ФОТО ОККУПАНТА. Пленные
Среди большого объема фотографий, снятых оккупантами, меня, прежде всего, интересуют те, что передают облик города. Ведь Сталино до войны выглядел совсем по-иному. Не было ни колоннад, ни фронтонов в классическом стиле - безраздельно властвовал конструктивизм, и лишь два здания выбивались из этой канвы - оперный театр и недостроенная библиотека им. Крупской. А еще на этих карточках можно отыскать наследие юзовской эпохи - провинциальный модерн, наполненный такого смешения стилей, что у некоторых эстетов волосы дыбом становятся.
К сожалению, проклятые оккупанты мало учитывали мои вкусы, и снимали всякую дрянь, которую считали нужной. Свои довольные морды, морды своих однополчан, свое жилье в безликих шахтных поселках, свою боевую технику, свою рутинную службу. Эти снимки с Донецком роднит только подпись на обороте, и, в лучшем случае, едва приметный террикон на горизонте. Такое добро мне не интересно и прямиком отправляется в «анналы», куда-нибудь в пыльный закоулок винчестера.
Со временем там скапливается порядочно всякого хлама, разбирая который, с удивлением обнаруживаешь целые тематические серии. И сегодня я предлагаю одну из таких серий, под общим названием «Пленные».
Трудно даже предположить число военнопленных красноармейцев, прошедших через наш город за время войны. Даже больше - не возможно подсчитать сколько концентрационных лагерей располагалось на территории Сталино. В различных источниках, мне лично, удалось найти упоминание о 4-х пересыльных лагерях, и 2-х стационарных. И это только те лагеря, которые имеют официальный номер, а сколько их осталось в народной памяти? На Петровке - три, на Трудовских, на поселке шахты №6 Красная звезда, на Калиновке, на Смолянке, в центре; лагерь «Ланца», лагерь «Шмидта»… А сколько было лагерных отделений?! На каждом руднике и при каждом заводе. Весь город, словно язвами, был усеян лагерями. Но, правды ради, надо сказать, что первые военнопленные появились в нашем городе по собственной воле, как это не дико прозвучит.
К осени 41 года моральное состояние Красной армии упало настолько, что число добровольно сдавшихся в плен, значительно превышало боевые потери. Не избежали этой участи и знаменитые шахтерские дивизии. С 13 по 25 октября 41 года из 383-й стрелковой дивизии, сформированной в Сталино, «без вести» пропало 8 тысяч человек, а дезертировало 7,5 тысяч - больше чем половина личного состава.
Пленных было столько, что немцы даже не утруждались их конвоировать - им просто приказывали идти в тыл. Понятное дело, что многие «в тыл» не пошли и постарались затеряться на местности, а многие и немцам не сдавались - винтовку в кусты и по домам, изображать гражданское население. Но были и такие, что не просто пошли в плен, а еще и во служение к немцам поступили, стали т. н. добровольными помощниками Вермахта, ХИВИ.
На начальном этапе войны, добровольные помощники, были весьма распространенным явлением. Тысячи наших солдат шли в одних рядах с фашистами, выполняя самую тяжелую и грязную работу. Не удивительно, что они попали на фотографии 4-й горной дивизии немцев, входивших в Сталино со стороны Лидиевки.
Обратите внимание на фигуры в длинных шинелях и в шапках-ушанках - это и есть хиви. Пока они услужливо несут немцам рюкзаки, но очень скоро, на Миусе, кто-то из хиви, расстреляв спящих в блиндаже немцев, сбежит к нашим, и для 4-й горной дивизии эпопея с добровольными помощниками закончиться.
Донецк лежал в стороне от основного удара немцев. К 20 октября, когда наши солдаты покинули город, уже три дня как пал Таганрог, и танковые дивизии Клейста сосредоточились на Самбеке, целя на Ростов. Не было на нашем участке фронта ни сплошной линии обороны, ни кровопролитных затяжных боев. Зато чего было вдосталь, так это бродящих по области дезертиров и окруженцев из 18-й и 9-й армий. Попав в кольцо западнее Бердянска, они пытались настигнуть стремительно откатывающийся фронт, не подозревая, что уже оказались в глубоком немецком тылу. На выявление этих скитальцев были брошены почти все силы полевой жандармерии.
