Сожжём все старые календари?
Из-за какой только чепухи не ссорятся люди!
Джон до ужаса любил систематичность и порядок. Джейн до ужаса любила собирать рецепты из кулинарных календарей. Вроде ничего особенного, но именно из-за этого произошла самая крупная размолвка за всю их совместную жизнь.
Все началось ранним утром 20 декабря. Проснувшись, Джон отправился на кухню попить воды и мимоходом сорвал с отрывного календаря листочек со вчерашним числом (листочков осталось так мало!). Сорвал - и с несказанным удовольствием выбросил в мусорку. Джон считал календари наказанием своей жизни. В его доме они лежали, казалось, повсюду - скромно, незаметно, но раздражающе бессистемно - вперемешку новые и старые, прошлогодние и десятилетней давности. Купленные женой самостоятельно, отданные знакомыми, подаренные подругами: о страсти Джейн знали все. Как-то раз она получила на Рождество целых двенадцать календарей - хоть каждый месяц вешай новый. Календари множились и незаметно заполняли дом. Джейн частенько обещала, что «вот-сейчас-она-закончит-дела» и все разберет. Но дела никак не кончались, и тайники кулинарного знания оставались на своих местах. Надо признать, Джейн готовила отлично, но такое количество календарных заначек в разных местах Джон перенести не мог.
Только пару лет назад он, казалось, нашел Соломоново решение. Предложил жене покупать отрывные календари вместо обычных. Сразу складировать хорошие рецепты в одном, специально предназначенном для этого месте, просто отрывая листочки. А неинтересные выкидывать. Старые календари, конечно, остались на своих местах, но хоть новые чуточку перестали плодиться.
Все шло гладко до того рокового 20 декабря, когда Джон сорвал и выбросил в мусорку листочек со вчерашним числом. Несчастный не подозревал, что на оборотной стороне коварно скрылся чудесный рецепт куриного рулета с грибами. Джейн обычно обрывала нужные листики с вечера, а вчера забыла. После завтраком, заметив свою невосполнимую утрату (как назло, мусор уже успели выбросить и вывезти), она недовольно сказала:
- Джон, ты мог бы быть повнимательней. Я же говорила, на той стороне листочка был чудный куриный рулет!
- К счастью, не рулет, а всего лишь его рецепт, - Джон попытался перевести все в шутку, но Джейн не унималась:
- Бог с ним, с рулетом. Главное - такое случается не в первый раз! Я долго молчала, но твое наплевательское отношение уже начинает меня раздражать.
- В конце концов, если бы ты была аккуратней и пунктуальней, - вполне логично заметил Джон. - Ничего бы не случилось. Я, например, всегда вовремя делаю нужные вырезки из журналов. После первого числа ты их пускаешь в расход, даже не заглядывая - а я разве хоть разок возмутился? Нет. И все потому, что нужные статьи давно в папках.
- Если уж быть совсем откровенной, - сердито гремя кастрюлями, отвечала Джейн. - От этих твоих папок не продохнуть. Целый шкаф занимают! Я не спорю, сад у нас хороший, ты прекрасно о нем заботишься… Но зачем тебе такое дикое количество вырезок? Например, та статья о магнолиях? Тебе давно целую книгу о них подарили, а магнолий в нашем саду так и не завелось. Думаю, они так никогда и не появятся. А вырезка все валяется. Какие-то египетские пирамиды! Настоящий пылесборник.
- Пригодится!
- «Пригодится!» - передразнила Джейн. - Так же, как статья о выращивании огурцов на Мадагаскаре! Говорю тебе, это все мертвый груз. Так и сожгла бы эти твои заметки!
Подобных слов Джон стерпеть уже не мог. Он ведь всегда аккуратно складывал свои вырезки из журналов по садоводству в один и тот же шкаф, по числам, по годам, под четкими порядковыми номерами! Не то что Джейн, которая свои «сокровища» разложила повсюду, как попало!
- А может, лучше сожжем все старые календари? - кипя праведным возмущением, предложил он.
