Только маленькие секреты нуждаются в охране, большие тайны хранит неверие толпы. часть 4.
Танец математики и физики в ХХ веке: кто ведёт, а кого ведут?
В первые месяцы нового века произошло крупное событие, которое далеко продвинулось в применении миссии Хаксли.
Конференция - «Будущее математики», состоявшаяся в августе 1900 г., стала глобальным событием, в котором приняли участие более 160 величайших математиков, желавших заняться передовыми научными проблемами и разобраться в отношениях между физикой и математикой. Очевидно, эти два поля танцевали вместе, но оставался вопрос: что будет вести, а что будет идти следом?
Принимая во внимание тот факт, что население мира в то время все еще составляло значительно менее двух миллиардов человек, плотность научных открытий во всех областях происходила с невиданной в истории человечества скоростью.
Благодаря новым открытиям в биологии, эмбриологии, атомной физике, электромагнетизме, аэродинамике и химии ответ на вопрос «математика против физики» становился все более очевидным. Дело в том, что рост человеческих знаний быстро выходил за пределы математического языка, используемого учеными. Со временем будут разработаны новые математические системы для описания совершаемых новых творческих открытий, но никто не мог отрицать, что в этом танце ведущей была творческая мысль. Неоспоримым было также и то, как эти новые идеи резко улучшали условия бесчисленных жизней благодаря этим огромным скачкам в научно-техническом прогрессе.
Гильберт и Рассел формируют новую парадигму.
Двумя особенно важными фигурами, сыгравшими ведущую роль в саботаже науки во время Парижской конференции 1900 года и чьи идеи неразрывно связаны с более поздней эволюцией евгеники, кибернетики и трансгуманизма, были лорд Бертран Рассел из Кембриджа и математик из Геттингена - Дэвид Гильберт.
Дэвид Гильберт слева, Бертран Рассел справа.
Целью дуэта было не что иное, как сведение всей вселенной к ряду конечных, внутренне непротиворечивых математических утверждений и аксиом. То есть вселенную и происходящие в ней процессы, нужно было запереть и зацементировать в какую-то упрощённую структуру, чтобы так сказать сдержать неуместные творческие порывы. Другими словами, требовалось объяснить всё, в том числе необъяснимое.
Во время конференции 1900 года Гильберт объявил о 23-ёх проблемах в математике, которые должны были быть решены математиками 20-го века. Хотя многие из этих проблем были действительно важны, наиболее разрушительные были связаны с необходимостью «доказать, что все аксиомы арифметики непротиворечивы» [проблема 2] и «аксиоматизировать те физические науки, в которых математика играет важную роль» [задача 6].
Расселу потребовалось 13 лет, чтобы достичь этой цели в форме его “Principia Mathematica”, которую он написал в соавторстве со своим бывшим преподавателем и коллегой по Кембриджу, апостолом - Альфредом Нортом Уайтхедом.
Название «Принципы математики» было выбрано явно как дань уважения «Принципам математики» Ньютона, опубликованным 200 лет назад. Ко времени запуска проекта Рассела-Гильберта, в 1900 году, плоские интерпретации физического пространства-времени, как у Евклида, так и у Ньютона, быстро рушились с появлением новых открытий Римана, Кюри, Вебера, Планка и Эйнштейна, которые демонстрировали, что форма физического пространства-времени носила живой, творческий характер. С каждым творческим открытием все крепче устанавливалась взаимосвязь между «субъективным» внутренним пространством человеческого познания и «объективным» внешним пространством открываемой вселенной.
Примером этой прекрасной проницательности и страсти к поиску неизвестного, которые были свойственны великим ученым в этот плодотворный революционный период, Эйнштейн заявил:
«Я хочу знать, как Бог создал этот мир. Меня не интересует то или иное явление, спектр того или иного элемента. Я хочу знать Его мысли; остальное детали».
По-своему отражая этот же взгляд, Макс Планк заявил:
«Наука повышает моральную ценность жизни, потому что она способствует любви к истине и благоговению - любви к истине, проявляющейся в постоянном стремлении прийти к более точному познанию мира, разуму и материи вокруг нас, и благоговению, потому что каждое продвижение в знании ставит нас лицом к лицу с тайной нашего собственного бытия».
Макс Планк слева, Альберт Эйнштейн слева (ну если кто не в курсе как выглядит Эйнштейн)
Энтропия закрытой системы должна определять Вселенную!
