Город-А.
Иногда в города возвращаются.
Никогда не бывает так же, как в первый раз. В первый раз все ново: лихорадочное узнавание, множество планов, торжество надежды на прекрасное завтра над пасмурным вчера. Дыра на месте сегодня - еще бы, столько всего надо успеть! Что говорит путеводитель? Двадцать восемь лет, пара ресторанов, с десяток музеев, три мишленовских звезды... Эгей. Пишутся письма с восторженными откликами. Общение с городом проникнуто острой, на скорую руку, привязанностью. Ага, вот на этой площади должен быть собор. Точно - собор! Ну здрово же, а?
Говорят, Антверпен - город лучших друзей девушек. Да нет, не геев. Бриллиантов. И в первый визит вот они, в каждой витрине - переливаются замедленным светом. Свет, сталкиваясь с поверхностью бриллианта, немеет, смешивается, теряется в его гранях... В общем, появляется из глубин камня совсем другим, будто отражением себя - вроде бы, все на месте, но как-то наизнанку. И вроде бы чище и ярче, будто в грибной дождь.
А во второй приезд ты идешь в музей. Ты уже не смотришь на аляповатые диадемы в витринах - ты удивленно взираешь на копию Елизаветинской короны. Бриллиант в ее венце - Куллинан-Второй - один из крупнейших чистых бриллиантов на земле. Первый, аграненный в форме груши, венчает королевсктий скипетр. Антверпенский ювелир Ашер в начале 20 века потратил полгода, определяя точку приложения силы, чтобы расколоть найденный в горах алмаз на четыре крупных и множество мелких камней, подходящих для огранки. Нанести первый удар он так и не решился. Когда ученик поднес в поверхностии алмаза резец, Ашер упал без чувств.
У всех камней есть прозвища, как у людей - Звезда Африки, Паша, Юбилей, Регент... Хотя алмаз и состоит из того же самого химического элемента, что и обычный уголь, его кристаллическая решетка гораздо прочней. Молекулы не наслаиваются этажами, как в карандашном графите. Они крепко вцепились друг в друга, будто смертельные враги, падающие в пропасть. Но алмазами тоже можно писать. На других алмазах. Выдюжит тот камень, у которого характер тверже, больше значение прочности. На втором останутся навсегда характерные отметины.
Как известно, порченный бриллиант резко теряет в цене.
***
В музее рядом с микроскопами, таблицами каратов, интерактивными игрушками на скорость и сообразительность выставлены бриллаинты, которые кто-то нашел, узнал и придал им форму. Интуиция помогает определить, что этому камню нужно. Как не испортить природной красоты огранкой, а только обнажить суть.
***
И потом, поди угадай. За стеклом девять камней, словно модели на конкурсе красоты. Разной формы и чистоты, разного характера. Только одна из них - настоящий бриллиант. Нужно нажать кнопку, и если ты угадал, зажигается зеленый свет, если промазал - красный. Я внимательно присматриваюсь, думаю логически - красный. Выбираю интуитивно, прислушиваясь к сердцу - красный. Жму на первую попавшуюся кнопку - красный!.. Так хочется выйти из игры, эта процедура уже знакома донельзя и бесит, но любопытно - черт, какой же из этих камней настоящий? Да и есть ли он вообще? В чем я ошиблась? Чем он отличается от других?
Я жму на все кнопки подряд. Вот он, настоящий. Рядом с тем, что я выбрала в первый раз. Почти такой же, только немного крупнее и ярче (настолько очевидно, что казалось ложью).
Почти угадала.
Только жизнь не музей. Все возможные варианты не перебрать.
***
Многое происходит в музейной темноте. Смотрят на тебя с картин изображения великих женщин. Сияют камни. Гордость и жестокость. А если вдруг ты забываешь об этом правиле, то поздно потом спохватываться и отмахиваться незначительными словами. Уан найт кэн мэйк э дифференс. Но ты говоришь - отличный был секс, и молчишь о том, что он тебя порвал, и снаружи, и внутри. И внутри будет заживать куда дольше. Дай бог чтобы зажило вообще.
Ты говоришь городу - до следующего раза.
***
И вот ты приезжаешь снова. Тут уж кажется, все знакомо. Не до музеев. Все время хочется выпить пива, чтобы вернулась легкость первого раза или глубина второго. Но алкоголь не помощник, он только проявляет скрытое: апоплексичную красноту лица, слабость воли, неумение быть сверху, надо всем и вся.
И вот ты притворяешься местным, ты сидишь дома, занимаешься работой, закрываешь шторы, когда идет дождь (дождь в Бельгии идет постоянно), не включаешь отопление (местные плюс двадцать один - испытание на гипертермию). Зачем излишняя теплота? Если будет тепло внутри, только сложней покидать место, где свет, и выходить под лождь, низкое небо и взгляды прохожих.