Что они сказали друг другу потом, перечислять было бы слишком долго и слишком печально. Так или иначе, но примерно через час сердитая Джейн ушла из столовой на кухню, а Джон, хлопнув дверью, отправился на прогулку. Дома, припорошенные первым снежком, были хорошенькими, как на рождественской открытке. Пушистые красавицы-елочки протягивали над головами прохожих ветки, словно в жесте благословения. Похрустывал под ботинками тонкий серебряный ледок на лужах. Джон любил все эти приметы зимы, но сегодня они его не радовали. Слишком гадко было на душе из-за слов Джейн.
Это же надо раздуть такое из календарного листочка! Это же надо ляпнуть, что она скорее выбросит их семейный фотоальбом, чем свои паршивые календари! А уж слова о том, что она устала терпеть наплевательское отношение и уходит от него, это вообще бред.
День был испорчен. Супруги не разговаривали друг с другом до самого вечера. Спали в разных комнатах. Наутро наметилось прояснение. Джейн первая попробовала примириться - приготовила отличный завтрак и заговорила с ним так ласково… Но гнев Джона еще не утих, поэтому он ответил резко и грубо. Не надо было так делать - слово за слово, и Джейн разобиделась еще больше, чем раньше.
В пылу гнева так легко наделать глупостей. Только услышав из соседней комнаты приглушенные всхлипывания, Джон остыл. И горько пожалел о своих словах. «Напрасно мы так», - подумал он. - «Но как теперь все исправить?»
«Слушать тебя больше не хочу!» - была заключительная фраза Джейн. Джон чудесно знал, что слова жены с делом не расходятся. Чего доброго, будет дуться еще с неделю. И никаких извинений не расслышит.
Надо действовать делами. Но как?.. Ясно, что календарь он теперь пальцем не тронет. Но чем же еще показать свое внимание?
Вздохнув, он вновь отправился на прогулку и через час вернулся с каким-то свертком в руках. Джейн как раз ушла за продуктами - это был ее обычный час покупок. Джон тихонько поднялся в гостиную и спрятал под ворохом мягких диванных подушек (Джейн любила там отдыхать больше всего) чудесную книгу рецептов, о которой жена мечтала так давно.
«Будет делать уборку. Найдет. Простит.»
Ничего подобного. Ритуал уборки был совершен, книга исчезла - Джон проверял - но ледяное равнодушие жены не прошло.
Вполне возможно, что его подарок отправился в мусорку. Следом за календарным листиком. Джейн была упряма.
Но и Джон был упрям. Поразмышляв еще немного, он решил выманить жену старым проверенным способом - на большой предрождественский костер.
Этой традиции было уже пятнадцать лет. За пару дней до Рождества, сразу после большой уборки, весь хлам, собранный Джейн по дому (исключая, конечно, вырезки о саде и календари), и последние опавшие листья, выметенные Джоном в саду, собирали посреди двора и сжигали. До чего уютно было стоять рядом у костра! Приятно даже замерзнуть немножко, когда в любой момент можно погреться в объятиях другого или вместе вернуться в теплый дом. И пить глинтвейн, заранее приготовленный Джейн, и начать наряжать елку. Чтобы она была готова как раз вовремя, когда Джесси вернется на каникулы из колледжа…
В этот раз Джон не только собрал листья, но и решил дать пламени необычную пищу. Если уж Джейн так раздражает шкаф с вырезками, можно и правда их перебрать. Тяжело вздыхая на ходу, Джон поднялся в кабинет.
На основательный разбор шкафа ушел остаток дня - зато и костер получился большой и красивый. Ярким оранжево-красным цветком полыхал он посреди лужайки и наверняка был прекрасно виден из кухни. Сгущались вечерние тени, Джон, приплясывая от холода, подбрасывал в огонь новые и новые кипы бумаг. Настроение его слегка исправилось - казалось, костер поедал не только злополучные вырезки, но и дурные мысли. Теперь все будет хорошо. Джейн скоро заметит огонь, заметит пропажу ненавистных папок из шкафа и поймет, как он сожалеет о ссоре. От такой жертвы растает любое сердце!