Закрытая система математики Рассела, была прямым отражением его презрительного взгляда на человечество, что можно явно увидеть в его заявлении 1903 года:
«Человек - это продукт причин, которые не предвидели цели, которой они достигли; его происхождение, его рост, его надежды и страхи, его любовь и его верования - не что иное, как результат случайного сочетания атомов; ни огонь, ни героизм, ни интенсивность мысли и чувства не могут сохранить индивидуальную жизнь за гробом; все труды веков, вся преданность, все вдохновение, весь полуденный блеск человеческого гения обречены на исчезновение в безбрежной гибели Солнечной системы и весь храм человеческих достижений неизбежно должен быть погребен под руинами вселенной - все это если и не бесспорно, то настолько достоверно, что никакая философия, отвергающая это, не может надеяться устоять… Только в лесах этих истин, только на прочном фундаменте непоколебимого отчаяния, жилище души может быть надежно построено ».
Размышляя над тем, какой набор метафизических взглядов имеет большее право на истину, описанный выше, стоит задать вопрос: кто на самом деле сделал доказуемые открытия творением, а кто просто сформулировал модели башни из слоновой кости, лишенные какого-либо фактического элемента открытия?
Часть формулы успеха, по мнению Рассела, зависела от его одержимости математическим равновесием во всем. Применительно к обществу, неудивительно что Рассел был набожным мальтузианцем и всю жизнь пропагандировал евгенику и контроль рождаемости. Одно из его многочисленных проявлений таких взглядов было сделано в его «Перспективах индустриальной цивилизации» 1923 года , где он заявил:
«Социализм, в особенности интернациональный социализм, возможен как устойчивая система только при стационарном или почти стационарном населении. С медленным ростом можно было бы справиться за счет усовершенствования методов ведения сельского хозяйства, но быстрый рост должен, в конце концов, привести все население к нищете… белое население мира скоро перестанет расти. Азиатские расы будут больше, а негры еще больше, прежде, чем уровень их рождаемости упадет настолько, чтобы их численность стабилизировалась без помощи войн и эпидемий… Пока этого не произойдет, преимущества, на которые нацелен социализм, могут быть реализованы лишь частично, и менее плодовитым расам придется защищаться от более плодовитых, методами, которые отвратительны, даже если они необходимы».
Более поздние работы Рассела в The Scientific Outlook (1930) распространяют его взгляды на стационарное глобальное общество на образовательную реформу, где он определяет необходимость иметь не один, а два отдельных режима образования: один для элитного мастер-класса, который станет правителями, и один для низшего класса рабов.
Рассел описывает две касты в следующих терминах:
«Научные правители дадут один вид образования обычным мужчинам и женщинам, а другой - тем, кто станет обладателем научной власти. Ожидается, что обычные мужчины и женщины будут послушными, трудолюбивыми, пунктуальными, легкомысленными и довольными. Из этих качеств, вероятно, наиболее важным будет считаться удовлетворенность. Для его производства будут задействованы все исследователи психоанализа, бихевиоризма и биохимии… Все мальчики и девочки с раннего возраста учатся тому, что называется «сотрудничеством», т. е. делать в точности то, что делают все. Инициатива у этих детей будет подавляться, а неповиновение, будет из них научно вытравливаться».
Для правящего класса:
«За исключением одного вопроса лояльности мировому государству и своему собственному порядку, - объяснял Рассел, - члены правящего класса будут поощряться к авантюрам и инициативе. Будет признано, что их дело - совершенствовать научную технику и довольствовать работников физического труда постоянными новыми развлечениями».
Все более поздние работы Рассела пропагандируют политику, в том числе: упреждающую ядерную бомбардировку России, мировое правительство, управляемое научной диктатурой, и обучение детей вере в то, что «снег черный» следует читать с учетом его расистского философского мировоззрения. В своей книге «Влияние науки на общество» в 1952 году, лорд Бертран Рассел пишет:
«Тема психологии масс, будет иметь наибольшее политическое значение, эта тема добьётся больших успехов, когда ею займутся ученые в условиях научной диктатуры.
Социальные психологи будущего будут иметь несколько классов школьников или студентов, на которых они смогут опробовать различные методы выработки непоколебимой убежденности в том что «снег чёрный». Вскоре будут получены различные результаты.
Во-первых, влияние является обструктивным.
Во-вторых, проще всего можно достичь результатов, если идеологическая обработка начинается до десятилетнего возраста.
В-третьих, очень эффектны стихи, положенные на музыку и многократно интонированные.
В-четвертых, мнение о том, что снег белый, должно свидетельствовать о болезненном пристрастии к эксцентричности.
Но я прогнозирую что будущие ученые должны будут уточнить эти принципы и выяснить, сколько стоит на душу населения заставить детей поверить в то, что снег черный, и насколько меньше будет стоить заставить их поверить что снег тёмно-серый».
Продолжение следует...
Предыдущие части серии:
Предисловие
Часть 1
Часть 2
Часть 3