Имя матери.
Порой копится годами.
Да, я не нежная, и вряд ли стану. Была нежная, но ты четко мне объяснил, что так не нужно; будешь нежной - и этим воспользуются. Я учусь на своих ошибках, я учусь даже на твоих.
Например, ты все скрываешь, а я болтаю обо всем. Зато я знаю, что никто не вонзит мне нож в спину, потому что у меня нет спины. Я делаю так, как считаю нужным - зато мне некого винить в своих ошибках, кроме себя самой. И так гораздо легче, поверь - легче быть лузером, чем жертвой. В этом нет ни капли несправедливости.
Ты держишь вокруг себя только тех, кто тебя хвалит, а я не умею говорить «прощай». А что толку? Вряд ли люди знают тебя лучше тебя самого, вряд ли они догадаются, как глубока твоя уверенность в собственной никчемности. Вряд ли они догадаются, чем на самом деле можно тебя попрекнуть. Так какой смысл прогонять недовольных, если все они - пичужки по сравнению со скрипучим голосом твоей совести?
Ты попросил меня исчезнуть, потому что я знала тебя достаточно хорошо, я была свидетелем грязного процесса твоего рождения, становления того, кем ты являешься. Кровь, пот и слезы. Натурализм, а не мемуары. Наверное, поэтому мой голос скрипит не хуже, чем голос твоей совести, он так же противен и навязчив. Только меня сложней заставить замолчать. Сколько бы ты ни пил - я все есть, как бы хорошо не выложил стену аргументами и не окопался рвом проведенных порознь лет, я все говорю. Не имея возможности закрыть мое лицо подушкой и прижимать ее от четырех до шести долгих минут, ты затыкаешь уши и уходишь в другую жизнь.
Однажды нужно повзрослеть и съехать из родительского дома. Чтобы окончить процесс становления, чтобы понять, кто ты есть - надо перестать быть для кого-то, продолжением кого-то. Наверное, нужно даже забыть, кем ты был, пока ничего не умел, как картавил и писал слово корова с двумя а, каждый раз - в новом месте, как просыпался по ночам в мокром белье и как рыдал из-за первых в жизни серьезных обид: ты согнул дверцу машинки и она больше не закрывается! Начало новой, лучшей жизни укоренено в предательстве.
Разница лишь в том, что мать всегда простит, а вот женщина… Да нет. Матери бывают разными, и некоторые не прощают, а некоторые и не замечают. Любовницы тоже. Да и есть ли дело до того, что думает женщина, оставшаяся в другом времени, на другой планете, кто бы она ни была.
Разница лишь в том, как ты сам отнесешься к своему предательству, сможешь ли вернуться через какое-то время, твердым и решительным, самим собой - и быть рядом, и быть внимательным к критике тех, кто тебя знает, потому что именно она дает возможность стать лучше. Или всю жизнь проведешь за тридевять земель, чувствуя злость за нанесенные обиды, пестуя их и дрессируя, пока обиды не превратятся в саблезубых тигров. Но что это по сравнению с жестоким устройством мира, где новое обязательно строится из обломков старого? И что изменит попытка возвращения для человека, которого однажды уже просили замолчать?
Нет, нет никакой разницы. Есть истории, которые обречены быть жестокими. И если что и можно сделать, так это быть нежным. Kill softly, kiss passionately, be honest to yourself and others in a way you can.
Я люблю тебя.
Да, я не нежная, и вряд ли стану. Была нежная, но ты четко мне объяснил, что так не нужно; будешь нежной - и этим воспользуются. Я учусь на своих ошибках, я учусь даже на твоих.
Например, ты все скрываешь, а я болтаю обо всем. Зато я знаю, что никто не вонзит мне нож в спину, потому что у меня нет спины. Я делаю так, как считаю нужным - зато мне некого винить в своих ошибках, кроме себя самой. И так гораздо легче, поверь - легче быть лузером, чем жертвой. В этом нет ни капли несправедливости.
Ты держишь вокруг себя только тех, кто тебя хвалит, а я не умею говорить «прощай». А что толку? Вряд ли люди знают тебя лучше тебя самого, вряд ли они догадаются, как глубока твоя уверенность в собственной никчемности. Вряд ли они догадаются, чем на самом деле можно тебя попрекнуть. Так какой смысл прогонять недовольных, если все они - пичужки по сравнению со скрипучим голосом твоей совести?
Ты попросил меня исчезнуть, потому что я знала тебя достаточно хорошо, я была свидетелем грязного процесса твоего рождения, становления того, кем ты являешься. Кровь, пот и слезы. Натурализм, а не мемуары. Наверное, поэтому мой голос скрипит не хуже, чем голос твоей совести, он так же противен и навязчив. Только меня сложней заставить замолчать. Сколько бы ты ни пил - я все есть, как бы хорошо не выложил стену аргументами и не окопался рвом проведенных порознь лет, я все говорю. Не имея возможности закрыть мое лицо подушкой и прижимать ее от четырех до шести долгих минут, ты затыкаешь уши и уходишь в другую жизнь.
Однажды нужно повзрослеть и съехать из родительского дома. Чтобы окончить процесс становления, чтобы понять, кто ты есть - надо перестать быть для кого-то, продолжением кого-то. Наверное, нужно даже забыть, кем ты был, пока ничего не умел, как картавил и писал слово корова с двумя а, каждый раз - в новом месте, как просыпался по ночам в мокром белье и как рыдал из-за первых в жизни серьезных обид: ты согнул дверцу машинки и она больше не закрывается! Начало новой, лучшей жизни укоренено в предательстве.
Разница лишь в том, что мать всегда простит, а вот женщина… Да нет. Матери бывают разными, и некоторые не прощают, а некоторые и не замечают. Любовницы тоже. Да и есть ли дело до того, что думает женщина, оставшаяся в другом времени, на другой планете, кто бы она ни была.
Разница лишь в том, как ты сам отнесешься к своему предательству, сможешь ли вернуться через какое-то время, твердым и решительным, самим собой - и быть рядом, и быть внимательным к критике тех, кто тебя знает, потому что именно она дает возможность стать лучше. Или всю жизнь проведешь за тридевять земель, чувствуя злость за нанесенные обиды, пестуя их и дрессируя, пока обиды не превратятся в саблезубых тигров. Но что это по сравнению с жестоким устройством мира, где новое обязательно строится из обломков старого? И что изменит попытка возвращения для человека, которого однажды уже просили замолчать?
Нет, нет никакой разницы. Есть истории, которые обречены быть жестокими. И если что и можно сделать, так это быть нежным. Kill softly, kiss passionately, be honest to yourself and others in a way you can.
Я люблю тебя.