Но Джейн все не шла. Вот последний листочек исчез в огне, подобно бедной бабочке, привлеченной красивым пламенем свечки. Вот костер начал затухать, истратив всю свою пищу. Вместе с ним угасала и надежда.
Лишь когда пламя стало совсем слабым, за спиной Джона послышались шаги.
- Джейн?
Да, это была она. Лицо виноватое, а на ресницах еще поблескивают слезы. Очень тепло одетая, с двумя огромными баулами в руках. Какие огромные, тяжелые баулы… Там могут быть только вещи Джейн. Неужели она серьезно говорила про «уйти»?
Ужасно, но так, наверное, и должно было кончиться, мелькнуло в голове. Невнимательность, наплевательское отношение в мелочах - с обеих сторон, - сотни маленьких, почти незаметных, но ежедневных обид, которые они невольно наносят друг другу каждый день. Ведь и крохотные дождинки способны наполнить водой большой колодец во дворе. Конечно, исправляться надо не одному ему. Джейн тоже хороша. Но неужели чаша ее терпения переполнилась раньше? Именно сейчас, когда он решил начать меняться? Никогда больше не будет ни разговоров на кухне, ни вечернего чтения друг другу, ни чая у камина и в саду? Он привычно позовет Джейн - и стены откликнутся гулкой тишиной? А Джесси? Как на нее повлияет такой «рождественский сюрприз» от родителей? Невыносимо представить!
- Дорогая, - хрипло сказал Джон. - Пожалуйста, давай сядем и все обдумаем. Не стоит принимать поспешных решений…
- Я уже все решила. Обсуждать нечего, потому что…
У Джона упало сердце. Он до последнего не верил, что она решится вот так вот взять и бросить его после всего, что было. И, хотя Джейн говорила спокойно и мягко, снова разозлился - на нее, на себя, на весь мир - и перебил жену:
- Значит, все-таки уйдешь от меня? Заберешь Джесси? И из-за чего - из-за опавшего календарного листочка?! А ты хоть подумала о чувствах ребенка?
- Джон, не нервничай, тебе же вредно. Посмотри, ты уже весь красный…
- Нет, нет, это ты лучше посмотри! - не унимался Джон. - Видишь, какая здоровенная куча пепла? В этом году я хотел сжечь все наши прошлые обиды. Решил изменить свое отношение к твоим любимым рецептам. Ладно, пусть валяются по всему дому и дальше, можешь ими хоть все комнаты завалить, хоть они и раздражают меня невероятно. Я сжег все эти фиговы вырезки, кроме тех, которыми пользуюсь постоянно. Разобрал весь этот фигов шкаф…
- Что, правда? - внезапно рассмеялась Джейн.
- Да, - все еще сердито ответил Джон. - С этого Рождества мы могли бы хоть попытаться начать новую жизнь. А тут ты приходишь и говоришь, что все зря, что ты решила уйти…
- С чего ты взял? Я вовсе не говорила этого.
- Но… Что же тогда в баулах?
Джейн мягко и немножко лукаво улыбнулась. И, хотя в уголках ее глаз уже лучились маленькие морщинки, нарисованные временем, сами глаза сияли.
- Просто нам пришла одинаковая мысль. Ты уже бросил в огонь свои вырезки. Но пока я собиралась прийти к нашему костру, пламя почти угасло - надо дать ему новую пищу. Так что давай… сожжем все старые календари?
- Давай, - он улыбнулся. Впервые за последние два дня. - Только в следующий раз не таскай тяжести в одиночку.
Помолчали. А потом Джон сказал:
- Я думал, ты не пришла посмотреть на костер, потому что злишься.
- Нет, просто на вторую уборку ушло больше времени, чем обычно. Только твой кабинет не потребовалось заглядывать, ведь там я никогда не оставляла календарей. Джон… ты был прав: они валялись по всему дому. Самые важные и интересные рецепты я переписала, и, знаешь, их оказалось совсем немного. Ты был прав, - повторила она. - Все остальное - просто старый хлам. А раз самое важное мы оставили… что ж, начнем сжигать ненужное? Надо бы поторопиться, а то пироги совсем остынут.