Ты отворачиваешься от окна, останавливаешь руку, которая тянется его открыть, притворяешься отсутствующим патроном в русской рулетке.
Но потом все равно выходишь. На улице не так страшно, как казалось. Сыро, как бывает всегда, но это предгрозовая влажность южного лета. Тополиный пух грязными разводами на стеклах машин. Дуб с широченной кроной в центре магического круга на развилке. Антверпенский дождь косой и мелкий, он не мешает любоваться резко обрубленными очертаниями крыш и статуями Миддлхейма. А потом выглядывает солнце. И Мейр вдруг превращается в кусочек изумительной страны из детских снов. Золото решеток и внезапных грифонов, венчающих крыши, чешуя и грива, все сверкает. Гербовая печать на каждом здании, каждое из них - посладние из прошлого, года тысяча пятьсот двадцать четвергтого, семьдесят пятого, прочих лет...
Ну и конечно, современный декор. Вегетерианские ресторанчики - все в выдержанно-пастельных тонах, исключительная чистота убранства и приборов, подчеркнутая ненавязчивость. Только бальзамический уксус и выдает, что это готовили люди для людей. А готовят на славу - за пять евро можно съесть огромную тарелку овощей, хумуса и грецких орехов. В индийском ресторане так и вообще кормят «сколько сможешь съесть» за девять евро. Едят здесь индийцы и или люди с достатком выше среднего. Это видно по дорогим часам и единому стилю в одежде и аксессуарах - будто все они сошли с обложек журналов. Вон та барышня в пиджаке «Шанель» и атласной нежно-голубой юбке так точно. За девять евро к рису в плошечки набираешь гарнир.
- Тут остро, некоторые не могут тут есть, - предупреждает Ашка. - А еще говорят, выглядит так неаппетитно, что даже лепешки отказываются попробовать.
Я ем лепешки - очень вкусно, заказываю самую неострую еду. Приносят картошку со шпинатом. Пробую. О боже! Столько лука и чеснока в одном «неостром» блюде... Зато напиток - «манго ласси» - обалденно вкусный. Йогурт с манго, присыпанный сверху специями. Свежо, красиво и интересно.
Нет, ну картошку фри в Бельгии, конечно, тоже едят. Вон, напротив - за три евро. Со щедрой добавкой из майонеза. Это традициия - кто-то обязательно ест картошку по пятницам, кто-то по воскресеньям. Но обязательно, обязательно раз в неделю. Это как неизбежность круассанов по воскресеньям. Традиции помогают преодолевать жизненные неурядицы, крепят к земле надежными канатами. Любой бельгиец скажет тебе, что традиции - это современно.
Даже музеи тут совсем не похожи на наши. Самый большой художественный музей в Антверпене - это не экстракт Большого Нарратива, это книжка футуристических сказок на четрые темы: Displays of Power, Metropolis, Life and Death (People and Gods); Shipping and Trade. Каждая из стен музея снаружи украшена металлической ладонью, внутри - изувечена образами художественного протеста.
С высоты Мас, прекрасного образца неоконструктивизма - здания из трубчатого стекла и терракотовых плит - можно угадать почти каждый сайтсиинг пойнт. Только вокзал неузнаваем, его трапецивидный купол больше похож на храмовый. А шведский храм, наоборот, легко спутать с ратушей, судом, любым другим зданием. Тут все можно спутать - дворец юстиции - ни дать ни взять летающая тарелка на приколе, портовый маяк - часовая башня, но вот квартал красных фонарей не спутаешь ни с чем. Хотя некоторые умудряются.
- Чего это, - говорят, - хозяйка шторы в квартире не закрыла, а сама пылесосит в неглиже?
Девушки смотрят на меня искоса. Хотя я и потенциальный клиент. Знакомые рассказывали - дама из компании стала рассматривать проститутку, лочень уж она ей понравилась. Та стала кокетничать в ответ, улыбаться... А потом подняла короткую юбочку, а под ней - здоровый агрегат. Мощностью в пару лошадей. Вот вам и девочки. На любой вкус - полненькие, худенькие, молодые -старые, герл некст дор, развратные медсестрички, бдсм... Шторка задернута - значит, хозяйки витрины или нет, или она занята.
А вдоль улицы ездит полицейская машина. Присматриваются.
***
Точно так же и на третий, и на тридцать третий раз открываются новые стороны в знакомых уже людях. Иногда они были скрыты, иногда были надстроены недавно, порой - эти вкрапления темного и трещины - это результаты прежних встреч. Незажившие кратеры в алмазной твердости. Крохотная трагедия, заключенная в несимметричный камень, который задерживает свет.
***
Я всюду забываю зубные щетки. Не выбрасывайте их. Может быть, я еще вернусь.