Работа ветра
В первую очередь ветры классифицируют по их силе, продолжительности и направлению.
Лично я классиицирую по степени эрозии. Сила - это какой-то странный параметр, сила не абсолютна, и вообще определяется сла(д)бостью точки приложения. Продолжительность не релевантна: с точки зрения новейших подходов к материальности (статья вышла в журнале Организационная теория в 2021 году с заявлением, что все вот эти ваши прочие модели материальности совершенно не улавливают суть), все на свете всегда материально и социально, но в разной степени - то есть, миф об Эльбрусе материален и Эльбрус материален, просто в разной степени. Замечательная идея. Освобождает неимоверно (особенно тех, кто не гонится за степенями и лучше чувствует себя в рамках социального, чем материального). Даже странно, что при том, что вся моя жизнь фактически об этом, а (социо)материальность это одна из давних моих больных тем, статья снова вышла у очередного карлссона. Того, что в самом расцвете сил. Но вернемся к ветрам. Продолжительность возможна, если существует конец, а если все всегда материально, даже идеи, а идеи живут вечно, то продолжительность у всего одинаковая (кроме небытия). Как только что-то появляется из небытия, наступает продолжительность. И уже никогда не отступает. Направление.... и вот уже начались проблемы. Мы о метерологии или аэронавигации? И если о последней, то по отношению к чему? Если всегда держать нос по ветру, и измерять направление относительно себя, то кроме шуток, все ветра всегда дуют в одном и том же направлении. Пока. Хотя нет, продолжительность же нерелевантна. Значит, все ветра всегда дуют в одном и том же направлении. Так что же отличает муссон от шамаля? Ну вот, мы и пришли к единственно верному варианту.
Заглянув за ярданг, иногда попадаешь в воронку памяти, из которой выносит пыль неожиданных вещей. Чем более они неожиданные, тем очевидней изменение рельефа. Думаю, степени эрозии можно определять по отсутствию памяти. Если я помню многое, и воспоминания светятся, как дюны Аркашона в июльский полдень -- значит, ветер был легким и приятным, освежал, не освежевывал. Куда хуже обстоит дело, если осталась на память пустынная мостовая варшавской площади. Что уж говорить, если ярданг просто-напрсто прикрывает разломы, за которыми - небытие. Если небытие не трогать и принимать внутреннюю географию как данность, то пейзаж симпатичный, местами даже величественный. Спасибо ветрам. Но если смотреть достаточно долго, можно увидеть момент сальтации породы, когда от первых последних строчек накатывает тошнота, сердце бьется в левом виске, вытесняя глаз и полезную половину головного мозга, живот сводит спазмом, экран компьютера выгибается и буквы съезжают на сторону. Это небытие напоминает о себе - хотя что уж там, обо мне.
Опытный читатель уже держит наготове аргумент, что чаще всего эрозия происходит в районах с незначительным растительным покровом, а то и вовсе без него, так что рано или поздно все рассыпалось бы само, так что этот параметр вовсе не связан с ветром. Просто климат засушливый, и к любви отсутствует предрасположенность. И это, конечно, так. Но если оставить в стороне обвинения и посмотреть фактам в лицо, то какую бы работу ни делали ветра, а мостовая города выходит одинаково чистая. Остается только самое материальное. А все, из-за чего в Швейцарии две недели назад из желтого неба шел желтый снег - это необязательный песок времени. Чувствительность, упрямство, фантазия, желание, творчество, все это осядет синекдохой в какой-то другой, более предрасположенной, географии. Passion это часть небытия; в результате работы ветра остается compassion, как часть социального, и обыденная физическая боль в животе, как часть материального.
Наверное, мы все максимально материальны за миг до смерти.