Джон до ужаса любил систематичность и порядок. Джейн до ужаса любила собирать рецепты из кулинарных календарей. Вроде ничего особенного, но именно из-за этого произошла самая крупная размолвка за всю их совместную жизнь.
Все началось ранним утром 20 декабря. Проснувшись, Джон отправился на кухню попить воды и мимоходом сорвал с отрывного календаря листочек со вчерашним числом (листочков осталось так мало!). Сорвал - и с несказанным удовольствием выбросил в мусорку. Джон считал календари наказанием своей жизни. В его доме они лежали, казалось, повсюду - скромно, незаметно, но раздражающе бессистемно - вперемешку новые и старые, прошлогодние и десятилетней давности. Купленные женой самостоятельно, отданные знакомыми, подаренные подругами: о страсти Джейн знали все. Как-то раз она получила на Рождество целых двенадцать календарей - хоть каждый месяц вешай новый. Календари множились и незаметно заполняли дом. Джейн частенько обещала, что «вот-сейчас-она-закончит-дела» и все разберет. Но дела никак не кончались, и тайники кулинарного знания оставались на своих местах. Надо признать, Джейн готовила отлично, но такое количество календарных заначек в разных местах Джон перенести не мог.
Только пару лет назад он, казалось, нашел Соломоново решение. Предложил жене покупать отрывные календари вместо обычных. Сразу складировать хорошие рецепты в одном, специально предназначенном для этого месте, просто отрывая листочки. А неинтересные выкидывать. Старые календари, конечно, остались на своих местах, но хоть новые чуточку перестали плодиться.
Все шло гладко до того рокового 20 декабря, когда Джон сорвал и выбросил в мусорку листочек со вчерашним числом. Несчастный не подозревал, что на оборотной стороне коварно скрылся чудесный рецепт куриного рулета с грибами. Джейн обычно обрывала нужные листики с вечера, а вчера забыла. После завтраком, заметив свою невосполнимую утрату (как назло, мусор уже успели выбросить и вывезти), она недовольно сказала:
- Джон, ты мог бы быть повнимательней. Я же говорила, на той стороне листочка был чудный куриный рулет!
- К счастью, не рулет, а всего лишь его рецепт, - Джон попытался перевести все в шутку, но Джейн не унималась:
- Бог с ним, с рулетом. Главное - такое случается не в первый раз! Я долго молчала, но твое наплевательское отношение уже начинает меня раздражать.
- В конце концов, если бы ты была аккуратней и пунктуальней, - вполне логично заметил Джон. - Ничего бы не случилось. Я, например, всегда вовремя делаю нужные вырезки из журналов. После первого числа ты их пускаешь в расход, даже не заглядывая - а я разве хоть разок возмутился? Нет. И все потому, что нужные статьи давно в папках.
- Если уж быть совсем откровенной, - сердито гремя кастрюлями, отвечала Джейн. - От этих твоих папок не продохнуть. Целый шкаф занимают! Я не спорю, сад у нас хороший, ты прекрасно о нем заботишься… Но зачем тебе такое дикое количество вырезок? Например, та статья о магнолиях? Тебе давно целую книгу о них подарили, а магнолий в нашем саду так и не завелось. Думаю, они так никогда и не появятся. А вырезка все валяется. Какие-то египетские пирамиды! Настоящий пылесборник.
- Пригодится!
- «Пригодится!» - передразнила Джейн. - Так же, как статья о выращивании огурцов на Мадагаскаре! Говорю тебе, это все мертвый груз. Так и сожгла бы эти твои заметки!
Подобных слов Джон стерпеть уже не мог. Он ведь всегда аккуратно складывал свои вырезки из журналов по садоводству в один и тот же шкаф, по числам, по годам, под четкими порядковыми номерами! Не то что Джейн, которая свои «сокровища» разложила повсюду, как попало!
- А может, лучше сожжем все старые календари? - кипя праведным возмущением, предложил он.
