(no subject)
Город разговаривает теперь исключительно через таксистов.
Конечно, убер-таксисты имеют убер-крутые проблемы.
- Вы К? - спрашивает меня УТ.
- Ага, - отвечаю я по-французски и сажусь в машину. Теперь я взрослая, сажусь на заднее сиденье и веждиво жду, пока захлопнут дверь, а не заскакиваю бодро вперед, как раньше, нарушая все коды клиентского поведения.
Он тоже садится, и оказывается, что все это время у УТ не прекращался Очень Важный Разговор по громкой связи.
- Так ты, значит, красишь? - спрашивает он кого-то. - А еслия приеду и проверю?
- Ну хорош уже мне голову морочить! - хохочет она. - Я не одета для приема гостей.
- А я и не гость, - продолжает флиртовать он, - я просто ревнивый козел. А муж точно не придет?
- Да отстань ты! - поощряет проказница на другом конце провода.
Так продолжается от терминала 2Д аэропорта Шарль-де-Голль до съезда номер 36 с окружной Парижа. Ну то есть, примерно 36 минут. Де Голль бы в гробу переверунулся.
Я в это время готовлюсь к рабочему дню, назначаю встречи, проверяю задачи, читаю накопившиеся имейлы, и параллельно мотаю на ус сленговые французские слвечки, вздрагивая от "касс ла тет" (хороший псевдоним, кстати, надо приеберечь). Впереди скучнейшее совещание на три часа, а до этого прогулка с двумя чемоданами по наклонной - верней, восходящей - эспланаде.
- А вы точно не говорите по-французски? - вдруг соображает УТ, положив трубку.
- Ну так, средне.
- Но вы....э.... понимаете? Да? - начинает до него доходить, что я, в общем-то, уже знаю цвет его семейников и отношение к говядине в сметанном соусе.
- Ну, в общем-то, немного да.
- Но у вас имя... Но вы же из аэропрта... А вы откуда прилетели? - упрямый попался парниша, никак не может поверить.
- Из Беларуси.
- А! - оживляется он. - То-то я смотрю, у вас акцент.
- Ага.
- Но вы понимаете?
Я молчу.
- А где вам больше нравится, в Беларуси или во Франции? -- заходит он с другой стороны.
- А это смотря по каким критериям сравнивать. Дайте мне критерий, и я отвечу.
- Ну... люди. Нет, я понимаю, вы оттуда, поэтому не признаете...
- Ну, люди. По-разному бывает. Если судить по улыбке в магазине и приветствию, то тут вежливей. А если по взаимопомощи и непротивлению, то там.
- Точно, точно, люди друг другу больше не помогают во Франции. Когда я был подростком и моя мама была жива - счас мне сорок два - так вот, мы собирали корзин упродуктов и мама говоорила: сынок, отнеси ее соседке, ей тяжело, она одинокая. А сейчас людям все равно, хоть ты с голоду умирай, никто не поможет.
- Ну неправда, я много раз видела, как подают бездомным. Французы добрые. Просто вредные, может, ну, саркастичные.
- Да ну, добрые... У меня было на прошлой неделе такое: в меня - ну в машину - врезался какой-то чел, на перекрестке, я ему говорю - давай составлять протокол, он такой 0 не буду. я говорю - давай, он - нет, я говорю чувак, протокол неси, он - ладно, сча из бардачка возьму. Меня спасло только то, что я успел руками прикрыться. Вот, смотрите. Поворачивается ко мне, держа руль одной рукой и показывает на планшете жуткие фотки располосованных запястий и кистей. - Это мне из госпиталя прислали. Он вместо протокола принес нож, с.... Я так разозлился, сказал - догоню, убью, сволочь. Я бежал, а из меня кровь фонтаном. Очнулся в госптале на транфузии, сказали, слишком мнго крови потерял. А вы говрите - добрые.
- Но вас же кто-то подобрал и привез.
- Ну привез.
- Ну.
- А вы что, писхолог?
- Нет.
- Ну а еще. Ну вот скажите, разве это добро - три года обещать уйти от мужа, и не уходить?
- Ну откуда мне знать, я же не в курсе ситуации.