Майор Эрих Зоммер, командир 54 отряда фельджандармерии при 1-й горной дивизии Эдельвейс, оставил в своем фотоальбоме фотографию, способную сравниться по эмоциональному наполнению с картинами Караваджо.
На переднем плане сосредоточенный и настороженный жандарм. Еще бы! Ведь, кажется, что в его руки попался русский командир. И дело даже не в офицерских сапогах - сапоги можно, на худой конец, и с трупа снять, - но что делать с выправкой и особой статью человека привыкшего повелевать? Гляньте на крайнего слева персонажа. Мелочная сущность его души проявилась во всем цвете. Такой не пойдет служить к фрицам - слишком труслив, зато с удовольствием будет петь хвалебные речи новому режиму. Напряженность момента красноречиво передают две фигуры, судорожно курящие папиросы. Тот курец, что в центральной группе уже вполне осознал всю серьезность ситуации. Перспективы товарища в офицерских сапогах, ему яснее ясного - комендатура и расстрел. На фоне этих перспектив, собственная участь, уже не кажется такой однозначной и радужной, теперь все зависит от решения вот этого придирчивого фашиста, прощупывающего подкладку пальто. А курец с заднего плана, пока еще твердо стоит на широко расставленных ногах, и наблюдает за происходящим с наивным интересом.
Трудно предположить кому в голову пришла светлая идея разместить концентрационный лагерь почти в центре города, но факт остается фактом - в сквере вокруг ДК им. Ленина с первых дней оккупации и до самого освобождения содержались наши военнопленные. Лагерь был пересыльный и поэтому о какой либо инфраструктуре никто не заморачивался - сквер обнесли колючей проволокой, а в самом здании дворца культуры разместились всяческие службы.
Глядя на фотографию трудно поверить, что еще совсем недавно тут был сквер - за считанные месяцы все живое вокруг было изведено под ноль, земля перерыта в поисках жуков и червей, и обильно сдобрена человеческими испражнениями - в лагере царила жуткая дизентерия и брюшной тиф. Тут же на территории, в защитных щелях, вырытых еще до оккупации, на случай авиационного налета, хоронили умерших. Их не закапывали пока щель полностью не заполнится.
На фотографии образца 43 года лагерь кажется обманчиво пустым, но наши войска, освободившие город, нашли там не одну сотню заключенных. Сколько в этом лагере погибло людей, не знает никто - все расчеты велись приблизительно. Наиболее вероятной выглядит цифра в 13 тысяч человек, по крайней мере, этой цифрой оперировали сотрудники областного военкомата в 1950-м году. По традиции тех лет, погибших никто не перезахоранивал, так что прогуливаясь в сквере Центра славянской культуры, помните, что под ногами у вас тысячи наших солдат.
Бесплодные советские контрнаступления, и летнее немецкое наступление 42 года, обеспечивали стабильное наполнение донецких лагерей. Фотографии бесстрастно фиксировали эти жуткие вехи. Вот перед вами снимок, датируемый 1942 годом - судя по «белухам» и летнему обмундированию, на нем наши солдаты, захваченные в результате операции «Блау».
А вот уже 1943 год. Судя по тому, что пленные несут раннего, захвачены они не далеко от Сталино, а значит перед нами жертвы операции «Скачек», которую можно охарактеризовать очень метким выражением товарища Сталина - «головокружение от успехов». Тогда, под впечатлением от выигранной Сталинградской битвы, наши генералы распланировали освобождение Донбасса зимой 1943 года. В итоге дошли до Красноармейска, потом немцы собрались с силами…
Последняя фотография в этой подборке датируется августом 1943 года и сделана она где-то между Макеевкой и Донецком. К этому времени военнопленные превратились из никому ненужного человеческого мусора, тысячами гибнущего в лагерях, в стратегический ресурс германской экономики. При отступлении, этот ресурс надлежало эвакуировать наравне с другими ценностями, бессмысленное уничтожение больше не допускалось, и только стремительное наступление Красной армии и отважные действия подпольщиков, позволили тысячам узников обрести свободу на несколько лет раньше.