Что они сказали друг другу потом, перечислять было бы слишком долго и слишком печально. Так или иначе, но примерно через час сердитая Джейн ушла из столовой на кухню, а Джон, хлопнув дверью, отправился на прогулку. Дома, припорошенные первым снежком, были хорошенькими, как на рождественской открытке. Пушистые красавицы-елочки протягивали над головами прохожих ветки, словно в жесте благословения. Похрустывал под ботинками тонкий серебряный ледок на лужах. Джон любил все эти приметы зимы, но сегодня они его не радовали. Слишком гадко было на душе из-за слов Джейн.
Это же надо раздуть такое из календарного листочка! Это же надо ляпнуть, что она скорее выбросит их семейный фотоальбом, чем свои паршивые календари! А уж слова о том, что она устала терпеть наплевательское отношение и уходит от него, это вообще бред.
День был испорчен. Супруги не разговаривали друг с другом до самого вечера. Спали в разных комнатах. Наутро наметилось прояснение. Джейн первая попробовала примириться - приготовила отличный завтрак и заговорила с ним так ласково… Но гнев Джона еще не утих, поэтому он ответил резко и грубо. Не надо было так делать - слово за слово, и Джейн разобиделась еще больше, чем раньше.
В пылу гнева так легко наделать глупостей. Только услышав из соседней комнаты приглушенные всхлипывания, Джон остыл. И горько пожалел о своих словах. «Напрасно мы так», - подумал он. - «Но как теперь все исправить?»
«Слушать тебя больше не хочу!» - была заключительная фраза Джейн. Джон чудесно знал, что слова жены с делом не расходятся. Чего доброго, будет дуться еще с неделю. И никаких извинений не расслышит.
Надо действовать делами. Но как?.. Ясно, что календарь он теперь пальцем не тронет. Но чем же еще показать свое внимание?
Вздохнув, он вновь отправился на прогулку и через час вернулся с каким-то свертком в руках. Джейн как раз ушла за продуктами - это был ее обычный час покупок. Джон тихонько поднялся в гостиную и спрятал под ворохом мягких диванных подушек (Джейн любила там отдыхать больше всего) чудесную книгу рецептов, о которой жена мечтала так давно.
«Будет делать уборку. Найдет. Простит.»
Ничего подобного. Ритуал уборки был совершен, книга исчезла - Джон проверял - но ледяное равнодушие жены не прошло.
Вполне возможно, что его подарок отправился в мусорку. Следом за календарным листиком. Джейн была упряма.
Но и Джон был упрям. Поразмышляв еще немного, он решил выманить жену старым проверенным способом - на большой предрождественский костер.
Этой традиции было уже пятнадцать лет. За пару дней до Рождества, сразу после большой уборки, весь хлам, собранный Джейн по дому (исключая, конечно, вырезки о саде и календари), и последние опавшие листья, выметенные Джоном в саду, собирали посреди двора и сжигали. До чего уютно было стоять рядом у костра! Приятно даже замерзнуть немножко, когда в любой момент можно погреться в объятиях другого или вместе вернуться в теплый дом. И пить глинтвейн, заранее приготовленный Джейн, и начать наряжать елку. Чтобы она была готова как раз вовремя, когда Джесси вернется на каникулы из колледжа…
В этот раз Джон не только собрал листья, но и решил дать пламени необычную пищу. Если уж Джейн так раздражает шкаф с вырезками, можно и правда их перебрать. Тяжело вздыхая на ходу, Джон поднялся в кабинет.
На основательный разбор шкафа ушел остаток дня - зато и костер получился большой и красивый. Ярким оранжево-красным цветком полыхал он посреди лужайки и наверняка был прекрасно виден из кухни. Сгущались вечерние тени, Джон, приплясывая от холода, подбрасывал в огонь новые и новые кипы бумаг. Настроение его слегка исправилось - казалось, костер поедал не только злополучные вырезки, но и дурные мысли. Теперь все будет хорошо. Джейн скоро заметит огонь, заметит пропажу ненавистных папок из шкафа и поймет, как он сожалеет о ссоре. От такой жертвы растает любое сердце!