- А я вам счас все объясню. Вот та женщина, с которой я разговаривал, ну вы слышали, да, она мне говорит, что она с мужем разводится, и что не хочет, чтобы я приезжал, потому что она красит. А откуда я знаю, что она красит? Может, она от мужа вообще не уйдет. У них четверо детей. Вот вы как думаете, она уйдет? Мне ее ждать?
- Я не знаю.
- Ну вы бы ушли?
- Такие решение принимаются всеми сторонами конфликта, а не одной. Может быть, это устраивает ее мужа, он не чувствует себя виноватым, что редко бывает дома. А ее, возможно, тоже устаривает, что есть передышка от семейной жизни и надежда на лучшее. И если она не уходит, и вы не уходите, это значит, что вам удобно, что она как бы есть, и ее как бы нет в вашей жизни. Потому что иначе пришлось нести ответственность за кого-то. А так - вроде как и любовь есть, и детям подгузники не надо менять.
Молчит километра полтора.
- Да у них еще до меня все было плохо.
- Может быть. Дело в том, что никто, кроме вас самого, не ответит на этот вопрос. Никто не знает лучше. А вы знаете ее и себя. У вас есть интуиция. Вот и ответьте на вопрос сами - доверяете ли вы ей? Если доверяете, то ждать можно хольт всю жизнь. А если нет - то лучше не стоит.
- Но будет же больно. Вот скажите, как мне перестать думать о ней?
- Не нужно переставать. Не ставьте себе нереалистичных целей. Примите, что будете о ней думать. Вначале это будет больно - но это нормально. Любить необязательно именно в обнимку. Можно на расстоянии. Можно вообще никогда не видясь. Пройдет время, и это чувство станет частью вас и перестанет мешать строить жизнь иначе.
- Вы точно не писхолог?
- Нет.
- Нет, ну я понимаю, я вам за консультацию не плачу, но вы все равно скажите. Вселенная шлет знаки? Ну вот мы познакомились - ну как вам сказать, чудесным образом. Она была медсестрой у моей мамы. Она меня старше. Мама болела. Она приходила к нам домой, делать уколы. Я на нее даже глаз не поднимал, открывал дверь и уходил в свою комнату. Так было пару лет. Потом мама умерла. Мы больше не виделись. А потом я заболел, мне нужно было делать уколы, но это были праздники и никто из врачей меня не брал. Я пришел в аптеку и стал требовать, чтобы мне дали лекарство в таблетках, потому что не могу найти врача. Аптекарь сказал- не имею право тебе продать в другой форме, но я сейчас позвоню врачу, которого я знаю, она хорошая. И позвонил. Врач сразу приехала. Оказалось - она. Сразу меня узнала. Говорит, а я была как раз сегодня на могиле вашей матери, думала, что-то стало с ее сыном. И вот я на нее впервые посмотрел. И пока она мне три месяца уколы делала, мы разговорились. Оказалось, что у нас так много общего. В последний день уколов я ей сказал - ты мне нравишься, давай встречаться. А она мне - я не могу, я замужем, и у меня дети. Я покраснел, попросил прощения, а она сказала - ну что ты, не за что прощения просить, мы с мужем уже практически разошлись.
- И что, вы все равно стали встречаться?
- Иногда. Больше по телефону. Но иногда, тайком, видимся уже четыре года. У меня больше никого нет. Она говорит - подожди, развод это долго, у меня дети. И я все думаю - не уйдет. Из-за детей не уйдет. А у меня жизнь проходит.
- Красивая история у вас. Думаю, если бы история вам так сильно не нравилась, вы бы уже нашли выход.
Молчит.
- А вы тут надолго?
- Я тут живу.
- На дефансе?
- Да нет, на дефансе работаю.
- Так все-таки вы психолог.
- Нет, я не психолог. Я исследователь.
- Один черт. Ладно, я вас тут высажу - тут лифт, а не лестница. С чемоданами проще будет, -- говорит УТ, нажимает какую-то кнопку, крышка багажника плавно выезжает вверх.
- Ну видите. А вы говорили - в Париже доброты не бывает. Счастливо! И руки берегите.
Черный мерседес ускользнул в туннель, а я побрела на работу, гадать все собрание: уйдет или не уйдет, и какая концовка круче. Все-таки, никакой я не психолог.