждом углу продают грузинские фиалки, крокусы и мимозу. 3 марта, в день матери, каждый прохожий от мала до велика идет с букетиком, букетищем, охапкой, скромным пучком цветов. Мимо проехала машина, за рулем сидит мужчина и у него большой букет прямо перед собой, между рук, держащихся за руль; я сомневаюсь, что он видит дорогу, но не сомневаюсь, что он доедет до цели.