Но Джейн все не шла. Вот последний листочек исчез в огне, подобно бедной бабочке, привлеченной красивым пламенем свечки. Вот костер начал затухать, истратив всю свою пищу. Вместе с ним угасала и надежда.
Лишь когда пламя стало совсем слабым, за спиной Джона послышались шаги.
- Джейн?
Да, это была она. Лицо виноватое, а на ресницах еще поблескивают слезы. Очень тепло одетая, с двумя огромными баулами в руках. Какие огромные, тяжелые баулы… Там могут быть только вещи Джейн. Неужели она серьезно говорила про «уйти»?
Ужасно, но так, наверное, и должно было кончиться, мелькнуло в голове. Невнимательность, наплевательское отношение в мелочах - с обеих сторон, - сотни маленьких, почти незаметных, но ежедневных обид, которые они невольно наносят друг другу каждый день. Ведь и крохотные дождинки способны наполнить водой большой колодец во дворе. Конечно, исправляться надо не одному ему. Джейн тоже хороша. Но неужели чаша ее терпения переполнилась раньше? Именно сейчас, когда он решил начать меняться? Никогда больше не будет ни разговоров на кухне, ни вечернего чтения друг другу, ни чая у камина и в саду? Он привычно позовет Джейн - и стены откликнутся гулкой тишиной? А Джесси? Как на нее повлияет такой «рождественский сюрприз» от родителей? Невыносимо представить!
- Дорогая, - хрипло сказал Джон. - Пожалуйста, давай сядем и все обдумаем. Не стоит принимать поспешных решений…
- Я уже все решила. Обсуждать нечего, потому что…
У Джона упало сердце. Он до последнего не верил, что она решится вот так вот взять и бросить его после всего, что было. И, хотя Джейн говорила спокойно и мягко, снова разозлился - на нее, на себя, на весь мир - и перебил жену:
- Значит, все-таки уйдешь от меня? Заберешь Джесси? И из-за чего - из-за опавшего календарного листочка?! А ты хоть подумала о чувствах ребенка?
- Джон, не нервничай, тебе же вредно. Посмотри, ты уже весь красный…
- Нет, нет, это ты лучше посмотри! - не унимался Джон. - Видишь, какая здоровенная куча пепла? В этом году я хотел сжечь все наши прошлые обиды. Решил изменить свое отношение к твоим любимым рецептам. Ладно, пусть валяются по всему дому и дальше, можешь ими хоть все комнаты завалить, хоть они и раздражают меня невероятно. Я сжег все эти фиговы вырезки, кроме тех, которыми пользуюсь постоянно. Разобрал весь этот фигов шкаф…
- Что, правда? - внезапно рассмеялась Джейн.
- Да, - все еще сердито ответил Джон. - С этого Рождества мы могли бы хоть попытаться начать новую жизнь. А тут ты приходишь и говоришь, что все зря, что ты решила уйти…
- С чего ты взял? Я вовсе не говорила этого.
- Но… Что же тогда в баулах?
Джейн мягко и немножко лукаво улыбнулась. И, хотя в уголках ее глаз уже лучились маленькие морщинки, нарисованные временем, сами глаза сияли.
- Просто нам пришла одинаковая мысль. Ты уже бросил в огонь свои вырезки. Но пока я собиралась прийти к нашему костру, пламя почти угасло - надо дать ему новую пищу. Так что давай… сожжем все старые календари?
- Давай, - он улыбнулся. Впервые за последние два дня. - Только в следующий раз не таскай тяжести в одиночку.
Помолчали. А потом Джон сказал:
- Я думал, ты не пришла посмотреть на костер, потому что злишься.
- Нет, просто на вторую уборку ушло больше времени, чем обычно. Только твой кабинет не потребовалось заглядывать, ведь там я никогда не оставляла календарей. Джон… ты был прав: они валялись по всему дому. Самые важные и интересные рецепты я переписала, и, знаешь, их оказалось совсем немного. Ты был прав, - повторила она. - Все остальное - просто старый хлам. А раз самое важное мы оставили… что ж, начнем сжигать ненужное? Надо бы поторопиться, а то пироги совсем остынут.